с рунами, я дрогнул, но глянул на Иваныча и успокоился.
Глава 11. В которой опять приползают приключения
Город Расша расположен на равнине, окружённой холмами, да небольшими рощами. Иваныч объяснил, что ближайший лес начнётся вёрст через пятнадцать, не раньше.
— Потому нам тут проще намного, — Скоков бодро шагал с рюкзаком, а его винтовка висела стволом вниз на правом плече, — В этой местности нам могут встретиться только утырки, лыхи и хрюеды. Помнишь, как они выглядят?
Это он у меня зря, конечно, спросил. Я в Бирюле все энциклопедии прочёл. Потому начал бодро рассказывать:
— Утырки — шестилапые монстры с двумя клыками, торчащими из пасти вперёд. Ещё у них хобот. В высоту утырки от полуметра до метра, в длину от двух до трёх метров. Мощные, но не очень поворотливые. Скорость развивают небольшую, но могут бежать, не останавливаясь, несколько суток по следу жертвы и в конце концов догоняют её. Лыхи — рептилии с длинными ногами. Опасны тем, что принимают цвет тех вещей, с которыми соприкасаются, потому маскируются отлично. Распрямляются, как пружина, и нападают на жертву, как только она подойдёт на расстояние в несколько метров. Сила сжатия челюстей такая, что запросто перекусывают руки и ноги взрослого человека. Хрюеды — что-то вроде гигантских пауков, но при этом не имеют ни хитина, ни чего либо подобного. Круглые твари, покрытые кожаными пластинами и передвигающиеся на восьми ногах. Очень быстрые. Спокойно догоняют даже лошадей, — я протараторил всё это и посмотрел на Иваныча. Он удивлённо моргнул и спросил:
— Ты точно писарем в земской управе сидел? А то, может, как в фильме «Брат»? Тот тоже врал всем, что писарем отсиделся.
— Да честное слово, — я даже руками развёл от удивления, — Просто у нас три энциклопедии было про монстров. Вот и читал, когда время было. А времени у меня было много.
— Понимаю, — кивнул Скоков и глянул на Тварь: — Господи, такое ощущение, что сфинкс с таксой переспал и получилось ЭТО.
Тварь покосилась на Иваныча. Подумала и на всякий случай оскалила левую часть пасти, обращённую к нам. Рыкнула неодобрительно и потрусила так же безмятежно дальше. Бывший следователь покачал головой, но комментировать не стал. Зато начал давать пояснения:
— Помнишь всё правильно, потому рассказываю. Утырков и хрюедов в поле видно далеко. Потому издалека можно из винтовки расстрелять или хотя бы отпугнуть. Но головой надо вертеть на триста шестьдесят градусов. А вот лыхи да, опасны очень. Он может даже на обочине лечь, и ты его не заметишь. Потому я и набрал камней. Лых — существо здоровое. Корпус полметра в высоту. Если видим любой холмик или выступ — кидаем в него камень. Один кидает, второй на прицеле держит. Лых обязательно среагирует.
Скоков внимательно посмотрел на меня и проговорил:
— Кидать будешь ты, а выцеливать я! Спокойнее будет!
Я дисциплинированно вертел головой по сторонам, держа в руках тяжеленное ружьё, но так ничего и не увидел. А вот Иваныч уже через полчаса остановился, посмотрел на обочину и ткнул пальцем левее, шагах в тридцати от нас:
— Видишь бугорок?
Я несмело кивнул, хотя на самом деле ничего не увидел. Скоков достал из кармана несколько небольших камней, размером с пятикопеечную советскую монету, протянул мне и сказал:
— Кидай!
А сам, как только ссыпал мне камни в ладонь, взял на изготовку свою винтовку и прицелился. Я, чувствуя себя последним придурком, размахнулся и кинул камешек примерно туда, куда указывал бывший следователь. Камень шлёпнулся в траву и Иваныч просипел сердито:
— Ну, не докинул же! Дальше!
Я только думал размахнутся ещё сильнее, как Тварь с радостным визгом кинулась вслед за камнем. Нашла его в траве и принесла назад в пасти. Выплюнула перед нами и замахала хвостом.
— Какая замечательная собачка, — умильно проговорил Иваныч, и потянулся было, чтобы её погладить. Но дмамеда так оскалилась, что бывший следователь резко передумал и вновь взял ружьё наизготовку. Лишь проговорил нервно: — Кидай чуть дальше!
Я пожал плечами и закинул камень на всю дальность, какую только мог. Тварь со счастливым визгом кинулась за ним вновь. И тут я увидел странное. Часть земли прямо с травой приподнялась вдруг, у неё выросли ноги, и она рванула от нас убегать подальше в степь. Вернее, не от нас, а от Твари, которая с радостным визгом кинулась следом за лыхом. То, что это был именно лых — сомнений не оставалось. Скоков проводил взглядом монстра и проговорил неуверенно:
— Может, позовёшь свою… собачку?
— Тварь! — заорал я на всю степь. Моя питомица остановилась. Оглянулась на меня удивлённо и чуть обиженно, но поплелась к нам, пока лых улепётывал вовсю, быстро переставляя свои длинные ноги.
— Какая хорошая… собачка, — проговорил Иваныч, когда Тварь вернулась к нам. И протянул было руку, чтобы погладить мою питомицу. Но та вновь оскалила клыки. Скоков резко передумал, поднял ладонь наверх, поправил ружьё и проговорил натужно-весело: — Ну что, идём дальше?
