— Продолжайте, — сказал Аллейн.
— Это случилось, когда я обошел пассажирский отсек и вышел к левому борту. Мне страшно хотелось выпить и еще хотелось побыть одному. Я дошел до входа в коридор и выждал там какое-то время, хотел убедиться, что рядом никого. Руби, то есть миссис Диллингтон-Блик, сидела у себя в каюте. Я даже слышал, как она пошлепывает по лицу, видно, втирает крем. Я думал, стоит ли ей рассказать, и тут вдруг почувствовал этот запах.
— Запах чего?
Дейл указал на мистера Макангуса:
— Вот этого. Запах вонючих сигареток, которые он курит. Совсем близко.
Мистер Макангус заметил:
— Я уже говорил, что какое-то время находился на палубе, решил прогуляться перед тем, как лечь спать. Так оно и было.
— Да. Но где? Где именно вы гуляли? Я вас не видел, и в то же время вы находились совсем близко. Я даже дымок от сигареты увидел.
— Мистер Макангус? — спросил Аллейн.
— Я… точно не помню, где стоял. Да и почему, собственно, должен это помнить? — Макангус раздавил сигарету в пепельнице. От окурка поднималась тоненькая пахучая спиралька дыма.
Дейл возбужденно проговорил:
— Но палуба — место открытое. И из ее иллюминатора лился свет. Почему же я тогда его не заметил?
— Еще одна дверь в коридор открывается за внешней переборкой, — уточнил Аллейн. — И находится рядом с иллюминатором каюты миссис Диллингтон-Блик. Скажите, мистер Макангус, вы стояли за этой дверью?
— Вернее, прятались, да? — злорадно подхватил мистер Кадди.
— Так что же, мистер Макангус?
Его продолговатое слабовольное лицо под крашеными волосами покрылось красными пятнами.
— Мне не в чем признаваться, — пробормотал мистер Макангус. — Абсолютно не в чем.
— Уверены?
— Да. И говорить тут больше не о чем.
— Так вы, мистер Дейл, считаете, он все же мог находиться там?
— Да, да, именно так и считаю. Понимаете, я решил, что он стоит в коридоре. И все выжидал, а потом подумал: «А, шут с ним, все равно деваться некуда!» Ну и заглянул в этот самый коридор, а там никого. И я вошел. Моя дверь как раз слева. Уже в каюте хватил чистого виски, как раз то, что надо. А потом еще налил и опрокинул. Просто нервы были на пределе. Да, точно вам говорю, у меня уже давно самый настоящий нервный срыв, — дрожащим голосом добавил Дейл. — Я думал хоть немного подлечиться во время путешествия. А вышло вон как, стало еще хуже.
— Скажите, мистер Макангус, вы слышали, как мистер Кадди ворвался в салон и сообщил нам о своем ужасном открытии? У него была истерика, и говорил он очень громко. Вы слышали его?
— Что-то слышал. Но значения это уже не имело, — ответил мистер Макангус.
— Как это не имело?
— Я и без того знал, где она.
— Миссис Диллингтон-Блик, да?
— Не стану отвечать на этот вопрос, сэр.
— Но вы же сами недавно говорили, что вышли из салона через двойные двери на палубу, затем обошли центральный блок и какое-то время пробыли на палубе с левого борта. Вы не отказываетесь от этого утверждения?
Мистер Макангус уцепился за край стола, словно боясь упасть, и не отрывал глаз от Аллейна. И так плотно сжал губы, что в уголках их выступили капельки слюны. А затем еле заметно качнул головой.
— Что ж, в таком случае…
— Нет! Нет, нет! — внезапно выкрикнул мистер Макангус. — Я отказываюсь! То, что я сделал… меня вынудили это сделать! И я не стану это обсуждать. Никогда!
— Раз так, — произнес Аллейн, — мы зашли в тупик. Доктор Мэйкпис, будьте так добры, пригласите сюда мистера Мэрримена.
Было слышно, как мистер Мэрримен идет по коридору. Об этом возвестил его высокий резкий голос, дрожащий от негодования.
— Меня следовало известить об этом тотчас же, — говорил он. — Незамедлительно. Я требую объяснений. Так кто, вы сказали, этот человек?
В ответ послышалось неразборчивое бормотание Тима.
— Ах, вот оно как! Вот оно что! В таком случае он, несомненно, насладился целительным опытом, столь популярным среди тех, кто любит подглядывать и подслушивать. Вот случай, — голос приблизился и стал еще громче, — которого я столь долго ждал. Если бы со мной проконсультировались с самого начала, чего и следовало ожидать, но куда там! Сработала типичная и столь хорошо знакомая модель профессиональной некомпетентности официальных лиц, наделенных полномочиями. Нет, разумеется, надеяться на это было бы слишком глупо. И я…
Дверь отворил Тим, вошел первым, взглянул на Аллейна, скроил кислую гримасу и отошел в сторону.
Появление самого мистера Мэрримена вышло довольно эффектным. На нем был ночной халат. Хохолок волос на голове стоял дыбом, глаза воинственно сверкали. Он обозрел собравшихся за столом людей наполеоновским взглядом.
Капитан Баннерман приподнялся со стула и сказал:
— Входите, мистер Мэрримен. Надеюсь, вы рады присоединиться к нам. Присаживайтесь. — И он указал на единственный свободный стул напротив стеклянных дверей, выходящих на палубу. Мистер Мэрримен кивнул, но не сдвинулся с места и продолжил сверлить гневным взглядом Аллейна. — Должен заметить, — продолжил капитан, — в данных обстоятельствах это равносильно приказу. И да, позвольте представить, председательствует на нашем собрании суперинтендант полиции мистер Ален.
