После неудачи с джипом беглецы, дважды чуть не утонув в болоте, выбрались на дорогу и стали голосовать. Им повезло, их подобрала бригада врачей «Красного креста», спешащая к новому очагу лихорадки Эбола, и в таком интилигентном обществе путники проехали все Конго. Потом пути-дорожки разошлись, очередную границу переходили ночью, и где-то рядом во мраке хохотали гиены. На следующей границе вообще не оказалось пограничников, два поста стояли друг против друга брошенные и слегка подзанесенные песком. До небольшого селения, в котором не было никого кроме толпы голопузых, галдящих, будто их режут тупым ножом, детей и чахлого столетнего старца, беглецов подбросил водитель трейлера, груженного арбузами почти под завязку. Всю дорогу водитель рассказывал подсевшей в кабину Лотте одну и ту же историю. Дескать, здешние колдуны вуду подходят к трейлерам на стоянках и, вроде бы просто так мнутся в сторонке и что-то бормочут под нос. А потом несколько арбузов оказываются выеденными изнутри.
В селении беглецы из гигиенических соображений не рискнули воспользоваться приглашением старца заночевать в его хижине, и провели ночь под открытым небом на тут же выменянных за катушку ниток листах полиэтилена. Нельзя сказать, чтобы очень комфортно, но бывало и хуже.
А утром тормознули первую попутку. Когда вдруг выяснилось, что это местная полиция, Пепел внутренне замандражировал по крупному — с Лопеса станется впутать и здешние силы правопорядка в их конфликт. Но полицейские хотели всего лишь подшабашить и, сторговавшись, без всякой задней мысли подсадили ездоков в фургон, как выяснилось, набитый опечатанными мешками с наличностью. Понятно, что, оказавшись в такой ситуации, Пепел не очень вникал в который раз завязавшуюся между спутницами свару.
— Я пошла с вами, чтобы заявить в полицию о нападении плохих белых людей. И пока вы не довезете меня до полицейского участка, я с машины не слезу! — безапелляционно заявила Бана.
— А почему ты не обратилась к этим славным мальчикам, которые нас сейчас везут? — показала зубки Лотта.
— Бана, — тяжело вздохнул Витась. — О чем ты? Мы уже в третьей… — Витась стал загибать пальцы и поправился, — Четвертой стране, которая носит красивое название Камерун. Какое дело здешней полиции до того, что произошло у тебя на родине?
— Но белая женщина продолжает путешествовать с вами, почему мне нельзя?
Пепел подумал, что белая женщина продолжает держаться их дружного коллектива исключительно в ожидании, когда Сергей разделит содержимое заветного кожаного мешочка. Но свои предположения Пепел вслух высказывать не стал.
— Бана, — еще тяжелей вздохнул Витась, — У нас есть свои цели. А твоя цель была — освободить племя. Ты его освободила…
— Ты меня выгоняешь?
— Бана, никто никого не гонит, но…
— Мы сейчас окажемся в большом городе, и я не хочу быть рядом, когда ты начнешь жрать в ресторане еду руками! — презрительно фыркнула Лотта.
— Закон моего племени учит, что война длится до тех пор, пока вождь не передумает. И ни кто из воинов не имеет права покидать отряд, пока вождь не сказал, что прекращает войну. И ни кто из воинов не имеет права голоса, пока не кончилась война. Война кончилась? — попыталась Бана поймать пасмурный взгляд Сергея.
— Не думаю, — рассеяно ответил Пепел.
— Тогда, белая кукла, ты не имеешь никакого права мне указывать. И, кроме того, у меня тоже есть цель. Я хочу увидеть черных братьев, поселившихся за большой водой в городе Нью-Йорке. А вы с Сергеем едете туда.
— С чего ты взяла? — неискренне удивился Витась.
— Я слышала, как ты хвастался белой женщине.
И тут фургон резко затормозил.
— Сити! — постучал из кабины в окошко шофер. — Дуала!
Выбираться из железного ящика буквально рядом с полицейским участком не доставило Пеплу никакого удовольствия. Но подвезшие их блюстители порядка были сама обходительность. А получив договоренную мзду, и наспех глянув, не пострадали ли при переезде пломбы на мешках, полицейские потеряли к путникам всякий интерес и оставили тех один на один с большим городом.
А город-порт Дуала производил впечатление. Огромный, чистый, зеленый, даже с небоскребами, торчащими там и сям и похожими на клыки из папуасского ожерелья, вывешенного в ближайшей витрине сувенирного магазина. Однако стоило Пеплу увести свою команду подальше от полицейского участка и центральных улиц, как Африка дала себя знать.
Здесь уже приходилось нагибаться, проходя под перетянутыми между противоположными балконами бельевыми веревками с разноцветным тряпьем. Все ездили на осликах или, в крайнем случае, на отвратительно гремучих мотороллерах, и здешние дети имели такие же раздутые животы, как где-нибудь в деревнях.
Через три поворота отряд наткнулся на небольшой рынок. Горы рыбы, фруктов и каких-то кореньев частью выставлялись в высоких плетеных корзинах, а частью громоздились прямо на заплеванном асфальте. Сытые и глупые мухи лезли в глаза и нос. Ободранные собаки ждали, когда им отдадут рыбью требуху. Нищие хватали за рукава и визгливо набивались в гиды. Один из самых прытких даже выклянчил от Витася затрещину.
