– Триста третья проверена. Девушка и парень. Оба без оружия.
– Живые?
– Вполне… эгхм… живые.
– Парня обыскали, «Чарли-два»?
– Он голый, «Альфа».
– Выведите его в коридор, черт возьми! – выкрикнул Волер.
Отто посмотрел на дверь триста третьей. Вывели голого. Они занимались этим всю ночь и весь день. Отто смотрел и не мог оторвать взгляда.
– Пусть оденется и идет с вами на позицию, «Чарли-два».
Фалькейд отложил рацию и посмотрел на остальных. Те покачали головами.
Волер с силой хлопнул по подлокотнику кресла.
– Завтра автобус тоже свободен. – Отто бросил быстрый взгляд на инспектора. Сейчас нужно действовать осторожно. – Завтра воскресенье, но я согласен помочь вам за ту же плату. Вы только скажите, когда…
– Смотрите!
Отто автоматически обернулся. Это отставной швейцар наконец-то заговорил, он указывал на средний экран:
– На лестнице. Зашел внутрь и сразу же в лифт.
На две секунды в автобусе воцарилась тишина. Потом Фалькейд скомандовал в рацию:
– «Альфа» всем группам! Возможный объект в лифте. Быть готовыми!
– Нет, спасибо, – улыбнулась Беата.
– Да, наверное, ты уже накушалась, – вздохнула старушка и поставила коробку с пирожными обратно на стол. – Так о чем я? Приятно, что Свен хотя бы иногда навещает меня.
– Да, в таком большом доме, наверное, скучно одной.
– Ну, иногда я болтаю с Иной. Но сегодня она уехала за город с кавалером. Я передавала ему привет, но молодежь теперь такая странная. Из всего делают тайну, наверное потому, что хотят все испробовать и не знают, что из этого выйдет.
Беата украдкой посмотрела на часы. Харри обещал позвонить, как только все закончится.
– Ты сейчас о чем-то своем думаешь?
Беата медленно кивнула.
– Ну и хорошо, – сказала Олауг. – Будем надеяться, они его поймают.
– Сын у тебя добрый.
– Да, это верно. Но если б он всегда меня навещал так же часто, как в последнее время, я б и не жаловалась ни на что.
– А как часто он приезжает? – спросила Беата.
Наверное, все уже закончилось. Почему Харри не звонит? Неужели он не появился?
– Вот уже месяц каждую неделю. Да нет, чаще. Каждые пять дней здесь бывает. Недолго, правда. Мне действительно кажется, что в Праге его кто-то ждет. Я думаю, сегодня он все же поделится со мной новостями. А в прошлый раз привез мне украшение. Хочешь, покажу?
Беата посмотрела на старушку и тут поняла, насколько устала. Устала от работы, убийцы-курьера, Тома Волера и Харри Холе, от Олауг Сивертсен, а больше всего – от самой себя, замечательной, добросовестной Беаты Лённ, которая думает, что может чего-то достичь и что-нибудь сделать для других, если только будет любезной. Любезной и способной. Способной постоянно делать то, что другие от нее требуют. Пора было что-то менять, но она не знала, справится ли. Больше всего ей сейчас хотелось попасть домой, спрятаться под одеялом и уснуть.
– И то правда, – сказала Олауг в ответ на ее взгляд. – Смотреть там особенно не на что. Тебе еще чайку?
– Было бы здорово, – машинально ответила Беата.
Олауг уже собиралась налить добавки, но вдруг обнаружила, что Беата закрыла свою чашку ладонью.
– Прошу прощения, – рассмеялась Беата. – Я хотела сказать: «Было бы здорово посмотреть».
– Что?
– Украшение, которое тебе подарил сын.
Олауг просветлела лицом и тут же исчезла с кухни.
«Вот и хорошо, – подумала Беата и подняла чашку. – Надо бы позвонить Харри и узнать, как все прошло». Но не успела.
Вошла Олауг:
– Вот, гляди.
Чашка Беаты Лённ – вернее, Олауг Сивертсен, еще вернее, чашка вермахта – застыла на полдороге.
Беата увидела брошь, а главное – драгоценный камень в центре.
– Свен такие вот импортирует, – продолжала Олауг. – Их, наверное, только в Праге изготавливают.
Бриллиант, ограненный звездочкой.
Беата провела языком по деснам: во рту моментально пересохло.
– Мне надо кое-кому позвонить, – сказала она. Сухость во рту не проходила. – А пока можешь найти фотографию Свена? Желательно, как он выглядит теперь. Очень срочно.
Олауг посмотрела на нее с удивлением, но кивнула.
Отто дышал ртом, смотрел на экран и прислушивался к тому, что говорят вокруг.
– Возможный объект входит в сектор «Браво-два». Возможный объект перед дверью. Готовы, «Браво-два»?
– «Браво-два» готовы.
– Объект стоит. Достает что-то из кармана. Возможно, оружие – руки не видно.
Голос Волера:
– Пошел!
– «Браво-два», действуйте!
– Интересно, – пробормотал отставной швейцар.
Сначала Мариус Веланн решил, что ослышался, но на всякий случай сделал «Violent Femmes» потише. Опять. Стук в дверь. Ну кто это может быть? Ведь все, кажется, разъехались на лето по домам. Это не Ширли. Ее он вчера встретил на лестнице, остановился и спросил, не хочет ли она сходить с ним на концерт. Или в кино, или в театр на премьеру – на выбор. Бесплатно.
