— Боюсь, сейчас это невозможно, — сказал он. — Он живет в Бакинггэмпшире. И в такое позднее время вызвать его сюда не получится.
— В таком случае попрошу оставить мне свой адрес, и я вас больше не задерживаю.
— Мой адрес есть в телефонном справочнике. И уверяю вас, вы никак не сможете задержать меня ни сейчас, ни в будущем. — Монтагю снова прикрыл веки. — Мне отвратителен, — добавил он, — сам тон данного разговора. Однако предпочитаю продолжить наблюдение за этим спектаклем, уж не знаю, употребимо ли подобное выражение в полицейском жаргоне. И уйду я отсюда, когда сочту нужным.
— Не советую, сэр, — объявил вдруг полковник Уорендер командирским голосом, — говорить таким тоном с полицией.
— Да неужели? — пробормотал Марчант. — Твердо обещаю вам, мой дорогой полковник, что будут говорить, черт побери, таким тоном, каким сочту нужным, и с тем, с кем сочту нужным.
После этого заявления воцарилось гробовое молчание, а затем где-то в глубине здания послышался шум. Хлопнула дверь, кто-то пробежал по холлу.
— Господи, это еще что такое? — воскликнул Берти Сарацин. И все, за исключением Марчанта и доктора Харкнесса, вскочили на ноги, когда распахнулась дверь и в комнату ворвалась Флоренс в карикатурных металлических бигуди.
Застыв на пороге, словно пародия на саму себя, она стояла, безмолвно разевая рот.
Аллейн подбежал к ней, взял за руку.
— Что случилось? — спросил он. — Ну же, говорите!
Флоренс, как и в момент той первой катастрофы, задыхаясь, выдавила ту же фразу:
— Доктора! Скорее! Ради Бога! Есть в этом доме врач?
Глава 8Картина сложилась
Чарльз Темплтон лежал лицом вниз, словно упал головой вперед к изножью кровати, которую постелили ему в кабинете. Одна рука свисала к полу, вторая была вытянута вдоль тела. Задняя сторона шеи под полоской тонких седых волос сильно покраснела. Пижама задралась, открыв часть торса — старую бледную дряблую кожу. Аллейн приподнял его и усадил, придерживая за плечи, и голова старика бессильно свесилась на плечо. Затем он открыл глаза и рот и издал невнятные булькающие звуки. Доктор Харкнесс склонился над ним, оттянул кожу на руке, нацелился шприцем и сделал укол. Фокс маячил поблизости. Флоренс, прижимая крепко стиснутый кулак ко рту, стояла возле двери. Похоже, Чарльз не осознавал присутствия этих четырех человек; его взгляд рассеянно блуждал по комнате, затем вдруг остановился на пятом присутствующем, и в его глазах отразился ужас. Невысокого рота фигура застыла, привалившись спиной к стене, в тени, в дальнем конце комнаты.
Тут беспорядочные звуки в его горле с огромным трудом оформились в одно-единственное короткое слово.
— Нет! — прошептал он. — Нет! Нет!
Доктор Харкнесс извлек иглу.
— Что такое? — спросил Аллейн. — Что вы хотите нам сказать?
Чарльз, не моргая, продолжал смотреть в ту же сторону, но через секунду или две его взгляд помутился и словно остекленел. Челюсть отвалилась, тело содрогнулось и обмякло.
Доктор Харкнесс стоял, склонившись над ним еще некоторое время, затем выпрямился.
— Ушел, — прошептал он.
Аллейн осторожно опустил тело на кровать и прикрыл простыней.
Доктор Харкнесс каким-то странным чужим голосом произнес:
— Но десять минут тому назад он был в полном порядке. Спокойно себе лежал в кровати. Что-то здесь произошло, и мне очень хотелось бы знать, что именно. — Он повернулся к Флоренс: — Ну?..
Флоренс с испуганным и одновременно воинственным видом шагнула вперед, не сводя глаз с Аллейна.
— Да, — кивнул тот, продолжая смотреть на нее. — Мы должны вас выслушать. Это ведь вы подняли тревогу. Что произошло?
— Вот и мне тоже очень хотелось бы знать! — выпалила Флоренс. — Я ведь правильно сделала, что вызвала доктора? Да или нет? А ну, отвечайте!
— Будьте так добры, совершите еще один правильный поступок. Расскажите нам, что случилось до того, как вы вызвали доктора.
Она метнула взгляд в сторону маленькой фигурки, неподвижно застывшей в тени в дальнем углу комнаты, и облизала пересохшие губы.
— Ну, давайте же, — подстегнул ее Фокс. — Говорите!
И вот эта трагикомическая фигура в боевом головном уборе из металлических бигуди поведала им историю.
После того как доктор Харкнесс отдал ей распоряжения, она и — тут снова выразительный взгляд в угол комнаты — она и миссис Пламтри постелили постель в кабинете. Затем доктор Харкнесс помог мистеру Темплтону раздеться, они уложили его в постель, и доктор все время следил за тем, чтобы устроить больного поудобнее. Потом доктор Харкнесс отдал распоряжения, сказал послать за ним, если возникнет необходимость, и ушел. Флоренс отправилась на кухню, наполнить вторую бутылку горячей водой. Это заняло какое-то время, потому что пришлось вскипятить воду в чайнике. Возвращаясь через холл, она услышала в кабинете возбужденные голоса. И остановилась возле двери. Аллейн живо представил эту картину: Флоренс стоит, зажав подмышкой бутылку с горячей водой, и подслушивает. Она слышала голос миссис Пламтри, но слов разобрать не удалось. Затем, по словам Флоренс, мистер Темплтон три раза воскликнул «нет!» — ну, как перед смертью, только гораздо громче. Словно был чем-то напуган, как показалось Флоренс. После этого в комнате что-то загремело, и миссис Пламтри закричала изо всех сил: «Я этого не допущу!». Мистер Темплтон вскрикнул, и тогда Флоренс ворвалась в комнату.
