Пепел и сталь — страница 10 из 14

Танцоры Туманных Волн

26

Я все больше и больше устаю…

Вин лежала на своей постели в лавке Клабса, прислушиваясь к пульсирующей головной боли.

К счастью, она понемногу утихала. Вин еще помнила, как проснулась в то первое, ужасное утро. Боль была настолько сильной, что она почти не могла думать, а ведь ей приходилось еще и двигаться. Она совершенно не понимала, как Кельсер оставался на ногах и вел остатки армии к безопасному укрытию.

Прошло больше двух недель. Целых пятнадцать дней, а голова у нее все еще болела. Кельсер сказал, это ей на пользу. Он заявил, что ей необходима практика обращения со свинцом, что она должна приучить свое тело работать за пределом возможностей. Однако Вин сильно сомневалась, чтобы нечто настолько болезненное могло пойти ей «на пользу».

Впрочем, опыт, без сомнения, оказался интересным. Теперь, когда голова болела уже не так сильно, Вин начала это осознавать. Они с Кельсером сумели добежать до поля битвы за день с небольшим. Обратный путь занял две недели.

Вин встала, осторожно потянулась. Они вернулись меньше суток назад. Кельсер, наверное, еще полночи провел, рассказывая остальным членам команды, что произошло. Но Вин сразу отправилась спать. Ночуя на голой земле, она соскучилась по мягкой Удобной постели и с радостью растянулась на простынях.

Зевнув, она потерла виски, накинула халат и пошла в ванную комнату. Там она с удовольствием обнаружила, что подмастерья Клабса уже приготовили для нее ванну. Вин заперла дверь, сбросила халат и опустилась в теплую, с легким цветочным ароматом воду. Вроде бы раньше этот запах казался ей неприятным? Теперь она почти не замечала его, хотя и радовалась возможности наконец-то смыть с себя грязь долгого путешествия.

К тому же она носила теперь длинные волосы, и во что они превратились? Вин тщательно вымыла их и распутала колтуны. Она совершенно не понимала, как придворные дамы умудряются сохранять прическу, если волосы у них постоянно спадают на спину? У Вин волосы доросли пока только до плеч, но она уже с ужасом думала, что будет, когда они станут длиннее. Они наверняка будут лезть в глаза и в рот во время ночных полетов, не говоря уже о том, что у ее врагов появится возможность ухватиться за длинные пряди…

Искупавшись, Вин вернулась к себе, оделась поудобнее и спустилась на первый этаж. В коридорах хлопотали женщины, наводя чистоту, в мастерской трудились ученики Клабса, но на кухне было тихо. Клабс, Доксон, Хэм и Бриз молча завтракали. И все они разом посмотрели на вошедшую Вин.

— Что такое? — спросила она, остановившись в дверях.

После ванны голова стала болеть еще меньше, но все равно в затылок как будто стучали молотком.

Четверо мужчин переглянулись. Первым заговорил Хэм:

— Мы как раз обсуждали, что делать дальше, когда у нас нет больше ни нанимателя, ни армии. Каково теперь наше положение?

— Положение? — повторил Бриз. — Интересное определение, Хэммонд. Я бы сказал «безвыходная ситуация».

Клабс фыркнул, и все снова уставились на Вин, явно ожидая от нее какой-то реакции.

«Зачем им знать, что я думаю?» — удивилась Вин, проходя на кухню и садясь к столу.

— Хочешь поесть? — спросил Доксон, вставая. — Тут лепешки с начинкой…

— Мне эля, — сказала Вин.

Доксон искоса поглядел на нее.

— Но еще и полудня нет.

— Дай эля. Пожалуйста. Поскорее, — Вин положила руки на стол и уронила голову.

Хэм нервно рассмеялся.

— Что, свинцовое истощение?

Вин утвердительно хмыкнула.

— Это пройдет, — заверил ее Хэм.

— Если я до тех пор не умру, — пробормотала Вин.

Хэм опять засмеялся, и опять невесело. Доксон подал Вин большую кружку и сел к столу, глядя на девушку.

— Ну так, Вин? Что ты обо всем этом думаешь?

— Не знаю, — со вздохом ответила Вин. — Армия ведь была центром всего замысла? Бриз, Хэм и Йеден так много времени потратили на то, чтобы собрать людей… Доксон и Ренокс закупили кучу оружия. А теперь солдат нет… и что у нас осталось? Работа Марша в братстве да нападения Кельсера на знатные Дома, а тут мы ему совсем не нужны. Так что команда теперь не у дел.

Все помолчали.

— Похоже, у нее полный упадок сил, — сказал наконец Доксон.

— Нормально для свинцового истощения, — заметил Хэм.

— А ты-то когда вернулся? — спросила Вин.

— Ночью, когда ты уже спала. Новобранцев почти сразу отослали обратно, чтобы не платить.

— Так гарнизон все еще там? — спросил Доксон.

Хэм кивнул.

— Да, гоняется за остатками нашей армии, потому солдат из Валтрокса основательно потрепало в сражении. Так что основная часть лютадельского гарнизона какое-то время будет отсутствовать. Похоже, от нашей армии отделилось несколько довольно крупных отрядов и сбежало еще до начала битвы.

Беседа снова прервалась. Вин маленькими глотками прихлебывала эль, скорее машинально, чем надеясь, что он поможет ей прийти в себя. Через несколько минут на лестнице послышались шаги.

В кухню ворвался Кельсер.

— С добрым утром! — энергично поздоровался он. — Так, опять лепешки с начинкой. Клабс, тебе пора нанять кухарок с более живым воображением.

Несмотря на свое заявление, он схватил свернутую в трубку лепешку и откусил от нее здоровенный кусок, после чего, улыбаясь и жуя, налил себе вина.

Все продолжали молчать, только переглянулись. Кельсер встал у буфета, прислонившись к нему спиной, и с аппетитом жевал лепешку.

— Кел, надо поговорить, — начал Доксон. — Армии больше нет…

— Да, — кивнул тот, не отрываясь от еды. — Я заметил.

— Это конец, Кельсер, — сказал Бриз. — Хорошая была попытка, но она провалилась.

Кельсер нахмурился и опустил руку с лепешкой.

— Провалилась? С чего ты взял?

— Но армии-то нет, — напомнил Хэм.

— Армия была лишь частью плана. Да, мы вынуждены отступить, но ничего еще не закончено.

— Ох, бога ради, старик! — воскликнул Бриз. — Как ты можешь так легко говорить об этом? Погибли люди. Неужели тебя это не волнует?

— Волнует, Бриз, — серьезно ответил Кельсер. — Но что сделано, то сделано. А мы должны двигаться дальше.

— Ну конечно! — возмутился Бриз. — Должны идти по твоему безумному «плану». Пора остановиться, Кел! Я знаю, тебе это не нравится, но это правда!

Кельсер поставил тарелку на буфет.

— Вот только не надо давить на меня, Бриз. Никогда не пытайся воздействовать на меня цинком!

Бриз застыл с открытым ртом.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я не буду использовать алломантию. Я буду говорить как есть. Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, ты никогда и не собирался красть атиум. Ты просто использовал нас. Обещал нам богатство, если мы пойдем за тобой, но вовсе не намеревался сделать нас богатыми. Это все твое самолюбие… ты решил стать величайшим главарем воров, каких только знал мир. Поэтому ты распространял слухи, поэтому собирал людей. Ты захотел стать легендой.

Бриз умолк, сурово глядя на Кельсера. А тот сложил руки на груди и смотрел на команду. Кое-кто отвел глаза, словно подтверждая слова Бриза, и Вин была среди них. Молчание стало тягостным, все ждали от Кельсера какого-то ответа, опровержения…

На лестнице снова прозвучали шаги, и в кухню ворвался Призрак.

— Эй, вам бы поглядеть надо! Там на площади, где фонтан, народу — просто жуть!

Кельсера, похоже, это ничуть не удивило.

— Народ на площади у фонтана? — медленно повторил Хэм. — Значит…

— Идемте, — коротко бросил Кельсер, направляясь к двери. — Надо посмотреть.

— Я бы предпочел этого не делать, Кел, — сказал Хэм. — У меня есть причины избегать подобных мероприятий.

Кельсер как будто не слышал и шагал впереди команды. Все — даже Бриз — были одеты в простую одежду скаа с накинутыми плащами. Сверху начал понемножку сыпаться пепел, и легкие хлопья плыли в воздухе, как листья неведомого дерева.

На улицах было полно скаа — по большей части рабочих с фабрик и мельниц. Вин знала только одну причину, по которой рабочих могли отпустить в дневное время и отправить на главную городскую площадь.

Казнь.

Она прежде никогда не ходила на казни. Предполагалось, что все жители города — и скаа, и знатные люди — должны присутствовать на церемонии казни, но воры знали, как оставаться незамеченными. Вдали слышался звон колоколов, извещавший о казни, по обеим сторонам улицы стояли поручители, наблюдавшие за прохожими. Вскоре они отправятся по кузням и мельницам, станут заглядывать в случайные дома в поисках тех, кто не повиновался приказу. Наказанием непокорным служила смерть. Согнать на площадь такое множество людей было нелегкой задачей, зато это доказывало могущество лорда-правителя.

Чем ближе Вин подходила к главной площади, тем больше народа попадалось на улицах. На крышах домов тоже толпились люди, и мостовые были забиты битком.

«Все равно все не поместятся», — подумала Вин.

Лютадель отличалась от других городов поистине огромным населением, и все просто не могли присутствовать при казни.

И все равно люди шли к площади. Отчасти из необходимости, отчасти потому, что им не нужно было работать в это время, и еще… Вин подозревала, что многие страдали болезненным любопытством и просто хотели увидеть чужую смерть.

Толпа становилась все гуще, и Кельсеру, Доксону и Хэму приходилось изо всех сил проталкиваться между зеваками. Кое-кто из скаа бросал на них недовольные взгляды, хотя большинство тупо уступало дорогу. Встречались и те, кто удивлялся и даже волновался, узнав Кельсера, хотя сейчас его шрамы были не видны. Такие с охотой пропускали его.

Наконец они добрались до домов, окружавших площадь. Кельсер выбрал один и кивнул на него Доксону. Доксон направился туда. Человек у входа не хотел впускать его, но Доксон указал на крышу и подбросил на ладони небольшой кошелек. Через несколько минут вся команда очутилась на крыше здания.

— Прикрой нас, Клабс, — тихо попросил Кельсер.

Курильщик кивнул и, создав завесу меди, спрятал всю компанию от глаз охотников. Вин встала у невысокого каменного ограждения и посмотрела на площадь.

— Как много народу…

— Ты всю жизнь провела в городах, Вин, — сказал Хэм, подходя к ней. — Наверняка ты не раз видела большие толпы.

— Да, но…

Как она могла объяснить? Огромная шевелящаяся масса внизу не походила на что-либо виденное ею раньше. Толпа была почти безбрежной, она выплескивалась на прилегавшие к площади улицы… Скаа стояли так плотно, что Вин не понимала, как они дышат.

Знатные люди расположились в центре площади, от скаа их отделял строй солдат. Вельможи находились поблизости от центрального фонтана, возвышавшегося над площадью. Кто-то соорудил для них сиденья, и они устроились с удобством, как будто пришли на спектакль или на скачки. Рядом со многими стояли слуги, державшие над головами хозяев зонты от пепла. Пепел пока что, правда, едва сыпался, поэтому на него можно было не обращать внимания.

За вельможами выстроились поручители — рядовые в серой одежде, инквизиторы в черной. Вин передернуло. Она насчитала восемь инквизиторов. Их худощавые фигуры на голову возвышались над поручителями. Но не только рост выделял темных тварей среди соратников. В «стальных» инквизиторах было нечто подчеркнуто необычное…

Вин отвела взгляд и принялась рассматривать серых поручителей. Большинство из них держались весьма важно. Чем выше было их положение, тем дороже и наряднее выглядела одежда. Вин прищурилась, воспламенила олово — и увидела знакомое лицо.

— Ой, — сказала она, показывая пальцем на одного из поручителей. — Вон тот — мой отец.

Кельсер резко обернулся.

— Который?

— Впереди стоит, — пояснила Вин. — Ниже всех ростом, с золотым шарфом.

Кельсер ошеломленно уставился на нее, лишившись дара речи.

— Это — твой отец? — переспросил он.

— Кто? — Доксон присмотрелся. — Я не различаю лиц.

— Тевидиан, — ответил Кельсер.

— Что?! Лорд-прелан?! — пробормотал Доксон потрясенно.

— О чем вы? — спросила Вин. — Кто это?

Бриз рассмеялся.

— Лорд-прелан, — пояснил он, — это глава братства, моя дорогая. Он самый важный из всех поручителей лорда-правителя… он старше по званию даже инквизиторов.

Вин отшатнулась, потрясенная до глубины души.

— Сам лорд-прелан, — пробормотал Доксон, качая головой. — Вот так сюрприз…

— Смотрите! — неожиданно воскликнул Призрак, указывая вниз.

Толпа скаа зашевелилась. Вин казалось, что они стоят слишком плотно, чтобы сдвинуться с места, но она явно ошибалась. Люди начали пятиться, освобождая проход к центру площади.

«Зачем они…»

И тут она ощутила это. Давящую пустоту, упавшую на нее тяжелым одеялом, лишившую воздуха, отнявшую волю. Вин мгновенно воспламенила медь. Но она могла бы поклясться, что чувствует давление лорда-правителя даже сквозь медную завесу. Она знала, что он приближается, заставляя ее терять все эмоции, все желания, всю силу…

— Он идет, — прошептан Призрак, съежившись за спиной Вин.

С боковой улицы выкатила черная карета, влекомая парой крупных белых жеребцов. Она проехала по образованному скаа коридору, и ее движение рождало чувство неизбежности. Вин видела, как несколько человек шарахнулись в сторону, и заподозрила, что очутись кто-то на пути черного экипажа, тот даже не замедлил бы хода.

Скаа совсем ослабли с прибытием лорда-правителя. По толпе пробежала дрожь, люди странно сгибались, сутулились, когда их касалась сила лорда-правителя, подавлявшая и сглаживавшая все чувства. Шепот затих, над огромной площадью воцарилась неестественная тишина.

— До чего же он могуч, — негромко сказал Бриз. — Я могу угомонить в лучшем случае пару сотен человек. А здесь не меньше десяти тысяч!

Призрак перегнулся через парапет.

— Хочется спрыгнуть вниз. Просто чтобы…

Он вдруг замолчат и тряхнул головой, как будто просыпаясь. Вин нахмурилась. Что-то изменилось… Она осторожно пригасила медь — и обнаружила, что больше не ощущает давления лорда-правителя. Чувство страшной тяжести, пустоты, выпотрошенности почему-то исчезло. Призрак поднял голову, остальные члены команды расправили плечи.

Вин посмотрела по сторонам. Покосилась вниз. Скаа на площади выглядели все так же. Но ее друзья…

Она поймала взгляд Кельсера. Главарь стоял выпрямившись, решительно глядя на приближавшийся экипаж, на его лице отражалось предельное сосредоточение.

«Он подбодрил нас, пробудил мятежные чувства, — догадалась Вин. — Вступил в схватку с лордом-правителем».

Для Кельсера даже защита такой маленькой группы людей уже была борьбой.

«Бриз прав, — подумала Вин. — Как можно сражаться против такой силы? Лорд-правитель подмял под себя сразу несколько тысяч человек!»

Но Кельсер не сдавался. Вин на всякий случай подожгла медь. Потом воспламенила латунь и стала помогать Кельсеру, расталкивая, пробуждая чувства окружавших ее людей. Выходило странно… она как будто пыталась сдвинуть стену. Но должно быть, от ее усилий был прок, потому что Кельсер едва заметно расслабился и бросил на нее благодарный взгляд.

— Смотрите, — сказал Доксон, явно не замечая их невидимой битвы. — Телеги с пленниками!

Он показал на обоз из доброго десятка телег, тащившийся следом за каретой лорда-правителя по живому коридору.

— Узнаешь кого-нибудь? — спросил Хэм, наклоняясь над оградой.

— Отсюда не видно, — смущенно ответил Призрак. — Дядя, ты действительно жжешь медь?

— Да, горит вовсю, — сказал Клабс. — Тебе ничего не грозит. В любом случае мы далеко от лорда-правителя, и не о чем беспокоиться… площадь слишком велика.

Призрак кивнул и, похоже, воспламенил олово. Мгновением позже он покачал головой.

— Нет, никого не узнаю.

— Ну, ты и не видел большинства рекрутированных нами, — пробормотал Хэм, щурясь.

— Верно, — согласился Призрак.

Он по-прежнему говорил с заметным акцентом, но его усилия освоить правильную речь уже привели к неплохим результатам.

Кельсер подошел к парапету и прикрыл глаза ладонью, защищаясь от солнечного света.

— Пленников-то я вижу, но… нет, никого не узнаю. Это вообще не солдаты.

— Тогда кто же? — спросил Хэм.

— По большей части женщины и дети, — сказал Кельсер.

— Семьи солдат? — ужаснулся Хэм.

Кельсер покачал головой.

— Сомневаюсь. У них не было времени выяснять имена убитых.

Хэм стоял с непонимающим видом.

— Это наверняка случайные люди, Хэммонд, — с тяжелым вздохом сказал Бриз. — Просто живой пример… их схватили, только чтобы наказать всех столичных скаа за укрывание мятежников.

— Даже не так, — возразил Кельсер. — Сомневаюсь, чтобы лорд-правитель знал, что большинство солдат набрано в Лютадели, или что его вообще это интересует. Он, скорее, полагает, что в провинции случился очередной бунт. А казнь — лишь способ показать, в чьих руках власть.

Карета лорда-правителя заехала на возвышение в центре площади. Зловещий экипаж остановился, но сам лорд-правитель не вышел.

Телеги с узниками тоже остановились, и солдаты начали стаскивать с них людей. Черный пепел продолжал сыпаться с неба, когда первую группу обреченных, почти не сопротивлявшихся, втащили на каменный эшафот. Казнью руководил один из инквизиторов. Он показывал, как расставить пленников между четырьмя возвышениями с чашами малых фонтанов.

