– Ну и уродина, – сказала Скай, разглядывая фотографии.
– Мы знаем, – ответила Ианта. – Но за эту гоночную полосу они нам скинули целых пять сотен.
– И ещё одну за наклейки, – добавил мистер Пендервик. – И уже на этой неделе мы можем забрать минивэн домой.
– Вот это понты! – восхищённо произнёс Бен. Оранжевая гоночная полоса произвела на него неизгладимое впечатление.
– Очень точное слово, молодец, – похвалила его Джейн. – Засим нарекаю его Понтеем, а наклейки мы отдерём.
– А новую кровать для большой девочки привезут в четверг, – сообщила Ианта. – Лидия сама помогла нам её выбрать – правда, моё солнышко?
Солнышко, всем своим видом давая понять, что оно ничего не слышит, повернулось к Азимову – показать ему подаренный продавщицей воздушный шарик. Азимов, однако, был уверен, что если это летит, значит, это – птица, поэтому он нанёс шарику сокрушительный удар лапой. Шарик лопнул, Лидия горестно разрыдалась.
– Лидии просто надо поспать. – Ианта подхватила её на руки и направилась к крыльцу.
Бен толкнул Бетти в бок и прошептал:
– Иди за ними.
Но Бетти помотала головой. Вряд ли под рёв Лидии мысль о том, что одна из дочерей решила заняться бизнесом, покажется маме здравой. А позже, когда, уложив Лидию, Ианта спустилась вниз, она ни на минуту не оставалась одна, и у Бетти не было ни единой возможности подступиться к ней со своим вопросом. Только после ужина, когда Ианта отправилась в подвал доставать из машины выстиранное бельё, у Бетти появился шанс. Нервно сжимая в руке напечатанный – и имевший теперь вполне официальный вид – флаер фирмы «ПИР», она спустилась по скрипучим деревянным ступеням.
Бетти завораживал подвал и всё, что в нём было: негромкое гудение громадного отопительного котла, хитросплетение тонких и толстых труб под потолком, углы и закутки, полные теней, скопившиеся за много лет сокровища – пыльные вазы, колченогие стулья, побитые пластмассовые летающие тарелки, сложенные у одной стены древние часы с застрявшими на разных местах циферблата стрелками, старые двери и окна, оставшиеся от предыдущих версий дома, любила даже одинокую загадочную деревянную ставню, не имевшую никакого отношения ни к одному из окон.
Но сегодня Бетти не собиралась бродить по подвалу и разглядывать сокровища. Стиральная и сушильная машины располагались у самой дальней стены, туда Бетти и направилась. Ианта, наклоняясь над стиралкой, вытаскивала из неё влажное бельё, одёжку за одёжкой. Все одёжки странно переливались и сверкали, чего раньше за ними не водилось.
– Блёстки. Блёстки. И тут блёстки.
– Откуда они взялись? – спросила Бетти.
– Ага, вот! – Ианта извлекла из кармана маленьких цветастых джинсиков пластмассовую баночку с надписью «БЛЁСТКИ». Баночка была без крышки и пустая. – Опять наша Лидия утаскивает у Голди художественные принадлежности.
Это была не первая из Лидииных стирально-машинных диверсий. В прошлый раз был лиловый мелок, выкрасивший все Беновы футболки. Блёстки на футболках не понравятся Бену ещё больше.
– Может, надо зашить ей карманы?
– Поздно. – Ианта вытянула из машины любимый футбольный свитер Скай. Свитер искрился и сиял. – Придётся всё перестирывать.
– Мама. – Бетти расправила флаер. – Я хочу открыть свою фирму.
– Надеюсь, это будет фирма по удалению блёсток.
– Мам!
Ианта бросила обратно в барабан таинственно мерцающий носок и обернулась к Бетти.
– Девочка моя, тебе что-то нужно, но ты думаешь, что мы не сможем тебе это купить? А что – что-то из одежды?
– Нет, просто я бы хотела иметь деньги на всякую музыку. – Бетти даже задержала дыхание: она очень надеялась, что «всякая музыка» проскочит у мамы так же легко, как у Бена.
Не проскочила.
– Какую – всякую? – спросила Ианта.
– Пластинки, ноты, а может, мне как-нибудь захочется брать ещё уроки, – пробормотала Бетти, убеждая себя в том, что «как-нибудь» может ведь означать и «со следующей недели». Тут её осенило. – Ну вот как Джеффри: он играет и на фортепиано, и на кларнете.
– Так ты хочешь брать уроки кларнета? Прекрасно. Давай поговорим об этом с папой.
– Нет, спасибо, не нужно… то есть сейчас не нужно. – Бетти не собиралась брать уроки кларнета. – Вот, посмотри.
Она протянула Ианте флаер и, пока та читала, в волнении следила за её лицом.
– Копание камней?
– Не обращай внимания. Бен заставил меня вписать про камни, но это ведь мой бизнес, а не его. И он ещё слишком маленький, чтобы работать.
– А ты нет? – спросила Ианта.
– Нет! И, если что, я не собираюсь покупать покрышку для новой машины. Честное слово.
– Это хорошо, потому что у Понтея уже есть четыре покрышки. ПИР… – Ианта улыбнулась. – А что, здорово. Это ты придумала?
– Ага.
«Здорово». Кажется, это хороший знак.
