собенно на этой фотографии, просто потрясающее: если чуть сощуриться, можно почти поверить, что это Скай держит на руках младенца.
– А зато у меня – мамино имя, – сказала Бетти этой почти-Скай на фотографии.
Потому что Бетти – это уменьшительное, а настоящее – Элизабет Пендервик, как у мамы. Отличное имя для профессиональной певицы, подумала Бетти.
Глава девятаяКориандр
Бен у себя в комнате наклеивал камни на гигантскую картонную Миннесоту. Мама помогла ему отметить, в каком месте в Миннесоте находятся горы – хребет Месаби. Мисс Ламберт, правда, говорила, что штаты можно просто раскрасить, но Бен не хотел упускать такую прекрасную возможность показать всем свои камни – или хотя бы их часть. К тому же Рафаэль уже начал наклеивать на Флориду кусочки губки, чтобы обозначить болота, и сейчас работал над тем, как поддерживать болота во влажном состоянии, но чтобы они при этом не сползали с территории штата.
Приклеив очередной камень, Бен подходил к окну полюбоваться сверкающим новым Понтеем, который прибыл накануне вечером. Джейн и Скай сразу заявили, что живьём авто выглядит ещё уродливее, чем на фото, однако Бен пребывал под большим впечатлением от Понтея и радовался, что они слишком бедны для дорогой машины: эти дорогие все какие-то серые и скучные. Рафаэль сказал, что когда они оба станут известными кинорежиссерами, то будут ездить на безводительских автомобилях – конечно, не всё время, а тогда, когда не будут летать на своих частных вертолётах. А пока что Бена вполне устраивал Понтей.
– Бен! – позвала его из-за двери Бетти. – Пора в школу.
Бен глянул на стенные часы. В школу они выходят ровно в восемь двадцать. Сейчас только восемь ноль четыре.
– Не пора.
– Мне нужно сегодня пораньше. Пошли.
Бен, не отвечая, приклеил к Миннесоте ещё один камень. Никогда ещё у него не было домашнего задания, которое бы так походило на игру, – правда, всякие города с озёрами интересовали Бена гораздо меньше гор. А какие прекрасные имена у гор в штате Миннесота: Гора Разочарования, Жабья Гора, Призрачный Холм, Гашетка Пилота.
Бетти распахнула дверь, свалив одним махом две вешалки и горку мелких камушков, которые Бен вклеивал для надёжности вокруг больших.
– Если выйдем прямо сейчас, донесу твой рюкзак до школы.
Это был мощный стимул.
– И потом обратно? Даже если я положу в него камни, какие найдутся на перемене?
– Ладно, только чтобы не огромные и не больше трёх. Всё, теперь быстро.
Бен честно всю дорогу шёл быстро, и, когда они добрались до школы, оставалось ещё пятнадцать драгоценных минут, чтобы до начала уроков успеть поговорить с миссис Грюнфельд. Отослав брата к мисс Ламберт, Бетти направилась в музыкальный класс. Под дверью её, как оказалось, ждала Кейко.
– Я подумала: может, ты захочешь перед этим подержаться за руки, – сказала она.
Бетти с благодарностью взяла Кейко за руку.
– Всё. Я пошла. Musica anima mea est.
– И правильно, – кивнула Кейко и постучалась.
Миссис Грюнфельд, улыбаясь, открыла дверь.
– А, Бетти, доброе утро! А это…
– Кейко Трайс, – сказала Кейко. – Я пришла оказать моральную поддержку.
– Мне? – удивилась миссис Грюнфельд.
– Нет, Бетти. Она сама объяснит.
И миссис Грюнфельд пригласила Бетти в музыкальный класс.
– А почему тебе нужна моральная поддержка?
– Я всё-таки решила, что я хочу брать уроки вокала. – Бетти достала из кармана свою бесценную двадцатидолларовую купюру. – Вот, я заработала немного денег, и теперь каждую неделю я буду зарабатывать по двадцать долларов.
– Умница. И решимость у тебя есть, и деньги! Я тобой горжусь.
– Спасибо. – Бетти ждала, когда миссис Грюнфельд предложит ей быть её учительницей. Но, может, двадцати долларов недостаточно? – Или… уроки стоят больше?
– По-разному, смотря какого учителя ты выберешь. Если хочешь, я могу составить для тебя список учителей из тех, кого я сама хорошо знаю. Хочешь?
– Да, пожалуйста.
– Тогда зайди ко мне в пятницу, он у меня уже будет готов.
Бетти ещё раз сказала спасибо и ушла поверженная.
Кейко дожидалась её под дверью.
– Что она тебе сказала?
– Что она составит для меня список учителей пения.
– А сама она?.. Ох, Бетти, ты её даже не спросила, да? – Кейко снова постучала в дверь и, когда миссис Грюнфельд ей открыла, взяла дело в свои руки. – Бетти стесняется, поэтому она вам не сказала: она хочет, чтобы вы её учили пению.
– Я? Надо же, а мне и в голову это не пришло!
Кейко втолкнула Бетти обратно в музыкальный класс и захлопнула дверь.
– Я знаю, у меня, наверное, недостаточно денег, – сказала Бетти.