— Хорошо, — кивнул Аллейн. — И что же вы там увидели?
Сцену словно из мелодрамы. Миссис Пламтри стояла, замахнувшись кочергой. Мистер Темплтон лежал в постели и не сводил с нее глаз.
— Ну а потом они увидели меня, — продолжила Флоренс, — она выронила кочергу, а он взмолился: «Флори, не позволяй ей!» И тут весь так прямо и побледнел. Я поняла, что ему очень плохо, и сказала: «Не смей прикасаться к нему! Только попробуй!», и после этого побежала за доктором. Господь свидетель, — добавила Флоренс, — это она стала причиной его смерти! Все равно что огрела его этой кочергой по голове, больного старика, беспомощного. И непременно сделала бы это, если бы не вошла я. Да и со мной бы тоже наверняка расправилась, если бы не вы, джентльмены!
Тут она окончательно выдохлась и умолкла. Настала пауза.
— Ну? — снова обрела дар речи Флоренс. — Не верите мне? Ладно, тогда спросите ее. Давайте, что же вы! Спросите ее!
— Всему свое время, — заметил Аллейн. — А пока достаточно. Оставайтесь на своих местах. — Он повернулся к маленькой неподвижной фигурке в углу. — Подойдите сюда, — позвал он. — Ничего не поделаешь, придется. Идите же!
Нинн выдвинулась из тени в свет. Маленький нос и скулы в красных пятнах, остальную часть лица заливает смертельная бледность. И произнесла она каким-то механическим голосом:
— Ты испорченная девчонка, Фло.
— Об этом после, — предложил Аллейн. — Вы расскажите нам о том, что здесь произошло?
Нянька смотрела ему прямо в глаза. Рот закрыт, точно ловушка захлопнулась, но глаза так и прожигают насквозь.
— Послушай, Нинн, — громко начал доктор Харкнесс, однако Аллейн вскинул руку и заставил его замолчать.
— Скажите, Флоренс говорила правду? — спросил Аллейн. — Меня интересуют только факты. О том, она видела и слышала, когда вернулась в эту комнату?
Старуха еле заметно кивнула.
— В руках вы держали кочергу. И выронили ее, когда она вошла. А мистер Темплтон произнес: «Флори, не позволяй ей!» Это правда?
— Да.
— И что до того, как она вошла, вы очень громко сказали мистеру Темплтону: «Я этого не допущу!». Вы действительно так и сказали?
— Да.
— Что именно вы собирались не допустить?
Молчание.
— Может, то, что мистер Темплтон собирался сделать? И сказал вам?
Нинн отрицательно покачала головой. На секунду или две Аллейну все это напомнило телевизионную викторину с раздачей денежных призов. Он видел вблизи от себя лицо миссис Пламтри — губы плотно сжаты, выражение непроницаемое, ничем не выдает своих чувств, выигрывает этот раунд.
Инспектор взглянул на Фокса.
— Будь другом, выведи Флоренс в холл. И вам, доктор Харкнесс, тоже придется выйти, хорошо?
— Я никуда не пойду! — заявила Флоренс. — Вы меня не заставите.
— Еще как заставим, — спокойно возразил Аллейн. — Но с вашей стороны будет очень глупо подвергнуться такому испытанию. Так что, девочка моя, прошу на выход.
К Флоренс подошел Фокс.
— А ну, уберите руки! — взвизгнула она.
— Тихо, тихо, — миролюбиво проворчал Фокс. И распахнул перед ней дверь. Секунду казалось, она вот-вот набросится на него с кулаками, но затем, гордо приподняв подбородок, Флоренс вышла из комнаты. Фокс последовал за ней.
Доктор Харкнесс заметил:
— Мне нужно здесь кое-чем заняться. Я имею в виду… — и он указал на прикрытое простыней тело.
— Понимаю. Я вас не задержу. Подождите меня в холле, хорошо, доктор Харкнесс?
Дверь за ним затворилась.
На протяжении, наверное, секунд десяти Аллейн и эта маленькая решительная и несчастная женщина молча смотрели друг на друга.
Затем он сказал:
— Об этом никто не узнает, даю слово. Ведь вы пытались его спасти, верно?
Руки у нее непроизвольно дернулись, и Нинн с ужасом взглянула на постель.
— Нет, нет, — поспешил объяснить Аллейн, — не здесь. Я не о нем говорю. На него вам было плевать. Вы пытались защитить мальчика, ведь так? Вы сделали это ради Ричарда Дейкерса.
Тут она громко, во весь голос разрыдалась. И с этого момента и до конца расследования у Аллейна не было никаких проблем с Нинн.
Закончив с Нинн, инспектор разрешил ей пройти в свою комнату.
— Что ж, — сказал Аллейн Фоксу, — теперь что касается финальной и далеко не столь восхитительной сцены. Нам следовало, конечно, предотвратить все это, но, черт побери, если бы я только знал, как! На основании имеющихся на данный момент фактов арест провести невозможно. И даже если во флаконе с пульверизатором найдут следы ядовитого вещества, моя трактовка этого дела будет всего лишь ничем не подтвержденной версией.