– Она чёрная и с белыми полосками на капоте, – объяснила сестре Бетти. – Как только она покажется, сразу начинаем кричать и прыгать, да?
Когда Бетти была маленькая, она приходила на эту автобусную остановку часто, всё детство. Иногда просто так – Розалинда приводила её посмотреть на большие автобусы, с урчанием катившие мимо каждые пятнадцать минут, помахать им вслед. А иногда бывало совсем прекрасно: они садились в автобус, ехали на нём в соседний город Вутон и шли в кафе-мороженое или в книжный магазин «Бродсайд», где одна стена вся заставлена детскими книгами. А однажды – это было незабываемо – они добрались до Вутона, пересели там на другой автобус, который довёз их до самого Бостона, и целый день пробыли в гостях у Джеффри. Скай и Джейн тоже ездили с ними (а Бен нет, потому что все решили, что он ещё слишком маленький, и Лидия тоже нет, потому что её тогда ещё не было), и они обедали в ресторане, где подают спагетти, и разъезжали на метро, а потом Джеффри пригласил их в Бостонский городской сад, и там они катались на лебединой лодке[74].
– Чёрная машинка, – сказала Лидия.
– Что?.. А-а, кричи и прыгай! Кричи и прыгай!
Они кричали и прыгали, а чёрная машинка чуть не промчалась мимо остановки, но в самый последний момент всё-таки притормозила, и Джеффри опустил стекло, и замахал как сумасшедший, и, крикнув «За мной!», покатил дальше, а они побежали за ним.
Но маленькие Лидиины ножки бежали слишком медленно, и Бетти, не останавливаясь, подхватила её на руки.
Он свернул на улицу Гардем, съехал на обочину и открыл им дверь – тут они его и догнали. Бетти тут же забросила ему на колени Лидию – вместо приветствия он, как всегда, громко сказал «тпр-р-ру!» прямо Лидии в живот, и Лидия, как всегда, завизжала и захохотала. А Бетти обошла машину и с достоинством села на пассажирское сиденье. Для «тпр-р-ру!» она была уже слишком взрослая, поэтому просто разглядывала Джеффри очень внимательно – со всеми его веснушками, с улыбкой и вихрами, которые, как и много лет назад, торчали во все стороны. Вся эта история с влюблением в Скай на его вихры и веснушки ни чуточки не повлияла.
– Если бы ты и в этот раз не приехал – по-моему, я бы не выдержала, – сказала она.
– Я тоже, – сказал он. – Что ты так на меня смотришь?
– Хочу убедиться, что это ты.
– И как?
– Ты. Хорошо, что ты.
Лидия закрутилась у Джеффри на коленях, требуя внимания.
– Голди положила Фрэнка в коробку.
– Нет, Лидия, про Фрэнка мы решили больше не говорить, – сказала Бетти.
– А кто это? – поинтересовался Джеффри.
– Морская свинка. Он умер. Меняем тему.
– Ладно, меняем. А у тебя как дела? Есть уже парочка отчётов?
– Ой, нет… Опять меняем тему.
– А как идёт исследование влюблённостей и увлечений? Вы с Кейко куда-нибудь продвинулись?
– Это Кейко их исследует, а не я! Она продолжает, но от Райана, который кинозвезда, решила отказаться.
– Мне сразу показалось, что он ей не подходит. А ещё что, Бетти?
– Ещё поговори со мной о музыке.
– Могу рассказать тебе про Бостонский симфонический оркестр – хочешь?
– Нет, – сказала Лидия.
– Да, – сказала Бетти. – Пожалуйста!
На той неделе Джеффри ходил в Симфонический зал на «Фантастическую симфонию» Берлиоза[75] в исполнении Бостонского симфонического оркестра и теперь рассказывал об этом Бетти с такими подробностями и с такой страстью, что даже Лидия заслушалась. Он даже изобразил кусочек из второй части на воображаемом кларнете – и Бетти поругала его, что он не привёз свой настоящий кларнет. От Берлиоза он перешёл к местным группам, за новыми композициями которых он следил, к музыке, которую писал сам, а потом рассказал, какие новости у его папы – потому что его папу Бетти хорошо знала и тоже любила. Папа Джеффри, профессиональный саксофонист, жил в Бостоне недалеко от школы Джеффри, и они часто вместе репетировали.
– И да! Бетти, я теперь играю вместе с ним в клубах – пока только в маленьких, но всё равно. Папа говорит, когда я ещё повзрослею, смогу ездить с ним и на гастроли – даже заграничные. И мы вместе поедем в Германию – там обожают джаз. Представляешь?
Бетти представляла. Она даже представляла, что могла бы гастролировать вместе с ними – в качестве вокалистки.
– Я тоже поеду, – не задумываясь, сказала она.
Лидия, которая уже вся извелась от недостатка внимания, попыталась просунуть голову в руль, отчего её корона слетела, а увядшие одуванчики посыпались на Джеффри и на пол. Последовала драма, потому что голову надо было как-то высовывать обратно, одуванчики опять вплетать в корону, а корону водружать на Лидию.
– Когда она от этой своей короны откажется, жить будет намного проще, – сказала Бетти.
– А я вот помню одну девочку, которая всегда ходила в бабочкиных крылышках, – а она была тогда даже постарше Лидии.
– Крылышки – другое дело. – Это были Беттины крылышки. – Я так думаю.
– Кролик Фу-Фу, – сказала Лидия.
