Брови Тигни поднялись.
– Я думал, что проверил все. А… Это вы сейчас со мной говорили?
– Не уверен, сэр.
Пен пропустил подол юбки через пальцы, которые нашли незашитый участок. Оттуда он извлек сложенный отрез тонкой ткани. Развернул ее и увидел, что она вся покрыта крошечными письменами на языке, которого он не знал. Нет, это шифр. Что?
Тигни требовательно протянул руку. Пен отдал ему юбку и шифр.
– Ага! – сказал Тигни. – Ткань, а не пергамент. Неудивительно, что я ничего не почувствовал. Хитрая Ручия. – Он пристально посмотрел на Пена. – Есть еще такие?
– Я… не знаю.
Пену казалось, что нет, однако в конечном итоге Тигни исследовал каждый подол и каждую складку в стопке одежды, на всякий случай. Затем он сел и прочел послание на ткани, не заглядывая в шифровальную книгу. Откинувшись назад, испустил облегченный вздох и пробормотал:
– Значит, ничего сложного. Спасибо Его Белизне. Я полагаю.
Пен сглотнул.
– Сэр… Просвещенная Ручия была шпионкой?
Эта хрупкая старая женщина?
Тигни яростно замахал рукой:
– Конечно, нет! Доверенным представителем Храма, способным преодолеть весьма бурные воды. С этим не поспоришь.
Пен обдумал эту отговорку. Получалось, что ответ да. А значит, Тигни был… ее куратором? Сложившиеся у Пена мысленные образы этих людей никак не соответствовали таким ролям. Пен робко улыбнулся и промолчал.
Когда он снова связал одежду в узел и направился к двери, Тигни добродушно добавил:
– Можете оставить себе половину выручки.
– Спасибо, сэр! – И, махнув рукой, Пен убежал, пока Тигни не передумал насчет поручения или награды, как это часто бывает со старшими.
Оказавшись на крутой улице, где их не могли услышать, Дездемона брюзгливо заявила:
– Половину! Тигни – мелочный скупердяй. Ты должен забрать все!
Значит, она не спала.
– По-моему, это очень щедро. Он не обязан ничего мне отдавать. А кроме того, – Пен ухмыльнулся, – он забыл сказать, когда я должен вернуться.
– Хм, – довольно хмыкнула Дездемона. – Что ж, прогуляемся на славу.
Пен направился к улице Вязов длинным путем: спустился к реке и пошел вдоль нее, мимо старого каменного моста, до рынка, на котором кипела жизнь, хотя был уже почти полдень. Он немного постоял и послушал, как играют два музыканта, один на скрипке, а другой на кожаном барабане; они развлекали толпу смешными или печальными песнями. У их ног стояла призывно перевернутая шляпа. Пен подумал, что, в отличие от других торговцев, они не могли забрать обратно свой товар, если сделка не клеилась, а потому выудил несколько драгоценных медяков из своего тощего кошелька и бросил их в шляпу, прежде чем зашагать дальше по пристани.
В том месте, где подпорная стена была низкой, он опустил узел с вещами на землю и выглянул наружу, пытаясь разглядеть озеро, из которого вытекала река. Требовалось найти точку повыше.
– Дездемона… музыка считается хорошим даром духа?
– О, да. Мы любим хорошие песни.
– А как насчет знаний? Чтения?
– Это тоже хорошо.
– Ты читала вместе со мной, в последние дни? Через мое плечо?
– Иногда.
– Мне следует делать это чаще?
– Ты имеешь в виду, чтобы порадовать меня? – Она явно растерялась.
– Ну… да. Наверное.
Последовала долгая пауза.
– Все эти вещи интересны, но возможность делить с тобой твое тело – вот ежедневный дар, без которого я не могла бы существовать в этом мире. Или каком-либо другом. А потому дары тела тоже очень приветствуются.
– И это… мое тело, да? Что-то, сделанное для моего тела? – спросил Пен, пытаясь разобраться. Он тоже не мог существовать в этом мире без своего тела.
– У тебя есть другое тело? У меня – нет.
– Пока.
Хотя демон делил десяток других тел, прежде чем попасть к Пену. И будет делить после того, как… Его мысли невольно вернулись к прерванным постельным занятиям в дамской школе, и он покраснел. Как бы он ни смущался, рано или поздно тело возьмет свое, и болтливые зрители его не остановят. Не то чтобы он не хотел разделить эту близость с Прейтой, в перспективе. Но это было другое, ведь так?..
Дездемона сделала глубокий вдох.
– Подумай о том, как выглядит любимый скакун хорошего всадника. Вычесанный, лоснящийся, сытый. С крепкими подковами. Его выгуливают и обучают, ему дают скакать быстрым галопом. В его гриву вплетены ленты, он носит красивое седло и узду напоказ, возможно, расшитые серебром или разноцветным стеклянным бисером. Таким скакуном можно гордиться.
Погодите, вроде бы мне полагается быть всадником… Он уже запутался во всех этих лошадиных метафорах.
– Если вкратце, – живо произнесла Дездемона, – раз уж у нас никогда прежде не было настоящего лорда, ты не мог бы хотя бы попробовать одеваться как лорд?
Пен фыркнул, разглядывая рукав своей сельской блузы.
– Боюсь, именно так и одеваются настоящие лорды, когда их кошельки столь же пусты, как кошельки рода Юральд.