– Ну что ты! Дело не в деньгах. Но, понимаешь, я ведь не занимаюсь профессионально преподаванием вокала – я просто учу музыке, и всё. А как только учебный год закончится, я отправляюсь в турне по главным оперным театрам Европы. Буду слушать «Школу влюблённых»[47] в Ла Скала, «Фиделио»[48] в Венской государственной опере – представляешь, какое это счастье?
Бетти вдруг почувствовала, как всё у неё внутри сжимается, как будто она – аккордеон.
– Да… Просто вы бы не стали учить меня белтингу, этому ору из телевизора. – Бетти боролась, но слёзы всё равно уже подступили. – А другому учителю мой голос может не понравиться.
– Нет уж, вот это никак невозможно! – Миссис Грюнфельд прошла к своему столу и вернулась с пачкой носовых платков. – Вытри-ка глаза, а я пока подумаю.
Бетти присела на фортепианную скамью, чтобы не мешать: думая, миссис Грюнфельд ходила по комнате, при этом немного пританцовывала и что-то напевала. Бетти прислушалась: «Сей редиску» из «Фантастикс»[49]? Тогда это надежда – Бетти обожает «Фантастикс».
Добравшись до бобов[50], миссис Грюнфельд наконец остановилась перед Бетти.
– Имей в виду: если ты будешь всерьёз заниматься пением, тебе придётся искать настоящего учителя вокала, не такого, как я. – Бетти опять хотела возразить, но миссис Грюнфельд подняла руку. – Но это не значит, что ты не можешь сейчас начать заниматься со мной. Пусть даже без строгой программы. Если, конечно, ты готова раз в неделю обходиться без большой перемены.
– Да, да, да, я готова. – Хоть сто раз в неделю! Эта большая перемена ну ни капельки Бетти не интересна!
– Хорошо. Сегодня и начнём, тем более погода совершенно ужасная. А с твоим учителем я договорюсь – кто у вас в классе учитель?
– Мисс Роу, только она немножко строгая. А погода…
Погода была прекрасна.
– Ничего, я обо всём позабочусь, – сказала миссис Грюнфельд, и Бетти ей поверила. Трудно было представить, что миссис Грюнфельд не сможет о чём-то или о ком-то позаботиться. – А деньги забери, Бетти. Они тебе понадобятся, когда ты начнёшь заниматься с настоящим учителем вокала. Хорошие уроки могут дорого стоить.
– Миссис Грюнфельд, но я не могу… – У Бетти даже дыхание перехватило.
– Нет уж, никаких «не могу»! Провести с тобой побольше времени – радость для меня. Если честно, я уже даже думала о том, какая песня лучше всего подошла бы для твоего голоса. И боюсь, это будет песня о любви… но что ж поделаешь, многие прекрасные песни – о любви. Ты не против?
Бетти покрепче вцепилась в фортепианную скамью, чтобы не подскочить, и не броситься к миссис Грюнфельд, и не обнять её сильно-сильно.
– Я не против песни о любви, если только это не дуэт, который надо будет петь с кем-то из мальчиков.
– Договорились. Дуэты с мальчиками пока вычёркиваем. – Миссис Грюнфельд рассмеялась. – Готовься, Бетти Пендервик, буду загружать тебя по полной программе, хоть я и не профессиональный вокалист. Ты точно этого хочешь?
– Да, – сказала Бетти. – Я точно этого хочу.
– И представь, Герцогиня, к обеду уже лило вовсю! Нет, я, конечно, не думаю, что миссис Грюнфельд взяла и сотворила дождь, но интересное совпадение, правда? В общем, на большой перемене она научила меня петь песню Стивена Сондхайма «Не проходит дня»[51], а Стивен Сондхайм, говорит миссис Грюнфельд, лучше всех-всех композиторов со времён Верди умеет передать чувство через мелодию. И она говорит, что одно из доказательств его гениальности – это его удивительные, необычные тональные интервалы, – но это я и раньше знала, я же слушала его «Маленькую ночную музыку»[52] восемь миллионов раз. И что если я буду петь его песни, то это поможет мне расширить моё понимание мелодии. Вот послушай, Герцогиня.
Но получилось больше хихиканья, чем пения, потому что Герцогиня опять подпевала.
– Ещё я рассказала миссис Грюнфельд про Джеффри и про мой Большой Концерт. Она говорит, что это отличная идея и что Джеффри – мой mentore, это по-итальянски значит «наставник». По-итальянски гораздо красивее, правда?
Бетти остановилась стряхнуть дождь с волос и убедиться, что Герцогиня ещё не окончательно обессилела. Сама-то Бетти любила гулять под мягким весенним дождём, но понимала, что коротконогой таксе он вряд ли по нраву: что не попало сверху на широкую собачью спину, то забрызгает снизу толстое собачье брюхо.
– Может, тебе лучше будет на тележке? Не хочу, чтобы ты простудилась. Один «гав» – да, два – нет.
– Гав, гав, гав, гав.
– Э, про четыре мы не договаривались. Ладно, тогда я решаю. Едешь дальше на тележке.
Бетти подкатила тележку поближе к Герцогине и сняла пакет, прикрывавший одеяло от дождя.
– Гав, гав, гав, гав, гав.
– Т-ш-ш. – Бетти уже наклонила тележку с одной стороны, чтобы удобнее было забираться, но Герцогиня будто не замечала. – Да что с тобой такое? Почему не идёшь в тележку?
– Гав, гав, гав, гав, гав, гав, гав, ГАВ!