Когда переводчик перевёл всё сказанное ушастыми генералами, в палатке воцарилась тишина. И даже писарь, просто записывающий за переводчиком, покрылся испариной. И было отчего. Альфильская армия собиралась одним огромным кулаком ударить по нашим полкам, разбросанным на протяжении десятков километров. Вначале хотели смять и уничтожить левый фланг, а затем развернуться и пойти этим же кулаком по нашим позициям, уничтожая всех и вся.
— Ну, Семён Петрович, — сквозь зубы выдохнул Эйнар, и повернулся к капитану: — Гонца в штаб фронта! Срочно! И нам лошадей! Время на часы идёт!
Буквально через несколько минут мы уже галопом мчались по полю в направлении ставки командующего фронтом генерала Струганова, и я прижимал к себе Чувырлу, попискивающую от восторга. Успели как раз вовремя. Генерал Струганов уже вышел из палатки и собирался ехать куда-то, как подъехали мы. Рамсов сразу же спрыгнул с коня и побежал:
— Господин генерал! Срочные новости от подпоручика Пентюха!
Струганов нахмурился, но ногу из стремени убрал. Повернулся к Рамсову и проговорил:
— Ну-с, удивите, молодой человек!
— С часу на час альфилы всеми своими силами ударят в наш левый фланг возле деревни Размоски!
Генерал дёрнулся и заорал бешено:
— Всех командиров ко мне! — повернулся к Эйнару и бросил отрывисто: — Срочно в палатку!
Штабные выслушали нас внимательно, потом Струганов обвёл всех взглядом и произнёс:
— Ну что, господа, час пришёл!
Глава 3. Генеральное сражение
Потом нас попросили удалиться, а в нашем лагере всё закрутилось и завертелось. Забегали вестовые, заорали команды командиры разных рангов. Солдаты даже не сворачивались — быстро бросали всё и выстраивались в порядки. А к нам выскочил ординарец Струганова, молоденький подпоручик и сказал срывающимся голосом:
— Господин Пентюх, вас ждёт генерал Куслий! — и ткнул пальцем в отдельно стоящую палатку. Я тяжело вздохнул и проследовал в указанном направлении вместе с Рамсовым. Тот своего друга и подчинённого оставлять не собирался. И вообще Эйнар возмужал, повзрослел и стал другим человеком. Будто несколько месяцев войны сделали его вдвое, а то и втрое старше.
Генерал Куслий был человеком огромным, грузным, с широким лицом и пышными усами. Как только я представился, он сразу же перешёл к делу:
— Тырки прислали делегацию к его величеству и сказали, что готовы сражаться на нашей стороне, но во главе их армии должен идти какой-то хамид! После долгих расспросов мы выяснили, что этот народ почему-то считает этим хамидом вас, господин подпоручик! Мы уже не стали вникать, как, что и почему, но возможность поставить под наши знамёна двадцать тысяч тырков…
Генерал многозначительно промолчал. А потом огорошил:
— Но подпоручик не может стать во главе целого корпуса!
Я пожал плечами, мол, нет и нет. Не сильно и хотелось, честно говоря. А генерал пояснил:
— Потому именным указом его величества вам, господин Пентюх, присваивается Георгиевский крест, а вот возглавить группировку поручено мне! Но вы проедете со мной и поприветствуете тырков, решивших встать под наши знамёна!
— Служу Отечеству! — от неожиданности гаркнул я, а генерал улыбнулся и сказал:
— Вы уж постарайтесь не просрать оказанное вам доверие! Вы кем до войны-то были?
— Писарем, ваше высокопревосходительство! — что-что, а обращения и звания я худо-бедно выучил. Как и устав воинской службы.
— Писарем? — приподнял бровь Куслий, пробормотал «М-да уж» и рукой махнул. А потом спросил: — А что происходит?
Мы объяснили, и пожилой генерал загорелся вдруг:
— Так, я не могу пропустить генеральное сражение. Да и тырки не сейчас на помощь придут. Потому… дуйте в своё подразделение и постарайтесь остаться в живых! А я тоже, быть может, на что пригожусь!
Нам два раза повторять было не надо, мы развернулись и бросились к своим. Впрочем, как разведчики, увидели мало. Нас в гущу сражения никто бросать не собирался. Приказали идти слева и справа от колонны, дабы враг не сумел неожиданно напасть. Так мы и следовали до Размосок. И издалека услышали частую ружейную канонаду. А потом и пулемёты затарахтели. Именно пулемёты стали причиной того, что мы хоть как-то смогли дать отпор армии альфилов с их проклятыми магами. Однако, против целой армии пять пулемётов, положенных на один полк, мало что могли сделать. И тут я понял, что за конструкции, затянутые брезентом, тащат за собой лошади. По приказу командиров солдаты на ходу сбрасывали брезент, и я увидел… два десятка пушек! Видимо, глаза мои округлились от удивления, потому как Эйнар, ухмыльнувшись, пояснил:
— Второй день, как пушки прибыли! Сто пять миллиметров! Снаряды осколочные! При нас не стреляли, но папа рассказывал про них нам в детстве. Говорил, что это самое грозное оружие! Не терпится увидеть!
