— Так вышло случайно. Это не моя собака.
Харри заметил, что Иван ждет от него насмешливого комментария, но промолчал.
Пока Вилли Барли искал в спальне недавние фотографии Лисбет и одежду, по которой Иван-пес мог бы взять след, Харри быстро и тихо делился мыслями с Беатой и кинологом:
— Значит, так. Она может быть где угодно. Возможно, она его бросила, или почувствовала недомогание, или тайком пошла куда-нибудь. Миллион вариантов. Но ее также могли бросить на заднее сиденье и изнасиловать четверо подростков, загоревшихся от вида женщины в купальнике. Мне не хочется, чтобы вы искали ее по какому-то одному из этих вариантов. Просто ищите.
Беата и Иван кивнули: им было ясно.
— Скоро тут появятся патрульные. Беата, прочеши с ними окрестности, поговори с народом. Особенно в магазине, куда она собиралась. Потом переговори со здешними жильцами. А я пойду вон к тем друзьям на балконе напротив.
— Думаешь, они что-то знают? — спросила Беата.
— У них отличный обзор, а сидят они, судя по количеству пустых бутылок, уже прилично. Лис-бет, по словам мужа, весь день была дома. Я хочу узнать, видели ли они ее на террасе, а если видели, то когда.
— А смысл? — спросил кинолог, дергая за поводок Ивана.
— Потому что если дама в бикини не выходила на террасу из этой парилки, то это очень и очень подозрительно.
— Конечно, — шепнула Беата. — Подозреваешь мужа?
— Мужа я подозреваю из принципа, — сказал Харри.
— А смысл? — повторил Иван.
— Ищите мужчину. Всегда виноват муж, — выдал Харри.
— Первый закон Холе, — пояснила Беата.
Иван поочередно смотрел то на Харри, то на нее:
— А… разве не он заявил о ее исчезновении?
— Он, — согласился Харри, — но все равно ищите мужчину. Поэтому вы с Иваном начинаете работать не на улице, а тут. Придумайте какое-нибудь объяснение, но мне нужно, чтобы вы сначала проверили квартиру и чердак с подвалом. Хорошо?
Кинолог Иван пожал плечами и обменялся удрученным взглядом с тезкой.
Те двое на балконе напротив оказались на поверку вовсе не парнями, как решил было Харри, увидев их с террасы, а взрослыми женщинами примерно одного возраста. Одна из них была большой любительницей постеров Кайли Миноуг, а другая носила прическу-«ежик» и футболку с надписью «Тронхеймский орел». У Харри не было никаких доказательств того, что они лесбиянки, но он позволил себе такое предположить. Расположившись в кресле перед хозяйками — совсем как пять дней назад перед Вибекке Кнутсен и Андерсом Нюгордом, — Харри начал разговор:
— Извините, что вытащил вас с балкона.
Одна из женщин, представившаяся Рутой, рыгнула, прикрыв рот ладонью, и ответила:
— Да все в порядке. Верно? — Она хлопнула соседку по колену.
Мужской жест, подумал Харри, вспоминая при этом слова психолога Эуне: «Стереотипы укрепляются, потому что люди бессознательно ищут их укрепления». Именно поэтому полицейские, исходя из так называемого опыта, считают преступников дураками. А преступники считают дураками полицейских.
Харри вкратце обрисовал собеседницам обстоятельства дела, те воззрились на него с удивлением.
— Конечно, все скоро выяснится, но нам в полиции приходится и такими случаями заниматься. Для начала надо установить время.
Женщины серьезно кивнули.
— Отлично. — Харри изобразил им «улыбку Холе» — так Эллен называла гримасу, которую он делал, когда хотел выглядеть мягким и приветливым.
Рута рассказала, что они с полудня сидели на балконе. Видели, как до полпятого Лисбет и Вилли Барли лежали на террасе, потом Лисбет вошла внутрь, а Вилли разжег огонь. Он крикнул что-то про картофельный салат, жена отозвалась из комнаты. Потом он тоже зашел внутрь и вернулся минут через двадцать уже с биточками (а, это те угли, подумал Харри). Через некоторое время — соседки сошлись на пятнадцати минутах шестого — они увидели, как Барли звонит по телефону.
— У нас через двор все отлично слышно, — сообщила Рута. — И мы услышали, как другой телефон зазвонил в комнате. По Барли было заметно, что он раздражен, — он швырнул на стол свой мобильник.
— Наверное, пытался дозвониться жене, — прокомментировал Харри, но, заметив, как женщины переглянулись, пожалел о том, что сказал «наверное». — А сколько времени требуется, чтобы дойти до магазина за углом и купить там салат? — сменил он тему.
— До «Киви»? Я добегаю минут за пять, если нет очереди.
— Лисбт Барли нь-бегает, а хоит мельно, — тихо сказала ее подруга на жутком диалекте.
— Так вы с ней знакомы?
Рута и «Тронхеймский орел» снова переглянулись, будто согласовывая ответ.
— Нет. Н-мы ё знаем.
— Да? Откуда?
— Кажется, в «Вердене Ганг» была статья о том, что Вилли Барли этим летом ставит в Национальном театре мюзикл?
— Не, Рут, эт-была ток-заметка.
— Нет, статья, — раздраженно откликнулась Рута. — Лисбет в главной роли. Большое фото, все дела. Наверняка вы видели.
Харри хмыкнул:
— Этим летом я… не столь активно следил за газетами.