Мариус встал. Он почувствовал, что руки у него вспотели. С чего бы это? Ведь вовсе не обязательно, что это она. Он посмотрел вокруг и понял, что до этого момента никогда не задумывался, как выглядит его комната. Нет, беспорядка в ней не было: слишком уж мало предметов. Стены голые, разве что ободранный плакат с Игги Попом и печального вида полка с бесплатными CD и DVD. Жалкое жилище, в нем нет индивидуальности. В нем нет… Снова постучали. Он быстро заткнул край пледа, торчащий из-за спинки дивана, и направился к двери. Нет, не может быть, чтобы это была она. Не может… Открыл. Не она.
– Господин Веланн?
– Да? – Мариус смотрел на незнакомца с удивлением.
– У меня для вас пакет. – Человек снял рюкзак, достал оттуда конверт формата А4 и протянул Мариусу. На конверте была марка, но не было никаких имен.
– Уверены, что это мне? – спросил Мариус.
– Да. Распишитесь. – Он протянул планшет с прикрепленным листом бумаги.
Мариус сменил удивленный взгляд на вопросительный.
– Извините, ручки у вас не найдется? – улыбнулся велокурьер.
Мариус смотрел на него, понимая: что-то здесь не так. Но что?
– Момент, – сказал он.
Взяв конверт, он положил его на полку рядом со связкой ключей на брелоке в виде черепа, нашел ручку, обернулся и вздрогнул, заметив, что незнакомец стоит прямо за его спиной.
– Не слышал, как вы вошли. – Мариус издал смешок и уловил в нем нервные нотки.
Не от страха. В его родном поселке гости входили сразу и без спросу, чтобы не выпускать тепло и не впускать холод. Но в этом человеке было что-то странное. Он снял шлем и очки, и тут Мариус понял, что его смущало. Он был слишком старый. Обычно велокурьерам по двадцать с небольшим. А тут, несмотря на подтянутую фигуру, по которой его еще можно было принять за юношу, лицо сразу выдавало возраст. Незнакомцу было далеко за тридцать, а то и за сорок.
Мариус собирался уже что-то сказать, но взгляд его упал на то, что курьер держал в руке. Мариус Веланн видел достаточно фильмов, чтобы узнать очертания пистолета с накрученным на ствол глушителем.
– Это мне? – выдал он.
Незнакомец улыбнулся и направил пистолет на него. Прямо на него. В лицо. Тут Мариус впервые понял, что пора бы испугаться.
– Сядь, – произнес незнакомец. – Открой конверт.
Мариус тяжело опустился в кресло.
– Нужно кое-что написать, – добавил велокурьер.
– Отличная работа, «Браво-два»! – выкрикнул Фалькейд, на его бледном лице горел лихорадочный румянец.
Отто тяжело сопел. На экране объект лежал в наручниках на полу перед комнатой номер двести пять. Лицо было повернуто в сторону камеры, так что можно было видеть замешательство этого негодяя, гримасу боли и медленное осознание своего поражения. Сенсация. Нет! Нечто большее. Историческая запись! «Драматический финал кровавого лета в Осло: арест велокурьера-убийцы в момент, когда он готовится совершить свое четвертое преступление». Полмира передерется за эти кадры. О небо! Он – Отто Танген – богач. Никакой больше дряни из «Севен-элевен», никаких паскудников Волеров, он может купить… он может… они с Эуд Ритой могут…
– Это не он, – бросил отставной швейцар.
В автобусе стало тихо.
Волер подался вперед:
– Что ты сказал, Харри?
– Это не он. Двести пятая – одна из комнат, с жильцом которой мы так и не поговорили. По спискам значится Одд Эйнар Лиллебустад. Сложно распознать, что этот парнишка держит в руке, но по виду вроде ключ. Извините, ребята, но мне кажется, Одд Эйнар Лиллебустад только что вернулся домой.
Отто посмотрел на картинку. Оборудование в его автобусе – купленное и взятое под залог – стоило больше миллиона, с его помощью можно было легко вырезать картинку с рукой, увеличить ее и узнать, прав этот паскудник швейцар или нет. Но этого не потребовалось. Ветка яблони хрустнула. В окнах, выходящих в сад, загорелся свет, и голос в жестянке произнес:
– «Альфа», я «Браво-два». Если верить кредитной карточке, этого парня зовут Одд Эйнар Лиллебустад.
Отто всей тяжестью тела откинулся на спинку кресла.
– Ничего, ребята, – сказал Волер. – Он еще может прийти. А, Харри?
Паскудник Харри не ответил. Молчание прервал писк его телефона.
Мариус Веланн смотрел на два чистых листа бумаги, которые он достал из конверта.
– Ближайшие родственники? – осведомился незнакомец.
В горле встал ком, Мариус хотел ответить, но голос не слушался.
– Я не стану тебя убивать, – заверил курьер, – если будешь делать, как я скажу.
– Мама и папа, – прошептал Мариус. Это прозвучало, как безнадежный сигнал о помощи.
Незнакомец попросил его написать на конверте их имена и адрес. Имена. Такие знакомые. И Бё-фьорд. Закончив, Мариус увидел, что буквы получились неровные, дрожащие.
Велокурьер начал диктовать письмо. Мариус безвольно водил ручкой по бумаге.
– «Привет! Замечательная новость! Я уезжаю в Марокко с Георгом, марокканским студентом, с которым подружился в Осло. Будем жить у его родителей в горном городке под названием Хассане. Меня не будет четыре недели. С мобильной связью там, похоже, проблематично, попробую написать, хотя Георг говорит, что с почтой тоже так себе. Но обязательно свяжусь с вами по возращении. Удачи…» Подпись?