– Писят пясь.
– Двадцать?
– Заклито. Иди. Нету.
И все.
Поляк оказался разговорчивее.
– Да, понимаю. Ясное дело. Конечно, вас обокрали, и вам нужны деньги на билет. Шли бы вы работать, что ли! Я вот тут работаю, и что?
Тяжело быть бомжом.
– Послушайте, – как можно вежливее сказал я. – От меня что, несет перегаром? Я не прошу милостыню. Я хочу купить ботинки. Видите, что на мне? Меня бросили голого на свалке, и на мне то, что я там нашел. У меня осталось пятьдесят злотых в заначке, но мне еще нужно оставить на билет. Но и ботинки мне тоже нужны, так что я спрашиваю только, что у вас есть самое дешевое?
– А ну-ка, покажитесь, – подозрительно бросил он, оглядывая меня со всех сторон. – Да уж, здорово вас отделали, – заявил он чуть другим, но все равно неприязненным тоном. К счастью, ему не пришла в голову мысль о том, где у якобы голого человека могли быть спрятаны деньги. – Кто это вас так?
– А я почем знаю? – я вспомнил, что вроде бы нахожусь в Познани. – Пенеры[8] какие-то. Думаете, они мне представились?
– Так почему бы вам не пойти в полицию?
Я пожал плечами. От этого как раз легко было отвертеться. Гражданин моей страны скорее поверит во вмешательство небесных сил, чем в осмысленную помощь со стороны собственного государства.
– Да? А чем они мне помогут? Я хочу вернуться домой – и все.
Он вздохнул.
– Ладно, вроде не врешь. Какой у тебя размер?
– Сорок пятый.
– Погоди. – Он пошел к своей машине, где какое-то время рылся в свертках, а потом скрылся между будками.
Таблетки начали действовать: боль притупилась, уйдя вглубь, так что терпеть ее стало легче. В животе, однако, у меня все так же зияла черная дыра, и я дрожал от холода. Я закурил сигарету – немного помогло.
Вернулся торговец.
– Самые дешевые у меня кеды. Как раз был тот размер. По себестоимости, за пять злотых. Носки дам бесплатно. А это… – Он протянул мне большую черную блузу от спортивного костюма с капюшоном. – Подруга торгует шмотками… Тоже пойдет за пятерку. Берешь? Даром ничего не даю. Но за десятку устроит.
Я взял и заплатил.
– Даром и не хочу, – ответил я. – Спасибо вам.
– Удачи.
Я переоделся за его будкой, с нескрываемым облегчением надев носки, кеды и блузу. Кошмарную фиолетово-изумрудную куртку я надел сверху, а ненавистные полуботинки отправил в урну. У меня осталось семьдесят семь шестьдесят.
Я все по-прежнему хромал, но хотя бы мог ходить и уже не вызывал такого ажиотажа, особенно с капюшоном на голове.
Прежде чем я добрался до центра, прошел почти час тяжелого пути под дождем. Я отдыхал на остановках, борясь с судорогами в желудке. Казалось, я сам себя перевариваю изнутри. Двое суток тяжелой летаргии, похоже, полностью развалили мой организм.
На какой-то из остановок у меня пошла носом кровь. Я сидел, широко расставив колени, чтобы не забрызгать одежду, пока мне не удалось остановить кровотечение, сунув в нос вискозные фильтры от сигарет.
Я несколько раз спрашивал дорогу и в конце концов оказался среди старых прусских каменных зданий, строящихся торговых центров и пробок на улицах.
Центр.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы отыскать подходящий отель – не слишком большой, но и не очень маленький. Средний. Приличный, в каменном здании в сплошной застройке.
Пройдя несколько переулков, я сумел найти принадлежащий этому зданию двор и парковку. Сидевший в маленькой жестяной будке охранник не обратил на меня внимания – он охранял автомобили, а не двор или задний вход в отель.
Проскользнув внутрь, я двинулся по коридорам, не обращая внимания на отправлявшие к стойке портье таблички. На втором этаже нашел то, что искал: дверь с вывеской «Не беспокоить». Запомнив номер, я снял куртку, стряхнул с нее воду, свернул как можно плотнее и спрятал в одном из обширных карманов штанов от охранной формы. Пригладив волосы, я спустился на мурлычущем успокаивающие мелодии лифте вниз.
Выйдя у стойки портье, на мгновение задержался, бросив на девушку в жакете за стойкой ничего не выражающий взгляд и одновременно потирая заспанным жестом лицо, чтобы заслонить часть синяков и пластырей.
– Где тут у вас завтрак?
Она показала. Этап первый пройден.
Найдя по пути туалет, я окончательно привел свою внешность в относительный порядок, воспользовавшись мылом из дозатора и сушилкой для рук. Стоял там и автомат для чистки обуви. Не трогая дозатор пасты, я с помощью вращающихся щеток убрал грязь с кедов и высушил их под сушилкой для рук, а потом расшнуровал, как мог бы поступить человек, возящий с собой такую обувь в качестве гостиничных тапочек.
В столовой постояльцам подавали включенный в цену номера завтрак. Та же самая девушка обслуживала кофемашину и термосы с кофе и чаем, записывала постояльцев в тетрадь и приносила новые порции на шведский стол. Не обращая на нее внимания, я пошел за тарелкой, протолкнувшись среди нескольких похмельных менеджеров.
