С этими словами она вышла из комнаты, оставляя Альбину один на один с коробками.
Быстро скинув с себя одежду и аккуратно разложив ее на кровати, Альбина прошла в душ, позволяя себе расслабиться последний раз за этот обещающий быть очень долгим день. Горячие струи падали на ее плечи, вытесняя сонливость и усталость, заставляя собраться.
И внезапно Альбина поняла, что плачет.
Это было так странно и неожиданно даже для нее самой. Она почти не плакала, когда ушел Артур, она не плакала, когда Ярослав дал понять ей чего от нее хочет, она не плакала, когда поняла, что беременна, и плакала скорее от боли, когда потеряла малыша.
Но почему она заплакала именно сейчас?
Может, потому что отчетливо поняла, что каждое последующее событие в ее жизни все сильнее и сильнее отрезало ее от прошлого? Ей все это время казалось, что она поднимается по хрустальной лестнице, а позади нее одна за другой трескаются ступени, разлетаясь холодными, острыми осколками, лишая пути назад… И вот теперь она на пороге, сама того не желая, а обратно уже не уйти, не сбежать….
И времени почти не оставалось, а слезы все текли и текли из глаз, смешиваясь с горячими струями воды, невидимые ни для кого, кроме нее самой.
В ванную деликатно постучали.
- Альбина Григорьевна, - услышала голос Лины и выключила воду. Мокрая, с волосами, бегущими рыжими змейками по спине, чуть дрожащая от прохладного воздуха, она быстро вытерла себя мягким полотенцем, особенно тщательно лицо и глаза. Включила обжигающе холодную воду и снова умылась, стирая остатки жалости, слабости и сомнений.
В комнате на подносе стол кофе, от аромата которого закружилась голова, рядом блюдце с малюсенькими пирожными, орехами и сухофруктами.
- Простите, Альбина Григорьевна…
- Можно просто, Альбина, - поправила девушка Лину, вытирая влажные волосы. – Простите, что задержалась.
- Ничего, - сдержано ответила та. – Вам нужно позавтракать. Одевайте, - она открыла одну из коробок и Альбина невольно вздрогнула, то ли от смущения, то ли от восхищения, то ли от возмущения – в ней лежало великолепное, белоснежное белье.
- Это….
- Подобрано под платье, - ровно ответила Лина. – Накинете потом халат и позавтракаете. Время еще позволяет. Ваша мама хотела с вами поговорить, но я попросила ее прийти минут через сорок. А пока отдыхайте, Альбина.
С этим словами она снова вышла, оставляя Альбину одну.
Анна пришла в тогда, когда Альбина уже надела платье и сидела у зеркала, позволяя ловким рукам Лины наносить на нее макияж. Бегло осмотрев дочь с ног до головы, женщина, сама облачённая в дорогое светло-синее платье, довольно кивнула.
Повинуясь тихой просьбе девушки, Лина, не проронив ни слова, собрала свои кисти и вышла, оставив мать и дочь наедине. Дверь закрылась с мягким щелчком, и в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь далёким гулом суеты из гостиной внизу — смехом подружек, звоном бокалов и обрывками музыки - и звуками с улицы.
— Мам, что-то произошло? — спросила Альбина, откидывая назад длинные волосы, которые Лина ещё не успела уложить. Она взяла чашку кофе, принесённую женщиной, и сделала глоток, чувствуя как бодрит горьковатый вкус. Её голос оставался спокойным, но в глазах мелькнула настороженность.
Анна явно чувствовала себя неуютно в этой роскошной обстановке. Она бросила быстрый взгляд в окно, где за стеклом виднелись сосны и белые арки, усыпанные розами, затем перевела взгляд на столик, где лежала раскрытая бархатная коробочка с роскошным колье и серьгами из жемчуга, окружённых мелкими бриллиантами. Украшения переливались в свете, словно обещая своей владелице стать центром внимания, но Альбина даже не смотрела на них.
— Я… — Анна села в мягкое кресло напротив, её движения были скованными, как будто она репетировала этот разговор, но всё равно не знала, как начать. Она снова посмотрела на украшения, затем на дочь. — Я хочу сказать тебе спасибо, — вдруг призналась она, и её голос дрогнул, выдавая искренность, редкую для их разговоров.
Альбина невольно вздрогнула, не ожидая услышать подобное от матери. Чашка замерла в её руке, и она прищурилась, словно пытаясь разглядеть подвох.
— Неожиданно, — не удержалась она от лёгкого сарказма. — Но приятно.
Анна теребила край платья.
— Аль… Я знаю… последние месяцы дались тебе нелегко, — начала она, глядя куда-то в пол, словно боялась встретиться с глазами дочери. — Но ты… Ты хорошая дочь и хорошая сестра. И я люблю тебя не меньше Эльвиры… Хоть часто и требую от тебя больше…
— Мама, — Альбина чуть прикрыла глаза, её голос стал тише, но в нём чувствовалась усталость. Она поставила чашку на столик, рядом с коробочкой с колье, и скрестила руки. — К чему сейчас этот разговор? Что ты хочешь мне сказать?
Анна тяжело вздохнула.
— Что благодарна тебе за то, что ты поняла сестру. Поняла, что она… Полюбила Артура… Что её любовь — настоящая.
Альбина невольно покачала головой, сдерживая горькую улыбку. Она отвернулась к зеркалу, глядя на своё отражение — бледное лицо, подчёркнутое лёгким макияжем, и платье, которое, несмотря на свою элегантность, ей не подходило совсем. Не ее цвет, не ее модель.