До обеда мы шли без приключений, и подошли к небольшой рощице. Иваныч осмотрел её и сказал просительно:
— Давай-ка там остановимся! Только брось вначале камешек, пусть твоя… животинка сбегает и принесёт обратно.
Я пожал плечами и закинул камешек в рощу. Тварь взвизгнула и кинулась туда. Безо всяких приключений принесла камешек, и мы радостно остановились на привал. Быстро пообедали консервами и хлебом и расслабленно закурили.
— Как видишь, Сёма, можно путешествовать и не на карете с рунами, — заговорил Иваныч.
— А ты путешествовал уже сам? — я выкинул бычок и лёг на спину.
— Пару раз, — неопределённо ответил Скоков.
— А куда? — бывший следователь удивлял меня всё больше.
— В Расшу ходили с охотниками, — Иваныч продолжал сидеть, поглядывая по сторонам, — И так, в окрестностях Вронжска гуляли с изыскателями.
Вдруг следователь подгрёб винтовку и приподнялся:
— Сёма, хватай ружьё! Бокри!
Я вскочил, схватил оружие и уставился в ту сторону, куда смотрел Иваныч. И увидел четырёх гигантских монстров, чем-то похожих на гусениц. По описанию помнил, что бокри — твари четырёх-пяти метров в длину с многосуставчатым телом и сорока ножками. Но в отличие от маленьких сороконожек бокря не являлась насекомым. Впрочем, происхождение монстров вообще трудно было квалифицировать знакомыми нам понятиями. Такое ощущение, что монстров кто-то лепил искусственно, соединяя млекопитающих, рептилий и насекомых. И безумному генному инженеру нравился конечный продукт настолько, что он создавал монстров одного нелепее другого. Всё, что их объединяло — безумная ярость и невероятная смертоносность. Я лихорадочно принялся вспоминать всё, что вычитал о бокрях. И зашептал своему спутнику:
— Самое уязвимое у них не голова, а розовая часть тела посередине туловища!
Иваныч вновь посмотрел на меня с удивлением и даже уважением. Посмотрел на быстро передвигающихся в нашу сторону гигантских гусениц переростков и сказал:
— Надо разойтись в стороны! Чтобы они боком к нам были! Иначе мы в центр туловища не попадём! Давай налево, а я направо! И стреляешь ты по тем, которые ко мне поползут, а я по твоим!
Я начал читать единственную молитву, которую знал, и побежал налево…
Глава 12. Вислое
Шагов через двадцать я остановился и посмотрел на бокрей. Они приблизились к нам уже шагов на сто и казались совсем огромными. Три повернулись в мою сторону и пошли, понемногу замедляясь. Не удивлюсь, если наслаждались процессом и хотели растянуть удовольствие поедания меня любимого. Тварь стояла возле меня, недовольно порыкивала, но пока никаких активных действий не предпринимала. Мне очень хотелось выстрелить в тех монстров, которые ползли на меня, но я помнил, что сказал Иваныч, потому следил за единственным монстром, поползшим в его сторону. И когда бокря повернулась так, что я увидел розовую часть посередине туловища, я прислонил ружьё к плечу, как меня учили Ирина и Дырн, выдохнул, задержал дыхание и нажал на курок. Бахнуло так, что ружьё чуть не выскочило у меня из рук. Я открыл зажмуренные глаза и увидел, что попал, но не в середину, а в заднюю часть. Бокря начала извиваться кольцами, но потом вновь распрямилась и поползла дальше. В это время защёлкали выстрели из винтовки Скокова. Я бросил взгляд на него и увидел, что он спокойно, будто в тире, стреляет по трём монстрам, ползущим ко мне.
Стараясь не глядеть на них, вновь прицелился в замедлившуюся бокрю и опять выстрелил. И вновь ружьё оглушило меня. Сквозь звон в ушах я быстро переломил стволы, вытащил пустые гильзы и засунул новые патроны. И только после этого глянул на бокрю. И увидел, что последним выстрелом я в неё всё же попал, и прямо туда — куда надо. Чудище свернулось в клубок и затихло. Я перевёл взгляд на троих бокрей, ползущих ко мне, и увидел, что две из них тоже уже мертвы и лишь третья яростно извивается. Причём — всего-то шагах в двадцати от меня. Испугавшись, я поднял ружьё и выстрелил в неё сразу из обоих стволов. И монстр заверещал, тоже свернулся в клубочек и затих. Иваныч быстро подошёл к первой бокре, шагов с десяти выстрелил несколько раз в неё, а потом подошёл к трём оставшимся и пострелял по ним. Видимо, для надёжности. Быстро сменил магазин на своём ружье и только после этого подошёл ко мне. Улыбнулся успокаивающе и произнёс:
— Ну, Семён Петрович, к врарю можешь ещё и две бокри записать себе!
Я кивнул заторможенно, а Скоков снял с пояса фляжку и протянул:
— Хлебани-ка!
Я сделал большой глоток и чуть не задохнулся. Во фляжке у бывшего следователя был самый натуральный коньяк! Закашлялся, передал фляжку назад и потянул из кармана папиросы. Скоков тоже сделал глоток и вслед за мной закурил. Потом посмотрел на бокрей и сказал:
— У этих монстров самое ценное — жвалы. Поможешь выломать?
Я так отчаянно замотал головой, что Скоков засмеялся и проговорил примирительно:
— Ладно, я сам!