Четырех пленников бросили на колени — по одному рядом с каждым фонтаном, — и четыре инквизитора взмахнули обсидиановыми топорами. Четыре топора опустились, четыре головы слетели с плеч. Солдаты крепко держали тела. Кровь хлынула в чаши фонтанов.

Струи воды окрасились красным. Солдаты сбросили трупы и тут же подтолкнули к чашам следующую четверку.

Призрак побледнел, его явно тошнило.

— Почему… почему Кельсер ничего не делает? Почему не спасает их?

— Не валяй дурака, — огрызнулась Вин. — Там внизу восемь инквизиторов… не говоря уже о самом лорде-правителе. Кельсер был бы идиотом, если бы вмешался.

«Хотя я не удивлюсь, если он подумывает об этом», — тут же мысленно уточнила Вин, вспомнив, как Кельсер чуть не бросился в одиночку на целую армию.

Она посмотрела на Кельсера. У него был такой вид, словно он с трудом держит себя в руках. Кулаки его сжались так, что побелели костяшки пальцев. Ему безусловно хотелось остановить казнь.

Призрак отшатнулся и скорчился в углу крыши: его начало рвать. Хэм тихо застонал, и даже Клабс помрачнел. Доксон наблюдал с серьезным видом, как будто свидетельствовать смерть невинных людей было для него чем-то вроде ритуала. Бриз лишь уныло качал головой.

А вот Кельсер… Кельсера переполнял гнев. Его лицо налилось кровью, мускулы напряглись, глаза сверкали. Еще четверо казнены, один из них — ребенок…

— Вот это, — сказал Кельсер, яростно махнув рукой в сторону эшафота, — вот это наш враг. И нам от него не уйти и не скрыться. Это не просто работа, от которой можно отказаться, столкнувшись с непредвиденными осложнениями.

Еще четверо…

— Посмотрите на них! — потребовал Кельсер, показывая на ряды вельмож.

Большинство из них явно скучали, но некоторых, по-видимому, развлекало зрелище. Они болтали между собой и обменивались шутками, пока продолжалась казнь.

— Я знаю, что вы думаете, — сказал он, поворачиваясь к команде. — Вы думаете, я слишком жесток с вельможами и наслаждаюсь, убивая их. Но скажите честно, разве эти люди, смеющиеся при виде смерти, не заслуживают умереть от моего ножа? Я лишь вершу правосудие.

Еще четверо обезглавлены…

Вин напряженно всматривалась в ряды вельмож. Наконец она нашла группу молодых людей, среди которых сидел Эленд. Никто из его друзей не смеялся, да и старшие далеко не все веселились. То есть большинство спокойно наблюдало за происходящим, но были и те, кто явно ужасался.

— Бриз, — продолжал Кельсер, — ты спрашивал меня об атиуме. Я буду честен. Атиум никогда не был моей главной целью. Я собрал команду, потому что хотел перемен. Мы захватим атиум, да, потому что нам нужны будут средства для создания нового правительства, но сами мы не станем богаче. Йеден погиб. Он служил нам лишь поводом сделать что-то полезное, как бы оставаясь при этом обычными ворами. Но теперь его нет, и если хотите, мы можем все бросить. Мы свободны от обязательств. Но для меня это ничего не меняет. Борьба продолжается. Люди умирают. Но вы можете не обращать внимания.

Еще четверо невинных лишились жизни…

— Хватить играть в загадки, — говорил Кельсер, внимательно всматриваясь в каждого по очереди. — Мы должны наконец перестать обманывать самих себя. Должны признать, что все затеяно не ради денег, а ради того, чтобы прекратить вот это. — Он ткнул пальцем в сторону площади с кровавыми фонтанами.

Алые струи взлетали высоко вверх и служили ясным знаком для тех, кто стоял слишком далеко, чтобы видеть саму казнь.

— И я намерен продолжать борьбу. Я понимаю, кое-кто из вас сомневается, что я достоин вами руководить. Вы думаете, для скаа я ставлю себя слишком высоко. Вы шепчетесь между собой, что я хочу стать новым лордом-правителем, — и думаете, что для меня важнее собственное самолюбие, чем крушение Последней империи.

Он ненадолго замолчал, и Вин увидела, как смущенно Доксон и остальные опускают глаза. Подошел Призрак, по-прежнему зеленоватый.

Еще четверо убиты…

— Вы ошибаетесь, — тихо сказал Кельсер. — Вы должны верить мне. Вы уже доверились мне, когда начали разрабатывать план, хотя он изначально выглядел смертельно опасным. И мне по-прежнему необходимо ваше доверие! Неважно, какой оборот примут события, мы обязаны продолжать борьбу!

Еще четверым отрубили головы…

Члены команды медленно поворачивались к Кельсеру. Кажется, он сумел окончательно преодолеть давление, что оказывал на их чувства лорд-правитель… но Вин чувствовала, что ее цинк подходит к концу.

«Может быть, он действительно способен на это», — подумала Вин неожиданно для себя самой.

И в самом деле, если существовал на свете человек, способный противостоять лорду-правителю, то только Кельсер.

— Я выбрал вас не из-за вашего искусства, — снова заговорил Кельсер, — хотя каждый весьма силен в своей области. Я выбрал вас как людей, умеющих думать и обладающих совестью. Хэм, Бриз, Докс, Клабс… вы известны своей честностью и отзывчивостью. Я знал, что если мне удастся осуществить свой план, то лишь благодаря людям, которых действительно заботят чужие судьбы. Да, Бриз, дело не в золотых мерах и не в славе. Дело в войне — той войне, которую мы ведем уже тысячу лет и которую я намерен завершить. Уходите, если хотите. Вы прекрасно знаете, что я отпущу любого, не стану спрашивать, не стану мстить. Кто пожелает — уйдет. Однако, — нахмурился он, — если вы останетесь, пообещайте не подвергать больше сомнению мой авторитет. Можете высказывать свои опасения насчет отдельных решений, но хватит шушукаться о том, почему именно я руковожу вами. Кто останется — последует за мной. Это понятно?

Он по очереди посмотрел в глаза каждому из членов команды. И каждый утвердительно кивнул.

— Мы никогда всерьез не сомневались в тебе, Кел, — сказал Доксон. — Мы просто тревожились, и я думаю, оправданно. Армия была едва ли не основной частью плана.

Кельсер кивком указал на север, в сторону главных ворот.

— Что ты видишь там, Докс?

— Ворота?

— И что в них изменилось за последнее время?

Доксон пожал плечами.

— Ничего особенного. Стражников стало меньше, но…

— А почему? — перебил его Кельсер. — Почему меньше?

Доксон на мгновение задумался.

— Потому что гарнизон ушел?

— Именно, — кивнул Кельсер. — Хэм говорит, столичный гарнизон еще несколько месяцев будет преследовать остатки разбежавшейся армии, а в городе осталась лишь десятая часть гвардейцев. Что ж, война с мятежниками — главная задача гарнизона. Лютадель, возможно, и остается незащищенной, но ведь никто и никогда не решался нападать на столицу. Никто, кроме нас.

Члены команды молча обменялись понимающими взглядами.

— Таким образом, план по захвату города частично выполнен, — сказал Кельсер. — Мы вывели гарнизон из Лютадели. Правда, цена оказалась выше, чем мы предполагали, — намного выше. Я просил забытых богов, чтобы те юноши остались живы… но, к несчастью, мы уже ничего не можем изменить, можем только использовать предоставленный шанс. План продолжает работать, вооруженные отряды ушли из столицы. И если всерьез разгорится война Домов, лорду-правителю нелегко будет остановить ее. Если, конечно, он захочет это сделать. По неясным причинам он примерно раз в сто лет отходит в сторонку и позволяет лордам воевать между собой. Возможно, он полагает, что пока вельможи режут глотки друг другу, у них не возникает желания добраться до его собственной.

— Но что, если гарнизон вернется? — спросил Хэм.

— Если я не ошибаюсь, — ответил Кельсер, — лорд-правитель на несколько месяцев отпустил гвардейцев погоняться за беглыми мятежниками, чтобы лорды тем временем выпустили пар. Вот только он получит чуть больше, чем ожидал. Когда начнется междоусобная война, мы постараемся под шумок захватить дворец.

— Но где ты возьмешь солдат, приятель? — спросил Бриз.

— У нас осталась часть армии, и есть еще время набрать новых воинов. Придется работать осторожно, мы ведь больше не можем задействовать пещеры, так что я намерен прятать отряды прямо в столице. Конечно, солдат будет меньше, чем прежде. Но это неважно. Вы же понимаете, что гарнизон рано или поздно вернется.

Члены команды задумались, а тем временем внизу, на площади, продолжалась казнь. Вин сидела молча, изо всех сил стараясь понять, что Кельсер хотел сказать последними словами.

— Вот именно, Кел, — подтвердил Хэм. — Гарнизон вернется, а у нас не будет достаточного количества людей, чтобы принять бой.

— Но у нас будет сокровищница лорда-правителя, — с улыбкой пояснил Кельсер. — Что ты всегда говорил о солдатах гарнизона, Хэм?

Убийца помолчал и тоже улыбнулся.

— Что они наемники.

— Мы захватим деньги лорда-правителя, — сказал Кельсер, — и просто купим армию. Это может сработать, друзья. Нужно постараться, чтобы сработало.

Похоже, эта мысль прибавила команде уверенности. Вин же смотрела только на площадь. Струи фонтанов были такими красными, что, казалось, в них совсем не осталось воды. Из черного экипажа за казнью наблюдал лорд-правитель. Несмотря на открытые окна кареты, Вин даже с помощью олова едва сумела различить внутри темный силуэт.

«Вот он, наш истинный враг, — подумала она. — Дело не в отсутствующем гарнизоне и не в инквизиторах с их топорами. Вот этот человек. Тот, чей дневник я читаю. Мы должны найти способ победить его, иначе все, что мы делаем, бессмысленно».

27

Думаю, я наконец понял, почему Рашек так сильно меня не любит. Он не верит, что чужак вроде меня действительно может стать героем всех веков. Он уверен, что я обманул философов и провидцев и не по праву ношу знак героя.

Рашек думает, что только настоящему террисанину суждено стать героем. Как ни странно, его ненависть лишь прибавляет мне решимости. Я докажу ему, что в силах выполнить эту задачу.

Вечером в лавку Клабса вернулись измученные люди. Казнь продолжалась много часов. Братство не выдвинуло никаких обвинений, лорд-правитель ничего не объяснил… людей просто убивали и убивали одного за другим. Когда с пленниками было покончено, лорд-правитель и его поручители покинули площадь, оставив гору трупов на эшафоте и полные крови фонтаны.

Кельсер с друзьями прошел на кухню, и Вин вдруг заметила, что ее не беспокоит головная боль. Она казалась теперь слишком незначительной. На столе все еще стояло блюдо с лепешками, которое кто-то заботливо накрыл крышкой. Однако есть не тянуло.

— Ну хорошо, — сказал Кельсер, занимая излюбленное место у буфета, — работаем дальше. Что теперь нам следует делать?

Доксон сходил за записями, лежавшими в угловом шкафчике, и вернулся к остальным.

— Раз гарнизон ушел, переключаемся на знать, — сказал он, усаживаясь за стол.

— Точно, — согласился Бриз. — Если мы действительно намерены захватить сокровищницу, имея в распоряжении всего несколько тысяч солдат, нам определенно необходимо, чтобы гвардии лорда-правителя стало не до нас. Таким образом война Домов приобретает первостепенное значение.

Кельсер кивнул.

— Ты читаешь мои мысли.

— Но что будет, когда война закончится? — спросила Вин. — Ведь в результате возвысятся какие-то из Домов, и нам придется иметь дело с ними.

Кельсер покачал головой.

— Я не намерен позволять войне кончаться, Вин… по крайней мере, она должна идти достаточно долго. Лорд-правитель отдает приказы, братство — обеспечивает их выполнение, но только лорды действительно способны заставить скаа работать. Поэтому если мы вовлечем в междоусобицу достаточное количество знатных семей, правительство рухнет само по себе. Мы не можем сражаться со всей Последней империей, она слишком велика. Но мы можем встряхнуть ее как следует и расколоть, а потом заставить осколки воевать между собой.

— Необходимо создать финансовое напряжение в Великих Домах, — заметил Доксон, роясь в бумагах. — Аристократия — это прежде всего финансовый институт, и недостаток денежных средств может опрокинуть любой из Домов.

— Бриз, нам, наверное, потребуются твои маски, — сказал Кельсер. — Пока я один трудился над разжиганием войны, но если мы хотим захватить город до возвращения гарнизона, придется под-напрячься.

Бриз вздохнул.

— Отлично. Главное — осторожность, а то как бы меня не узнали под одной из личин. Я не смогу появляться на больших приемах или балах, но смогу наносить частные визиты.

— То же самое касается тебя, Докс, — сказал Кельсер.

— Я уже догадался, — кивнул Доксон.

— Это опасно, но нам надо действовать быстро. Вин останется нашим главным шпионом, и мы, возможно, попросим ее распространять ложные слухи, способные пошатнуть равновесие в Домах.

— Пожалуй, следует сосредоточиться на самой верхушке, — добавил Хэм.

— Без сомнения, — кивнул Бриз. — Если наиболее могущественные Дома станут выглядеть уязвимыми, их враги поспешат воспользоваться случаем. И только когда Великие Дома падут, станет ясно, что именно они и были основой экономики.

На несколько мгновений воцарилась тишина, потом сразу несколько голов повернулось в сторону Вин.

— Что? — спросила она.

— Речь идет о Доме Венчер, Вин, — пояснил Доксон. — Он самый сильный из Великих Домов.

Бриз кивнул.

— Да, если падет Дом Венчер, вся Последняя империя это почувствует.

Вин какое-то время молчала.

— Не все они плохие люди, — сказала она наконец.

— Возможно, — кивнул Кельсер. — Но лорд Страфф Венчер определенно плохой человек, а его семья — венец Последней империи. Дом Венчер должен рухнуть, а ты в близких отношениях с одним из домочадцев.

«А не ты ли мне велел обходить Эленда стороной?» — раздраженно подумала Вин.

— Просто держи ушки на макушке, дитя, — сказал Бриз. — И попробуй подвести парнишку к разговору о делах семьи. Найди зацепку, остальное мы сделаем сами.

«Вот они, те игры, которые так ненавидит Эленд».

Но воспоминания о массовой казни были такими свежими… Да, это необходимо прекратить. Кроме того, Эленд сам говорил, что не слишком любит свою семью. Не исключено, что она сумеет что-нибудь найти.

— Я посмотрю, что можно сделать, — сказала Вин.

В дверь постучали, и один из подмастерьев поспешил открыть. На кухне появился Сэйзед, плотно закутанный в плащ скаа, с опущенным капюшоном.

Кельсер взглянул на часы.

— Ты рано, Сэйз.

— Воспитываю в себе такую привычку, мастер Кельсер, — ответил террисанин.

Доксон насмешливо вскинул брови.

— Эту привычку неплохо бы приобрести еще кое-кому.

Кельсер фыркнул.

— Даже если всегда приходишь вовремя, это не значит, что от тебя есть польза. Как наши люди, Сэйз?

— Неплохо, мастер Кельсер, насколько позволяет ситуация. Но они не могут вечно прятаться в складах Ренокса.

— Знаю, — согласился Кельсер. — Докс, Хэм, подумайте над этим. От нашей армии осталось около двух тысяч. Я хочу, чтобы вы привели солдат в Лютадель.

Докс задумчиво кивнул.

— Найдем способ.

— Хочешь продолжить их тренировки? — спросил Хэм.

— Да. Разобьем их на отряды, а отряды по раздельности спрячем. Не можем же мы заниматься с каждым солдатом лично. Скажем… по двести человек в отряде? И разместить в трущобах?

— Только нужно, чтобы отряды не знали друг о друге, — сказал Доксон. — По крайней мере до тех пор, пока мы не соберемся на штурм дворца. При таком количестве мятежников в городе всегда есть опасность, что кто-то попадется поручителям.

— Верно, — согласился Кельсер. — Скажете каждому отряду, что он в столице один — на случай какой-то необходимости в будущем.

— Ты говорил, нужно продолжить набор людей, — напомнил Хэм.

Кельсер кивнул.

— Не помешало бы по крайней мере удвоить количество солдат.

— Это будет нелегко, — с сомнением произнес Хэм. — Учитывая, что наша армия потерпела поражение…

— Какое поражение? — удивился Кельсер. — Скажите людям правду: армия выполнила свою задачу, полностью нейтрализовав столичный гарнизон.

— Правда, большинство погибло, — пробормотал Хэм.

— Об этом можно умолчать, — сказал Бриз. — Или истолковать в свою пользу. Люди рассержены казнью… они прислушаются к нам.

— В общем, на ближайшие месяцы твоя задача, Хэм, — набор людей, — подытожил Кельсер.

— Времени маловато, — возразил Хэм. — Посмотрим, что я сумею сделать.

— Вот и хорошо. Сэйз, сообщение пришло?

— Пришло, мастер Кельсер, — ответил Сэйзед, извлекая из-под плаща письмо и протягивая Кельсеру.

— Что это? — удивился Бриз.

— Весточка от Марша, — сказал Кельсер, вскрывая письмо и быстро просматривая его. — Он уже в городе, и у него есть новости.

— Какие новости? — быстро спросил Хэм.

— Он не пишет, — пожал плечами Кельсер, беря лепешку с блюда. — Но пишет, где можно встретиться с ним сегодня вечером.

Кельсер направился к двери, на ходу прихватив плащ скаа.

— Осмотрюсь там, пока не стемнело. Пойдешь со мной, Вин?

Вин кивнула и поднялась с места.

— Остальные продолжают работать над планом, — приказал Кельсер. — Я хочу, чтобы через два месяца город бурлил, да так, чтобы после взрыва даже лорд-правитель не смог собрать заново все осколки.

— Ты ведь чего-то не сказал? — спросила Вин, отворачиваясь от окна и глядя на Кельсера. — Умолчал о какой-то части плана.

Кельсер смотрел в темноту. Марш выбрал для встречи заброшенное здание в Закоулках, нищей трущобе скаа. Кельсер нашел еще один пустующий дом — напротив, — и теперь они с Вин сидели на верхнем этаже, наблюдая за улицей и ожидая Марша.

