— Но никаких следов того, что там что-то пролили, не осталось. Флоренс сама подтвердила.
— Понял! — начал Берти Сарацин. — Вы считаете, духи использовали в качестве маскировки для… для…
— Для чего именно, мистер Сарацин?
— Ах нет, — торопливо произнес Берти. — Просто я подумал, нет… я ошибался. Не знаю.
— Мне кажется, я знаю, — Пинки сильно побледнела.
— Да, слушаю вас? — обернулся к ней Аллейн.
— Нет, не стану говорить. Не могу. Еще до конца не разобралась. Простите.
Она смотрела Аллейну прямо в глаза.
— Мистер Аллейн, — сказала Пинки, — если уж вы взялись копать глубоко, хотите извлечь всю старую информацию, советую обратить внимание на… на споры и скандалы. Как в театре, так и вне его стен. По большей части вне. Как и большинство других актрис, Мэри обладала взрывным темпераментом. Она закатила скандал, — продолжила Пинки на фоне все нарастающего почти физически ощутимого смятения присутствовавших, — не далее как сегодня утром.
— Пинки! — громко одернул ее Гэнтри.
— А почему нет, Тимми? Уверена, мистер Аллейн и без того уже знает, — отмахнулась она.
— Очень мудро с вашей стороны, — воскликнул Аллейн. — Спасибо вам за это. Да, нам известно, хоть и немного, об утренней ссоре. Эту информацию извлечь нам удалось. К примеру, мы знаем, что причиной стало расхождение во взглядах на профессиональную пригодность и что ссора произошла здесь и сегодня утром. Нам известно также, что ее отголоски вспыхивали и во время других разговоров на вечеринке и что в эти споры оказались вовлечены вы и мистер Сарацин. Я говорю это, будучи уверенным в том, что оба вы достаточно разумны и поймете меня правильно. Ведь мы с Фоксом говорим только о фактах. И будем очень благодарны, если вы поможете нам извлечь как можно больше полезной для следствия информации из этих обильных и разрозненных фактов, которые нам удалось собрать.
— Все это, — заметил Гэнтри, — звучит, конечно, красиво. Однако мы здесь на чужой территории, Пинки, и как-то не хочется, чтобы нас выставили дураками. Поэтому следи за тем, что говоришь, девочка.
— Я тебе не верю, — отозвалась она, продолжая смотреть на Аллейна. — Что именно вы хотели бы знать?
— Ну, прежде всего, причину вашей первой ссоры.
— Ты как, не против, Берти? — спросила Пинки.
— О боже, — протянул мистер Сарацин. — Ладно. Не против.
— Дурак ты, Берти, больше никто! — сердито выпалил Гэнтри. — Такие вещи нельзя контролировать. Никогда не знаешь, чем это может закончиться.
— Скоро сам увидишь, Тимми, дорогой. А вот мне это не грозит, — с грустным смешком парировал Берти.
Гэнтри сделал Пинки Кавендиш страшные глаза.
— Не забывай, тут замешаны и другие люди.
— Не забуду, Тимми, обещаю тебе. — Она вновь обернулась к Аллейну. — Этот утренний скандал, — начала она, — произошел из-за того, что я сказала Мэри о том, что получила главную роль в новой пьесе. И ей показалось, что это предательство с моей стороны. А позже, уже во время вечеринки, когда мы все, — она указала на оранжерею, — собрались вон там, Мэри снова затронула этот вопрос.
— И все еще очень сердилась?
Пинки с несчастным видом покосилась на Чарльза.
— Ну да, она сильно разошлась. Такие припадки гнева часто случались с нашей Мэри.
— И вы тоже участвовали, мистер Сарацин?
— Во второй раз нет, — ответил Берти и объяснил, почему.
— А вы, мистер Гэнтри?
— Ну… в общем, да. Поскольку это я собираюсь ставить комедию.
— Не увиливай, Тимми. На твоем счету их целых два, — с некоторым облегчением заметил Берти. — Ты был вовлечен и в тот, второй скандал. Когда речь зашла о той, «другой» пьесе Дики, и Аннелиду пригласили на главную роль. Вот это разозлило Мэри уже сверх всякой меры. Она была просто в бешенстве.
— Мистер Аллейн знает об этом, — вмешалась Аннелида, и все удивленно взглянули на нее.
— Не стоило беспокоиться, дорогая, — с важным видом произнес Гэнтри. — Все это тебя совершенно не касается. Так что не увлекайся, мой тебе совет.
— Но она увлечена, — сказал Ричард, глядя на девушку. — Мной. Надеюсь, что это надолго.
— Правда? — с особой теплотой воскликнула Пинки и улыбнулась Аннелиде. — Просто чудесно! Берти! Тимми! Ну, скажите, разве это не прекрасно? Дики, дорогой! Аннелида!
Отовсюду слышались одобрительные возгласы. Аннелида была тронута столь дружелюбным отношением, однако сочла столь быстрое переключение на поздравительную волну довольно странным. И еще она заметила, как в глазах Аллейна промелькнуло — что?.. Удивление? Смирение? И лишь затем с изумлением увидела, как он еле заметно подмигнул ей.
— Прекрасная новость, приятная смена темы, и все мы очень за вас рады, — сказал инспектор. — Однако, боюсь, придется вернуться к нашим баранам. С чего начался скандал в оранжерее?
Пинки и Берти взглянули на него с удивлением и упреком.