Путешественникам повезло, они попали на «праздник королев» — действо в честь жен председателей местных колхозов. Верхняя и нижняя губы их величеств были авантажно проткнуты железными или соломенными палочками в знак того, что они принадлежат к дому владетельных особ. Через ноздри королев были продернуты медные кольца, а мочки ушей оттягивали тяжелые серьги, похожие на небольшие гирьки. Причесаны королевские супруги были весьма оригинально: их затылки украшены курчавым хвостиком, а прочие волосы на голове тщательно выбриты. Глаза обведены красными кругами. Девушки пели и приглашали всех мимо проходящих угоститься разрубленными пополам лягушками. И наконец к общему облегчению не потрудившийся посвятить остальных в свои планы Пепел сообщил, что спутники подождут его снаружи, а сам вошел в одну из окружающих рынок лавок и закрыл за собой дверь.
Лавка, как лавка, всего понемногу. И копья массаев, и деревянные идолы, и консервированные осьминоги в пузатых банках. Последние, кажется, предназначались в пищу, а не на сувениры. Впрочем, какая разница? Пепел выбрал эту торговую точку не из-за товаров, а потому что рожа хозяина оказалась самой продувной на весь толчок.
Пепел остановился посреди помещения, оглядывая товары с легким этаким пренебрежением. Однако и хозяин заведения был не лыком шит, а посему и бровью на визит не повел, как читал католическую газетку, так и продолжил читать. Пепел рассмотрел на газетной фотографии океанский лайнер и, подойдя к прилавку, вынул газету из рук торговца. Отложил в сторону и важно заявил:
— Если ты не будешь делать глупости, то сможешь за сегодня заработать больше, чем за год. Обратиться к тебе мне посоветовал мистер Смит, — про мистера Смита Пепел, конечно же, беззаветно соврал, но таков уж порядок на кого-нибудь ссылаться при сбыте краденного во всех притонах от Аляски до Огненной Земли.
Хозяин равнодушно потянулся за газетой, между делом только буркнув:
— Масса, моя-твоя не понимай по-английски.
Сергей не стал спрашивать, какого лешего этот негр тогда внаглую читает газету на английском языке, а, эдак ненавязчиво, вынул из кармана один из не ограненных камешков и катнул вдоль по прилавку.
— Мистер Смит предупредил, что я даю только пятую часть цены? — вроде бы и не глядя на камень, оскалился негр.
— Наоборот, мистер Смит сказал, что ты честно платишь половину.
— Масса, я вас не знаю, и не знаю никакого мистера Смита. Поэтому могу заплатить только треть, — улыбка негра стала настолько радушной, что Сергею захотелось испортить ее прямым в зубы.
— Треть американскими долларами. Остальное — товаром. Мне нужна городская одежда, а у тебя на полках я вижу кое-что подходящее.
— Чтобы собрать такую кучу долларов, потребуется время. Мистер, не назвавший имени, вы не могли бы зайти сюда через два часа?
— Называй меня: «Мистер Вселенная». Но через два часа меня уже не будет в этом городе.
— Мистер Вселенная, я, кажется, вспомнил. Действительно среди моих знакомых есть мистер Смит, и его рекомендаций достаточно, чтобы иметь с вами дело. У вас один камень, или есть еще?
— Через неделю будет еще, — без запинки соврал Пепел. Понятно, он ни на секунду не поверил, что сможет обмануть черномазого скупщика, притворяясь оптовым сбытчиком. Так уж пусть скупщик поверит, что сможет обвести этого белого, явного новичка, вокруг пальца, — Кроме одежды на четверых я возьму и эту газету. Ты все равно не умеешь читать по-английски, — сказал Пепел последнее слово в сделке.
Снаружи уже во всю пел сводный хор жителей квартала, «королевы» плясали. Оркестр, обеспечивающий музыкальное сопровождение песни, состоял из барабанов, палок, дубинок, рогов антилоп, погремушек и раковин самой причудливой формы. И, конечно, уже через квартал передавший пакеты с барахлом спутникам Сергей зафиксировал хвост. Он специально не дал времени ушлому негру кликнуть кого-нибудь на подмогу, и теперь в витринах то и дело замечал крадущегося в отдалении хозяина лавки собственной персоной.
Дальнейший сценарий с точки зрения слишком жадного аборигена наверняка выглядел элементарно. Отследить, где белые остановятся, собрать небольшую толпу из рыночных прихлебателей и нагрянуть в гости поближе к ночи. Как минимум, вернуть выплаченные три тысячи зеленых, и хорошенько поискать, не осталось ли у глупых масса еще чего-нибудь не ограненного.
Поэтому, завернув в первый попавшийся дешевый отель, Пепел снял номер на первом этаже и дал команде минуту на переодевание. И, как Лотта ни умоляла выделить ей хоть три жалких минуты на душ, женские слезы на Пепла не подействовали. Почти все старое тряпье, рюкзаки и столь необходимое в джунглях снаряжение были оставлены в номере. Также было брошено ружье — жалкие остатки арсенала. Череп и археологические дневники перекочевали в симпатичный полиэтиленовый пакет с рекламой женских прокладок черного цвета. И еще Сергей сохранил газету. А далее гостиничный номер пришлось покинуть через окно. Витась чуть не зацепился рукой с отцовской бритвой за опасно торчащий гвоздь.