— Почему ты спрашиваешь? — сказал наконец Кельсер.

— Лорд-правитель, — ответила Вин, отковыривая щепки от дряхлого подоконника. — Я сегодня почувствовала его силу. Не думаю, что ее ощутили другие, они ведь не рожденные туманом. Но ты-то должен был… — Она подняла голову, встретившись с Кельсером взглядом. — Ты все еще надеешься выманить его из города перед тем, как мы попытаемся захватить дворец?

— Не беспокойся насчет него, — сказал Кельсер. — Одиннадцатый металл нам поможет.

Вин нахмурилась. За окном яростно горело садившееся солнце. Вскоре наползет туман, и с ним, видимо, стоит ожидать Марша.

«Одиннадцатый металл», — подумала Вин, вспоминая скептицизм, с которым все члены команды слушали рассказы о нем.

— Это действительно правда? — спросила она.

— Одиннадцатый металл? Конечно… я ведь показывал его тебе, помнишь?

— Я о другом, — возразила Вин. — Я о легендах. Они лгут? Или говорят правду?

Кельсер повернулся к ней, хмурясь. Потом усмехнулся.

— А ты дерзкая девочка, Вин.

— Я знаю.

Улыбка Кельсера стала шире.

— Ответ: «нет». Я не лгу. Легенды говорят правду, хотя мне понадобилось немало времени, чтобы разыскать их.

— И та пластинка, что ты показывал, действительно одиннадцатый металл?

— Думаю, да.

— Но ты не знаешь, как его использовать.

Кельсер помолчал и качнул головой.

— Да. Не знаю.

— Звучит не слишком утешительно.

Он пожал плечами и снова отвернулся к окну.

— Даже если мне не удастся вовремя разгадать его тайну, я сомневаюсь, что лорд-правитель — такая уж проблема, как тебе кажется. Он могучий алломант, признаю, но он знает далеко не все. Если бы он знал все, мы были бы уже мертвы. И он не всемогущ, потому что иначе ему не пришлось бы устраивать казнь, чтобы запугать людей до полной покорности. Конечно, неизвестно, что именно он собой представляет… но думаю, что он скорее человек, чем бог. Его дневник… это же мысли обычного человека. Его истинная сила пришла вместе с богатством и армией. И если мы лишим его и того и другого, он просто не сумеет остановить развал империи.

Вин нахмурилась.

— Может, он не бог, но… он нечто особенное, Кельсер. Сегодня, на площади, я ощущала, как он давит на мои чувства даже сквозь медную завесу.

— Это невозможно, Вин, — возразил Кельсер. — Если бы это было так, инквизиторы находили бы алломантов, даже когда их прикрывают курильщики. Ты думаешь, они не переловили бы всех туманщиков-скаа, если бы это было возможно?

Вин в ответ развела руками.

— Ты знаешь, что лорд-правитель очень силен, — добавил Кельсер, — и тебе казалось, что ты чувствовала его силу сквозь защиту. Вот так.

«Может, он прав, — думала Вин, отковыривая от подоконника еще одну щепку. — В конце концов, он практикует алломантию куда дольше меня. Но ведь что-то я ощущала? А тот инквизитор, который чуть не убил меня… он же нашел меня в темноте, под дождем. Значит, и он должен был что-то ощущать…»

Вин решила оставить эту мысль на потом.

— Одиннадцатый металл, — напомнила она. — Почему мы не можем просто взять и испытать, на что он способен?

— Все не так просто, — возразил Кельсер. — Ты помнишь, я учил тебя никогда не жечь металлы, не принадлежащие к десятке?

Вин кивнула.

— Это может быть смертельно опасно, — продолжал Кельсер. — Ты рискуешь серьезно заболеть, просто воспламенив неправильный сплав. И если я ошибаюсь насчет одиннадцатого металла…

— Он убьет тебя, — тихо договорила Вин.

Кельсер кивнул.

«Значит, ты вовсе не так уверен, как пытаешься показать, — решила Вин. — Иначе ты бы уже давным-давно испытал его».

— Вот что ты надеешься найти в дневнике, — сказала она вслух. — Ключ к тому, как пользоваться одиннадцатым металлом.

— Да, — не стал отрицать Кельсер. — Но боюсь, в этом смысле нам пока не слишком везет. В дневнике вообще не упоминается алломантия.

— Зато там говорится о ферухимии, — напомнила Вин.

Кельсер, стоя у окна, посмотрел на нее сверху вниз.

— Значит, Сэйзед рассказал тебе?

Вин опустила взгляд.

— Ну… я его вынудила.

Кельсер усмехнулся.

— Интересно, какую угрозу я создал для мира, научив тебя алломантии? Впрочем, мой учитель говорил обо мне то же самое.

— Он вправе тревожиться.

— Разумеется, кто спорит?

Вин улыбнулась. Солнце за окном почти зашло, и в воздухе появились первые полупрозрачные струйки тумана. Они висели, словно призраки, медленно увеличиваясь в размерах, уплотняясь, расползаясь во все стороны в ожидании ночи.

— Сэйзед мало успел рассказать мне о ферухимии, — осторожно сказала Вин. — На что она способна?

Она с легкой тревогой ожидала ответа, подозревая, что Кельсер поймает ее на лжи.

— Ферухимия — чисто внутреннее явление, — почти сразу ответил Кельсер. — Она дает примерно то же, чего мы добиваемся с помощью свинца и олова, — силу, выносливость, обостренные слух и зрение, но каждое из качеств необходимо накапливать по отдельности. И с ее помощью можно добиться того, на что не способна алломантия. Память, скорость физических реакций, ясность мысли… даже такие странные вещи, как физический вес или физический возраст можно менять с помощью ферухимии.

— Значит, ферухимия сильнее алломантии? — спросила Вин.

Кельсер пожал плечами.

— У ферухимиков нет внешних сил — они не способны возбуждать или притуплять чувства людей, отталкиваться от стали или притягиваться к железу. И главное ограничение ферухимии в том, что ты можешь запасать разные качества только одним способом: черпая их из собственного тела. Если, например, хочешь в какой-то момент стать вдвое сильнее обычного, тебе придется на несколько часов сделаться очень слабой и таким образом накопить силу. Если хочешь обрести способность быстро излечиваться — придется долгое время побыть больной. В алломантии наше топливо — металлы, и мы в силе, пока у нас есть запас, чтобы жечь. Для ферухимика металлы имеют другое значение, это лишь приспособления для хранения, а настоящее топливо — собственное тело.

— Но можно ведь украсть их запас металла?

— Не поможет. Ферухимик использует только тот запас, который сам же создал внутри себя.

— А…

— Вот так. В общем, я бы не сказал, что ферухимия сильнее алломантии. У обеих есть свои преимущества и свои недостатки. Например, максимальная сила алломанта зависит от максимальной яркости горения металла, и это его предел. Ферухимик этим не ограничен. Если он обладает достаточным запасом физической силы, чтобы на час стать, например, вдвое сильнее обычного, он может выбрать и другой вариант: стать втрое сильнее на более короткий период, или даже вчетверо, впятеро, — но время, конечно, при этом сократится.

Вин задумалось.

— Это немалое преимущество.

— Верно, — согласился Кельсер, доставая из-под плаща маленький флакон с бусинками атиума. — Но у нас есть это. Не страшно, если ферухимик обретет силу пяти, даже пятнадцати человек. Когда я подожгу атиум, то начну предвидеть его действия и смогу победить.

Вин согласно кивнула.

Кельсер откупорил флакон и вытряхнул одну бусинку. Потом достал второй флакон с обычной смесью металлов и бросил бусинку в него.

— Возьми. Вдруг понадобится?

— Сегодня? — удивленно спросила Вин, беря флакон.

Кельсер молча кивнул.

— Но мы же ждем Марша.

— Надеюсь. Но представь, что поручители раскрыли его и заставили написать письмо. Возможно, они следят за ним или просто схватили его и под пыткой вынудили рассказать о сегодняшней встрече. Марш находится в опасном положении. Вообрази, что ты приезжаешь на бал, где вместо вельмож — только поручители и инквизиторы. Каково?

Вин содрогнулась.

— Пожалуй, ты прав, — сказала она, пряча в карман флакончик с атиумом. — Знаешь, что-то со мной не так, наверное. Никак не могу забыть о том, как дорого стоит эта штука.

Кельсер ответил не сразу.

— Мне стоило больших трудов перестать думать о цене атиума, — проговорил он наконец.

— Я… — Вин замолчала, взглянув на его руки.

Кельсер теперь носил перчатки и рубахи с длинными рукавами. О нем ходило слишком много слухов, и если бы кто-то посторонний заметил шрамы, это грозило бы бедой. Но Вин знала, что шрамы никуда не делись. Тысячи тонких белых полосок, пересекающихся, наползающих друг на друга…

— Честно признаться, — сказал Кельсер, — ты права относительно дневника. Я надеялся отыскать упоминание об одиннадцатом металле. Но алломантия вообще не упоминается там, даже в сравнении с ферухимией. Однако две силы во многом схожи, и я предполагал, что автор дневника мог их сопоставлять.

— Возможно, он боялся, что кто-то посторонний прочтет его записи, и не хотел выдавать себя как алломанта?

Кельсер кивнул.

— Возможно. Или он к тому времени еще не прорвался. Но что бы ни случилось в горах Терриса, это превратило его из героя в тирана. Рискну предположить, что заодно пробудило и его доху. Мы не узнаем этого, пока Сэйзед не закончит перевод.

— Ему ведь немного осталось?

— Да. Всего несколько страниц — но я надеюсь, что в них-то и соль. Прочее меня разочаровало. Лорд-правитель не объяснил даже, что должен был сделать в тех горах! Он просто твердит, что должен сделать нечто, чтобы спасти мир, но вдруг это чистое хвастовство?

«Мне он не показался хвастуном, — подумала Вин. — Скорее наоборот».

— Неважно, — сказал Кельсер. — Когда перевод будет закончен, мы все узнаем.

За окном быстро темнело, и Вин пришлось воспламенить олово, чтобы нормально различать предметы. Вокруг сразу прояснилось, но улица превратилась в сплетение теней и призрачного света, что, впрочем, естественно для «оловянного» зрения. Рассудком Вин понимала, что снаружи темно, однако все видела. Не так, как при дневном свете, а приглушенно, мягко. Но видела.

Кельсер посмотрел на карманные часы.

— Долго еще? — спросила Вин.

— Полчаса. Если он придет вовремя… в чем я сильно сомневаюсь. В конце концов, он же мой брат.

Вин кивнула и устроилась поудобнее, облокотившись на дряхлый подоконник. Ей стало спокойнее после того, как Кельсер дал ей бусинку атиума, пусть и совсем крошечную.

Внезапно Вин встрепенулась. Крупица атиума напомнила ей кое о чем важном. О чем она уже несколько раз думала с тревогой.

— Ты ведь ничего не говорил мне о девятом металле! — сказала она, оборачиваясь к Кельсеру.

Кельсер пожал плечами.

— Я говорил, что он не слишком важен.

— Говорил. Но что он собой представляет? Сплав какого-то металла с атиумом, наверное?

Кельсер покачал головой.

— Нет, последние два металла отличаются от восьми основных. Девятый металл — это золото.

— Золото? — переспросила Вин. — И все? Я могла бы давным-давно освоить его сама!

Кельсер усмехнулся.

— Да, если захочешь. Видишь ли, воспламенение золота вызывает неприятные ощущения.

Вин прищурилась, глядя на Кельсера, и снова отвернулась к окну.

«Ладно, посмотрим», — подумала она.

— Ты, конечно, решила проверить? — с улыбкой спросил Кельсер.

Вин промолчала.

Кельсер вздохнул, достал из сумки золотую меру и маленький напильник.

— Попробуй, — предложил он, проводя напильником по монете. — Только если раздобудешь где-то золото, поджигай сначала самую капельку, чтобы убедиться, что золото чистое.

— А если нет?

— Сама поймешь, — пообещал Кельсер, — И очень быстро. Помнишь, как у тебя болела голова от свинцового истощения?

— Еще бы!

— Грязный сплав обеспечит ощущения похуже. Намного. Когда будешь сама покупать металлы, в разных городах, сначала выясни, кто из торговцев занимается именно сплавами для алломантов. Они лично заинтересованы в качестве товара… потому что рожденный туманом с сильной головой болью — не тот человек, с которым приятно встретиться обывателю.

Кельсер стряхнул несколько крупиц золота на маленький лоскуток ткани. Облизнув кончик пальца, он осторожно подхватил одну крупицу и проглотил ее.

— Ага, это хорошее, — сообщил он, протягивая Вин лоскут. — Давай вперед… только помни, что горение девятого металла вызывает странные ощущения.

Вин кивнула, внезапно преисполнившись опасений.

«Я ведь ничего не узнаю, пока сама не попробую», — сказала она себе, сунула в рот крошечную золотую пылинку и запила водой из фляжки.

Внутри нее возник новый источник силы — неизвестный, отличный от тех девяти, что она знала. Посмотрев на Кельсера, Вин глубоко вздохнула и воспламенила золото.

И сразу как будто раздвоилась. Она видела себя — и еще одну себя.

Одна ее часть стала вдруг незнакомкой, осторожной и внимательной… она ни за что не подожгла бы неведомый металл, доверившись слову какого-то человека. Другая часть сделалась очень глупой, она забыла чуть ли не все, благодаря чему до сих пор оставалась в живых. Она пила из чашек, наполненных чужими руками. Она доверяла незнакомцам. Она не следила за окружающими.

Вин была все еще осторожней большинства людей. Но она так много теряла…

Вин оказалась тем, кого сама же втайне ненавидела. Ребенком. Тощая, как скелет, она чувствовала себя одинокой, она никому не верила и всех ненавидела. Она не любила никого — и ее никто не любил. Она постоянно твердила себе, что ей плевать на это. Разве в жизни есть смысл? Он обязан быть! Жизнь не может быть такой тяжелой, как кажется. Нет, она именно такая. В ней нет ничего стоящего.

Вин разрывалась. Она находилась сразу в двух местах, ощущала движения двух тел, была и девочкой, и женщиной. Она осторожно протянула руки — по одной от каждой Вин — и коснулась своих лиц.

Тут Вин судорожно вздохнула — и все исчезло. Ее охватила буря чувств, она ощущала смущение и бессмысленность произошедшего. В комнате не было стульев, поэтому Вин опустилась на пол, прислонилась спиной к стене и обхватила руками колени.

Кельсер подошел, присел рядом, положил руку на плечо.

— Все в порядке, Вин.

— Что это было? — шепотом спросила она.

— Золото и атиум дополняют друг друга, как и остальные парные металлы, — объяснил Кельсер. — Атиум дает возможность заглянуть в будущее, пусть только в ближайшее. Золото действует сходным образом, только показывает прошлое. Или, по крайней мере, иной вариант тебя самой, если бы в прошлом обстоятельства сложились по-другому.

По телу Вин пробежала дрожь. Зловещее чувство — видеть сразу два собственных тела, ощущать себя двумя разными людьми… Ей было не по себе, мысли путались.

К счастью, все быстро проходило.

— Если что, напомни мне, что тебя надо слушаться… По крайней мере, когда речь идет об алломантии.

Кельсер усмехнулся.

— Я как мог старался уберечь тебя от девятого металла. Но ты и сама бы все узнала. Ничего, ты справишься.

Вин кивнула.

— Да… уже почти прошло. Но это не видение, Кельсер. Это было на самом деле! Я могла коснуться себя, другой себя!

— Да, золото вызывает сильные ощущения, — согласился Кельсер. — Но второй тебя здесь не было… по крайней мере, я никого не видел. Это просто галлюцинация.

— Но атиум дает не галлюцинацию, — возразила Вин. — Тени на самом деле показывают, что вскоре сделает человек.

— Верно, — кивнул Кельсер. — Я, по правде, не знаю. Золото — странная штука, Вин. Не думаю, что кто-нибудь его понимает. Мой учитель, Джеммел, говорил, что золотые тени — это те, кто не существовал на самом деле, но мог бы существовать. Личность, которой ты стала бы, если бы не сделала определенный выбор. Конечно, Джеммел был немного чокнутым, так что я не знаю, стоит ли верить его словам.

Вин подумала, что вряд ли захочет в ближайшее время разбираться с золотом. Она вообще надеялась, что ей никогда не придется его поджигать. Она осталась на полу, стараясь привести себя в порядок, а Кельсер вернулся к окну. Постояв немного, он высунулся наружу.

— Что, пришел? — спросила Вин, поднимаясь на ноги.

Кельсер кивнул.

— Может, останешься здесь и отдохнешь немножко? — предложил он.

Вин отрицательно покачала головой.

— Ну ладно, — сказал Кельсер, выкладывая на подоконник все металлическое: часы, напильник и прочие мелочи. — Пошли.

Они не стали выбираться через окно — Кельсер хотел остаться незамеченным, хотя в этой части Закоулков было так пустынно, что Вин не понимала, о чем он беспокоится. Они спустились по шаткой лесенке и крадучись вышли на улицу.

Дом, выбранный Маршем для встречи, был в еще худшем состоянии, чем тот, где они сидели в ожидании. Входная дверь отсутствовала, от нее осталось несколько гнилых досок на полу. В прихожей пахло пылью и сажей, и Вин наморщила нос, чтобы не чихнуть.

Человек, стоявший в дальнем конце комнаты, обернулся на звук.

— Кел?

— Да, это я. И Вин.

Когда Вин подошла ближе, она заметила, что Марш щурится, напряженно всматриваясь в темноту. Было странно наблюдать за ним, прекрасно видя все вокруг, но зная, что для Марша они всего лишь тени. Дальняя стена здания частично обвалилась, и в помещение свободно проникал туман, почти такой же густой, как снаружи.

— У тебя татуировки братства! — воскликнула Вин, уставившись на Марша.

— Само собой, — ответил Марш привычным сухим голосом. — Я сделал их еще до того, как пристал к каравану. Без них я не смог бы притвориться неофитом.