Ричард поспешно произнес:
— Мэри вошла в оранжерею как раз в тот момент, когда мы обсуждали кастинг для моей новой пьесы «Земледелие на небесах». Мне следовало сказать ей раньше, предупредить. Я этого не сделал, и она сочла, что я поступил с ней нечестно.
— Простите, но мне хотелось бы знать, что именно она тогда сказала.
Аллейн тотчас понял, что не дождется ответа от Пинки, Сарацина и Гэнтри. Они долго переглядывались, затем Гэнтри заметил небрежным тоном:
— Думаю, никто из нас не вспомнит теперь в деталях. Когда Мэри показывала свой нрав, она могла наговорить Бог знает чего, и все понимали, что она это не всерьез.
— Может, она кому-то угрожала?
Гэнтри поднялся со своего места.
— В последний раз, — заявил он, — предупреждаю всех: вы сами напрашиваетесь на неприятности. Не стоит покупаться на эту уловку и делать необдуманные заявления на тему, которая к делу никакого отношения не имеет. В последний раз предлагаю хорошенько подумать о своей профессиональной чести и карьере. Держите языки за зубами, иначе, клянусь Богом, сильно пожалеете.
Берти посмотрел на него испуганно, потом сказал Пинки:
— А знаешь, он прав. Или все же не прав?
— Наверное, — с несчастным видом протянула она. — Всему, наверное, есть предел. И все-таки…
— Если поняли, о чем я, и намерены следовать в этом направлении, — сказал Гэнтри, — докажите это прямо сейчас.
— Хорошо. — Пинки подняла глаза на Аллейна. — Простите.
— В таком случае, — начал Аллейн, — мне придется задать тот же вопрос полковнику Уорендеру и мистеру Темплтону. Мисс Беллами кому-нибудь угрожала?
— По моему мнению, Чарльз, — заговорил Уорендер, — тут без адвоката не обойтись. Никогда не знаешь, как оно потом обернется. Так что подождем и посмотрим, согласен?
— Хорошо, — кивнул Чарльз. — Очень хорошо.
— Мистер Дейкерс? — спросил Аллейн.
— Я связан всеобщим решением, — ответил Ричард, и Аннелида, с тревогой взглянув на него, нехотя добавила:
— Я как и ты.
— В таком случае, — сказал Аллейн, — нам остается только одно. Мы должны допросить единственного оставшегося свидетеля.
— Кто это, черт возьми? — рявкнул Уорендер.
— Увидите, как только удастся его разыскать. Фокс?.. Это мистер Монтагю Марчант.
Что касается Пинки и Берти, им стоило немалого труда скрыть свое волнение. Больше всего на свете им в этот момент хотелось посоветоваться друг с другом, да так, чтобы никто не слышал. Гэнтри же просто скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Он вел себя так, словно собирался заявить протест на конференции ассоциации «Экторс Эквити»[65]. Что касается Уорендера, тот напоминал одного из старших членов на заседании клубного комитета. Чарльз тяжко вздохнул и подпер кулаком подбородок.
Фокс вышел из комнаты. Он отворил дверь в холл, и тут старинные напольные часы, что стояли у подножия лестницы, пробили одиннадцать. И все присутствующие за столом люди, которых собрал Аллейн, невольно возроптали. Некоторые с отчаянием поглядели на наручные часы.
— Тем временем, — начал Аллейн, — может, попробуем прояснить ситуацию с мистером Ричардом Дейкерсом?
Тут сердце у Аннелиды тревожно забилось, словно напомнило о своем существовании. И она успела подумать: «Я против своей воли и почти без всякого предупреждения вовлечена в чудовищную ситуацию. Доверилась целиком и полностью человеку, о котором почти ничего не знаю. Привязанность, к которой я еще не готова». Она повернулась, взглянула на Ричарда, и тотчас же поняла, что привязанность эта, несмотря на все сомнения, неизбежна. «Выходит, — удивленно подумала Аннелида, — вот на что это похоже, влюбиться по-настоящему».
Аллейн, следивший за реакциями присутствующих, заметил, как нервно сжимает и разжимает пальцы рук, сложенных на коленях, старая Нинн. Он видел, как Флоренс поглядывает на нее с торжествующим видом. От его внимания не укрылось, как тяжелое лицо полковника Уорендера пошло пятнами.
И инспектор решил вернуться к тому моменту, когда Ричард в последний раз зашел в дом:
— Как видите, в общей картине имеются значительные пробелы. Нам неизвестно, что произошло между мистером Дейкерсом и мисс Беллами в ее спальне. Однако мы знаем, что это сильно его расстроило. Знаем, что он выбежал тогда из дома и слонялся по Челси. Знаем, что затем он вернулся. Вот только не знаем, зачем и почему.
— Я хотел, — сообщил Ричард, — забрать экземпляр своей пьесы.
— Прекрасно. Почему не сказали этого прежде?
— Напрочь вылетело из головы, — ответил он, сам себе удивляясь.
— Помните, что вы еще делали?
— Поднялся за пьесой к себе в старый кабинет.
— Ну а в кабинете чем занимались?
Ричард не ответил.
— Вы писали письмо, верно? — подсказал Аллейн.
Ричард взирал на него чуть ли не с ужасом.
— Но как вы… откуда вы… — тут он взмахнул рукой и умолк.
— Письмо кому?
— Это личное. Отказываюсь отвечать.
— А кстати, где оно теперь, это письмо? Вы же не успели его отправить.