Пепел. Гори оно все....Весела Костадинова
1
Les femmes c’est la tendresse des louves
Le jour où elles se découvrent
Mais quand elles feront la guerre
C’est la violence des panthers*
Офис строительной компании «МиитаСтрой» располагался, вопреки ожиданиям и устоявшимся традициям, не в самом центре города — среди стеклянных высоток, пафосных офисных зданий и бесконечных потоков машин — а в стороне, в уютном, почти скрытом от глаз переулке. Это место напоминало забытый временем уголок тишины, где городской шум растворялся в шелесте листвы, а вместо автомобильного гудка доносился лишь редкий, будто приглушённый гул проходящего трамвая.
Само здание — трёхэтажное, элегантное, выкрашенное в бело-голубые тона — сразу притягивало взгляд своей необычной архитектурой: сдержанная строгость классических форм гармонировала с лёгкими современными деталями. Фасад, украшенный тонкими лепными карнизами, казался строгим, но не холодным. Огромные зеркальные окна отражали небо, кроны деревьев и очертания соседних зданий, будто стирая границу между внешним миром и внутренним пространством. В утренние часы фасад купался в мягком солнечном свете, приобретая почти сказочный облик, а по вечерам в окнах разгорались уютные огни, превращая офис в тёплый маяк среди прохладной городской суеты.
Каждое утро, приближаясь к зданию, Альбина невольно замирала — настолько её завораживала открывающаяся перед ней картина: уникальное слияние урбанистического стиля с живой природной гармонией. Она останавливалась на несколько мгновений, позволяя себе забыть о времени и просто любоваться этим утренним спектаклем. Лучи весеннего рассвета окрашивали фасад в нежные розовые и золотистые оттенки, мягко играя на белоснежных стенах и отражаясь в стеклянных окнах, как в гладкой поверхности озера.
Налюбовавшись, она быстро проскальзывала внутрь, стуча тонкими каблучками по мраморной поверхности огромного холла, брала себе кофе в машине внизу и поднималась на второй этаж, в свой отдел общественных связей, включающий в себя PR и GR проекты и пресс-службу. В компании она работала совсем недавно — всего месяц, и пока числилась стажёром. Но с первого дня мечтала остаться, зацепиться, доказать, что может быть полезной. Правда, приходила на работу одной из первых вовсе не из желания показаться рвущейся в бой карьеристкой. Ей действительно нравились эти утренние часы, когда офис ещё дышит тишиной, а город за окнами только просыпается. В такие моменты рабочее пространство наполнялось особенной атмосферой — почти интимной, как вдохновляющая пауза перед началом симфонии.
Она устраивалась за своим столом у окна, ставила чашку кофе рядом с ноутбуком, открывала блокнот и погружалась в работу. В это время тексты для соцсетей будто писались сами собой — лёгкие, живые, в тон заданной эстетике бренда. Видео плавно ложились на музыку, образы рождались один за другим, и она порой едва успевала записывать всё в блокнот: идеи конкурсов, креативных рубрик, визуальных решений. К концу недели её папка с предложениями разрасталась — и с каждой новой подачей она всё сильнее ощущала: да, она на своём месте.
В такие моменты она забывала о всех своих сложностях и трудностях, о своей неяркой внешности, о своей неуверенности и почти паталогической застенчивости. Как забывала и о том, что среди других ярких девушек офиса выглядит настоящей мышкой – в недорогом костюме, в простых туфельках-лодочках, с медно-рыжими волосами, уложенными не в стильную прическу, а заплетенными в простую косу или же убранными в хвост. Забывала, как смеялись над ней в университете, говоря о том, что она может презентовать все, что угодно, кроме самой себя.
Телефонный звонок вырвал её из потока мыслей. Экран засветился знакомым номером, и Альбина, чуть прикрыв глаза, ответила:
— Да, мам, — её голос был спокойным, но с лёгкой усталостью.
— Аля, — ворчливый тон матери ворвался в утреннюю гармонию, — ты не забыла, что в выходные надо помочь с картошкой?
Альбина подавила вздох. Она любила мать, но эти разговоры всегда выбивали её из колеи.
— Мам, я не уверена, что смогу. Возможно, задержусь на работе…
— Аля, — голос матери стал резче, почти командным. — Ты пока миллионы не зарабатываешь! А кушать хочется всегда. Плюс оплата учёбы Эли на носу, ты же помнишь?
Альбина глубоко вдохнула и мысленно досчитала до десяти. Она прикинула, сколько денег осталось на счету, и почувствовала, как внутри сжимается тугой комок. Младшая сестра, Эльвира, училась в педагогическом университете, но её отношение к учёбе оставляло желать лучшего. В свои девятнадцать Эля была яркой, как экзотическая птица, с искромётным юмором и энергией, которая зажигала всех вокруг. Но эта же энергия уводила её от учебников к вечеринкам, встречам с друзьями и прочим радостям студенческой жизни. Альбина, будучи на четыре года старше, с детства взяла на себя роль наставницы: учила сестру читать, помогала с уроками, старалась привить ей любовь к знаниям. Она мечтала, чтобы Эля вырвалась из однообразия их родного села, где жизнь текла медленно и предсказуемо, как река в засуху.
