Конечно, нам бы очень помогли тырки, но у них своего государства не было. Эта кочевая раса жила в лесах и полях и вообще мало во что вмешивалось. Да и сделать это они вряд ли могли, так как централизованного управления не имели вовсе. Хотя около полутысячи тырков всё же вступили в нашу армию и мужественно сражались с обезумевшими колдунами, решившими зачистить Терру и утвердить своё превосходство. Вот в такое непростое для страны время я и попал в разведку.
Тварь я оставил с Ириной — охранять её и сына. А вот Чувырла отправилась со мной. И питомица моя стала незаменимым помощником в разведке. Кстати, командовал нашим подразделением штабс-капитан… Эйнар Эрхардович Рамсов! Тот самый, с которым я попал в замес в городе Лесок, когда погибли три буяна офицера. И до сих пор Эйнар считал меня своим спасителем и относился ко мне очень трепетно. Разведчики тут работали пятёрками, и Рамсов определил меня к одним из самых опытных. Имена и фамилии тут озвучивали редко, потому всех называли по позывным. И было достаточно обидно, что только меня называли по фамилии — Пентюх. А вот остальные четверо моих коллег — Гнус, Повеса, Хмырь и Лоб щеголяли позывными. Впрочем, это не помешало нам быстро подружиться. И мои новые сослуживцы так же быстро оценили помощь Чувырлы. За два месяца моей службы в разведке мы узнали немало ценного, и нас представили к Георгиевским крестам. А потом мы с Гнусом так глупо попались…
Вышли мы не пятёркой, а вдвоём, и надо-то было всего-навсего узнать, есть ли в небольшой деревушке под названием Глухое — альфилы. Мы подкрались к селу и долго вглядывались в опустевшие улицы. Село это было почти на самой границе и почти сразу попало под удар женоподобных уродов. Почти всех жителей альфилы перебили, и лишь небольшая часть смогла убежать, чтобы истерзанными и одуревшими от происходящего прибыть в Рязань. А само село потом было отбито, вновь утеряно, и так несколько раз. И вот, поступила информация, что альфилы покинули село, и наш штабс-капитан дал задание это проверить.
Пока мы лежали за холмом, Чувырла по моему приказу рванула в село, но услышать от неё доклад я не успел. Сзади на нас навалились, Гнус извернулся и успел ударить одного из альфилов ножом. Тут же умер, а меня заковали в наручники и притащили в лес, в лагерь ушастых. А по дороге женоподобные уроды радостно рассказывали, каким пыткам будут меня подвергать. Слава Богу, Чувырла всё успела заметить, пробралась ночью в палатку и разгрызла наручники. И вот теперь я сидел на берегу болота и горестно смотрел на жидкую грязь. Во-первых, очень жаль было Гнуса — желчного, но очень порядочного и надёжного разведчика. Во-вторых, я даже не представлял, куда теперь отправляться. В-третьих, оказаться в лесу, без оружия — было очень опасно. Конечно, с началом боевых действий количество монстров в этой части Терры значительно уменьшилось. Эти тупые создания нападали на всё, что двигалось, даже если этим всем был целый полк или рота военных, потому умирали быстро и качественно. Но это не означало, что все монстры были перебиты. Да и кроме монстров в лесах водились достаточно опасные хищники.
— Чувырла, а в какой стороне наши? — спросил я свою питомицу, и та тут же ткнула рукой в направлении болота.
Я стал размышлять, что лучше — попытаться пройти через болото, либо начать его обходить. И то и другое мне не нравилось. Но на что-то надо было решаться. В итоге я решил, что поход через болото поможет максимально сбить противника со следа, выломал палку, очистил её от веток и пошёл в вонючую жидкость, щупая под ногами почву. Вспомнил, что не раз видел такое в фильмах и рассудил, что если в моём мире это работает, то и здесь должно сработать.
По болоту я брёл целую ночь. Приходилось петлять то влево, то вправо, так как иногда палка уходила слишком глубоко, и я понимал, что меня в этих местах просто затянет в жижу. А к утру я вышел к речке. Весь испачканный, в грязи, я даже не нашёл сил, чтобы помыться и хоть чуть отмыть от грязи одежду — просто упал без сил в кустах, да так и заснул, даже не волнуясь, что меня может кто-то сожрать. К счастью, никто так и не позарился на мою тушку, и я проснулся уже к вечеру, немного отдохнувший. Чувырла сидела со мной рядом, и как только я открыл глаза, сообщила:
— Недалеко ушастые! Много! Я взяла у них еды тебе и вот! — питомица протянула мне… револьвер! И не мой затасканный наган, а какой-то дорогой, инкрустированный, с костью на рукоятке. Я осторожно осмотрел оружие, крутнул полностью заряженный барабан на шесть патронов. Причём, патроны тут были намного крупнее, чем в моём нагане и больше походили по калибру на ружейные. Да и ствол этого пистолета был чуть короче ружейного и раза в два длиннее, чем ствол моего штатного оружия…
Глава 2. К своим
Лагерь альфилов раскинулся по обе стороны реки, и, судя по увиденному, их было тут минимум несколько тысяч. Я повернулся к Чувырле и прошептал:
— Это мы на их основные силы выперлись, похоже! В перьях никого не видела?
В перьях у альфилов ходили самые высшие чины. Генералитет. Они крепили перья эти к ободку на голове и те свисали вниз вокруг черепа вроде шторок. Чувырла тут же закивала:
— Видела и много! В большой палатке на этой стороне сидят, — Чувырла подумала и добавила: — Разговаривают!