– Прошу прощения, из какого вы номера?
Я задумался.
– Сейчас… Второй этаж… Двадцать второй.
Она записала себе в тетрадь.
Я съел яичницу, салями, сосиски по-канадски, ветчину, творог, плавленый сыр, салат из помидоров; выпил две чашки кофе, две чая, четыре раздражающе маленьких стаканчика сока и молока.
Увы, преследовавшего меня «гуляша щецинского» у них не было.
Девушка не придала моему пиршеству ни малейшего значения. Полупьяные менеджеры постоянно то посылали ее за очередными соками и кофе, то делали ей разнообразные предложения. Лишь двое иностранцев, еда которых была достойна дервишей, всё с бóльшим неодобрением поглядывали в мою сторону. Один из них положил себе несколько кусочков дыни и грейпфрута, после чего начал резать их ножом и вилкой, будто стейк на косточке, а второй хрустел сухими хлопьями, запивая минеральной водой. Я не обращал на них внимания.
Воспользовавшись затем чистеньким туалетом, я прошел мимо стойки портье, надел куртку и вышел так же, как вошел – через парковку, победоносно куря вонючую сигарету.
На вокзале все мои надежды рухнули: мне могли предложить лишь экспресс или «интерсити», и билет домой стоил девяносто два злотых.
– Я не могу продать вам билет в кредит без документов, – твердила девушка в кассе.
– Я же вам объясняю, что меня обокрали. Откуда документы?
– Тогда идите в полицию.
– Они что, дадут мне билет?
Она пожала плечами.
– Послушайте, а если я поеду без билета? Выпишите мне штраф, заплачу на месте.
– Если у вас нет документов, вас на ближайшей станции передадут в руки полиции, а они направят дело в городской суд. Мы боремся с преступностью.
– Но в Польше нет обязанности носить при себе удостоверение личности.
– Кондуктор должен знать, кто вы. Кроме того, хотя обязанности носить документы нет, есть обязанность предъявлять их по каждому требованию служб правопорядка.
– Эй, там! Очередь! Здесь вокзал! Мы все спешим! – орали сзади.
Сдавшись, я отошел от кассы. Что теперь? Просить милостыню? Пытаться добраться автостопом? Я полагал, что в машину к себе меня взял бы лишь отъявленный психопат. «Прошу прощения, двадцатки на билет не хватает?» Сколько таких болтается на вокзале?
Я сел на скамейку.
Скамейка на вокзале. Однажды я уже был в подобном месте, а однажды в подобной ситуации встретил своего племянника. Теперь сам тут сижу и смотрю на ноги пассажиров. Где ты, дядюшка?
Глава 10
Размеренно стучали колеса, и я ехал по железной дороге. Как Джек Лондон. Я решил отдаться на милость местных и пригородных поездов. От станции до станции, самыми дешевыми поездами, лишь бы домой. Через дыры, захолустья, жопы мира и глухомань. Лишь бы в сторону моего города. Неважно, с каким количеством пересадок и как долго. Когда у меня закончатся деньги, я буду недалеко. Попробую автостопом, на платформе товарного поезда, зайцем или вообще пешком. Пока я уезжал из Познани на местном поезде, с которого должен был сойти на третьей станции. Лишь бы вперед.
Я сидел в коридоре и думал. Откидные сиденья явно проектировал садист. Не хватало двух сантиметров ширины, чтобы человек мог сесть и подпереть копчик, к тому же смотреть было некуда, кроме как на стену купе напротив. Зато времени на размышления в избытке.
Все это напоминало маджонг. Старую китайскую игру вроде домино, в которой используются десятки прямоугольных камней с разнообразными значками, уложенных слоями. Значки повторяются парами, и нужно снимать их по два. Задача игрока состоит в том, чтобы очистить стол, но камни можно снять, лишь когда они оба дают осмысленный расклад, а не разложены случайным образом.
Михал, тернии, спинофратеры, монастырь в Могильно, Феофан, монастырь в Брушнице, книга, Патриция, телефон, Терновый крест, псалмы, иностранцы, мое тело, Междумирье, старый мертвый монах, висящий монах. Столько камней, столько значков. И полностью хаотичный расклад.
Я представил себе костяные плитки, уложенные рядами одна на другой, и символы, означающие каждый элемент. Камни парили в пространстве, скрывая ключ. Некую систему. Вот только я ее не видел.
Для начала я снял два камня: Михал и старый монах. Михал – церковный полицейский и таинственные похороны, устроенные иностранцами. Спинофратерами, которые на самом деле существовали. Почему они устроили похороны старому монаху в Польше? Монаху, который много путешествовал, ездил с миссиями?
Возможно, потому, что он был одним из них.
Со стола исчез очередной камень, открывая следующие. Почему погиб Михал? Потому что слишком много узнал? Что? Что старый священник принадлежал к странному сообществу? Книга. Манускрипт Феофана «О тернистом пути», найденный в Сирии Ги де Кем-то-там. Де Монтезуром. Священная книга ордена. Братства Терний. Братства, которое нашло путь в Междумирье? Спинофратеры по ту сторону. Таинственные иностранцы по эту. Два камня.