– Я страшно горжусь тобой – что ты готова взять на себя ответственность. Но, Бетти, у тебя школа, фортепиано, тебе и так приходится много трудиться. А я хочу, чтобы у тебя было радостное детство.
– Вообще-то в школе я не так уж сильно тружусь, – сказала Бетти, вспомнив про свои ненаписанные отчёты.
– И всё же. Какую радость принесёт тебе… – Ианта глянула на флаер, – «вытирание пыли»?
Бетти решила не притворяться, что вытирание пыли – её самое любимое занятие.
– Мама, ну пожалуйста.
– А папу ты уже спрашивала? Нет? Иди расскажи ему про свой ПИР, и потом вместе поговорим.
Вдохновлённая тем, что решительное «нет» пока не прозвучало, Бетти с ПИРовским флаером отправилась на кухню, где мистер Пендервик разгружал посудомойку. Но не успела она даже приступить к делу, как раздался стук во входную дверь – мистер Пендервик пошёл открывать. Вернувшись, оп проворчал:
– Мальчики к Джейн, двое. Спрашиваю, как их зовут, а они оба: «Донован». Ну конечно, так я им и поверил. Даже крендельков не стал им предлагать.
– Но у Джейн и правда два знакомых Донована, – сказала Бетти.
– Да? Всё равно, обойдутся без крендельков. Потому что это же саранча, locustae, – заполонили дом и пожирают всё, что в нём есть вкусного.
– Папа… – И Бетти повторила для папы то же, что она до этого говорила Ианте.
Под конец её речи мистер Пендервик горестно качал головой.
– Мне мало того, что Скай занимается репетиторством с половиной старшеклассников? И что Джейн решила переквалифицироваться в швейную фабрику? Теперь ещё и моя десятилетняя дочь собралась открыть собственный бизнес?
– Одиннадцати… почти. Пап, пожалуйста. Мне очень это нужно.
На кухню, явно охотясь за крендельками, влетела Джейн.
– Что тебе очень нужно, Бетти?
– Она хочет открыть собственное дело, – объяснил мистер Пендервик. – Выполнять хозяйственные работы для соседей. Я считаю, что для этого она ещё слишком мала.
– А вы с тётей Клер разве не затевали какие-то сомнительные предприятия в таком же возрасте? – спросила Джейн.
– В наших предприятиях не было ничего сомнительного, – с достоинством ответил мистер Пендервик. – Мы помогали соседям разгребать завалы в гаражах, а они отдавали нам то, что им самим было уже не нужно. И мы устраивали распродажи.
– И продавали всё это другим соседям. – Джейн раскопала в буфете не только солёные крендельки, но и огромный пакет кукурузных чипсов.
– Кроме того, мне тогда было двенадцать, а не почти одиннадцать, – добавил мистер Пендервик.
– Вот видишь, значит, тёте Клер было всего девять! – оживилась Бетти.
Папа нахмурился и попробовал перевести разговор на другое:
– Джейн, оставь семье хоть что-нибудь съестное!
– Я верну тебе все деньги, когда выйдет моя первая книга, обещаю! А печенье у нас есть?
– Не в деньгах дело, а в том, что мне приходится по сто раз ездить за всем этим в магазин.
– Да, папа. – Джейн чмокнула его в щёку, добавила к награбленному пачку печенья, прихватила несколько бутылок сока из холодильника и исчезла.
– Никто меня не слушает, – вздохнул мистер Пендервик.
– Я слушаю, – сказала Бетти.
Он вернулся к флаеру и на этот раз изучил его внимательно.
– Должен сказать, что я впечатлён. Моя дочь – предприниматель. Но если мы разрешим тебе этим заниматься, придётся соблюдать правила.
– Да! Правила. – Бетти готова была соблюсти какие угодно правила, если это приблизит её к урокам вокала.
– Давай-ка подождём Ианту, скоро она уже вернётся из подвала. Обойдёмся без этих ваших divide et impera.
Ага, вот оно – «разделяй и властвуй» на латыни.
– Хорошо, папа.
Когда пришла Ианта, они втроём удалились в уютный кабинет, который старшие Пендервики делили между собой, хотя и не поровну. У Ианты тут стоял небольшой стол, а на нём компьютер – её центр по изучению небесных сфер. Остальная комната была равномерно выстелена ботаническими образцами разной степени засушенности: одни пока подсыхали между газетными листами, другие лежали зажатые между стёклышками, третьи ждали своей очереди на письменном столе мистера Пендервика, а некоторые, практически готовые, были аккуратно наклеены на белые листы бумаги – это уже были произведения искусства, нежные мазки сушёного цвета. Бетти примостилась на диване, в той его части, где оставалось свободное местечко между двумя такими произведениями: одно было в ржаво-оранжевых тонах, другое – в дымно-голубых, и Бетти надеялась, что такая утончённая красота с двух сторон принесёт ей удачу.
Бетти и её родители трудились над правилами до тех пор, пока не пришли к результату, которым все остались довольны. Правил оказалось три. Прежде чем браться за работу, которую ей предложат, Бетти должна спросить разрешения у родителей. Работа не должна быть помехой для домашних заданий. И на первых порах придётся ограничиться улицей Гардем, где Пендервики давно всех знают и всем доверяют.
– И ради бога, – добавил мистер Пендервик, когда с правилами было покончено, – обозначь же на флаере хотя бы свой возраст. А то соседи могут подумать, что это мы с Иантой собрались делать у них лёгкую уборку!