— Эх, послушать бы о чём, — мечтательно сказал я, и Чувырла тут же исчезла.
Я успел помыться и постирать одежду, перекусить принесённой гийсой едой, выпил почти всю воду из фляжки. Курить, правда, поостерёгся. Слишком близко было до позиций альфилов. Не дай Бог ещё дымок заметят. Когда Чувырла вернулась, одежда высохла и уже практически стемнело. Я отполз подальше в лес, закурил и стал торопливо затягиваться, пряча огонёк папиросы в ладонь. А Чувырла зашептала мне в ухо, меняя голос, имитируя разговор альфилов. Только вот я не понял ни черта, так как альфилы разговаривали на своём тарабарском языке.
— Так, стоп! — сказал я Чувырле, — Идём к нашим, там переводчику и расскажешь, что да как. Главное — запомни всё дословно!
— Хорошо, Сёма, — промурлыкала гийса, и мы пошли с ней вправо, обходить огромный альфильский лагерь. Через пару часов я решил, что отошли мы на достаточное расстояние, потому разделся возле реки, связал вещи в узел, запрятав внутрь ботинки и револьвер и тихонько поплыл к противоположному берегу. А потом вылез, быстро оделся и пошёл на запад. К утру устал настолько, что стал спотыкаться, и уже думал было спрятаться где-то и отоспаться, как услышал окрик на нашем языке:
— Стой, кто идёт?
— Свои, браток! — с облегчением выкрикнул я.
— Пароль?
— Да иди ты на х… со своим паролем! — разозлился я, — Подпоручик Пентюх, разведка! Веди к начальству быстрее!
— Свой, — выдохнула облегчённо темнота, и мне навстречу выдвинулся молоденький совсем солдатик с карабином в руках: — Господин подпоручик, мне пост нельзя покидать! Вы уж сами идите к начальству!
Я не стал объяснять солдатику, что сам я и в трёх соснах заблужусь, особенно в таком состоянии. Сразу возникнут подозрения, что за разведчик такой? Потому решил пойти на хитрость:
— Если что случается, как извещаешь руководство?
— Выстрелом в воздух, ваше благородие! — тихо ответил часовой.
Я достал револьвер и бахнул вверх. Отдача была такой, что я еле удержал оружие в руке, а часовой подпрыгнул и взял меня на прицел. Я аккуратно засунул револьвер за пояс и поднял руки:
— Не шалю, никого не трогаю, починяю примус!
— Образованные, книжки читаете, — с укором сказал часовой, — А всякую дичь творите!
— Не дойду уже сам, дружище, — честно ответил я, — Еле на ногах стою!
Плюхнулся на землю, достал пачку с папиросами, вытащил последнюю, а саму пачку смял и выбросил. Подкурил дрожащими руками и спросил:
— Долго разводящему добираться?
— Минут пять, ваше благородие, — часовой вновь повесил карабин на плечо, с тоской посмотрел, как я курю, и тяжело вздохнул. Понимаю, ему во время караула курить нельзя-с. Запрещено уставом.
Только я докурил, как прибежали сразу пятеро бойцов с оружием наперевес.
— Котов, кто стрелял? — крикнул старший, по всей видимости.
— Разведчик, — господин унтер-офицер! — гаркнул часовой, и ткнул рукой в меня: — Подпоручик Пентюх!
— Пентю-у-у-ух? — протянул удивлённо унтер и подошёл поближе, включил фонарик, посветил мне в лицо, а я постарался улыбнуться и помахать ручкой. Сил вставать уже не было. А унтер, видимо, остался доволен увиденным, выключил фонарь и отрапортовал: — Господин подпоручик, младший унтер-офицер Гиряев! Вас тут по всему фронту ищут уже второй день! Из штаба даже бумага пришла!
— Ого, — удивился я, и даже сумел подняться. Потом проговорил: — Я питомицу свою позову — не пугаться и не стрелять!
Чувырла вызвала оживление среди солдат, но бурно проявлять любопытство они не стали. Лишь проводили меня к штабной палатке и там я представился капитану — командиру полка, спросил, где можно чуть подремать, упал на походную койку и тут же вырубился. А разбудил меня голос моего непосредственного начальника Эйнара Рамсова. Тот тормошил меня и повторял:
— Семён! Семён Петрович! Вставайте-с! Вас генерал Куслий обыскались! Вы когда пропали, мы думали он тут перестреляет всех!
Я ошалело сел на походной кровати и оторопело уставился на своего приятеля:
— Какой генерал, Эйнар? Зачем я генералу?
— Да кто его знает? — с досадой пожал плечами молодой офицер, — Прибыл от самого царя! Вынь да положь ему Пентюха! Мы уже четыре группы отправили к Глухому. Все вернулись ни с чем, говорят, в Глухом альфилы. Ни вас, ни Гнуса не нашли.
— Нет больше Гнуса, — глухо проговорил я, и Рамсов снял фуражку и широко перекрестился:
— Царствие Божие новопреставленному рабу Божию!
Потом спросил тихо:
— Что случилось?
Я быстро рассказал, а потом поведал:
— Чувырла помнит весь разговор альфильских генералов, но он на их языке, нужен переводчик!
— Здорово, — просиял лицом Рамсов и тут же распорядился: — Капитан, пришлите писаря и переводчика! И быстро! Пока не забыла Чувырла ничего!