Татуировки были скромными и выдавали в нем поручителя самого низшего ранга, однако этот рисунок невозможно было с чем-либо спутать. Темные линии, окружавшие глаза, зигзагами разбегались в стороны. И еще среди них выделялась одна особенная линия — толстая, ярко-красная, идущая вниз. Вин узнала ее: такие татуировки носили поручители, принадлежавшие к кантону инквизиции. Марш не просто проник в братство, он сумел пробраться в самый опасный его кантон.

— Теперь они у тебя на всю жизнь, — вздохнула Вин. — Такие заметные… Куда бы ты ни пошел, каждый узнает в тебе либо поручителя, либо мошенника.

— Что ж, такова плата, Вин, — тихо сказал Кельсер.

— Это не имеет значения, — возразил Марш. — Все равно я недолго протяну. Давайте поспешим. Мне нужно идти. У поручителей хлопотливая жизнь, так что у меня всего несколько свободных минут.

— Хорошо, — кивнул Кельсер. — Судя по всему, внедрение прошло благополучно?

— Все нормально, — сухо ответил Марш. — Даже как-то слишком хорошо… я ведь думал, что буду выделяться из группы. Я исходил из того, что не прошел пятилетнюю подготовку, как другие новички, и потому окажусь в невыгодном положении. И я постарался осторожно расспросить других, чтобы точно представлять себе будущие обязанности. Но, судя по всему, я уже знал о братстве больше некоторых и был лучше подготовлен. Преланы это заметили.

Кельсер рассмеялся.

— Ты всегда умел добиваться своего.

Марш тихонько фыркнул.

— Как бы то ни было, мои знания — не говоря уже об искусстве охотника — помогли мне завоевать определенную репутацию. Я не уверен, конечно, что мне нравится пристальное внимание преланов. Моя легенда, которую мы так старательно сочиняли, выглядит довольно хлипкой, когда на тебя смотрят инквизиторы.

Вин нахмурилась.

— Ты сказал, что ты туманщик?

— Конечно, — ответил Марш. — Братство, в особенности кантон инквизиции, охотно привлекает к работе знатных охотников. Я оказался востребованным, и это удерживает их от того, чтобы копаться в моем прошлом. Они рады были заполучить меня, несмотря на то что я заметно старше большинства новообращенных.

— Кроме того, — сказал Кельсер, — ему необходимо было сообщить, что он туманщик, чтобы попасть в самое сердце братства. Большинство поручителей высокого ранга — туманщики, и они благосклонно относятся к себе подобным.

— И у них есть на то причины, — быстро продолжил Марш. — Кел, братство обладает куда большими знаниями и умениями, чем мы предполагали.

— О чем ты?

— Они умело используют туманщиков. Просто отлично. У братства есть опорные пункты по всей столице — их называют «точками лести». В каждой постоянно дежурит пара льстецов, и их единственная обязанность — распространять вокруг угнетающее воздействие, сглаживать и подавлять чувства всех, кто находится поблизости.

Кельсер зашипел сквозь зубы.

— И сколько их?

— Десятки. Особенно много их в трущобах скаа. В братстве знают, что над скаа постоянно издеваются, но хотят, чтобы все продолжалось и дальше.

— Проклятье! — воскликнул Кельсер. — Я всегда чувствовал, что скаа в Лютадели более забитые, чем в других местах, и меня это удивляло. Теперь понятно, почему нам так трудно было рекрутировать солдат. На людей постоянно давят льстецы!

Марш кивнул.

— Да, и у братства очень хорошие льстецы, Кел… очень сильные. Они даже лучше Бриза. И они давят на людей постоянно, каждый день. Поскольку они не делают ничего особенного, просто удерживают скаа от бурных проявлений чувств, их трудно обнаружить. Каждая такая команда включает также курильщика, прикрывающего их, и охотника — он выслеживает алломантов, оказавшихся в поле его зрения. Могу поспорить, что так инквизиторы и находят своих жертв… ведь большинство наших людей прекрасно понимает, что нужно быть осторожным там, где много поручителей, но расслабляется на территории трущоб.

— Ты можешь достать карту этих точек? — спросил Кельсер. — Нам нужно знать, где прячутся охотники.

Марш кивнул.

— Попробую. Я как раз сейчас направляюсь на такую точку — персонал всегда сменяется по ночам, чтобы не выдавать себя. Высшие чины заинтересовались мной, и мне позволено посетить несколько точек, чтобы ознакомиться с их работой. Посмотрим, может, я и смогу составить для тебя карту.

Кельсер легко поклонился.

— Только постарайся не разбрасываться такими сведениями, хорошо? — попросил Марш. — Необходимо быть очень осторожными, Кел. Братство давно хранит тайну этих точек. И теперь, когда она стала нам известна, мы получили серьезное преимущество. Не потеряй его.

— Не потеряю, — пообещал Кельсер. — А что насчет «стальных» инквизиторов? Ты что-нибудь узнал?

Марш немного помолчал.

— Они… странные, Кел. Не понимаю, в чем дело. Они, похоже, обладают всеми алломантическими силами, так что можно предположить, что они были рожденными туманом. Больше я ничего о них не знаю… кроме их возраста.

— Правда? — с любопытством спросил Кельсер. — Так они что, бессмертны?

— Нет, — покачал головой Марш. — Поручители говорят, что инквизиторы время от времени сменяются. Твари живут очень долго, но в конце концов умирают от старости. А новых набирают из высшей знати. Это люди, Кел, только их как-то изменили.

Кельсер кивнул.

— Понятно. Если они могут умереть от старости, значит, должен существовать способ убить их.

— Я работаю над этим, — сказал Марш. — Посмотрим, что мне удастся узнать, но не слишком надейся на меня. Инквизиторы почти не общаются с обычными поручителями — между ними существует некое противостояние. Братством руководит лорд-прелан, но инквизиторы считают, что власть должна принадлежать им.

— Интересно, — медленно протянул Кельсер.

Вин почти видела, как работает его ум, усваивая новые сведения.

— Мне пора, — сказал Марш. — Пришлось бежать всю дорогу сюда, но я, наверное, все равно опоздаю на встречу.

Кельсер кивнул, и Марш направился к выходу, осторожно пробираясь между кучами мусора.

— Марш, — окликнул Кельсер, когда тот стоял в дверях.

Марш обернулся.

— Спасибо, — сказал Кельсер. — Я не знал, насколько это опасно.

— Я стараюсь не ради тебя, Кел, — ответил Марш. — Но… благодарю. Постараюсь узнать побольше и пришлю тебе весточку, когда мне будет что сказать.

— Будь осторожен.

Марш растворился в ночном тумане. Кельсер еще несколько минут стоял неподвижно в развалинах дома, глядя вслед брату.

«Вот тут он искренен, — подумала Вин. — Он тревожится за брата».

— Пошли, — сказал наконец Кельсер. — Тебе нужно вернуться в особняк Ренокса… через несколько дней в Доме Лекаль будет бал, и ты должна на нем присутствовать.

28

Иногда мои спутники говорят, что я слишком много тревожусь и слишком часто задаю вопросы. Я, конечно, сомневаюсь в себе как в герое, но есть то, о чем я никогда не спрашивал: конечная цель наших поисков.

Бездна должна быть уничтожена. Я видел ее, я ее чувствовал. Имя, которое мы используем, слишком слабо отображает суть. Да, она глубока и непостижима, но главное, что она ужасна. Многие не осознают, что она разумна, но я ощутил это или нечто похожее — в те мгновения, когда столкнулся с ней напрямую.

Бездна — некая разрушающая сила, плодящая безумие и гниение. Она уничтожит наш мир не потому, что испытывает враждебность к нему, а потому, что такова ее природа.

Бальный зал крепости Лекаль имел форму пирамиды. Танцевальная площадка располагалась в центре на небольшом возвышении, а обеденные столы стояли на четырех помостах вокруг нее. Слуги суетились в коридорах между возвышениями, разнося ужин.

Вверху по всему периметру находилось четыре яруса балконов. Чем выше располагался балкон, тем сильнее он нависал над танцевальной площадкой. И хотя зал ярко освещался, на балконах было полутемно. Это позволяло как следует рассмотреть главную достопримечательность крепости — маленькие окна с витражами, тянувшиеся вдоль всех балконов.

В Доме Лекаль говорили, что хотя в других крепостях есть окна и побольше, но нигде нет таких замысловатых витражей. Вин вынуждена была признать, что окна действительно производят впечатление. За последние несколько месяцев она видела столько композиций из цветного стекла, что стала воспринимать их как нечто само собой разумеющееся. Но окна крепости Лекаль действительно затмевали большинство из них. Каждое представляло собой настоящее произведение искусства. Здесь гарцевали экзотические животные, плыли величественные пейзажи, горделиво красовались портреты прославленных вельмож.

И конечно же, здесь были традиционные сюжеты, посвященные восхождению на престол лорда-правителя. Вин легко узнавала их, с удивлением обнаруживая, что они как бы иллюстрируют то, о чем она читала в дневнике. Холмы, покрытые изумрудной зеленью. Крутые склоны гор. Глубокое темное озеро. И… чернота. Бездна. Хаос.

«Он победил это, — думала Вин. — Но что именно он победил?»

Может, в конце дневника написано об этом?

Вин тряхнула головой, отходя от ниши с черным окном. Она шла по второму ярусу балконов. Сегодня Вин надела белое платье, наряд, который и вообразить себе не могла, когда жила на дне. Пепел и зола были тогда неотъемлемой частью ее жизни, и она даже не знала, как выглядит чистый белый цвет, поэтому платье казалось ей волшебным. Вин надеялась, что в ней никогда не угаснут воспоминания о прежней жизни, потому что так она гораздо выше ценила то, что настоящие вельможи воспринимали как должное.

Вин двигалась по балкону, ища свою жертву. Яркие разноцветные лучи струились сквозь окна, разбрасывая по полу пестрые пятна. Большинство окон располагалось в неглубоких нишах, и потому балкон впереди Вин был как бы перерезан темными и светлыми полосами. Вин уже не останавливалась, чтобы рассмотреть ту или иную картину. Она видела достаточно для первого визита в крепость Лекаль. У нее было важное дело на сегодняшний вечер.

Свою цель она приметила на восточном балконе. Леди Клисс разговаривала с какими-то людьми, и Вин остановилась неподалеку, сделав вид, что рассматривает витраж. Вскоре компания леди Клисс распалась: никто не мог подолгу выдерживать ее общество. Дама пошла по балкону в сторону Вин.

Когда она очутилась рядом, Вин повернулась, как будто удивившись.

— О, леди Клисс! А я весь вечер вас не видела!

Клисс тут же остановилась, явно радуясь возможности посплетничать с кем-то еще.

— Леди Валетт! — воскликнула она. — Вас не было на балу у лорда Кейба на прошлой неделе. Надеюсь, вас не сразил очередной приступ лихорадки?

— Нет-нет, — заверила ее Вин. — В тот вечер я просто ужинала с дядюшкой.

— А, — разочарованно отозвалась леди Клисс.

Она явно надеялась услышать что-то поинтереснее.

— Ну что ж, это очень мило.

— Я слышала, у вас есть интересные новости о леди Трен-Педри, — осторожно сказала Вин. — Я тоже недавно узнала кое-что забавное. — Она посмотрела на леди Клисс, надеясь пробудить ее любопытство.

— Ах, вы об этом! — пылко воскликнула дама. — Ну да, я слыхала, что семья Трен-Педри вовсе не заинтересована в союзе с Домом Эйм, хотя отец леди и предполагал, что скоро состоится свадьба. Но вы же знаете, каковы сыновья Эймов. Федрен, по крайней мере, форменный шут.

Вин мысленно вздохнула. Леди Клисс продолжала болтать, совершенно не замечая, что Вин тоже хочет что-то сказать.

«Пытаться тонко намекнуть на что-то этой особе — все равно что лить изысканные духи в умывальник скаа».

— Это очень интересно, — сказала Вин, бесцеремонно перебивая леди Клисс. — Может, колебания Трен-Педри связаны с тем, что Дом Эйм налаживает отношения с Домом Хастинг?

Клисс некоторое время раздумывала.

— С чего бы? — спросила она наконец.

— Ну, все знают, что замышляет Дом Хастинг.

— Все? — переспросила леди Клисс.

Вин сделала вид, что смутилась.

— О… Ну, может, не все… Прошу, леди Клисс, забудьте мои слова.

— Забыть? Разумеется, я уже забыла. Но продолжайте же, вы не можете вот так взять и замолчать! Что вы имели в виду?

— Я зря это сказала, — пробормотала Вин. — я просто случайно слышала, как об этом говорил мой дядя.

— Ваш дядя? — Леди Клисс уже горела любопытством. — И что он говорил? Вы ведь знаете, мне можно доверять.

— Ну… — как бы в сомнении протянула Вин. — Он говорил, что Дом Хастинг переправляет часть своего имущества назад, в Южную провинцию. Дядя обрадовался, ведь Дом Хастинг перехватил часть его контрактов, и он надеется теперь вернуть их.

— Переправляет… — задумчиво повторила леди Клисс. — Зачем им это делать, если они не собираются покидать столицу?

— Но разве их можно винить? — тихо спросила Вин. — Я имею в виду, кто захочет рисковать после того, что случилось в Доме Текиэль?

— И правда, кто…

Леди Клисс просто дрожала от желания поскорее поделиться новостями с кем-нибудь еще.

— Конечно, это всего лишь слух, — сказала Вин. — Так что вам, пожалуй, не следует пересказывать его другим.

— Разумеется, — согласилась леди Клисс. — Э-э… извините меня. Мне необходимо освежиться.

— Да, конечно, — кивнула Вин, провожая взглядом поспешно удалившуюся даму.

Вин улыбнулась. Дом Хастинг, само собой, не делал никаких приготовлений к отъезду. Это была одна из самых могущественных семей в столице, и вряд ли они собирались бежать. Однако Доксон как раз занимался сейчас изготовлением фальшивых документов, которые, случись им оказаться в нужном месте, должны были вызвать подозрение, что Хастинги задумали покинуть город.

Если все пройдет благополучно, вскоре вся столица будет ожидать, что Хастинги вот-вот уедут. Их союзники поверят в это и, возможно, сами начнут понемногу убираться из города. Те, кто сейчас покупает у них оружие, станут подыскивать других поставщиков, опасаясь, что Хастинги не выполнят контракт, если уедут. А когда они не уедут, все растеряются. Союзники Хастингов исчезнут, доходы уменьшатся, и они, возможно, станут следующим Домом, не устоявшим под ударами судьбы.

Хастинги оказались легкой добычей. Они славились любовью к двойной игре, так что люди без труда поверят, будто они замыслили тайное бегство. К тому же Дом Хастинг широко занимался торговлей и для поддержания своего жизненного уровня ему необходимо было заключать множество контрактов. А Дом, основные источники дохода которого на виду, становился уязвимым. Лорду Хастингу приходилось много работать в последние десятилетия, чтобы усилить влияние своей семьи, и он уже исчерпал практически все ресурсы.

Другие Великие Дома выглядели более устойчивыми. Вин вздохнула и пошла по балкону, поглядывая на большие часы с противоположной стороны бального зала.

Да, с Домом Венчер не удастся справиться так легко. Он обладал немалой властью, и хотя Венчеры занимались торговлей, но не зависели от нее в такой степени, как другие Дома. Венчеры были слишком богаты и влиятельны, чтобы их могла сломить простая торговая неудача.

В определенном смысле устойчивость Венчеров была на пользу Вин. Этот Дом не имел очевидных слабых мест, так что, возможно, команда не будет разочарована, если Вин не сумеет ничего найти. В конце концов, у них не возникало крайней необходимости разрушать Дом Венчер. Просто его разорение могло бы помочь осуществлению их плана.

Что бы ни случилось, Вин собиралась постараться, чтобы Венчеров не постигла та же судьба, что Дом Текиэль. Репутация Текиэлей была погублена, торговые дела — расстроены, Текиэли покинули столицу, и это последнее проявление слабости стало их окончательным крахом. Кое-кто из домочадцев погиб еще до бегства. Тела остальных нашли в сгоревших судах на канале, — судя по всему, на них напали грабители. Но Вин знала, что ни одна из воровских шаек никогда не решилась бы напасть на большую группу аристократов.

Кельсер до сих пор не выяснил, кто из Великих Домов стоял за этим убийством, но вельможи Лютадели, похоже, даже не интересовались подробностями. Дом Текиэль сам дал слабину, а для аристократии нет ничего постыднее зрелища Великого Дома, не способного справиться с собственными делами. Кельсер оказался прав: вельможи продолжали встречаться на балах и обмениваться вежливыми улыбками — при том, что лордам все сильнее хотелось перерезать друг другу глотки.

«Прямо как в воровских шайках, — думала Вин. — На самом деле вельможи не слишком отличаются от тех людей, которых я знала на дне».

Из-за того что все скрывалось под безупречными манерами, воздух в высшем свете дрожал, как перед грозой. Втайне зрели заговоры, совершались убийства и — что самое главное — работали рожденные туманом. Не случайно все балы в последнее время охранялись удвоенным количеством стражников, причем часть из них была в латах, а часть — без единой крупицы металла в одежде. Приемы стали теперь дополнительным способом показать силу и предостеречь врагов.

«Эленд в безопасности, — твердила себе Вин. — Что бы он ни думал о своей семье, его родственники знают, как удержаться на вершине. Он наследник, они защитят его от наемных убийц».

Правда, Вин хотелось, чтобы эти слова звучали чуть более убедительно. Она знала, что Шэн Элариэль что-то задумала. Возможно, Дому Венчер ничего не грозило, но сам Эленд… иной раз он слишком рассеян. И если Шэн предпримет что-то против него лично, это может стать тяжелым потрясением для Дома Венчер и точно станет страшным ударом для Вин.

— Леди Валетт Ренокс, — раздался голос за ее спиной. — Я был уверен, что вы опоздаете.

Вин обернулась и увидела Эленда, стоявшего в нише слева от нее. Вин улыбнулась, бросила быстрый взгляд на часы и обнаружила, что действительно пришла на несколько минут позже, чем обещала.

— Я, должно быть, нахваталась дурных привычек от друзей, — с улыбкой сказала Вин, подходя к нише.