— Да вы что! Был скандал! Эти зазнайки театралы считают, что это лето станет для Национального театра позором. Ты название мюзикла помнишь? «Моя красная леди»?
— «Прекрасная», — буркнула «Тронхеймский орел».
— То есть они занимаются театром? — вмешался Харри.
— И театром тоже. Вилли Барли везде поспевает: эстрада, фильмы, мюзиклы…
— Он пр-дюсер, а она — пьвица.
— Вот как?
— Да, вы ведь помните: до замужества ее фамилия была Харанг.
Харри покачал головой, будто извиняясь за собственное невежество.
Рута глубоко вздохнула:
— Лисбет с сестрой пели в «Спиннин Уил».[10] Лисбет была просто куколка, вроде Шанайи Твейн. А голос такой… низкий, с хрипотцой!
— Они не б-ли так уж п-пулярны, Рут.
— Зато пели в программе Видара Лённ-Арнесена. И продали кучу дисков.
— К-сет, Рут.
— Без разницы. Я видела, как «Спиннин Уил» продавали в том большом музыкальном магазине на Карл-Юханс-гате. Ничего так разбирали! Они собирались записать диск в Нэшвилле, все дела. Но потом ее нашел Барли и решил сделать из нее звезду мюзикла. Но это случилось уж давно.
— Восьмь лет н-зад, — сказала «Тронхеймский орел».
— Лисбет Харанг завязала со «Спиннин Уил» и вышла за Барли. Деньги, известность… Неужели не слышали?
— И колесо больше не вращалось?
— А?
— Он пр-группу, Рут.
— А, да! Сестра продолжала петь одна, но звездой-то была Лисбет. Думаю, «Спиннин Уил» сейчас выступает в каком-нибудь горном отеле или на теплоходе.
Харри встал:
— Ну и последний вопрос: как, по-вашему, протекает семейная жизнь Вилли и Лисбет?
«Тронхеймский орел» и Рута вновь обменялись взглядами-позывными.
— Здесь все хорошо слышно. У них и спальня выходит во двор.
— Вы слышали, как они ругаются?
— Они не ругаются. — Они выразительно на него посмотрели.
Смысл сказанного пару секунд доходил до Харри, после чего он, к своему неудовольствию, почувствовал, что краснеет.
— Стало быть, у них все было замечательно, — смущаясь, сказал он.
— Дверь на террасу все лето распахнута. Порой мне даже хотелось забраться на крышу, обойти вокруг двора и спрыгнуть к ним на террасу, — осклабилась Рута. — Немножко пошпионить, а? Несложно ведь: встаешь на перила, потом — ногу на водосточный желоб, и…
«Тронхеймский орел» толкнула ее в бок.
— Но это и не требуется, — очнулась Рута. — Лисбет мастер… как это?
— Звуковых эффектов, — подсказала «Тронхеймский орел».
— Вот-вот. И все интересное можно представить по голосу.
Харри почесал в затылке.
— Такому низкому, с хрипотцой, — осторожно улыбнулась «Тронхеймский орел».
Вернувшись, Харри застал в квартире работающих Ивана и Ивана. Кинолог Иван обливался потом, а пес Иван вывалил из пасти язык, красный, как банты на День Конституции.
Харри осторожно сел на одно из лож и попросил Вилли Барли рассказать все еще раз, с самого начала, о том, что и когда произошло после обеда. История Барли подтверждалась показаниями двух женщин.
Харри заметил в его глазах искреннее отчаяние и начал уже думать, что, если что-то криминальное и произошло, этот случай — исключение из статистических данных. Но он все больше уверялся в том, что Лисбет скоро вернется. Или муж — или никто. Статистически рассуждая.
Вернулась Беата и сказала, что во всем доме застала жильцов только в двух квартирах и они не слышали и не видели ничего подозрительного ни на лестнице, ни на улице.
Постучали, Беата открыла. Явился патрульный в форме. Харри сразу его узнал — тот самый, что стоял на посту на Уллеволсвейен. Не обращая внимания на Харри, он заговорил с Беатой:
— Мы поговорили с людьми на улице и в «Киви», проверили соседние дворы и подъезды. Ничего. Но многие ведь в отпусках — на улицах тут пусто, женщину могли затолкать в машину так, что никто бы и не заметил.
Харри увидел, как съежился Вилли Барли.
— Наверное, стоило бы проверить парочку пакистанцев, которые держат тут лавки, — добавил патрульный, ковыряясь мизинцем в ухе.
— А почему именно их? — спросил Харри.
Полицейский, наконец, повернулся к нему:
— А вы разве не читали криминальную статистику, инспектор? — Он сделал особое ударение на последнем слове.
— Читал, — ответил Харри. — Насколько я помню, лавочники там не на первых позициях.
Патрульный ответил, внимательно разглядывая мизинец:
— Мне кое-что известно о мусульманах, как и вам, инспектор. Для их народа женщина в бикини будто сама просит, чтобы ее изнасиловали. Можно сказать, это даже их долг.
— Хм?
— Такая уж религия.
— Думаю, вы путаете ислам и христианство.
С террасы спустился кинолог:
— Нам с Иваном тут больше делать нечего. Нашли в мусоре пару обугленных котлет, ну и все. Кстати, другие собаки здесь недавно бывали?
Харри посмотрел на Вилли. Тот только покачал головой. Судя по выражению лица, голос его сейчас не слушался.