Она не ответила, лишь прижалась к нему, пряча лицо на его груди. Ее тело все еще дрожало, но теперь уже не от боли, а от смеси эмоций, которые она не могла разобрать. Было ли это правильно? Было ли это то, чего она хотела?
И все же, несмотря на слезы и смятение, она не жалела. Не могла жалеть, чувствуя его тепло, его сердцебиение под своей щекой.
— Рыжик… — его пальцы запутались в ее растрепанных волосах, мягко перебирая пряди. — Знаю… больно. Первый раз всегда больно… не злись на меня…
— Я не злюсь, — прошептала Альбина, и ее голос был едва слышен. Она подняла на него заплаканное лицо, чувствуя, как щеки горят от стыда за свои слезы. — Совсем не злюсь. Я хотела этого, Артур… хотела не меньше тебя… — Она замялась, подбирая слова. — Прости меня, что я… такая…
Артур нахмурился, и в его глазах мелькнула тень вины. Он обнял ее еще крепче, так, что она едва могла пошевелиться, словно хотел защитить ее от всего мира — и от ее собственных сомнений.
— Ничего, малыш… — сказал он, и его голос, ровный и немного усталый, был полон уверенности. — У нас еще много времени… Ты научишься всему… Иди в душ, рыжик, я за тобой…
Альбине хотелось задержаться, остаться в его объятиях, спрятаться в этом тепле, где не было места для стыда или неуверенности. Но она не решилась возразить. Молча кивнув, она осторожно выбралась из его рук и, словно мышка прошмыгнула в ванную. Ее щеки пылали — от слез, от смущения, от осознания своей наготы, которую она теперь остро чувствовала. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к прохладной плитке, пытаясь собрать мысли.
Вода из душа хлынула, смывая следы этого вечера — пот, слезы, напряжение. Но эмоции, что бурлили внутри, не уходили. Она стояла под струями, закрыв глаза.
Все прошло не так как она думала. И неужели в голосе Артура ей послышалось легкое разочарование? Ведь опыта у нее не было совсем, она не знала, что нужно делать, понравилось ли ему. А что если он хотел другого? Что если она была пассивным деревом? Элька говорила, что мужчины не любят пассивности в постели, но что она могла сделать, если сама не знала, как себя вести?
Альбина выключила душ и завернулась в полотенце, чувствуя себя маленькой и уязвимой. Она посмотрела на свое отражение в запотевшем зеркале — растрепанные волосы, покрасневшие глаза, припухшие губы. Это была она, но в то же время какая-то другая, новая Альбина, которая шагнула в неизведанное и теперь не знала, как с этим справиться.
Открыв дверь, она увидела Артура, сидящего на краю кровати. Он уже накинул халат, поднял на нее глаза и улыбнулся — той самой улыбкой, от которой у нее всегда замирало сердце. В его руках была его рубашка, которую он протянул ей.
— Иди сюда, рыжик, — сказал он тихо, и в его голосе не было ни тени раздражения или разочарования, только тепло.
Альбина шагнула к нему, чувствуя, как полотенце скользит по коже, и взяла рубашку. Она надела ее, утопая в слишком большом размере, и запах Артура, пропитавший ткань, снова окутал ее. Он притянул ее к себе, усаживая на колени, и обнял, прижав к груди.
— Ты в порядке? — спросил он, заглядывая ей в глаза. Его голос был мягким, но в нем чувствовалась искренняя тревога.
Альбина кивнула, хотя внутри все еще боролась с собой. Она хотела спросить, хотела признаться в своих страхах, но слова застревали в горле. Вместо этого она просто прижалась к нему, пряча лицо на его плече.
- Ты... - тихо прошептала она, - ты сможешь... мне такси вызвать?
Артур замер, и на мгновение ей показалось, что она сказала что-то не то. Он слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, и в его взгляде мелькнула смесь удивления и легкой обиды.
— Уже собираешься меня покинуть, рыжик? — спросил он тихо, но с едва уловимой насмешкой, которая тут же смягчилась улыбкой. — Так быстро?
— Я… мне кажется… — Альбина замялась, не зная, как объяснить. Ей вдруг захотелось убежать — не от него, а от самой себя, от этого чувства уязвимости, от мыслей, которые не давали покоя. Но она не могла подобрать слов, чтобы это звучало не так глупо.
— Аля, — Артур рассмеялся, и его смех был теплым, почти мальчишеским, таким, от которого у нее всегда замирало сердце. Он притянул ее обратно к себе, обнимая так, будто хотел удержать от всех ее страхов. — Не усложняй. Сейчас просто поспим, ладно? А завтра я сам увезу тебя домой.
Она молча кивнула, не желая спорить, да и сил было не так, чтобы много. И все же легкость его слов немного оцарапала ее внутри. Он не понимал, что сейчас она словно обнажена изнутри, словно полностью оголена перед ним. Для него это не было чем-то особенным, а для нее – было.
Она соскользнула с колен и легла в кровать, свернувшись клубочком на самом краю.
- Я в душ, - склонившись к ее уху сказал Артур. – Засыпай, малыш. Денек у тебя сегодня был тот еще.
С этими словами он встал и ушел в ванную. Альбина закрыла глаза и глубоко вздохнула – значит так все происходит между мужчиной и женщиной?