— Я ведь не говорил, что это дурно, — рассмеялся Эленд. — Я бы заметил даже, что придворная дама просто обязана быть немного неточной. Это заранее приучает джентльмена к будущим капризам супруги… по крайней мере, так любит говорить моя мать.

— Похоже, она мудрая женщина, — сказала Вин.

Ниша оказалась достаточно просторной, чтобы в ней могли бок о бок стоять два человека. Вин повернулась лицом к Эленду, слева от нее находился балкон, справа — прекрасный витраж в лиловых тонах. Молодые люди были так близко друг к другу, что их ноги почти соприкасались.

— Не уверен, — протянул Эленд. — В конце концов, она вышла замуж за моего отца!

— И вступила тем самым в могущественнейший Дом Последней империи. Вы готовы придумать что-то лучше? Разве что она могла попытаться выйти за самого лорда-правителя. Хотя, насколько мне известно, он не ищет удачного брака.

— А жаль, — сказал Эленд. — Может, он выглядел бы не таким подавленным, если бы в его жизни появилась женщина.

— Зависит от женщины, — возразила Вин, бросив косой взгляд па прошедшую мимо них компанию. — Знаете, это не лучшее место для уединения. Люди странно посматривают на нас.

— Но вы же сами забрались в нишу, — возразил Эленд.

— Верно, но я не подумала, что на этот счет могут возникнуть сплетни.

— Пусть возникают, — отмахнулся Эленд.

— Потому что это рассердит вашего отца?

Эленд покачал головой.

— Нет, он меня больше не интересует, Валетт. — Эленд придвинулся к Вин вплотную.

Вин почувствовала его дыхание.

— Думаю, мне хочется вас поцеловать, — сказал Эленд, помолчав.

Вин вздрогнула.

— Не уверена, что вам действительно этого хочется, Эленд.

— Почему?

— Что вы вообще знаете обо мне?

— Меньше, чем хотелось бы.

— Меньше, чем необходимо, — сказал Вин, глядя ему в глаза.

— Так расскажите мне, — предложил он.

— Не могу. Не сейчас.

Эленд внимательно посмотрел на нее, чуть заметно кивнул и вышел на балкон.

— Что ж, может, прогуляемся?

— Да, — кивнула Вин, испытывая немалое облегчение… и легкое разочарование.

— Отлично. А то в нишах просто ужасный свет и невозможно читать.

— Только попробуйте! — возмутилась Вин, заметив торчавшую из его кармана книгу. — Читайте в чьем-нибудь другом обществе, только не в моем.

— Но наше знакомство с этого началось!

— И на этом может закончиться, — пригрозила Вин, беря его под руку.

Эленд улыбнулся. Они были не единственной парой, гулявшей по балкону, а внизу множество других пар кружилось под нежную музыку.

«Здесь все кажется таким мирным… А ведь несколько дней назад многие из этих людей стояли и лениво наблюдали, как отрубают головы женщинам и детям…»

Она ощущала руку Эленда, тепло его тела. Кельсер говорил, что улыбается так много, потому что хочет ухватить всю радость, какую только можно найти в мире… насладиться моментами счастья, столь редкими в Последней империи. И теперь, шагая рядом с Элендом, Вин подумала, что, кажется, начинает понимать Кельсера.

— Валетт… — тихо сказал Эленд.

— Что?

— Я хочу, чтобы вы уехали из Лютадели.

— Что?!

Он остановился и посмотрел на нее.

— Я много думал. Может, вы этого не осознаете, но в столице становится опасно. Очень опасно.

— Я знаю.

— Тогда вы должны знать и то, что мелким Домам без союзников нет сейчас места в Центральной провинции, — сказал Эленд. — Ваш дядя проявил немалую храбрость, приехав сюда и попытавшись тут обосноваться, но он выбрал неудачное время. Я думаю, скоро события выйдут из-под контроля. И когда это случится, я не смогу быть уверенным в вашей безопасности.

— Мой дядя знает, что делает, Эленд.

— Это другое, Валетт. Целые Дома рушатся. Семью Текиэлей убили не разбойники… это дело рук Дома Хастинг. Их смерть не последняя, которую мы увидим, прежде чем все закончится.

Вин помолчала, снова вспомнив о Шэн.

— Но вам ведь ничего не грозит? Дом Венчер… не такой, как другие. Он надежен.

Эленд покачал головой.

— Мы уязвимее многих, Валетт.

— Но у вас огромное состояние, — возразила Вин. — И оно не зависит от торговых контрактов.

— О наших контрактах просто никто не знает, — тихо сказал Эленд. — Но они есть, Валетт. Мы лишь умело создаем видимость их отсутствия. Однако с теми налогами, что ввел лорд-правитель… и общем, мы держимся в столице только благодаря поступлениям наличности. Тайным поступлениям.

Вин нахмурилась, а Эленд наклонился к ней и продолжил шепотом:

— Моя семья занимается добычей атиума для лорда-правителя, Валетт. Вот откуда у нас богатство. Так что наше положение целиком зависит от капризов лорда-правителя. Он не желает лично руководить таким хлопотным делом, как добыча атиума, но очень возмущается, если нарушается график поставок.

«Разузнай побольше! — требовали все инстинкты Вин. — Это важная тайна, это то, что нужно Кельсеру…»

— Ох, Эленд, — прошептала она, — вы не должны мне об этом рассказывать!

— Почему же? — возразил он. — Я вам доверяю. С атиумом в последнее время возникли проблемы. Что-то случилось несколько лет назад, и с тех пор многое изменилось. Мой отец не всегда может удовлетворить требования лорда-правителя. И когда это произошло в последний раз…

— Что?

Эленд явно волновался.

— Скажем так: для Дома Венчер скоро все может обернуться к худшему. Лорд-правитель зависит от атиума, Валетт, благодаря ему он контролирует лордов. Без атиума не защититься от рожденных туманом. Лорд-правитель владеет рынком атиума и получает огромные доходы. Он платит армии за счет того, что продает малую часть своих запасов по очень высокой цене. Если бы вы знали побольше об экономике и ее зависимости от алломантии, все это, конечно, имело бы для вас гораздо больше смысла.

«Ох, поверь, я понимаю куда больше, чем ты говоришь. И теперь вдобавок знаю больше, чем следовало бы».

Эленд замолчал и просиял любезной улыбкой, когда мимо них по балкону прошел поручитель. Тот внимательно посмотрел на них задумчивыми глазами из паутины татуировок.

Когда поручитель удалился, Эленд снова заговорил.

— Я хочу, чтобы вы уехали, — повторил он. — Все знают, что я уделяю вам внимание. Надеюсь, они думают, что я хочу лишь позлить отца, но все равно могут попытаться использовать вас. Великие Дома не постесняются уничтожить вашу семью ради того, чтобы добраться до меня и моего отца. Вы должны уехать.

— Я… подумаю об этом, — сказала Вин.

— Времени на раздумья почти не осталось, — предостерег Эленд. — Я хочу, чтобы вы уехали до того, как окажетесь втянутой в то, что происходит в столице.

«Я уже втянута, и куда глубже, чем ты можешь себе представить».

— Я подумаю. Послушайте, Эленд, мне кажется, вам следовало бы в первую очередь побеспокоиться о самом себе. Я думаю, Шэн Элариэль намерена вскоре нанести вам удар.

— Шэн? — удивленно спросил Эленд. — Она совершенно безобидная особа!

— Мне так не кажется, Эленд. Вы должны быть осторожны.

Он рассмеялся.

— Только посмотрите… каждый старается убедить другого, что ситуация чрезвычайно опасна, и при этом упорно отказывается слушать.

Вин немного помолчала и улыбнулась.

Эленд вздохнул.

— Вы не собираетесь обращать внимание на мои слова? Ну что мне сделать, чтобы заставить вас уехать?

— Прямо сейчас — ничего, — тихо ответила Вин. — Эленд, разве нельзя просто хорошо провести время вместе? Если ситуация так ужасна, как вы говорите, нам может больше и не выпасть такой вечер.

Эленд, подумав, кивнул. Вин отлично видела, что тревога не оставила его, но он снова предложил ей руку, и они двинулись дальше. Вдруг кое-что привлекло внимание Вин. Она отпустила локоть Эленда и схватила его за руку.

Эленд смущенно уставился на нее, а Вин постучала ногтем по его кольцу.

— Это же настоящий металл, — удивленно сказала она.

— Да, чистое золото, — кивнул Эленд.

— Но разве вы не боитесь…

— Алломантов? — Эленд пожал плечами. — Не знаю… мне как-то не приходилось иметь с ними дело. А что, вы на плантациях не носите ничего металлического?

Вин покачала головой и показала на заколку в своей прическе.

— Крашеное дерево, — пояснила она.

Эленд задумчиво кивнул.

— Наверное, это умно, — согласился он. — Но чем дольше живешь в Лютадели, тем отчетливее понимаешь, что здесь ничего не делается с умом. Лорд-правитель носит металлические кольца — и, разумеется, так поступают все знатные люди. Кое-кто из философов полагает, что это — часть его плана. Лорд-правитель носит металлические украшения, потому что знает: лорды будут подражать ему, а значит, инквизиторы смогут властвовать над ними.

— И вы согласны с этим? — спросила Вин, снова беря его под руку. — Я имею в виду, с мнением философов?

Эленд покачал головой.

— Нет, — ответил он тихо. — Лорд-правитель… просто очень высокомерен. Я читал о воинах прошлого, которые шли в битву без лат, чтобы доказать, насколько они храбры. Он носит металлы, чтобы порисоваться своей силой, похвастать, что ничего не боится, что никто не может угрожать ему, никто не в силах тягаться с ним.

«Что ж, — подумала Вин, — ему нравится считать лорда-правителя высокомерным… может, мне удастся доказать ему нечто большее».

Эленд приостановился и посмотрел на часы.

— Боюсь, мне не удастся провести с вами весь вечер, Валетт.

— Все в порядке, — кивнула она. — Вам нужно встретиться с друзьями, понимаю.

Она внимательно смотрела на него, чтобы не пропустить реакцию.

Эленд не показался ей удивленным. Он лишь чуть поднял брови, глядя на нее.

— Да, верно. А вы очень наблюдательны.

— Тут не нужна особая наблюдательность, — возразила Вин. — Каждый раз, когда мы бываем в Домах Хастинг, Венчер, Лекаль или Элариэль, вы уходите с одними и теми же людьми.

— Да, мы любим выпить вместе, — с улыбкой сказал Эленд. — Может, при нынешней политической ситуации наша компания кажется странной, но одно это весьма раздражает моего отца.

— И чем вы занимаетесь вместе? — спросила Вин.

— Обычно рассуждаем о философии. Мы немножко старомодны… что, наверное, не удивит вас, если вы знаете кого-то из нашей компании. Говорим о правительстве, о политике… о лорде-правителе.

— И что же вы говорите о нем?

— Ну, нам не нравится кое-что из того, что он сделал с Последней империей.

— Так вы действительно хотите свергнуть его! — воскликнула Вин.

Эленд бросил на нее странный взгляд.

— Свергнуть? Что за нелепая идея, Валетт? Он лорд-правитель… он бог! Мы никак не в состоянии лишить его власти. — Он огляделся по сторонам. — Нет, мы с друзьями просто хотим, чтобы Последняя империя немного изменилась. Мы ничего не можем сделать прямо сейчас, но в будущем… если, конечно, нам удастся пережить следующий год, — мы окажемся в том положении, когда сумеем повлиять на него.

— С какой целью?

— Вспомните, например, казнь несколько дней назад, — сказал Эленд. — Я не вижу в ней смысла. Да, скаа взбунтовались. В ответ братство казнило несколько сотен случайных людей. Какой будет результат? Только один — население обозлится еще сильнее. Значит, следует ожидать нового бунта, более масштабного. И что тогда? Лорд-правитель прикажет казнить еще больше народа? Сколько это может продолжаться? В конце концов просто не останется ни одного скаа.

Вин помолчала, задумчиво шагая рядом с Элендом.

— Хорошо, и что вы будете делать, Эленд Венчер? — спросила она наконец. — Когда у вас появится влияние?

— Не знаю, — признался Эленд. — Я прочел уйму книг… некоторые из них вообще читать не положено, но я не нашел ответа. Однако я совершенно уверен, что казни не решат проблему. Стоило бы предположить, что лорд-правитель за тысячу лет на престоле должен был найти метод получше. Давайте продолжим этот разговор в следующий раз. — Он остановился, отводя взгляд.

— Вам пора?

Эленд кивнул.

— Да, я обещал встретиться с друзьями, они уже ждут. Наверное, следовало предупредить их, что я могу немного задержаться…

Вин покачала головой.

— Идите к друзьям. За меня не беспокойтесь… мне тоже надо кое с кем поговорить.

Ей действительно нужно было заняться делом. Бриз и Доксон много часов потратили на то, чтобы тщательно подготовить ложную информацию, которую ей следовало распространить, и после бала ожидали Вин в лавке Клабса с докладом.

Эленд улыбнулся.

— Вероятно, мне и вправду не стоит так тревожиться о вас. Кто знает… учитывая вашу ловкость в политических маневрах, можно ожидать, что Дом Ренокс вскоре станет одним из самых влиятельных в столице, а я превращусь в нищего попрошайку.

Вин улыбнулась, а Эленд поклонился ей, подмигнул и направился к лестнице. Вин не спеша подошла к перилам балкона и стала рассматривать людей внизу.

«Так значит, никакой он не мятежник, — подумала Вин. — Кельсер опять оказался прав. Интересно, он никогда не устает от собственной правоты?»

Почему-то Вин не испытывала разочарования. Не все же настолько безумны, чтобы замышлять свержение бога-императора. Но уже то, что Эленд готов заботиться о других, ставило его выше прочих лордов. Он хороший человек, и ему нужна была женщина, которая ценила бы его.

Только он, к несчастью, встретил Вин.

«Значит, Дом Венчер втайне добывает атиум для лорда-правителя, — думала она. — Получается, именно они управляют Ямами Хатсина».

Да, такое положение Великого Дома было ужасающе ненадежным. Доходы семьи напрямую зависели от того, останется ли доволен лорд-правитель. Эленд думал, что достаточно осторожен, но Вин беспокоилась за него. Эленд не принимал всерьез леди Шэн Элариэль, но Вин понимала, что он ошибается. Она повернулась и решительно спустилась в зал.

Леди Шэн она нашла без труда. Ее всегда окружала толпа знатных дам, которой она заправляла, как лорд — своей плантацией. Вин помедлила. Она никогда прежде не подходила к леди Шэн.

Но кто-то же должен защитить Эленда: сам он явно на это не способен.

Вин шагнула вперед. Террисанин, прислуживавший леди Шэн, заметил ее еще издали. Он не стишком отличался от Сэйзеда внешне, но не обладал той же духовностью. У него было неподвижное, словно высеченное из камня, лицо. Несколько дам бросили на Вин неодобрительные взгляды, но большинство — включая саму леди Шэн — сделало вид, что не замечает ее.

Вин неловко остановилась рядом с их столом, ожидая перерыва в разговоре, но дамы болтали без устали. Тогда Вин подошла поближе к Шэн.

— Леди Шэн? — произнесла она вопросительным тоном.

Та обратила на Вин ледяной взгляд.

— Я не посылала за вами, девочка из деревни.

— Верно, но я обнаружила несколько книг…

— Я больше не нуждаюсь в ваших услугах, — заявила Шэн, отворачиваясь. — Я в состоянии сама управиться с Элендом Венчером. Будьте любезны больше не беспокоить меня.

Вин ошеломленно уставилась на нее.

— Но ваш план…

— Я сказала, что больше в вас не нуждаюсь. Вы думаете, я была резка с вами прежде? О! Вы ведь были тогда на моей стороне. Попытайтесь рассердить меня сейчас…

Вин растерялась под взглядом этой женщины. Шэн как будто переполняло… отвращение? Гнев? А может, ревность?

«Наверное, она наконец поняла, — подумала Вин. — Догадалась, что я не играю с Элендом. Она теперь знает, что он действительно интересует меня, и не доверит мне свои секреты».

Вин отошла от стола. Видимо, ей придется найти другой способ раскрыть замыслы леди Шэн.

Вопреки собственным утверждениям, Эленд Венчер не считал себя грубым человеком. Он был скорее исследователем. Ему нравилось внезапно менять тему разговора, чтобы посмотреть, как отреагируют собеседники. Как великие мыслители прошлого, он нарушал все границы и применял недозволенные методы.

«Конечно, — думал он, поднимая бокал с бренди на уровень глаз и задумчиво глядя на напиток, — большинство старых философов в конце концов было казнено за измену».

Это вряд ли можно назвать успехом.

Вечерняя беседа с единомышленниками закончилась, и Эленд вместе с несколькими приятелями устроился в гостиной крепости Лекаль, небольшой комнате, примыкавшей к бальному залу. Оформленная в темно-зеленых тонах, с удобными креслами, она стала бы приятным местечком для чтения, будь у Эленда другое настроение. Джастес сидел напротив, с довольным видом покуривая трубку. Было приятно видеть молодого лорда Лекаля таким умиротворенным. В последние недели спокойствие давалось ему с трудом.

«Война Домов, — думал Эленд. — Ужасное время… Но почему именно сейчас? Все шло так хорошо…»

Через несколько минут вернулся Телден с бокалами.

— Вообще-то, — сказал Джастес, махнув трубкой, — выпивку мог принести любой из слуг.

— Мне захотелось размять ноги, — пояснил Телден, устраиваясь в кресле.

— А заодно ты успел пофлиртовать по меньшей мере с тремя дамами, — сказал Джастес. — Я посчитал.

Телден улыбнулся, делая глоток. Этот крупный человек никогда не сидел прямо, он всегда разваливался в кресле. Он мог выглядеть расслабленным и благодушным, что бы ни происходило вокруг, а его отлично сшитые костюмы и безупречно подстриженные волосы придавали ему неотразимый вид.

«Может, и мне следует обращать больше внимания на такие вещи? — подумал Эленд. — Валетт приходит в ужас от моей прически, но понравится ли ей что-то другое?»

Лорд Эленд часто собирался пойти к парикмахеру или портному, но его всегда что-нибудь отвлекало. Он углублялся в изучение новой темы или просто зачитывался книгой, а потом обнаруживал, что опоздал к назначенному времени. В очередной раз.