— Его имя, — тут же поправил мистер Мэрримен, — Аллейн. Аллейн, мой дорогой друг. Ал-лейн — это еще куда ни шло. Но Ален — нет, никогда. Было бы, наверное, ошибкой полагать, что вы когда-нибудь слышали об основателе колледжа Далвича, знаменитом актере елизаветинской эпохи, Эдварде Аллейне, чье имя гремело в те времена. Так что, по моему скромному мнению, он все же Ал-лейн. Добрый вечер, сэр, — и мистер Мэрримен сердито кивнул Аллейну.
— Вам слово, мистер Ален, — деревянным голосом пробормотал капитан.
— Нет! Это невозможно! — всплеснул руками мистер Мэрримен.
— Это не имеет никакого значения, — поспешил вставить Аллейн.
— Почему бы вам не присесть, мистер Мэрримен?
— И действительно, почему бы нет, — Мэрримен уселся на стул.
— Думаю, — начал Аллейн, — доктор Мэйкпис уже рассказал вам о том, что произошло?
— Да, меня проинформировали о том, что имело место серьезное преступление. Причем в самой скупой манере. Так что, полагаю, меня ожидает зануднейшее и долгое полицейское расследование.
— Боюсь, что так, — весело подтвердил Аллейн.
— В таком случае, будьте любезны, просветите меня, какое именно преступление произошло, а также при каких обстоятельствах. И как именно о нем узнали. Разве только, — добавил мистер Мэрримен, откинув голову и сверля Аллейна взглядом из-под очков, — вы рассматриваете меня как подозреваемого, и в этом случае, несомненно, попробуете загнать меня в угол с изяществом слона. Так вы считаете меня подозреваемым?
— Да, — холодно ответил Аллейн. — Считаю, наряду с некоторыми другими. Почему бы нет?
— Нет, ей-богу! — воскликнул мистер Мэрримен после паузы. — Это меня ничуть не удивляет. Но, умоляю, скажите, что же такое я натворил? Кого именно прикончил? И где? Просветите меня, умоляю!
— Здесь вы должны отвечать на вопросы, а не задавать их. И, пожалуйста, прошу, ведите себя соответственно, мистер Мэрримен. Нет, — сказал Аллейн, заметив, что мистер Мэрримен снова открыл рот. — Нет, и никаких словесных фокусов я больше не потерплю. Этим делом занимается полиция. А я полицейский. И что бы вы ни думали об этой процедуре, выбора у вас нет, придется смириться. И если будете вести себя прилично, то мы значительно быстрее продвинемся в расследовании. Так что это в ваших же интересах, мистер Мэрримен.
Мистер Мэрримен изобразил удивление. И призадумался. Затем скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и уставился в потолок.
— Что ж, прекрасно, — сказал он. — Давайте попробуем измерить глубины. Продолжайте.
Аллейн продолжил. Не упомянув даже намеком о природе или месте преступления, что привело мистера Мэрримена в состояние крайнего раздражения, он просто попросил его в деталях описать, что видел он со своего наблюдательного пункта — иными словами, сидя в шезлонге лицом к кнехту.
— Могу я задать один вопрос? — осведомился мистер Мэрримен, все еще задумчиво глядя в потолок. — Почему вы избрали столь нетерпимый подход? Почему решили не посвящать в природу вашей маленькой проблемы? Тут явно угадывается некая профессиональная ревность, я прав?
— Да угадывайте, что хотите, — добродушно ответил Аллейн.
— Ага! Так значит, вы боитесь…
— Я боюсь, что если расскажу о случившемся, вы тут же попробуете перехватить инициативу и устроите очередное шоу. Но я вам этого не позволю. Так что вы видели, сидя в шезлонге, мистер Мэрримен?
На губах мистера Мэрримена заиграла слабая, не лишенная ехидства улыбка. Он закрыл глаза.
— Что я видел? — нарочито медленно повторил он с надменным видом, и все за столом затаили дыхание — напряжение стало просто невыносимым. Аллейн увидел, как Обин Дейл облизал пересохшие губы. Кадди нервно зевнул, а Макангус торопливо спрятал ладони под мышками. Взгляд у капитана Баннермана словно остекленел. Отец Джордан склонил голову, словно собирался выслушать чью-то исповедь. Лишь Тим не смотрел на Мэрримена — он не сводил глаз с Аллейна.
— Что я видел? — снова повторил мистер Мэрримен. Напустил на себя задумчивый вид, обвел взглядом стол и громко заявил: — Да ничего. Ровным счетом ничего.
— Ничего?..
— И тому есть самое простое объяснение. Я крепко спал.
И он разразился торжествующим кудахтающим смехом. Аллейн кивнул Тиму, и тот снова вышел.
Сколь ни удивительно, но мистер Макангус тоже расхохотался.
— И это называется ключевой свидетель! — выдавил он сквозь смех. — Человек, от показаний которого зависят наши судьбы. Оказывается, он крепко спал! Что за фарс!
— Вы можете не волноваться, — заметил Дейл. — Вас он в любом случае видеть не мог. Вам еще придется отчитаться за свои действия.
— А вот это правильно! — встрепенулся мистер Кадди.