еволнений.
Глава 11. Яма для другого
Разбудил Павла резкий оклик:
— Гражданин, прибываем! Просыпаемся, отец! Новосбириск!
Открыв глаза, Павел сперва не понял, где находится. Перед ним стоял проводник, потряхивая его за плечо. За окном уже брезжил серый рассвет, огни большого города скользили по запотевшему стеклу. Пассажиры суетились, собирая вещи. Батюшка мигом вспомнил всё и огляделся в поисках кота. Тот сидел у окна, спокойно взирая на перрон, где мелькали фигуры рабочих, солдат, горожан.
— Приехали… — прошептал Павел, чувствуя комок в горле.
Он почти не сомневался теперь в истинной природе рыжего попутчика. Ночь показалась кошмаром, но улики были очевидны. Дьявол молчал, глядя куда-то в стену, словно всё происходящее его не касалось. Лишь кончик хвоста подёргивался.
Пассажиры, проходя мимо, бросали любопытные взгляды на священника с котом: редкое дело — поп встретится, да ещё с такой красивой животиной. Вскоре вагон опустел. Проводник предупредил, чтобы не забыл вещи, потом ушел и спрыгнул на платформу. Отец Павел медленно поднялся, взял дорожную сумку. Кот спрыгнул на пол и потянулся, выгнув спину.
Батюшка машинально перекрестился. Сердце разрывалось от неопределённости. Что теперь? Он ведь обещал доставить кота в Москву. А дальше? Раньше он думал — Бог укажет, что делать. Теперь же знал: не Божье это создание. И что, бросить его на вокзале? Уйти восвояси? Но ведь тогда оно будет разгуливать, творить чёрт знает что. Как же он, священник, допустит? Нет уж.
— Идём, — только и сказал Павел сурово.
Он наклонился, схватил кота за шкирку. Тот не сопротивлялся, но прошипел недовольно:
— Полегче, полегче… Еще шерсть повыдергаешь.
Батюшка крепко прижал зверя к груди, придерживая рукой пленника. Так и сошёл на перрон. Вокзал гудел и бурлил: толпы людей сновали туда-сюда, слышались крики носильщиков, раздавался скрежет тележек, свистки дежурных. Со всех концов огромного зала неслись гулкие звуки, сливаясь в какофонию. Павел огляделся — кругом сновали военные, милиционеры, но он искал что-то…
Мгновение он колебался. Куда теперь? И вдруг взгляд его упал на стенд с крупной надписью: «ЕСЛИ ВЫ СТАЛИ СВИДЕТЕЛЕМ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ИЛИ ПОДОЗРИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ — НЕМЕДЛЕННО СООБЩИТЕ ОРГАНАМ МВД ИЛИ МГБ». Ниже — список адресов и телефонов. У него внутри похолодело от одной мысли — это ж куда собрался! Но, крепче вжав локоть под ребра шевелящемуся в руках коту, он решительно двинулся к выходу с вокзала.
— Куда торопимся? — раздался приглушённый голос почти у самого уха. Павел невольно ослабил хватку: кот, пользуясь заминкой, высунул морду.
— В органы, — тихо бросил священник. — Там тебе самое место.
Глаза кота сверкнули насмешкой:
— Хочешь меня сдать? Мол, разбирайтесь сами, товарищи чекисты? Бог не простит…
— Вам, бесам, друг с другом сподручнее, — твёрдо проговорил Павел, ускоряя шаг.
Кот негромко рассмеялся, но уже без комментариев. Он будто и не возражал вовсе. Павлу это показалось странным: слишком покладистый стал пленник, уж не хитрит ли, не задумал чего? Но обдумывать было поздно — он уже вышел к привокзальной площади.
Сев в стоявший автомобиль такси ГАЗ М-20 «Победа», Павел тихо назвал адрес. Водитель удивлённо глянул на бородатого попа с котом, но слово «МГБ» его отрезвило: молча кивнул и повёз. Батюшка устроился на заднем сиденье, прижав кота у ног, и принялся шептать молитвы, лихорадочно, одну за другой. В какой-то миг ему даже померещилось, что кот заскулил тихонько, как собака, — будто от этих слов ему стало худо. Павел отстранённо думал: «Если правда бес, не потерпит молитвы. Так или иначе, выпускать зверя нельзя. А органы разберутся, пусть теперь это их станет забота».
Машина меж тем неслась по улицам Новосибирска. На календаре стоял апрель 1952 года. Огромные здания, увешанные красными лозунгами, плыли мимо. Промозглый утренний туман стлался вдоль тротуаров. Павел глядел и почти не узнавал окрестности: столько лет он тут не бывал. Ещё в семинарские годы приезжал — совсем другой город был. Теперь же вставали вдалеке громады новых высоток, стройки шли небывалые. Вдруг водитель свернул и остановился у серо-жёлтого фасада с колоннами. У входа — милиционер с винтовкой, да ещё парочка военных в форме: курили.
— Приехали, — буркнул таксист, — 25 копеек за посадку и 7 километров по счетчику, итого 95 копеек с вас, товарищ.
Павел достал рубль.
— Без сдачи.
Денег не жаль — тут уж думать некогда о деньгах. Павел выскочил на тротуар. Кот при этом едва не вырвался — замяукал, засеменил лапами. Пришлось взять в охапку засунуть в тулуп. Сердце колотилось, словно он совершал величайшую дерзость. Боже, укрепи… Павел направился прямиком к охране у массивных дверей.
— Стойте, гражданин! Куда? — Милиционер у дверей вытянул руку, преграждая путь.
— Я… Я по важному делу, — выпалил Павел. — В орган… то есть, к вам. Докладывать.
Военные переглянулись: один фыркнул, глядя на рясу и кота, другой остался серьёзен.