— Эленд что-то помалкивает сегодня, — заметил Телден.

В комнате сидела еще одна компания, но она находилась достаточно далеко, чтобы можно было разговаривать без опаски.

— Да он вообще немногословен в последнее время, — сказал Джастес.

— Верно, — согласился Телден, нахмурившись.

Эленд знал их достаточно хорошо, чтобы уловить намек.

— Слушайте, почему обязательно разговаривать в такой манере? Если вы хотите что-то сказать, скажите прямо!

— Этикет, друг мой, — пробормотал Джастес. — Мы, если ты не заметил, джентльмены!

Эленд закатил глаза.

— Хорошо, я скажу, — заявил Джастес, запуская пальцы в волосы.

Это нервная привычка была связана, Эленд не сомневался, с тем, что волосы у молодого человека заметно редели.

— Ты слишком много времени проводишь с малышкой Ренокс, Эленд.

— Тому есть простое объяснение, — ответил Эленд. — Она мне нравится, видишь ли.

— В этом нет ничего хорошего, Эленд, — покачал головой Телден. — Ничего хорошего.

— Почему? — удивился Эленд. — Ты и сам как будто с удовольствием игнорируешь классовые различия, Телден. Я видел, как ты кокетничал со служанкой.

— Я не наследник своей семьи, — напомнил Телден.

— Кроме того, — сказал Джастес, — все эти девушки проверены. Их нанимала моя семья, мы знаем все об их родных и уверены в их преданности.

Эленд нахмурился.

— К чему ты клонишь?

— В этой девочке есть что-то странное, Эленд, — сказал Джастес.

Он снова нервничал, как обычно, и даже забыл о трубке, оставив ее лежать на столе. Телден кивнул.

— Как-то уж очень быстро она сблизилась с тобой, Эленд. Она чего-то добивается.

— Чего, например? — раздраженно спросил лорд Венчер.

— Эленд, Эленд! — предостерегающе воскликнул Джастес. — Ты не можешь выйти из игры, просто заявив, что больше не играешь. Ты по уши в большой политике. Смотри. Реноксы появляются в столице: обычная семья, желающая приподняться, и лорд Ренокс привозит с собой никому не известную родственницу — девушку, которая тут же начинает добиваться внимания наиболее влиятельных и при этом свободных молодых людей в Лютадели. Неужели это не кажется тебе странным?

— Честно говоря, — возразил Эленд, — я сам к ней подошел, да и то потому, что она случайно заняла место, где я до этого читал.

— Признай, что это подозрительно — как быстро она тебя поймала, — сказал Телден. — Если ты намерен и дальше развлекаться романтическими приключениями, Эленд, заруби на носу: играть с женщинами нужно так, чтобы никогда не сближаться с ними. Это опасно.

Эленд покачал головой.

— Валетт другая.

— Надо еще выпить, — решил Телден.

Джастес покачал головой, снова запуская пальцы в волосы.

— Ты знаешь моих родителей. Если я не выйду попрощаться хотя бы с некоторыми из гостей, меня будут изводить потом несколько недель без передышки.

Он пожелал им приятного вечера и вернулся в бальный зал. Телден, не спеша допивая вино, осторожно посмотрел на Эленда.

— Я не о ней думаю, — усмехнулся Эленд.

— А о чем тогда?

— О нашей сегодняшней встрече. Мне не нравится, как она прошла.

— Ба! — воскликнул Телден, беспечно взмахнув рукой. — Ты становишься таким же занудой, как Джастес. Что может случиться с человеком, который просто пришел расслабиться и поболтать с друзьями?

— Я тревожусь, — сказал Эленд. — Кое-кто из наших друзей может оказаться во главе своих Домов быстрее, чем мы ожидали, но готовы ли они?

Телден фыркнул.

— Перестань драматизировать! — посоветовал он, улыбаясь и подмигивая молодой служанке, забиравшей пустые бокалы. — У меня лично такое чувство, что скоро все это просто лопнет. И через несколько месяцев мы оглянемся назад и удивимся, из-за чего так беспокоились?

«Кэйл Текиэль уже не оглянется», — подумал Эленд.

Разговор угас сам собой, и вскоре Телден, извинившись, ушел. Эленд остался один и открыл книгу — «Общественные предписания», — но сосредоточиться не смог. Он вертел в пальцах бокал бренди, но и пить не хотелось.

«Интересно, Валетт уже уехала?..»

Он пытался найти ее после встречи с друзьями, но она, видимо, сидела где-то в боковых комнатах с дамами.

«Эта девушка, — рассеянно думал Эленд, — слишком интересуется политикой для особы ее круга».

Возможно, он просто ревновал? Валетт находилась при дворе всего несколько месяцев, а уже, похоже, разбиралась в некоторых вопросах лучше его самого. И она была такой бесстрашной, такой дерзкой, такой… интересной. Она не принадлежала ни к одному из известных Эленду типов придворных дам.

«А что, если Джастес прав? Она определенно отличается от других женщин, и она сама намекала, что я многого о ней не знаю».

Эленд постарался выбросить из головы эту мысль. Валетт казалась не такой, как все, верно, — и в то же время оставалась весьма наивной в некоторых вопросах. Она была пылкой, любопытной и мужественной.

Эленд беспокоился за нее. Она же не знала, какой опасной может быть Лютадель. Здесь ведь не только танцевали и плели невинные интриги, здесь слишком многое зависело от политики. И что будет, если кто-нибудь решит послать рожденного туманом разобраться с Валетт и ее дядей? Ренокс не обладал прочными связями, и никто при дворе даже глазом не моргнет, если в Феллисе произойдет несколько убийств. Знал ли дядя Валетт, как предпринять серьезные меры предосторожности? Думал ли вообще об алломантах?

Эленд вздохнул. Надо убедить Валетт уехать из столицы. Другого выхода нет.

Добравшись до крепости Венчер, Эленд решил, что все-таки выпил слишком много. Он шел к своей комнате, думая только о том, как бы поскорее уронить голову на подушку.

По пути ему нужно было миновать отцовский кабинет. Из приоткрытой двери кабинета, несмотря на поздний час, лился свет. Эленд попытался прокрасться на цыпочках по ковру, но ничего не получилось.

— Эленд? — послышался из кабинета голос отца. — Зайди ко мне.

Эленд уныло вздохнул. Лорд Страфф Венчер ничего не упускал из вида. Он был наблюдателем и обладал настолько острыми чувствами, что, наверное, слышал даже, как подъезжала к крепости карета сына.

«Если я не поговорю с ним сейчас, он пришлет слуг, и они будут надоедать до тех пор, пока я не сдамся».

Эленд вошел в кабинет. Отец сидел в кресле, о чем-то говоря с Тен-Суном — подменышем. Эленд никак не мог привыкнуть к этой твари. Тело кандры совсем недавно принадлежало одному из слуг Дома Хастинг. Увидев кандру, Эленд содрогнулся. Тварь поклонилась и бесшумно удалилась из кабинета.

Эленд остановился в дверях, прислонившись к косяку. Кресло лорда Страффа стояло рядом с книжными полками. Эленд был уверен, что отец не прочитал ни одной. Кабинет освещали две лампы, дававшие приглушенный рассеянный свет.

— Ты был на балу, — сказал лорд Страфф. — Что узнал?

Эленд потер лоб.

— Что я склонен к пьянству. Выпил слишком много бренди.

Лорд Страфф даже не улыбнулся. Это был безупречный имперский вельможа — высокий, крепкий, всегда безукоризненно одетый.

— Ты снова встречался… с той женщиной? — спросил он.

— Валетт? Э-э… ну да. Впрочем, мне не удалось поговорить с ней так долго, как хотелось.

— Я запретил тебе проводить с ней время.

— Да, — кивнул Эленд. — Я помню.

Лицо лорда Страффа потемнело. Он встал и подошел к письменному столу.

— Ох, Эленд, — заговорил он, — когда ты наконец избавишься от своей детской беспечности? Ты думаешь, я не понимаю, что все твои глупости имеют одну цель: позлить меня?

— Вообще-то я довольно давно избавился от «детской беспечности», отец, — возразил Эленд. — А тебя гораздо сильнее раздражают мои природные склонности. Жаль, что я не знал этого раньше. Я мог бы не тратить столько усилий в детстве.

Лорд Страфф фыркнул и взял со стола какое-то письмо.

— Я продиктовал это Стаклесу сегодня вечером. Это приглашение лорду Тегасу на завтрашний обед. Если война все-таки начнется, я хочу быть уверенным, что мы сумеем быстро уничтожить Дом Хастинг, и Тегас может оказаться сильным союзником. У него есть дочь. Я хочу, чтобы ты пообедал с нами завтра.

— Я подумаю, — сказал Эленд, растирая лоб. — Не знаю, в каком состоянии буду утром. Слишком много бренди, не забывай.

— Ты будешь, Эленд. Это не просьба.

Эленд помолчал. Ему хотелось огрызнуться, отказаться — и дело было не в обеде, а в чем-то более важном…

«Хастинги — второй Дом в столице, — подумал он. — Если бы мы заключили с ними союз, то вместе могли бы остановить хаос в Лютадели. Остановить войну, а не разжигать ее…»

Да, вот что сделали с ним книги… Из глупого бунтовщика он превратился в философа. К несчастью, он слишком долго был дураком. Так стоит ли удивляться, что лорд Страфф не заметил перемен в сыне? Эленд и сам едва начал осознавать их.

Лорд Страфф продолжал пристально смотреть на него, и Эленд отвел взгляд.

— Я подумаю, — повторил он.

Лорд Страфф жестом приказал ему убираться и отвернулся.

Но Эленд остался на месте. Собрав всю свою гордость, он продолжил:

— Тебе, наверное, не стоит так переживать из-за Хастингов. Похоже, они готовятся сбежать из столицы.

— Что?! — воскликнул лорд Страфф, поворачиваясь к сыну. — Где ты это слышал?

— На балу, — пожав плечами, ответил Эленд.

— Мне показалось, ты говорил, что не узнал ничего важного.

— Я ничего такого не говорил. Я просто не хотел делиться с тобой новостями.

Лорд Венчер нахмурился.

— Не знаю, почему до сих пор вожусь с тобой… Чему бы тебя ни учили, все бесполезно. Я пытался ознакомить тебя с политикой, юноша, действительно пытался. Но теперь… в общем, я надеюсь, что переживу тебя, потому что иначе наш Дом ждут ужасные времена.

— Я знаю больше, чем ты думаешь, отец.

Лорд Страфф рассмеялся и вернулся в кресло.

— Сомневаюсь, мальчик. Ты даже женщин до сих пор не знаешь по-настоящему. И в тот единственный раз, когда я решил познакомить тебя с ними, мне пришлось самому отвести тебя в бордель.

Эленд вспыхнул.

«Осторожнее! — мысленно напомнил он себе. — Он нарочно так говорит. Он знает, как сильно это тебя тревожит».

— Иди спать, мальчик, — махнул рукой лорд Страфф. — У тебя ужасный вид.

Эленд помедлил, но наконец развернулся и вышел в коридор, тихонько вздохнув.

«Нет, я не такой, как они, — думал он, шагая к себе. — Те философы, чьи книги я читаю… они были революционерами. Они рисковали, шли на казнь. А я не в силах даже перечить отцу».

Он устало доплелся до спальни — и, к немалому своему удивлению, увидел там слугу.

Эленд нахмурился.

— В чем дело?

— Лорд Эленд, к вам гость, — сообщил слуга.

— В такой час?!

— Это лорд Джастес Лекаль, мой лорд.

Эленд вскинул голову.

«Что могло случиться, великий лорд-правитель?..»

— Он, полагаю, ждет в гостиной?

— Да, мой лорд.

Эленд неохотно развернулся и пошел обратно. В гостиной он обнаружил горевшего нетерпением Джастеса.

— Джастес? — усталым голосом произнес Эленд, входя в гостиную. — Надеюсь, ты скажешь мне что-то по-настоящему важное.

Джастес переминался с ноги на ногу. Он выглядел еще более взвинченным, чем обычно.

— Ну? — резко бросил Эленд, чувствуя, что его терпение на исходе.

— Это насчет той девушки.

— Валетт? — уточнил Эленд. — Ты явился сюда, чтобы поговорить о Валетт? В такой час?

— Тебе следовало бы больше доверять друзьям, — сказал Джастес.

Эленд фыркнул.

— Доверять твоим знаниям о женщинах? Прости, Джастес, на это я вряд ли способен.

— Я проследил за ней, Эленд, — брякнул Джастес. Эленд застыл на месте.

— Что?!..

— Я поехал за ее каретой. Проводил ее до городских ворот. Валетт не было в карете, когда та выезжала из города.

— О чем ты? — непонимающе спросил Эленд.

— Валетт не было в карете, Эленд! — повторил Джастес. — Ее террисанин предъявил стражнику у ворот документы, а в это время один из моих людей подкрался и заглянул в окно кареты. Внутри никого не было! Значит, она вышла где-то в городе. Она шпионка какого-то Дома, они пытаются повлиять через тебя на твоего отца! Чтобы увлечь тебя, они создали безупречную женщину — темноволосую, немножко загадочную, стоящую вне всех политических объединений. Она достаточно низкого рода, чтобы твой интерес к ней вызвал скандал… и ее напустили на тебя!

— Джастес, это просто глу…

— Эленд, — перебил его приятель. — Расскажи еще раз: как ты впервые с ней встретился?

Эленд помолчал.

— Она… просто стояла на балконе.

— Там, где ты до этого читал книгу. Все знают, что это твое любимое место. Думаешь, она случайно там оказалась?

Эленд прикрыл глаза.

«Нет, только не Валетт. Она просто не может быть частью всей этой грязи…»

Тут вдруг в его уме вспыхнула другая мысль:

«Я рассказал ей об атиуме! Как я мог быть таким дураком?!»

Нет, это неправда. Эленд не мог поверить, что его так легко поймали на удочку. Но… стоило ли рисковать дальше? Он был плохим сыном, но не предателем Дома. Он вовсе не желал беды семье: он хотел однажды возглавить свой Дом, чтобы, возможно, кое-что изменить…

Эленд попрощался с Джастесом и вернулся в спальню. Он чувствовал себя таким усталым из-за всех этих интриг… Когда он наконец-то лег в постель, то не смог заснуть.

Тогда он поднялся и вызвал слугу.

— Передай отцу, что я хочу заключить сделку, — сказал он слуге. — Я приду завтра на обед, как он того желает. — Эленд немного помолчал и наконец решился: — А взамен я хочу позаимствовать у него парочку шпионов, чтобы они кое за кем проследили.

29

Все думают, что я должен был казнить Кваана за предательство. По правде говоря, я вполне мог убить его в тот момент, когда узнал о его бегстве. По именно в тот момент я был не вправе это сделать.

Он стал для меня кем-то вроде отца. Я и по сей день не знаю, почему он вдруг решил, что я — не герой. Почему он пошел против меня, выступив перед Конклавом Миротворцев?

Неужели он предпочел бы, чтобы победила Бездна? Пусть я не тот, кто нужен, — как теперь утверждает Кваан, — все равно мое присутствие у Источника Восхождения не может быть хуже того, что случится, если Бездна продолжит разрушать наши земли.

Вин читала дальше.

«Скоро все будет кончено.

Мы уже видим пещеру прямо из лагеря. Осталось всего несколько часов подъема, и мы доберемся до нес… Я уже знаю, что это именно то место. Я просто чувствую это, чувствую… как будто знание пульсирует в моей голове.

Здесь очень холодно. Готов поклясться, что сами скалы созданы изо льда, а снег местами настолько глубок, что приходится прокапывать дорогу. Постоянно дует ветер. Я беспокоюсь за Федика — он как-то изменился после того, как на него напала та тварь, сотканная из тумана, и я боюсь, что он может случайно свалиться с обрыва или поскользнуться на одном из бесчисленных ледяных выступов.

Но вот террисане — это подлинное чудо. Как хорошо, что мы взяли их с собой. Ни один обычный носильщик просто не выжил бы в таком путешествии. Террисане, похоже, вообще не обращают внимания на холод. Их тела обладают странными свойствами, у них сверхъестественная способность сопротивляться стихии. Может, они заранее „запасли“ достаточно тепла, чтобы использовать его позже?

Но они не хотят говорить о своей силе. Я уверен, что им запрещает Рашек. Носильщики смотрят на него как на старшего, хотя мне не кажется, что он имеет над ними формальную власть. Федик до того происшествия с туманной тварью боялся, что террисане могут бросить нас во льдах. Но я не думаю, что это так. В конце концов, я здесь потому, что так предсказали пророки Терриса, и эти люди не станут выступать против собственных религиозных убеждений из-за того лишь, что я не нравлюсь одному из них.

Я имел беседу с Рашеком. Он, конечно, не хотел говорить со мной, но я его заставил. Он сорвался и долго кричал о своей ненависти к Хленниуму и моему народу. Он уверен, что мы намерены превратить террисан в рабов, а он считает, что террисане заслуживают большего. Он постоянно повторял, что его народ должен быть „главным“ благодаря своим сверхъестественным способностям.

Меня испугали его слова — я увидел в них долю правды. Вчера один из носильщиков поднял валун невероятных размеров и отшвырнул с нашей дороги небрежным жестом. За всю жизнь я не встречался ни с чем подобным.

Думаю, террисане могут быть очень опасными. Не исключаю, что мы действительно обращались с ними нечестно. Однако людей вроде Рашека просто необходимо сдерживать, ведь он по непонятной причине абсолютно уверен, что за пределами Терриса все так и рвутся угнетать его. Удивительно, с чего бы, ведь он так молод…

Здесь очень холодно. Когда все кончится, я, наверное, уеду туда, где тепло круглый год. Бэчис рассказывал о южных землях, об островах, где есть огромные горы, извергающие огонь.

А что вообще будет, когда все кончится? Я опять стану обычным человеком. Ничего не значащим. Звучит прелестно, даже лучше, чем мысли о жарком солнце и чистом небе. Я так устал быть героем всех веков, устал брести от города к городу и встречать либо открытую враждебность, либо фанатичное поклонение. Я устал, что меня любят и ненавидят за то, что я должен сделать по предсказанию каких-то древних старцев.