Но Эльвира, хоть и поступила в университет, не горела желанием учиться. Её яркая внешность и лёгкий нрав открывали перед ней другие двери, и она с радостью в них входила. Альбина, глядя на сестру, каждый раз чувствовала щемящую смесь гордости и тревоги. Эля не была создана для серых будней, но без образования её огонь мог быстро угаснуть.
— Мам, я добавлю на оплату Эли, — тихо сказала Альбина. — И постараюсь приехать в воскресенье. Но я правда не могу упустить шанс закрепиться здесь.
Мать помолчала, и в трубке повисла тяжёлая тишина.
— Аля, — наконец ответила она, смягчив тон. — Я бы не просила, но одной мне тяжело. Эля, скорее всего, не приедет — у неё сессия, а ты знаешь, как она к этому относится…
Альбина стиснула губы, подавляя очередной вздох. Она слишком хорошо знала. Эльвира училась рывками — дважды в год, перед сессиями, а всё остальное время её жизнь была похожа на яркий калейдоскоп, в котором не находилось места для скучных лекций или практики. Альбина понимала сестру: в их селе, где каждый день был похож на предыдущий, Эля задыхалась. Но понимание не снимало груза ответственности, который Альбина несла за них обеих.
— Я постараюсь, мам, — повторила она, глядя в окно, где утреннее солнце уже поднималось выше, заливая переулок золотистым светом. — Я всё сделаю.
- Хорошо, - довольно выдохнула мать, сбрасывая вызов. Она редко спрашивала как дела у старшей дочери, полагая, что Альбина справится со всеми трудностями. С одной стороны, Алю это задевало, с другой – она давно стала принимать такое отношение как данность. С раннего детства.
Офис уже оживал, наполняясь работой, смехом, гулом голосов и сплетнями. По кабинету поплыл одуряющий аромат кофе и свежих булочек, принесенных Ириной Александровной – самой старшей из коллег в отделе, занимающейся GR проектами.
- Выдохни, - Ирина поставила перед девушкой блюдце с печеньем и чашку с кофе. – До аппаратного час, но вижу у тебя все готово.
- Угу, - кивнула Альбина, откидываясь на спинку удобного кресла и отпивая кофе. – Спасибо, Ирина Александровна. Что-то случилось? Все какие-то немного нервные….
- Ой, - она махнула рукой. – Ты сама, главное, в это не лезь. И языком не болтай. Вся компания на ушах: развелся таки наш Миита-старший. Все, свободен, как ветер в поле.
Альбина удивлённо приподняла брови, замерев с чашкой в руках. Ярослав Миита — генеральный директор, основатель и мажоритарный акционер «МиитаСтрой» — был для неё фигурой почти легендарной. Она никогда не встречала его лично, только видела на корпоративных фото, где он выглядел как человек, чья воля способна двигать горы. Каштановые волосы с лёгкой проседью на висках, цепкий взгляд тёмных глаз с насмешливым прищуром, от которого к вискам разбегалась тонкая сеточка морщин, и жёсткая линия рта, не терпящая возражений. На фотографиях он всегда был безупречен: дорогой костюм, сшитый на заказ, интеллигентные очки и аура властной уверенности, от которой даже через экран пробирал лёгкий холодок.
В офисе о нём говорили с почтением, граничащим со страхом. Поговаривали, что Ярослав Антонович управляет компанией с холодной точностью хирурга, а его острый язык способен уничтожить любую некомпетентность за секунды. Ходили слухи, что этот человек, чьи костюмы стоили целое состояние, не стесняется жёстких методов: от молниеносных увольнений до сделок, в которых он переигрывал конкурентов с почти хищной грацией. «Миита не прощает слабости», — однажды сказала Ирина, и эта фраза отпечаталась в памяти Альбины, как неофициальный девиз компании.
— Развёлся? — тихо переспросила Альбина, пытаясь уложить новость в голове.- Это что, новость дня?
- Для нашего курятника, - хмыкнула Ирина, - конечно. Обрати ка внимание, как у доброй половины в офисе сегодня глазенки сверкать будут. И папаша свободен, и сынок. Ой, дурищи….
- Может это первой новостью пустить? – фыркнула Альбина, поглядывая на коллег. – Сто пудово эффект ядерной бомбы будет….
- И последней для тебя, - ответила Ирина, смеясь в чашку с кофе. – Дуры-девки, все-таки…. Пример с них не бери, ради бога.
- Угу… куда мне, - пробурчала Альбина, тщетно надеясь разобраться для начала со своими проблемами. – А что такое?
— Знаешь, — начала она, понизив голос, чтобы их разговор не долетел до других, — не приведи бог у такого, как Миита, в поле зрения оказаться. С виду всё красиво: богат, умён, успешен, костюмы как с обложки журнала. Но цена… — она покачала головой. — Они вон Ларису, его бывшую жену, обсуждают, мол, курица, не удержала такого мужика. А я скажу, что она легко отделалась. Отступные, говорят, получила такие, что на три жизни хватит. И, согласись, сорок два года — шикарный возраст, чтобы начать всё с чистого листа. А главное — подальше от такого, как Ярослав.
Альбина слушала, невольно наклонившись ближе. Ирина редко говорила так откровенно, и её слова звучали как предостережение, выстраданное опытом.