А кроме того, речи демона вновь приобрели тревожное сходство с речами его сестер, что неприятно сочеталось с мыслями Пена перед тем, как Дездемона заговорила о лошадях.
– Выразимся иначе: то, что доставляет удовольствие тебе, доставляет удовольствие и нам, по большей части.
Пен изумился.
– Еда? Питье? Другие плотские радости?..
– Именно!
– Похмелье?
– Похмелье можешь забрать себе целиком, – чопорно ответила она.
– Ты… можешь избегать моей боли?
Из этого вытекали странные следствия.
– Мы можем до некоторой степени отстраниться.
– Уж конечно, управлять демоном сложнее, чем править лошадью. – Хотя боги свидетели, с лошадьми тоже непросто. – Я хочу сказать, все эти храмовые дисциплины и тому подобное.
Все твердили о чрезвычайно важных храмовых дисциплинах, но никто не объяснил, что они собой представляют.
– Трудности найдут тебя сами. Не нужно за ними охотиться, – сказала Дездемона. И добавила, немного подумав: – Хотя мне жаль бедного демона, которому не посчастливилось связаться с храмовым аскетом. Власяницы, какой в них смысл? – Она словно демонстративно содрогнулась, и Пен не смог сдержать улыбку. Потом добавила, уже резче: – И путать собственный дискомфорт с чужим благом – явное свидетельство серьезного мысленного расстройства.
Пен моргнул: внезапно старая загадка раскрылась перед ним, четкая и ясная. Да. Именно так.
Ощущая необходимость переварить все это, он снова взвалил на спину узел с одеждой.
– Давай отыщем улицу Вязов.
К этому моменту он полностью отклонился от указаний Тигни, однако Дездемона явно хорошо знала город. Они быстро добрались до цели, ни разу не ошибившись.
В лавке царили темнота и странный запах. Пен положил одежду на прилавок. Торговка ощупала ее ловкими пальцами и назвала цену.
– Пен, – прошептала Дездемона, – позволь мне этим заняться.
– Если ты не поставишь меня в неловкое положение, – прошептал в ответ Пен.
Торговка одарила его странным взглядом, а потом его рот начал резко, пусть и вполне вежливо, торговаться, в результате чего первоначально предложенная сумма выросла вдвое.
– Хорошо, – сказала Дездемона. – А теперь давай осмотримся.
Отойдя от прилавка, они направились к полкам и грудам одежды. Пен покорно рылся и спорил.
– Ты хоть видишь, чем занимаешься? – прошептал он.
– О, да. И ты тоже увидишь. Погоди… Теперь попробуй.
Пне прищурился, и тени словно отступили. Вряд ли это было к лучшему. Но каким-то образом из этих непривлекательных куч он извлек вполне приличные предметы, пусть местами рваные или выцветшие. Хотя элегантный синий парчовый дублет с трехдюймовой прорехой спереди, вокруг которой виднелись бурые пятна, немного его встревожил.
– Мы это поправим, – пообещала Дездемона.
– А разве не это ты называешь восходящей магией?
– Совсем чуть-чуть. Ты умеешь шить?
– Не особо.
Краткая пауза.
– Думаем, теперь умеешь.
К разочарованию Дездемоны, Пен оставил несколько вещей, которые казались слишком броскими, но в конечном итоге они сошлись на небольшой стопке того, что, по ее заверениям, было мужской одеждой, каковой Пену не доводилось видеть ни при дворе Юральд, ни в Гринуэлле. Шелкоделы явно задали высокие стандарты местным обноскам. Очередной раунд переговоров за прилавком – и несколько минут спустя Пен покинул магазин, обзаведясь не только новыми предметами гардероба, но и неплохим запасом монет. Даже когда он отдаст половину Тигни, у него еще останется немного денег.
Однажды, пообещал он себе, я буду носить новую одежду, заказанную у настоящего портного. Хотя как приблизить этот день, Пен не имел ни малейшего понятия.
Шагая обратно под гору, они миновали баню. Пен остановился и оглядел ее.
– Плотские радости, да?
Чистый и теплый определенно к ним относилось. Равно как и выбритый и подстриженный.
– Отличная идея! – сказала Дездемона. – Но не эта. Чуть дальше, рядом с дворцом, есть баня получше.
– Но эта выглядит весьма чистой…
– Поверь мне.
Голос, который, как начал различать Пен, принадлежал Мире из Адрии, произнес слова, которые он попытался не понять, но не смог. Если ты отдашь его под мое руководство, я покажу, как заработать состояние в подобном месте. Кажется, суть была в этом.
Пен решил не развивать тему.
Баня рядом с дворцом и храмом оказалась чудовищно большой, в сравнении с гринуэллской, что располагалась в задней части дома одной женщины, но людей в это время дня там было немного. Пен посетил местного брадобрея, чтобы избавиться от многодневной щетины и подравнять отросшие волосы, после чего отправился на мужскую половину, где тщательно намылил ароматным мылом голову и тело, щедро ополоснулся теплой водой и полежал в огромной деревянной ванне с медным дном, которая легко могла вместить полдюжины человек. Воду в ней подогревал снизу небольшой огонь. Пен лежал в воде, полуприкрыв глаза, пока не начала сморщиваться кожа на пальцах. Тут он встревожился, что