Я хочу, чтобы меня забыли. Погрузиться в безвестность. Это было бы просто чудесно.

Если кто-то прочтет эти слова, пусть знает, что сила и власть — очень тяжелая ноша. Постарайтесь не попасть в их ловушку. Пророки Терриса говорят, что у меня будет сила спасти этот мир. Но они же намекают, что у меня будет власть и разрушить его.

У меня появится возможность осуществить заветные желания. „Он возложит на себя власть, какой не было ни у кого из смертных“. Но философы предостерегают меня, что, если я буду своекорыстно пользоваться властью, мой эгоизм приведет к краху.

Разве такую ношу можно выдержать? Разве перед таким искушением можно устоять? Сейчас я чувствую себя достаточно сильным, но что будет, когда я прикоснусь к этой силе? Я спасу мир, конечно… но не попытаюсь ли я заодно и подчинить его?

Вот такие страхи мучают меня накануне возрождения мира, и я записываю их пером, на котором замерзают чернила. Рашек наблюдает за мной. Ненавидит меня. Пещера лежит над нами. Пульсирует. Мои руки дрожат. Но не от холода.

Завтра все кончится…»

Вин жадно перевернула страницу. Дальше ничего не было. Она вернулась, перечитала последние строки. И это все?

Наверное, Сэйзед еще не закончил перевод. Вин встала, вздохнула, потянулась. Она прочитала последнюю часть дневника на одном дыхании, и этот подвиг удивил ее не на шутку. Вокруг нее раскинулся сад Ренокса: аккуратные дорожки, ухоженные деревья и тихий ручеек — мирная картина, любимое место для чтения. Солнце уже клонилось к горизонту, становилось прохладно.

Вин не спеша пошла к особняку. Она совершенно не могла представить то место, которое описывал лорд-правитель. Она видела снег на горных вершинах, но очень редко наблюдала снегопад — да и то это была скорее смесь снега и дождя. Но очутиться там, где вокруг нет ничего, кроме снега, идти день за днем, постоянно боясь попасть под лавину…

Вин хотелось бы побывать в таком месте, несмотря на опасности. И хотя дневник описывал путешествие лорда-правителя не целиком, кое-что из упомянутого в нем — ледяные просторы на севере, огромное черное озеро, водопады Терриса — казалось просто изумительным.

«Если бы только он подробнее описал, как это выглядит!» — с легким раздражением подумала Вин.

Подробно лорд-правитель излагал лишь собственные страхи. Надо признать, что Вин, читая его дневник, начала испытывать к нему нечто вроде сочувствия, но ей трудно было связать этого человека с тем чудовищем, из-за которого умирало так много людей. Что случилось у Источника Восхождения? Что заставило лорда-правителя так ужасно измениться? Вин хотела это знать.

Войдя в особняк, она отправилась на поиски Сэйзеда. Она снова начала носить платья — если бы она показалась в штанах перед кем-то, кроме членов команды, это могло бы вызвать подозрение. На ходу она улыбнулась камердинеру лорда Ренокса и быстро взбежала по центральной лестнице в библиотеку.

Сэйзеда там не оказалось. На письменном столе не лежало ни единого листа бумаги, лампа была погашена. Вин сердито поджала губы.

«Куда он подевался? Лучше бы заканчивал перевод!»

Она спустилась, спрашивая всех встречных о Сэйзеде, и одна из горничных показала ей в сторону кухни. Вин нахмурилась и быстро пошла по коридору.

«Наверное, решил перекусить».

Сэйзед стоял на кухне в окружении слуг. Перед ним на столе лежал лист бумаги, и Сэйзед что-то негромко говорил. Он не заметил, как вошла Вин.

— Сэйзед! — окликнула она его. Он обернулся с полупоклоном.

— Да, госпожа Вин?

— Что ты делаешь?

— Проверяю кладовые лорда Ренокса, госпожа. Мне, конечно, предписано помогать тебе, но я по-прежнему остаюсь управляющим лорда, и у меня есть обязанности, которые я должен выполнять, когда не занят чем-то другим.

— Ты скоро вернешься к переводу?

Сэйзед удивился.

— К переводу, госпожа? Я его закончил.

— Но где же последняя часть?

— Я отдал ее тебе.

— Нет, — возразила Вин. — Там все заканчивается на ночи перед тем, как они вошли в пещеру.

— Это и есть конец, госпожа. Больше в дневнике ничего нет.

— Что?! — ошеломленно спросила Вин. — Но…

Сэйзед бросил взгляд на слуг.

— Нам лучше поговорить наедине, мне кажется. — Он дал слугам еще несколько указаний по списку, кивнул Вин, предлагая следовать за ним, и через заднюю дверь вышел в сад.

Вин помедлила, потом поспешила за Сэйзедом.

— Сэйз, но все не может кончиться так! Мы же не знаем, что там случилось!

— Мы можем предположить, — сказал Сэйзед, неторопливо шагая по садовой дорожке.

Эта часть сада была не такой красивой, как та, к которой привыкла Вин. Здесь росла в основном только коричневая трава и редкие кусты.

— Предположить что? — спросила Вин.

— Лорд-правитель должен был сделать нечто для спасения нашего мира, и он, безусловно, сделал, поскольку мир продолжает существовать.

— Наверное, — согласилась Вин. — Но потом он забрал себе силу… Должно быть, он не устоял перед искушением воспользоваться властью. Но почему там больше ничего не написано? Почему он ничего не сказал о том, что совершил?

— Возможно, сила слишком изменила его, — ответил Сэйзед. — Или он просто не чувствовал больше потребности в ведении дневника. Он достиг цели, он стал бессмертным, хотя это побочный эффект. Но вести дневник для грядущих поколений, если собираешься жить вечно… наверное, это излишне.

— Но… — Вин от разочарования скрипнула зубами. — Но это негодный конец для такой истории, Сэйзед!

Управляющий улыбнулся.

— Поосторожнее, госпожа! Если привыкнешь много читать, пожалуй, рискуешь стать ученой.

Вин покачала головой.

— Нет, если все книги заканчиваются так!

— Если тебя это утешит, — сказал Сэйзед, — то знай: не одна ты разочарована содержанием дневника. В нем нет почти ничего такого, что могло бы пригодиться мастеру Кельсеру… и, конечно, там нет ни слова об одиннадцатом металле. Я даже чувствую себя немножко виноватым, потому что пользу из книги в итоге извлек только я.

— Но о религии Терриса там тоже особо не говорится.

— Верно, там сказано совсем немного, — согласился Сэйзед. — Но если честно, то это «немного» — куда больше, чем мы знали до сих пор. Я только того боюсь, что не сумею передать эти сведения. Я должен переслать копию перевода дневника туда, где мои братья и сестры, хранители, смогут ее найти. Жаль ведь, если полученные знания умрут вместе со мной.

— Не умрут, — сказала Вин.

— Вот как? Неужели моя леди внезапно превратилась в оптимистку?

— А неужели террисанин неожиданно стал пессимистом? — парировала Вин.

— Он всегда им оставался, я думаю, — с легкой улыбкой сказал Сэйзед. — И именно это делало его плохим управляющим, по крайней мере, в глазах большинства хозяев.

— Тогда они были просто дураками! — искренне воскликнула Вин.

— Я склонен думать так же, госпожа, — ответил Сэйзед. — Но нам лучше вернуться в особняк. Тебя не должны видеть в саду, когда придет туман.

— Я просто немножко прогулялась.

— Среди рабочих многие не знают, что ты рожденная туманом, госпожа, — напомнил Сэйзед. — Лучше, я думаю, и дальше хранить это в секрете.

— Да, я знаю, — кивнула Вин. — Давай вернемся.

— Мудрое решение.

Они не спеша пошли назад, наслаждаясь сдержанной красотой восточной части сада. Трава здесь была аккуратно подстрижена, и редкие кусты подчеркивали ее строгое очарование. Южная часть сада выглядела эффектнее: там росли деревья и другие экзотические растения, протекал ручеек. Но восточный сад привлекал своей безмятежностью и простотой.

— Сэйзед? — тихо окликнула Вин.

— Да, госпожа?

— Все изменится?

— Что ты имеешь в виду?

— Вообще все, — сказала Вин. — Если мы не погибнем в ближайший год, члены команды станут строить новые планы. Хэм, может быть, вернется к семье, Докс и Кельсер задумают очередную эскападу, в лавке Клабса поселятся другие туманщики… Даже эти сады, которые обходятся так дорого, будут принадлежать кому-то другому.

Сэйзед кивнул.

— Не исключено, что так и будет. Но если все пойдет как надо, то на следующий год, возможно, случится большое восстание скаа в Лютадели.

— Возможно. Но и тогда все изменится.

— Такова жизнь, госпожа, — сказал Сэйзед. — Мир постоянно меняется, и это правильно.

— Да, я понимаю, — со вздохом согласилась Вин. — Мне просто хочется… Мне действительно нравится жить здесь, Сэйзед. Нравится наша команда, нравится учиться у Кельсера. Мне нравится ездить на балы с Элендом, нравится гулять по саду с тобой. Я не хочу, чтобы это менялось. Не хочу, чтобы моя жизнь опять стала такой, как год назад.

— Такого не случится, госпожа, — сказал Сэйзед. — Все должно измениться к лучшему.

— Сомневаюсь, — тихо возразила Вин. — Кельсер намекал, что мое обучение почти окончено и в будущем мне придется тренироваться в одиночестве. А что касается Эленда, то он даже не подозревает, что я — скаа, и моя задача — постараться погубить его семью. И если даже Дом Венчер падет не по моей вине, он все равно рухнет… я знаю, Шэн Элариэль что-то замышляет, а мне никак не удается проникнуть в ее замыслы. И это только начало. Мы решили выступить против Последней империи. Мы, наверное, проиграем… если честно, я просто не представляю иного исхода. Мы будем сражаться, постараемся сделать что-то хорошее, но к чему это приведет? А те из нас, кто останется в живых, до самой смерти будут вынуждены скрываться от инквизиторов. Все изменится, Сэйзед, а я ничего не могу сделать, чтобы не допустить этого.

Сэйзед ласково улыбнулся.

— Тогда, госпожа, — негромко сказал он, — просто наслаждайся моментом. Думаю, будущее преподнесет тебе немало сюрпризов.

— Может быть, — неуверенно согласилась Вин.

— Не теряй надежды, госпожа. Думаю, ты заслужила немного удачи. До восхождения на престол лорда-правителя существовал маленький народ, который называли асталзи. Эти люди утверждали, что каждый человек рождается с определенным запасом несчастий. И когда с асталзи случалась беда, они считали, что им повезло, ведь после этого их жизнь могла стать только лучше.

Вин вскинула брови.

— Звучит немного наивно.

— Я так не думаю, — возразил Сэйзед. — Асталзи были весьма развитым народом, они успешно соединяли религию и науку. Они считали, например, что разные цвета связаны с разными вариантами счастливой судьбы, и умели подробнейшим образом описывать свет и цвет. Именно от них мы многое узнали о старом мире. Они разработали спектр цветов и небо описывали, например, как темно-голубое, а растения — как зеленые, только всевозможных оттенков. Но не в этом дело. Их философия весьма мудра, и они много рассуждали об удаче и судьбе. По их мнению, бедность есть признак того, что вскоре придет благополучие. Это подошло бы тебе, госпожа: подумай, что не всегда все будет одинаково.

— Не знаю, — с сомнением произнесла Вин. — Я хочу сказать, если количество несчастий ограничено, не может ли быть ограниченным и количество удачи? Каждый раз, когда со мной происходит что-то хорошее, я начинаю думать, что здесь-то все и закончится.

— Хм… Полагаю, это зависит от точки зрения, госпожа.

— Как ты можешь быть таким оптимистом? — спросила Вин. — Ты вылитый Кельсер.

— Не знаю, госпожа, — пожал плечами Сэйзед. — Возможно, наша жизнь была не такой тяжелой, как твоя. А может, мы просто глупее.

Вин замолчала. Они гуляли по извилистым тропинкам, вовсе не спеша в дом.

— Сэйзед, — заговорила наконец Вин, — когда ты спас меня, в ту ночь, под дождем, ты ведь воспользовался ферухимией?

Сэйзед кивнул.

— Конечно. Инквизитор сосредоточился на тебе, и я сумел подкрасться к нему сзади и ударить камнем по голове. В тот момент я был во много раз сильнее обычного человека. От моего удара он врезался в стену и, полагаю, сломал несколько костей.

— И все? — спросила Вин.

— Ты разочарована, госпожа? — улыбнулся Сэйзед. — Ты ожидала чего-то более эффектного?

Вин кивнула.

— Ну да… Просто ты никогда не говоришь о ферухимии. От этого она кажется ужасно загадочной.

Сэйзед вздохнул.

— На самом деле мне нечего скрывать от тебя, госпожа. О главной особенности ферухимической силы — способности накапливать и восстанавливать воспоминания — ты уже знаешь. А остальные мои умения не слишком отличаются от дара усиливать себя за счет свинца и олова. Хотя иные выглядят чуть более странно — например, ферухимик может стать тяжелее или изменить свой возраст, но это слабо помогает в бою, поверь.

— Возраст? — переспросила Вин, вскидывая голову. — Ты можешь стать моложе?

— Нет, госпожа. Не забывай, ферухимик черпает силу из собственного тела. Он, например, может на несколько недель постареть лет на десять. А потом сбросит накопленные годы и станет на десять лет моложе своего истинного возраста, но лишь на определенный промежуток времени. В ферухимии должно соблюдаться равновесие.

Вин немного подумала.

— А металлы, которые ты используешь, имеют значение? — спросила она. — Как в алломантии.

— Разумеется. Именно металл определяет, что именно ты можешь накопить.

Вин кивнула и глубоко задумалась.

— Сэйзед, а я могу взять у тебя немного твоего металла?

— Моего металла, госпожа?

— Того, который ты используешь для накопления, — пояснила Вин. — Я хочу попробовать поджечь его… может, он даст мне свою силу?

Сэйзед недоуменно нахмурился.

— Кто-нибудь уже пробовал это сделать? — спросила Вин.

— У верен, что пробовал, — ответил Сэйзед. — Но если честно, я просто не представляю, что именно…

— Так почему бы не попробовать? Есть у тебя что-нибудь из базовых металлов? Что-то, в чем ты хранишь не самое важное свойство?

Сэйзед подумал и вынул из мочки уха простенькую сережку, очень похожую на ту, которую носила сама Вин.

— Это свинец, госпожа. В нем я скопил немного физической силы.

Вин кивнула и решительно проглотила сережку. Она ощутила новый источник алломантической силы, но вполне обычный, не отличающийся от прежних. Вин осторожно воспламенила свинец.

— Ну как? — спросил Сэйзед.

Вин покачала головой.

— Никак, я не…

Она умолкла. В источнике действительно было что-то еще.

— В чем дело, госпожа? — взволнованно спросил Сэйзед.

— Я… чувствую какую-то силу, Сэйз. Она очень слабая, я едва улавливаю ее… но могу поклясться, во мне появился новый источник, и он возник, когда я подожгла твой металл.

Сэйзед нахмурился.

— Говоришь, он едва уловим? И похож как бы на тень источника, но ты не можешь добраться до силы, заключенной в нем?

Вин кивнула.

— Да, а откуда ты знаешь?

— Я ощущаю то же самое, когда пробую воспользоваться металлами других ферухимиков, госпожа, — со вздохом пояснил Сэйзед. — Мне следовало заранее догадаться о результате. Ты не можешь дотянуться до этой силы, потому что она не принадлежит тебе.

— Надо же! — изумилась Вин.

— Не стоит разочаровываться, госпожа. Если бы алломанты могли заимствовать силу у моего народа, мы бы давно об этом знали. Но мысль была интересная. — Он повернулся и махнул рукой в сторону особняка. — Карета прибыла. Мы, кажется, опаздываем на встречу.

И они с Вин быстро пошли к особняку.

«Забавно, — думал Кельсер, тайком пробираясь через темный двор особняка. — Мне приходится прокрадываться в собственный дом, как в крепость важного лорда».

С его репутацией ему не оставалось ничего иного. Кельсер-вор был неплохо известен. Кельсера, организатора восстания и духовного лидера скаа, и вовсе окружал ореол славы. Конечно, это не мешало ему по ночам сеять панику в столице, просто приходилось проявлять максимум осторожности. Все больше и больше семей уезжало из города, а самые могущественные Дома заболевали паранойей. В каком-то смысле это облегчало задачу Кельсера, но бродить вокруг их крепостей становилось все опаснее.

В сравнении с крепостями особняк Ренокса оставался относительно беззащитным. Конечно, тут были стражники, но простые, не туманщики. Реноксу приходилось держаться в соответствии с легендой, как небогатому провинциальному вельможе. Большое количество алломантов в охране сразу выдало бы в нем состоятельного человека. Кельсер держался в тени, осторожно обходя дом с восточной стороны. Потом он оттолкнулся от монетки и взлетел на балкон перед кабинетом Ренокса.

Кельсер легко приземлился и заглянул в застекленную дверь балкона. Занавески были задернуты, но сквозь щель Кельсер рассмотрел Доксона, Вин, Сэйзеда, Хэма и Бриза, собравшихся у письменного стола. Сам Ренокс сидел в дальнем углу, не участвуя в разговоре. Его контракт подразумевал, что он будет играть роль лорда Ренокса, но он не желал вникать в планы команды глубже необходимого.

Кельсер покачал головой.

«Сюда легко может пробраться наемный убийца. Надо, чтобы Вин ночевала в лавке Клабса».

За Ренокса он не беспокоился: природа кандры была такова, что ему не приходилось бояться ножа убийцы.

Кельсер тихонько постучал, и Доксон быстро подошел к двери и отпер.

— Все оценили мое эффектное появление? — осведомился Кельсер, входя в кабинет и сбрасывая плащ рожденного туманом.

Доксон фыркнул, закрывая за ним дверь.

— Да уж, появление действительно эффектное, Кел, — сказал он. — Особенно эффектно смотрятся пятна сажи на коленях.

