Растерянный и несколько раздраженный Октавиус принялся рассказывать свою историю. Наряжаясь на вечеринку, Аннелида отослала его вниз. Сам он нервничал, поскольку их приглашали к половине седьмого, а было уже без двадцати пяти семь, и он не верил, что теперь это хороший тон — приходить в гости с запозданием. Тут-то он и увидел тележку с пармскими фиалками, и вспомнил, что в дни его молодости почти непременным дополнением к туалетам дам, пришедшим в театр, были именно такие букетики. Ну он вышел и купил один. А затем, как понял Аллейн, вдруг постеснялся дарить их в присутствии Аннелиды. Дверь в дом мисс Беллами была открыта. В холле маячил дворецкий. Октавиус поднялся по ступенькам.
— Просто подумал, — объяснил он, — вдруг она захочет приколоть эти цветы к платью.
Он уже протянул было букетик Грейсфилду, однако тут у подножия лестницы послышался какой-то шум, а секунду спустя он услышал громкий голос мисс Белами. Она кричала: «Это только подтверждает твою неправоту! Можешь идти на все четыре стороны, друг мой, и чем скорее уберешься отсюда, тем лучше!»
На миг Октавиус совершенно смутился, подумал, что эти слова адресованы ему, но в следующую секунду мисс Беллами возникла над ним на ступеньках. И, резко остановившись, изумленно глянула на него сверху вниз.
— Словно видение, — пробормотал Октавиус. — В платье цвета розы, или, вернее, герани, но при этом словно олицетворяла саму ярость.
Однако это впечатление оказалось недолговечным. Мисс Беллами явно колебалась. Тут Грейсфилд забормотал какие-то объяснения.
— И тотчас, знаете ли, — сказал Октавиус, — произошло волшебное превращение. Мэри снова была сама любезность, само очарование. И она… — тут он снова покраснел, — попросила меня подняться, что я и сделал. И преподнес ей этот скромный подарок с наилучшими пожеланиями. И тогда она пригласила меня в свою комнату — очень любезный жест с ее стороны. Я был тронут. Положила цветы на туалетный столик и сообщила, что только что пришлось уволить старую дуру служанку. Так прямо и сказала. И я понял, что то была женщина, долго находившаяся у нее в услужении. Вы что-то сказали?
— Я? Ничего. Продолжайте. Эта история меня заинтересовала.
— Неужели? Что ж. Так вот, в этот момент внизу послышались голоса — дверь, естественно, оставалась открытой — и мисс Беллами сказала: «Подождите минутку, ладно?» И вышла из комнаты.
— И что же дальше? — спросил Аллейн.
— Дальше? Я ждал. Ничего не происходило. Потом вспомнил о Нелли, подумал, что она, наверное, уже готова к выходу. Уж не знаю, правильно я поступил или нет, — добавил Октавиус и покосился на Аллейна.
Тот молчал.
— Я понимал, что Нелли не одобрит эту мою импульсивную выходку, и потому решил, что надо побыстрее вернуться, пока она меня не хватилась. Ну и я спустился вниз. А там, в гостиной, стояла мисс Беллами и говорила с полковником Уорендером. На меня они не обратили никакого внимания. Уорендер, как мне показалось, был чем-то очень расстроен. Ну и мне ничего не оставалось, кроме как уйти. И я ушел. Такая вот короткая и ничем не примечательная история.
— Спасибо, Октавиус, — поблагодарил Аллейн, задумчиво глядя на собеседника. Огромное вам спасибо. А теперь вынужден вас оставить. Доброй ночи.
Выходя, он слышал, как Октавиус ворчливо говорил, что ему давно пора лечь спать.
У дома мисс Беллами притормозил роскошный автомобиль, и из него вылез мистер Монтагю Марчант. Белокурые волосы блестели, пальто было безупречного покроя, а лицо — очень бледное.
— Жди, — сказал он шоферу.
Аллейн представился. Марчант слегка поморщился:
— Ужасная история.
— Да уж, история скверная, — согласился Аллейн. — Прошу, входите.
В холле стоял Фокс.
— Я не совсем понимаю, — начал Марчант, — зачем понадобилось посылать за мной. Да, разумеется, я, в лице ее руководства, готов оказать любую посильную помощь, но вместе с тем… — Он взмахнул своими жемчужно-серыми перчатками.
— Все очень просто, — отозвался Аллейн. — Необходимо утрясти один или два чисто деловых вопроса, а похоже, вы единственное здесь авторитетное лицо.
— Можно подумать, что другого времени…
— Ну, разумеется, вы правы, — тотчас подхватил Аллейн. — Только действовать нам надо незамедлительно. Дело в том, что мисс Беллами была убита.
Марчант провел нетвердой рукой по волосам.
— Я вам не верю, — проговорил он.
— Можете не верить, но тем не менее это правда. Желаете снять пальто? Нет? Тогда проходите.
— Мы перебазировались в гостиную, сэр, — сообщил Фокс, — там будет удобнее. Доктор с мистером Темплтоном, сказал, что подойдет позже.
— А где Флоренс?
— Помогала миссис Пламтри готовить постель для больного, а теперь обе ждут в будуаре.
— Хорошо. Сюда, прошу вас, мистер Марчант. Пойду взгляну на нашего больного и сразу же присоединюсь к вам.
Он распахнул дверь. После секундного колебания Марчант зашел в гостиную, Фокс последовал за ним.