20
Утренний звонок телефона, резкий и настойчивый, вырвал Альбину из сна. Она с трудом разлепила глаза, ощущая, как голова слегка кружится, а тело кажется чужим, тяжелым. Телефон вибрировал на прикроватной тумбочке, и она потянулась к нему, пытаясь сообразить, где находится. Мягкий свет пробивался сквозь шторы, освещая незнакомую комнату, и только тепло тела рядом напомнило ей обо всем.
Артур недовольно заворчал, не открывая глаз, и его рука, лежавшая на ее талии, слегка сжалась, словно он инстинктивно пытался удержать ее в этом полусне. Альбина замерла, глядя в потолок, и в этот момент на нее обрушилось все сразу — как лавина, сметающая остатки сонной дымки. Вино, выпитое на голодный желудок, холодные взгляды гостей, их шепотки, полные презрения, танец с Ярославом, когда он… когда он прижал ее слишком близко, и она почувствовала то, что до сих пор заставляло ее щеки гореть от смеси стыда и смятения. А потом ночь с Артуром — его страсть, ее боль, ее неуверенность, ее слезы, которые она пыталась скрыть. И теперь эта тяжесть его руки на ее талии, такая привычная и в то же время пугающая, и легкая боль внизу живота, напоминающая о том, что произошло.
Альбина схватила телефон, даже не взглянув на экран, и тут же пожалела об этом. Громкий, возмущенный голос мамы ворвался в ее сознание, как ушат холодной воды, мгновенно выдернув из полусонного состояния.
— Алька, твою мать! — крикнула мама, и Альбина невольно съежилась. — Какого черта, Аль? Почему ты опять не приехала?
— Мам… — выдохнула она, пытаясь собраться с мыслями. Ее сердце заколотилось, а в голове замелькали панические "Черт! Черт! Черт!". Она резко вскочила с кровати, стараясь не разбудить Артура, который все еще сонно ворочался, уткнувшись в подушку. — Подожди, мама… Не ругайся, пожалуйста… Я… сейчас… Я проспала на автобус…
— Знаешь что, Аля, — голос матери стал ледяным, каждое слово резало, как нож, — я в принципе не понимаю, тебе на семью-то как, совсем плевать? Ты вторые выходные не приезжаешь. Я одна тут корячусь в огороде, а ты словно забыла про меня! Как жрать овощи — ты первая…
Альбина, не дослушав, метнулась в ванную, захлопнув за собой дверь, чтобы Артур не услышал этого потока упреков. Она прислонилась к стене, чувствуя, как щеки горят от стыда и вины.
— Мам, послушай… я правда не хотела, — начала она, стараясь говорить, как можно тише и спокойнее, хотя внутри все кипело. — Сейчас встану, оденусь и приеду…
Она судорожно оглядела ванную, пытаясь найти свою одежду, и с ужасом поняла, что ее вечернее платье, лежащее где-то в гостиной, — единственное, что у нее есть. Мысль о том, как она будет выглядеть, выходя на улицу в шелковом платье с декольте посреди утра, заставила ее щеки пылать еще сильнее. Глупо. Нелепо. Но выбора не было.
— Приедешь? — переспросила мама, и в ее голосе послышалась горькая ирония. — Ага, как же. Я уже слышала это, Аля. Если тебе так наплевать, могла бы хотя бы предупредить.
- Мама… прости, правда…. Элька уже приехала? – девушка включила воду, умываясь и стараясь перевести разговор в мирное русло.
- Эличка занята, - буркнула мать. – Ты прекрасно знаешь, что у нее есть долг по экзамену, она готовится сейчас…. Это тебе делать нечего, а у нее все время расписано.
- Мам! – в душе Альбины вспыхнула горькая обида. – Я работаю и…
- По выходным? – ехидно бросила мать. – А где тогда зарплата? Или что, решила попробовать городской жизни, забив на семью?
- Мама, я уже еду, - отрезала Альбина, зло отключая телефон. Она навалилась на раковину обеими руками, стараясь не заплакать. В словах матери была доля правды – всю премию она ведь действительно угрохала на платье и туфельки.
В ванную тихо постучали.
- Рыжик….
- Я сейчас выйду, - ответила Альбина, стараясь сдержать слезы в голосе и ответить ровно и спокойно. – Прости… - снова погрузила горящее лицо в холодную воды, смывая остатки сна, выступившие слезы и острую боль внутри.
Когда она вышла из ванной, по квартире уже разносился ароматный запах дорогого кофе, терпкий и манящий. Ее желудок тут же сжался в болезненный комок, напоминая, что она почти ничего не ела со вчерашнего утра — пара глотков вина и крошечные канапе на празднике не в счет. Она нашла Артура на просторной, залитой утренним светом кухне. Он стоял у кофемашины, одетый в простую футболку и джинсы, и выглядел таким домашним, таким своим, что на миг ей захотелось забыть обо всем и просто остаться здесь, с ним.
— Артур, — начала она, теребя край его рубашки, которую все еще носила, — прости, мне нужно ехать. Скажешь точный адрес для такси?
Он обернулся, и его брови тут же поползли вверх. Поставив чашку с кофе на стол, он подошел к ней, внимательно глядя в ее лицо. Ее покрасневшие глаза и напряженная поза явно не укрылись от него.
— Такси? — переспросил он, слегка нахмурившись. — Рыжик, я же сказал, что сам тебя отвезу…. Сейчас, выпьем кофе и…
- Артур, прости, - она отвела глаза, - у меня нет времени на кофе. Мне нужно переодеться и ехать к маме….