— Ты пришла мне это сказать? — Альбина повернулась к Анне, её голос балансировал между смехом и раздражением. — Предложишь мне сейчас обратить внимание на дружков Артура, которых вы все мне так старательно сватаете? Спасибо, мам, мне хватило.
— Нет… — Анна отчаянно закрутила головой, её глаза расширились, как будто слова дочери ударили её. — Совсем нет. Эльвира совсем башкой не думает, когда что-то говорит. Она не по злобе это делает, Аля, совсем не по злобе. Она вину чувствует и хочет, чтобы ты тоже счастливой была, понимаешь?
— И для этого мне нужен другой член, я так понимаю? — Альбина не сдержалась - слова, долго сидевшие занозой в сердце, вдруг вырвались наружу. — Один забрала, другой выдала, так, мам?
Анна замерла, её лицо побледнело, а пальцы, теребившие платье, остановились. В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь далёким смехом подружек Эльвиры, доносящимся снизу.
- Конечно, нет, - ответила Анна, и вопреки своей привычке ругаться, на этот раз раздражение подавила. - Я стараюсь тебе объяснить.... Аля, для Эльвиры важно, чтобы ты тоже была счастлива, разделила этот день с ней. Чтобы улыбалась и ….
- И что еще, мам? Что мне с ней еще разделить? Я с ней разделила все, что могла: детство, заботу, свою жизнь. Что я еще должна с ней разделить? А если я этого не очень хочу? Если мне вообще не хочется быть здесь?
- В тебе говорит зависть к сестре, Аля! Да, она ярче, сильнее, увереннее, и ты завидуешь! Но я-то мать, я вижу....
- Мать? - вскочила Альбина, - чья мать? Моя? Или ее? Зависть, мама? Я ей завидую?
- Аля, - примиряюще подняла руки Анна, - прости меня, я не умею подбирать слова. Никогда не умела. Артур выбрал Эльвиру сразу, как увидел... это судьба. Я вижу, что ты для нас делаешь, я благодарна тебе. И я очень хочу, чтобы ты тоже нашла счастье. Возможно оно уже около тебя, а ты этого не замечаешь? Ты другая, ты не Эльвира, и никогда ею не станешь. Нет в тебе ее яркости. Но будет.... или есть человек, который заметит и тебя....
Альбина замерла, прикрыв рот рукой и недоверчиво глядя на Анну.
- Есть? Ты сейчас о чем вообще?
Анна неожиданно покраснела, что никогда за ней не водилось. Вообще никогда.
- Ну…. Знаешь…. Я могу ошибаться, Аль…. Но я все-таки твоя мама…. Хоть и не совсем понимаю….
- Говори прямо, мама, - устало отозвалась Альбина.
- Мне показалось…. что…. отец Артура…. Он…. Он выделяет тебя.
- Прости?
- Ну… этот подарок на день рождения…. И эти украшения сейчас…. – она кивнула на коробочку, сверкавшую всеми цветами радуги. – Даже колье Эли скромнее…. Не такое красивое…. И он тепло говорит о тебе и вчера….
- Что вчера?
- Ну знаешь, он с нами почти не разговаривает, очень высокомерный. Но вчера спросил…. Где ты? Почему не приехала с вечера…. Мне показалось, расстроился, что тебя нет. Больше ни слова не сказал. Мы ему не нравимся, не его круг, но ты… другое дело… может он просто жалеет… но….
- Ярослав никого не жалеет, - вдруг вырвалось глухо у Альбины.
- Ну тогда, дочка…. Это твой шанс…. Отличный шанс, куда лучше, чем у Эльвиры…. Значительно лучше. Аля, Ярослав Геннадьевич состоявшийся мужчина без глупостей, без драм.
- Мам, ты в своем уме сейчас? Или шампанским успела накачаться?
Анна гневно вскинула голову.
- Не будь дурой, Аля! Элька тоже это заметила.
- Охренеть, чудесно! – психанула Альбина. – Она, наверное, в восторге!
- Ну… она считает, что тебе сильно повезло. И я тоже! – с нажимом ответила Анна. – Нельзя упускать такой шанс, Альбина.
- И под кого мне еще лечь, мама? Перед кем еще раздвинуть ноги, чтобы вы с Эльвирой счастливы были? – она думала, что взбесить ее уже никому не под силу, но у матери получилось. – Вам легче станет, если я стану его любовницей? Вы мне такого желаете? Подложить под старого козла, годящегося мне в отцы?
- Ну…. Он… может многое дать…. Подумаешь, любовница. Вон Инка эта вообще не парится. Аля, глупо отказываться от того, что дает судьба. Это ведь намного лучше, чем Артур…. Он-то полностью от отца зависит… И ты... сможешь на него влиять.... чтобы он Эльку не так.... клевал... И ....
- Мама! – Альбина повернулась к женщине. – Ты… да, пиздец!
Она ударила кулаком по столику и быстро вышла из комнаты, мимо матери. Спустилась босая по ступеньками и выбежала из коттеджа, не чувствуя, как холодные камушки колют босые ноги, как треплет ветер распущенные рыжие волосы.
Уходила подальше, лишь бы сдержать горечь от услышанного. Сбежала вниз по пологому склону, туда, где начинался берег реки — серой, широкой, катившей свои воды с неспешным равнодушием. Туман всё ещё клубился над водой, прорезаемый тонкими лучами солнца, а воздух пах сыростью и хвоей. Бежала так быстро, что даже не заметила, что на берегу она не одна и почти со всего размаху врезалась в одиноко стоявшего человека в дорогой рубашке и брюках, задумчиво глядящего на золотистые блики на воде.