Пожелание Рамсова исполнилось достаточно быстро. Альфилы, атакующие позиции нашего полка, увидев приближающиеся основные силы нашей армии, развернулись. И тут заорали командиры и два десятка пушек выстроились в ряд. А пехота и кавалерия встали за ними. До альфилов было очень далеко, километров пять точно, но командиры орудий заорали команды, пушкари быстро зарядили орудия и грянул залп! Очень хотелось бы посмотреть на рожи ушастых тварей, которые вдруг стали умирать от разрывов и которые даже не подумали на таком далёком расстоянии применять свою дьявольскую магию. Хотя, сомневаюсь, что любая магия помогла бы от снарядов. Уже это не пули отклонять и останавливать! Тут такой щит мощный нужен. А наши артиллеристы заряжали и вновь палили. Раз за разом.
То ли альфилы ошалели от происходящего, то ли были изначально туповаты, но они продолжали бежать к нам и кричать свой клич. А пушки продолжали бить в самую гущу врага, уничтожая порядки ушастых уродов. Мы, разведчики, наблюдали за этим издалека, но даже отсюда грохот артиллерии пробирал основательно. А уж результат работы и подавно.
Когда до пушек оставалось около пары километров, альфилы поняли, что до наших порядков они просто не доживут, развернулись и принялись убегать. А пушки продолжали методично бить по убегающему противнику, а пять орудий чуть развернулись и ударили по альфилам, атакующим расположение полка. На поле боя было страшно смотреть, так как оно устлано было трупами врагов. От огромной армии высокомерных уродов, решивших подмять под себя этот мир, буквально за считанные минуты почти ничего не осталось. Рамсов крестился, сидя в седле. Да и другие наши военные были в шоке и восторге одновременно. Такого разгрома даже в самых смелых мечтах не предполагали.
— Вот тебе и вся смертоносная магия! — услышал я сзади чей-то очень знакомый голос. Развернулся и увидел… Иваныча. Тот восседал в седле в форме штабс-капитана и выглядел очень довольным. Я соскочил с коня, он тоже, мы крепко пожали друг другу руки.
— Ну что, Сёма, слышал я, опять ты отличился? И опять случайно?
— Случайно! — счастливо улыбался я, — А ты какими судьбами?
— А я в военной контрразведке, друг мой, сопровождал оружие победы, можно сказать! — Скоков кивнул на бахающие пушки. Я кинул туда взгляд, и увидел, что сражение почти завершилось. Часть альфилов всё же сумела добраться до леса, но часть эта была ничтожно мала. А Иваныч продолжил: — Теперь, думаю, война быстро закончится. Останется лишь выловить, да показательно судить всех тех, кто устраивал казни нашим гражданам.
— Есть же ещё одна армия у альфилов, — господин штабс-капитан, — сказал Рамсов, тоже спешившийся и пожавший руку Скокову.
— Да там не армия, а максимум корпус, — махнул рукой сыщик-контрразведчик, — Да и маги их были все в этой армии. По ним наши артиллеристы, кстати, в первую очередь и отработали. А наши маги подтвердили, что отработали успешно. Только после этого я сюда и поехал. Так что, ставить щиты больше некому! А без щитов альфилы против наших солдат — куча пастухов с обрезами!
— Дай Бог, — перекрестился Эйнар.
А Иваныч посмотрел на меня весело и спросил:
— Я слышал, ты крест Георгиевский получил?
— Ещё нет, — развёл я руками, — Только пообещал генерал.
— Вообще-то, — буркнул Рамсов, — На Семёна Петровича я наградные документы месяц назад отправлял! Один из лучших разведчиков! Но тоже пока ответа не получили-с.
— Получите, — Иваныч хлопнул Эйнара по плечу, — Приехали награды с нами вместе. Завтра будет награждение.
— Так я в столицу, вроде, должен с генералом ехать? — спросил я друга.
— Уже не должен, — Иваныч подмигнул, — Корпус тырков идёт следом за нами, так что представят Хамида прямо здесь, а потом услуги тырков очень понадобятся во время отлова выживших альфилов по лесам. Сам знаешь, что тут им равных нету.
Я кивнул, вспомнив невероятную для огромного тела Бобо ловкость. А Иваныч добавил заговорщически:
— Ладно, открою ещё одну тайну! Государь приказал, если пушки переломят ход войны — мобилизованных уволить, а дальше действовать будут лишь регулярные части. Чтобы добить гадину их вполне хватит!
Я лишь молча кивнул. Честно говоря, война мне изрядно надоела…
Глава 4. В горах
Наш отряд уже неделю пробирался по горам, и, честно говоря, горы мне совсем не нравились. Не понимаю граждан, которые по собственной инициативе лезут в это нагромождение камней, скал, песка и уродских кривых кустарников и деревьев! Эти граждане, кстати, альпинистами называются. Ещё, я слышал, что они огромные деньги на это тратят. Оборудование всякое покупают, обувь, одежду. Тросы там, карабины. Будто другого способа измотать себя с риском для жизни нету. Мой дедушка всегда любил повторять:
— Если ты хочешь задолбаться — купи дачу! А если хочешь, чтобы мозгу кислорода не хватало — женись!
И дед знал, о чём говорил. У него огорода с полгектара было, и женат был раз пять. Последняя жена была такой, что Эверест по сравнению с ней мелкой кочкой казался. Впрочем, честно говоря, всегда мало понимал экстремалов разного рода. То им с парашютом прыгать надо, то на скалы карабкаться. То сноуборды всякие. На Терре всяко проще было. Экстремал? Ну, так иди в охотники или исследователи! И любая вершина покажется детской сказкой по сравнению с ухобрюхом или хвылем. При встрече с ними тоже карабины нужны, но есть, как говорилось в одном анекдоте, есть нюанс.