— По какому такому делу? Кто такой? — спросил один военный.
— Священник я… из области. Отец Павел, — представился он, чувствуя, как пересыхают губы. — У меня сообщение о… — он запнулся, — о подозрительном существе.
Милиционер нахмурился, решив, видно, что перед ним сумасшедший:
— Каких ещё существ? Пьян, что ли?
— Это кот… но не обычный. Он говорит, понимаете? Говорящий кот! — горячо воскликнул Павел.
И он распахнул тулуп, показывая рыжего пленника. Кот беспомощно болтался у него в руках и смотрел на охрану невинными глазами, как самая заурядная дворовая кошка. Боец с винтовкой криво ухмыльнулся:
— Эх ты… Я уж думал — бомбу привёз или шпиона, а он кота нам суёт!
— Постой, постой, — одёрнул второй военный.
Он внимательно оглядел Павла: одежду сельского священника, усталое лицо, воспалённые глаза. Благоухания алкоголя не чуялось. Взгляд у батюшки был осмысленный, хоть и лихорадочный. Первый военный, помолчал, потом махнул:
— Ладно, иди к дежурному. Только без самодеятельности, ясно?
Милиционер распахнул тяжелую дверь. Отец Павел шагнул внутрь с замиранием сердца. Попал в логово… Холл с мраморным полом, высокие потолки с тусклыми лампами. Впереди стойка с окошком, за которым сидел офицер в тёмно-синем кителе. Сбоку — дверца, ведущая внутрь коридоров. Двое в форме с папками прошли мимо, косясь на гостя в рясе. Павел подошел к окошку.
— Я слушаю, — сухо бросил дежурный, смерив Павла холодным взглядом.
— Здравствуйте… Прости, Господи… здравствуйте, товарищ, — поправился Павел, тряхнув головой. — Я к вам с сообщением. По важному делу государственной важности, полагаю.
Дежурный вскинул бровь:
— Да? Излагайте.
Павел придвинулся ближе, пытаясь просунуть голову в окошко, и заговорил торопливо, путаясь в словах:
— Вот… кот, которого вы видите, не простой. Он… разумен, понимаете? Он говорил со мной. Представился ангелом, а на деле… это нечистая сила, дьявол воплоти, — последние слова Павел почти прошептал, подбородок дрожал в неистовстве.
Офицер молчал пару секунд. Потом вздохнул:
— Ваши документы?!
Священник не сразу ответил — он не ожидал такого вопроса. Заморгал, кивнул и стал шарить под рясой, выуживая помятую книжецу:
— Паспорт с собой, да… Вот, прошу.
Дежурный взял документ, сверил фото с лицом Павла. Повёл глазами по странице:
— Павел Николаевич Ломакин… 1895 года… Проживаете, значит, Томская область… Напряжка… священнослужитель. — Он отложил паспорт. — Теперь ещё раз: вы заявляете, что этот кот — дьявол? Правильно?
Отец Павел почувствовал испарину на лбу. Он понимал, как дико это звучит, но назад пути уже не было.
— Да, — твёрдо сказал он. — Именно так. Он говорит, рассуждает, он издевался надо мной всю дорогу. Это не обычное животное, это опасное… существо.
Дежурный ничего не ответил, встал из-за стола и исчез за дверью. Павел остался стоять, судорожно перекладывая кота с одной руки на другую — немели пальцы, животное как будто тяжелело. К тому же за спиной давил баул с припасами и тремя не начатыми бутылками кагора.
Кот же был спокоен. Ни звука не проронил с тех пор, как вошли. Лишь смотрел вокруг лениво, без любопытства.
Глава 12. Абсурдный допрос
Через пару минут вернулся дежурный с напарником, тоже офицером, но постарше и в форме подполковника. Тот окинул Павла цепким взглядом.
— Так, гражданин Ломакин, пойдёмте, разберёмся, — произнес подполковник негромко.
Он открыл неприметную дверь, приглашая войти. Павел шагнул за порог, и почти сразу крепкие руки ухватили его с двух сторон. Два охранника возникли словно ниоткуда. Батюшка не сопротивлялся — он и не думал бежать или буйствовать. Но сердце сжалось: начинается…
— Вы кота-то аккуратнее, не уроните, — бросил подполковник.
Один из конвоиров подхватил зверя, который вцепился в рясу Павла, чтобы не упасть.
Кот даже не рыпнулся, смело умостился на согнутом локте солдата, будто так и надо.
— Прошу… осторожнее с ним, — пробормотал Павел, не зная уже, кто тут друг, а кто враг.
— Не беспокойтесь, — усмехнулся подполковник. — Шерстинки с него не упадёт.
Павла повели по коридору. Он силился читать про себя «Отче наш», но слова путались. «Верую, Господи… Помоги, Господи…». Тусклые стены коридора, высокие потолки, редкие встречные люди в форме, которые не обращали на них внимание, будто так и надо было, — всё плыло перед глазами. Наконец отца Павла ввели в комнату без окон, усадили на стул. Подполковник сел напротив, на другую сторону стола, разгладил усы.
Охранники стояли за спиной батюшки. Кота не было видно. Павел успел только подумать об этом, крутя головой, как подполковник хлопнул ладонью по столу, возвращая его внимание.
— Ну-с, повторите мне ваше заявление, гражданин Ломакин, — сказал он. — Только спокойно, по порядку.
Павел набрал воздуха и вновь изложил, теперь подробнее: как вчера пришёл кот, как ел козий сыр, пил вино, то есть морс, как заговорил, как назвался Божьим посланцем, как всю ночь они спорили в вагоне и как в итоге он, Павел, уверился, что это никакой не Божий ангел, а сатана.