– Ах, да! – Джеффри протянул руку и нашарил на заднем сиденье большую мягкую игрушку – розового кролика. – Кролик Фу-Фу!
И сразу же запел, а кролик, которого он держал в руке, запрыгал по всему салону, а Лидия залилась счастливыми визгами. Бетти подпевала – тоже дурачась, только у неё получалось больше похоже на венскую оперу, чем на итальянскую, – и была так счастлива, что ей хотелось взять эти минуты и спрятать в какое-нибудь тайное место, чтобы потом можно было доставать их оттуда и проживать снова.
Когда все куплеты «Кролика Фу-Фу» – а их было премного – кончились, Джеффри опять потянулся к заднему сиденью. На этот раз в руке у него оказался музыкальный альбом – «Целуй меня, Кейт»[76].
– Вот тебе Коул Портер – это чтобы твой музыкальный вкус развивался и утончался. И обязательно слушай «Значит, люблю»[77], потому что это одна из величайших во всём двадцатом столетии песен о любви… Что? А теперь почему ты на меня так смотришь?
– Ну потому что – сам знаешь. Все эти песни о любви.
– Это ты меня ругаешь за Скай, да?
– Ругаю, ага. Но всё равно спасибо за подарок. Ты балуешь нас с Лидией. – Она обняла альбом. – Мне надо рассказать тебе что-то важное.
– Что-то о любви? Скай нашла себе парня, и он – не я?
– Если она даже не хочет, чтобы ты был её парнем, зачем ей нужен тот, который не ты?
– Беттик, что бы я без тебя делал?
– Ужасно бы по мне скучал. Нет, то важное, что я должна тебе рассказать, – это обо мне, и это совсем другое, и на него понадобится сколько-то времени и чтобы нам никто не мешал. А ещё, Джеффри, я теперь знаю, кто ты! Ты мой mentore!
– О, мне нравится. Как ты додумалась?
– Это часть того, о чём я хочу тебе рассказать.
– Тогда давай завтра где-нибудь позавтракаем – вдвоём, только ты и я? У Сильвестра, например?
– Да! – Ещё бы не да, у Сильвестра пекут отличные блинчики, почти как папины.
– Вот и хорошо. – Он прищурился в маленькое зеркало над приборной панелью и попытался пригладить вихры. – Ну, мне, кажется, пора в бой. Дашь мне какой-нибудь совет?
– Musica anima mea est.
– Это да. Что-нибудь ещё?
Бетти помотала головой. Что может быть ещё?
– У них там баскетбольная игра в разгаре.
– Ничего, я умею играть в баскетбол.
Правда. Ник и его научил.
– Только держись подальше от Оливера…
– Кто такой? Случайно не новый парень Скай?
– Послушай меня. Оливер – это такой зануда, но считается, что он ужасно привлекательный, потому что у него ску-улы… Ему нравится Розалинда, и он читает всем лекции про кино. Так что держись от него подальше и, Джеффри, постарайся не говорить Скай о любви. Ты же знаешь, какая она, когда не хочет о чём-то разговаривать.
– Да уж, знаю. – Он в последний раз попытался прилизать волосы, но, поморщившись, бросил. – Кажется, я готов. А вам с Лидией придётся топать пешком – у меня нет для неё детского сиденья. – Значит, Бетти, утром мы едем завтракать, это будет наше с тобой свидание, да?
Бетти кивнула, она была слишком счастлива и взволнована, чтобы говорить, и ещё надо было следить за феей, которая рвалась петь. Когда Джеффри уехал, Бетти быстро отвела Лидию с её новым кроликом домой – спать, а сама закрылась у себя в комнате, чтобы думать о том, что она расскажет завтра утром Джеффри и что она ему споёт. Она прослушала от начала до конца весь мюзикл «Целуй меня, Кейт» и пришла к выводу, что «Значит, люблю» – это и правда прекрасно, но ей, пожалуй, больше нравятся смешные песенки. И к тому времени, когда пора было идти выгуливать Герцогиню и Кориандра, она уже выучила наизусть «Освежите вашего Шекспира»[78].
Глава четырнадцатаяНатюрморт и павлинье перо
Когда Бетти вернулась после прогулки с собаками, по всему дому бродили тинейджеры – частично оставшиеся от баскетбольного матча, а частично прибывшие отмечать день рождения, хотя были и такие, которые сразу пришли и туда и сюда. Но нашествие тинейджеров в кои-то веки не огорчало Бетти – она слишком радовалась только что увиденному: глянцевый автомобиль Оливера уже не стоял на подъездной дорожке. Надеясь, что он уехал навсегда, Бетти вбежала в дом и свернула на кухню, где полным ходом шла подготовка к праздничному ужину. Мистер Пендервик резал овощи для кесадильи, Розалинда доставала из духовки бисквит, Джеффри тёр сыр, Ианта подогревала маленькие кесадильи – обычные сырные, без всяких дополнительных начинок, – потому что праздник праздником, а Лидию уже пора было кормить. Правда, не все на кухне трудились: Лидия, например, просто восседала на высоком стуле, в короне и в нагруднике с овечкой, а сбоку из её стула торчал мягкий розовый кролик; Джейн сидела по-турецки посреди пола, и все на неё натыкались; Бен разгуливал туда-сюда, демонстрируя всем и каждому свою новую футболку «Селтикс»; Азимов ждал у ног Джеффри в надежде, что часть сыра просыплется мимо тёрки.