Аллейн подошел к двери в кабинет, тихонько постучал и вошел.
Чарльз был в постели, выглядел измученным, смотрел встревоженно. Неподалеку от него сидел в кресле доктор Харкнесс. Увидев Аллейна, он сказал:
— Нам волноваться нежелательно.
— Понимаю, — откликнулся Аллейн и подошел к постели. — Просто пришел посмотреть, как вы тут.
— Мне страшно жаль, — прошептал Чарльз. — Я в полном порядке. Могу присоединиться и продолжить.
— В том нет нужды. Мы прекрасно справимся сами.
— Ну вот опять, Чарльз, — сказал доктор Харкнесс. — Прекрати суетиться и нервничать.
— Но я хочу знать, Хакрнесс! Как я могу перестать нервничать! Боже, как это меня угораздило… Я хочу знать, что они думают и говорят. Я имею право знать, Аллейн. Ради Бога, скажите мне! Вы же не подозреваете… что это кто-то из близких, нет? Иначе я этого просто не вынесу. Это не… не мальчик?
— Пока, — ответил Аллейн, — нам нечего ему предъявить.
— О, — облегченно выдохнул Чарльз и закрыл глаза. — Спасибо Богу и за это. — Голова его беспокойно задвигалась на подушке, дыхание участилось.
— Все эти аллюзии, намеки, отговорки… — возбужденно начал он. — Почему мне ничего не говорят? Почему? Может, вы меня подозреваете? Ведь так? Ну, говорите! Скажите, Бога ради, и покончим с этим!
Харкнесс склонился над ним.
— Нет, так никуда не годится, — пробормотал он и, обернувшись к Аллейну, — добавил: — Уходите!
— Да, конечно, — сказал Аллейн и вышел. Он слышал, как бормотал Чарльз: «Но я хочу с ним поговорить», — и слышал, как Харкнесс пытался его разубедить.
Когда Марчант вошел в гостиную, там в креслах перед пылающим камином с несчастным видом расположились Таймон Гэнтри, полковник Уорендер, Пинки Кавендиш и Берти Сарацин. Ричард и Аннелида сидели отдельно от остальных, а капрал полиции Филпотт деликатно пристроился где-то на заднем плане. Марчант вошел, и Пинки и Берти бросились к нему, а Ричард привстал со своего места. Марчант с подобающим случаю скорбным видом поцеловал Пинки, потрепал Берти по плечу, кивнул Гэнтри и направился к Ричарду с протянутой рукой.
— Мальчик мой дорогой! — воскликнул он. — Ну что тут скажешь? Ах, Дики, милый мой!
Ричард вяло ответил на рукопожатие, просто сунул руку и тотчас убрал. Тогда Марчант дружески потрепал его по плечу и отошел — обменяться более краткими приветствиями с Аннелидой и полковником Уорендером. Его престиж в этих кругах был очевиден. Он произносил только соответствующие случаю слова. Все в скорбном молчании слушали его и, судя по всему, испытали облегчение, когда вошел Аллейн.
— Прежде чем мы продолжим, мистер Марчант, — сказал Аллейн, — хотелось бы довести до вашего сведения, что все вопросы, которые я буду здесь задавать, имеют своей целью одно: очистить ни в чем не повинных людей от подозрений и помочь полиции расследовать дело об убийстве. Да, Мэри Беллами была убита, это несомненно. Убита человеком, который, как я убежден, до сих пор находится в этом доме. И вы должны понимать, что личные соображения или же интересы профессиональной этики ни в коем случае не должны препятствовать расследованию такого рода. Любая попытка скрыть информацию может привести к самым катастрофическим последствиям. С другой стороны, на любую информацию, которая, как выяснится, к делу не относится, мы готовы полностью закрыть глаза. Это ясно?
— Сдается мне, Монти, — заметил Гэнтри, — нам придется прибегнуть к услугам адвокатов.
Марчант окинул его задумчивым взглядом.
— Воля ваша, имеете полное право, — сказал Аллейн. — Вы также имеете право не отвечать на любой или все вопросы до тех пор, пока не прибудут ваши адвокаты. Допустим, вы выслушаете все вопросы, ну а уж затем решите.
Марчант, который рассматривал свои ладони, поднял глаза на Аллейна и поинтересовался:
— Что за вопросы?
Остальные участники этого действа беспокойно задвигались.
— Первое. Какое именно положение занимала в фирме «Марчант и компания» миссис Темплтон, уместнее в данном случае будет сказать — мисс Беллами?
Марчант приподнял брови.
— Была ведущей и выдающейся актрисой, игравшей главные роли в спектаклях, субсидируемых нашей компанией.
— Имелись ли у нее другого рода деловые интересы?
— Разумеется, — тотчас ответил Марчант. — Ей принадлежал контрольный пакет.
— Монти! — воскликнул Берти.
— Но мальчик мой дорогой, это бы непременно выяснилось, стоило только взглянуть на список держателей акций.
— И долго она занимала это положение?
— С 1956 года. До этого все права на владение принадлежали ее мужу, но в этом году он перевел все на нее.
— Вот уж не знал, что у него были финансовые интересы в театральном мире.
— Насколько мне известно, других просто не было. После войны мы столкнулись со значительными трудностями. И нам, как и многим другим организациям того же рода, грозил полный коллапс. Можно сказать, Чарльз просто спас нас.
— Но когда решился на это, наверняка находился под влиянием жены, связанной с управляющей фирмой?