— Пришлось кое-где поползать, — ответил Кельсер, небрежно махнув рукой. — Есть одна заброшенная сточная канава, как раз под стеной крепости Лекаль. Им бы давно следовало ее перекрыть.

— Сомневаюсь, что они думали об этом, — заметил Бриз. — Ваш брат обычно слишком гордый, чтобы ползать на карачках. И я весьма удивлен, что ты на такое решился.

— Слишком горды, чтобы ползать? — удивился Кельсер. — Чушь! Я бы сказал, что мы, рожденные туманом, слишком горды, чтобы не суметь показаться достаточно скромными и проползти где надо — конечно, не теряя достоинства.

Доксон нахмурился, возвращаясь к письменному столу.

— Кел, ты несешь бессмыслицу.

— А нам, рожденным туманом, незачем беспокоиться о смысле, — высокомерно бросил Кельсер. — Это что у вас?

— Это пришло от твоего брата, — ответил Доксон, показывая на большую карту. — Ее доставили сегодня днем в полой ножке стола, который прислали для ремонта в лавку Клабса. Из ортодоксального кантона.

— Интересно… — протянул Кельсер, разглядывая карту. — Это расположение точек лести?

— Именно, — подтвердил Бриз. — Эта карта — настоящее открытие для меня. Я ни разу не видел таких подробных планов города. Тут не только указаны все тридцать четыре точки, но еще и обозначены места, к которым проявляют наибольший интерес инквизиторы и разные кантоны. Я никогда не был близко знаком с твоим братом, Кел, но теперь я готов утверждать, что он — гений!

— Что, трудно поверить, что он родственник Кельсера? — с улыбкой спросил Доксон.

Перед ним лежал блокнот, и он составлял полный список точек лести.

Кельсер фыркнул.

— Может, Марш и гений, зато я — красавчик. А это что за цифры?

— Даты рейдов инквизиторов, — ответил Хэм. — Видишь, тут и ночлежка, где жила Вин, указана.

Кельсер кивнул.

— Не представляю, как Марш умудрился стащить такую карту?

— Он ее не крал, — пояснил Доксон, продолжая писать. — Тут была записка приложена. Судя по всему, высший прелан сам дал Маршу карту. Они просто очарованы Маршем и захотели, чтобы он изучил город и предложил места для новых точек лести. Похоже, братство встревожено конфликтами между Великими Домами и желает разместить в столице дополнительный штат льстецов, чтобы держать ситуацию под контролем.

— Мы должны отослать карту обратно в том же столе, после его ремонта, — сказал Сэйзед. — Я сделаю все, чтобы ее скопировали как можно быстрее.

«А заодно выучишь ее наизусть, чтобы она стала частью памяти каждого хранителя, — подумал Кельсер. — Но тот день, когда ты перестанешь просто запоминать и начнешь делиться своими знаниями, уже близок, Сэйзед. Надеюсь, твой народ готов к этому».

Кельсер всмотрелся в карту. Она действительно производила впечатление, Бриз был прав. И Марш, конечно, рисковал, вынося ее за пределы братства. Возможно, даже слишком рисковал, но те сведения, что содержала карта…

«Мы должны вернуть ее как можно быстрее, — решил Кельсер. — Лучше завтра утром, если получится».

— А это что? — спросила Вин, склоняясь над картой и показывая на что-то.

Она была в дворянском платье — повседневном, но почти таком же нарядном, как бальное.

Кельсер улыбнулся. Он вспомнил те дни, когда Вин выглядела в платьях ужасно неловко, — а теперь, похоже, они стали ей нравиться. Она, правда, до сих пор двигалась не совсем так, как настоящие знатные леди. Она была грациозна — но как хищник, а не как придворная дама. Но все равно платья теперь сидели на Вин безупречно, и дело было не только в искусстве портных.

«Ах, Мэйр, — с грустью подумал Кельсер. — Ты всегда хотела дочь, которую могла бы научить быть одновременно и знатной леди, и воровкой…»

Они бы понравились друг другу, Вин и Мэйр. Обе со странностями, обеим чужды условности… Пожалуй, если бы его жена была жива, она бы научила Вин таким дамским уловкам, о которых Сэйзед и представления не имел…

«Но если бы Мэйр была жива, я бы не ввязался в это дело. Я бы просто не осмелился».

— Посмотри! — попросила Вин. — Одна из дат рейдов совсем недавняя… вчерашняя!

Доксон и Кельсер переглянулись.

«Нам все равно пришлось бы сказать ей об этом, рано или поздно…»

— Налет на шайку Ферона, — подтвердил Кельсер. — Инквизиторы накрыли их вчера вечером.

Вин побледнела.

— Тебе знакомо это имя? — спросил Хэм.

— Ребята Ферона вместе с Камоном пытались надуть братство, — сказала Вин. — Но это значит, что инквизиторы все еще идут по моему следу…

«Инквизитор узнал ее той ночью во дворце. И хотел знать, кто ее отец. Как хорошо, что они всех знатных людей заставляют чувствовать себя неловко… иначе мы не смогли бы отправлять Вин на балы».

— А шайка Ферона, — осторожно спросила Вин, — она… их… ну, это было как в прошлый раз?

Доксон кивнул.

— Да, в живых никого не осталось.

Наступило тяжелое молчание, а вид у Вин стал по-настоящему больной.

«Бедный ребенок», — подумал Кельсер.

Но что они могли сделать? Только продолжать.

— Ну хорошо. Как мы используем карту?

— Тут есть примечания братства относительно обороны Домов, — сказал Хэм. — Это нам наверняка пригодится.

— Но никаких намеков на следующие удары инквизиторов, — добавил Бриз. — Наверное, они идут туда, куда их ведут осведомители.

— Надо воздерживаться от алломантии вблизи точек лести, — заметил Докс, кладя ручку на стол. — К счастью, рядом с лавкой Клабса нет ни одной. Они в основном в трущобах.

— Нам нужно не просто избегать точек, — сказал Кельсер. — Мы должны быть готовы к их разгрому.

Бриз нахмурился.

— Риск слишком велик.

— Подумай, какой удар мы нанесем братству! Марш сказал, что на каждой станции по меньшей мере два льстеца и один охотник. А это уже сто тридцать туманщиков братства — их, должно быть, собирали со всей Центральной провинции. Если мы ударим одновременно…

— Нам никогда не удастся за раз перебить столько туманщиков, — возразил Доксон.

— Удастся, если используем остатки нашей армии, — задумчиво произнес Хэм. — Мы можем спрятать их в трущобах.

— У меня есть идея получше, — сказал Кельсер. — Мы можем нанять воров. Если у нас будет десять шаек, и каждая разберется с тремя станциями, мы за несколько часов очистим город от льстецов и охотников братства.

— Тогда нужно будет как следует рассчитать время, — сказал Доксон. — Бриз прав — нелегко убить такое количество поручителей за один вечер. Инквизиторы быстро нанесут ответный удар.

Кельсер кивнул.

«Ты прав, Докс. Рассчитать время жизненно важно…»

— Ты не займешься этим? Найди несколько подходящих шаек, но подожди договариваться с ними, пока мы не решим, когда именно следует устраивать погром.

Доксон кивнул.

— Хорошо. Теперь о наших солдатах. Хэм, как у них дела?

— Вообще-то лучше, чем я ожидал, — ответил Хэм. — Они прошли отличное обучение в пещерах. И они считают себя лучшей и достойной доверия частью армии, потому что не последовали за Йеденом и не нарушили твой приказ.

Бриз фыркнул.

— Весьма убедительно звучит после того, как три четверти армии потеряно из-за обычной глупости.

— Они хорошие люди, Бриз, — твердо произнес Хэм. — И те, что погибли, тоже были хорошими людьми. Не надо отзываться о них дурно. Еще меня беспокоит то, как мы прячем свою армию. Один из отрядов могут обнаружить в любой момент.

— Именно поэтому отряды не знают друг о друге, — напомнил Кельсер.

— Мне бы хотелось еще кое-что добавить, — сказал Бриз, усаживаясь в кресло рядом с письменным столом. — Я понимаю, что очень важно продолжать обучение солдат, и Хэммонд должен этим заниматься, но зачем нам-то с Доксоном к ним являться?

— Они должны знать своих командиров, — ответил Кельсер. — Если Хэм по каким-то причинам оставит пост, кто-то должен будет принять командование.

— А почему не ты? — спросил Бриз.

— На меня вы будете ссылаться, — с улыбкой сказал Кельсер. — И смирись с этим, так будет лучше.

— Смириться! — воскликнул Бриз. — Нам и так уже приходится…

— Не обсуждается, — отрезал Кельсер. — Вин, какие новости в высшем свете? Узнала что-нибудь полезное о Доме Венчер?

Вин ответила не сразу.

— Нет.

— На следующей неделе бал состоится именно в крепости Венчер, я правильно понимаю? — спросил Доксон.

Вин кивнула.

Кельсер внимательно посмотрел на девушку. «А скажет ли она, если действительно узнает что-то важное?» Кельсер встретился с ней взглядом, но ничего не смог прочитать в ее глазах.

«Девчонка стала искусной лгуньей!»

— Ладно, — сказал он. — Продолжай искать.

— Конечно, — ответила Вин.

Несмотря на усталость, Кельсер почти не спал этой ночью. К сожалению, он не мог даже побродить по коридорам — лишь несколько слуг знали, что он в особняке, и ему приходилось держаться осторожно, чтобы не навредить собственной репутации.

Репутация. Кельсер вздохнул, опираясь на балконные перила и всматриваясь в туман. Иной раз его самого тревожило то, что он делал. Ему не задавали прямых вопросов, как он и просил, но Кельсер прекрасно видел, что друзей беспокоит его растущая известность.

«Но это наилучший путь. Может, мне и не понадобится кое-что делать… но если придется, я буду только рад…»

Тихий стук прервал его размышления. Кельсер удивленно обернулся и увидел, как в комнату заглядывает Сэйзед.

— Прошу прощения, мастер Кельсер, — сказал он. — Но ко мне пришел стражник и сказал, что видел тебя на балконе. Он тревожится, что ты выдашь себя.

Кельсер вздохнул, но вернулся в комнату, плотно закрыв дверь на балкон и задернув занавески.

— Я плохо умею скрываться, Сэйзед. Для вора в особенности.

Террисанин улыбнулся и направился к двери.

— Сэйз… — окликнул его Кельсер. — Мне что-то не уснуть. У тебя нет новых идей по части религии для меня?

Сэйзед улыбнулся и прошел в комнату.

— Конечно есть, мастер Кельсер. Я тут недавно подумал, что тебе следовало бы познакомиться с Истиной Беннет. Думаю, она тебе отлично подойдет. Беннет — весьма развитый народ, живший некогда на южных островах. Они были храбрыми мореплавателями и блестящими картографами. Некоторые из карт, что до сих пор используются в Последней империи, созданы народом беннет. Их религия была приспособлена для нужд людей, долгие месяцы проводящих в море. Капитан корабля являлся заодно и священником, и никто не мог получить эту должность без соответствующего теологического образования.

— Наверное, на их кораблях нечасто случались бунты.

Сэйзед улыбнулся.

— У них хорошая вера, мастер Кельсер. Она основана на знании. Для их народа священным долгом было составление карт. Они верили, что, когда весь мир будет познан, понят и перенесен на карту, люди наконец-то обретут мир и гармонию. Многие религии говорят о том же самом, но лишь некоторые действительно трудятся ради этой цели так же усердно, как трудился народ беннет.

Кельсер слегка нахмурился, прислонившись к стене рядом с балконной дверью.

— Мир и гармония, — медленно повторил он. — Но я вовсе не их ищу, Сэйз.

— Разумеется, — вздохнул Сэйзед.

Кельсер поднял голову и уставился в потолок.

— А ты можешь рассказать мне еще раз о религии валла?

— Конечно, мастер. — Сэйзед придвинул кресло, стоявшее у письменного стола, и сел. — Но что именно ты хочешь услышать?

Кельсер покачал головой.

— Я и сам не знаю. Извини, Сэйз, у меня сегодня странное настроение.

— Мне кажется, у тебя всегда странное настроение, — с легком улыбкой сказал Сэйзед. — Но ты выбрал действительно интересную тему. Валла продержалась во владениях лорда-правителя дольше других религий.

— Потому я о ней и спрашиваю, — кивнул Кельсер. — Мне нужно понять, что помогло ей выстоять. Что заставляло валланцев продолжать борьбу?

— Решимость, я полагаю.

— Но у них не было вождей, — сказал Кельсер. — Лорд-правитель уничтожил весь религиозный совет валланцев во время первых походов.

— У них были вожди, мастер Кельсер, — возразил Сэйзед. — Мертвые, это верно, но тем не менее — вожди.

— Можно подумать, что их преданность не имела смысла, — бросил Кельсер. — Потеря вождей должна была сломить народ, а не придать ему сил продолжать сопротивление.

Сэйзед покачал головой.

— Люди иной раз черпают силы там, где и предугадать невозможно. Наша вера часто становится крепче, когда ей полагалось бы ослабеть. Такова природа надежды.

— Пожалуй…

— Хочешь услышать еще что-нибудь о валла?

— Нет. Спасибо, Сэйз. Мне просто необходимо было напоминание о том, что есть на свете люди, продолжающие бороться даже тогда, когда все выглядит безнадежным.

Сэйзед встал.

— Думаю, я понял тебя, мастер Кельсер. Что ж, спокойной ночи.

Кельсер рассеянно кивнул, разрешая террисанину удалиться.

30

Большинство террисан совсем не так плохи, как Рашек. Однако я вижу, что они в известной мере верят ему. Это простые люди, не философы и неученые, и они не знают, что их собственные пророки сказали: героем всех веков станет чужак. Они видят лишь то, на что указывает им Рашек, — то есть что они являются вроде бы высшими людьми, а значит, должны не служить, а «командовать».

Ну что ж, такая страсть и такая ненависть могут обмануть кого угодно.

Вин понадобилось вновь очутиться в бальном зале крепости Венчер, чтобы вспомнить, что такое истинное величие.

Она успела поприсутствовать на огромном количестве балов в разных Домах и почти перестала замечать окружавшее ее великолепие. Но в крепости Венчер было нечто особенное — нечто, чему пытались подражать владельцы других крепостей, но чего им никогда не удавалось добиться. Все выглядело так, словно остальные Дома копировали Венчеров, как хорошо воспитанные дети — своих родителей. Все крепости были прекрасны, но никто не усомнился бы в том, какая из них наилучшая.

Необъятных размеров бальный зал крепости Венчер, обрамленный с обеих сторон огромными колоннами, показался Вин даже более величественным, чем прежде. Вин и сама не понимала почему. Она задумалась над этим, пока ждала, когда слуга примет ее шаль. Снаружи на стены крепости все так же падал яркий свет, струившийся сквозь витражи. Обеденные столы, выстроившиеся за колоннами, выглядели безупречно. Стол лорда Венчера, установленный на отдельном балконе в дальнем конце зала, казался почти что королевским троном.

«Как-то все даже чересчур безукоризненно», — внезапно хмуро подумала Вин.

Все вокруг выглядело подчеркнутым и преувеличенным. Скатерти на столах белее обычного и отглажены уж слишком усердно. И ливреи на слугах — с иголочки. При этом у входа вместо обычных стражников стояли туманные убийцы — и не просто стояли, а выставляли себя напоказ, демонстрируя деревянные щиты и свободные серые одеяния. В общем, Венчеры как будто решили вывести привычный спектакль на новый уровень.

— Что-то тут не так, Сэйзед, — прошептала Вин, когда распорядитель подвел их к предназначенному для Вин столу.

— О чем ты, госпожа? — спросил управляющий, становясь рядом с ней.

— Слишком много людей сегодня, — сказала Вин, осознав наконец, что именно ее тревожит.

В последние месяцы на столичных балах присутствовало все меньше и меньше гостей. Однако похоже было, что все уехавшие из столицы специально вернулись, чтобы появиться на балу в Доме Венчер, и нарядились при этом в лучшие свои туалеты.

— Что-то будет, — тихо сказала Вин. — Что-то, о чем мы не знаем.

— Да, — чуть слышно согласился Сэйзед. — Я тоже чувствую. Наверное, мне следует пораньше отправиться на ужин для слуг.

— Хорошая мысль, — кивнула Вин. — А мне, пожалуй, лучше вообще обойтись без ужина. Мы с тобой немного припоздали, похоже, гости уже вовсю разговорились.

Сэйзед улыбнулся.

— Что такое? — тут же спросила Вин.

— Я просто вспомнил те времена, когда ты ни за что не пропустила бы ужин, госпожа.

Вин фыркнула.

— Ну, знаешь… радовался бы, что я ни разу не попыталась набить карманы теми вкусностями, что подают на балах… а мне постоянно хочется, уж поверь. Ладно, иди.

Сэйзед кивнул и ушел. Вин оглядела расположившиеся по соседству компании.

«Шэн не видно, вот радость-то!»

Но, к несчастью, и леди Клисс тоже не попалась ей на глаза, так что Вин стала прикидывать, от кого бы послушать последние сплетни. Немного подумав, она с улыбкой направилась к лорду Идрену Сирису, с которым танцевала от случая к случаю. Лорд Сирис приветствовал ее сдержанным кивком, и Вин присоединилась к его компании.

Вин улыбнулась остальным — трем дамам и лорду. Со всеми ними она была знакома, а с лордом Йесталом даже танцевала однажды. Однако все четверо одарили ее холодными взглядами.

— Я давненько не бывала в крепости Венчер, — сказала Вин, возвращаясь к роли деревенской простушки. — Я и забыла, как тут прекрасно!

— Да, действительно, — откликнулась одна из дам. — Прошу меня извинить… пойду возьму себе что-нибудь выпить.

— Я с вами, — тут же сказала другая леди, и обе покинули компанию.

Вин, нахмурившись, проводила их взглядом.

— Ах, — сказал лорд Йестал, — мой стол уже накрыт. Идемте, Трисс?

— Да, конечно, — кивнула последняя из дам и вместе с Йесталом поспешила прочь.

Идрен поправил очки, чуть виновато посмотрел на Вин — и тоже ушел. Вин осталась стоять на месте, совершенно ошеломленная. Такого ледяного приема ей не оказывали ни разу со времен ее первого бала.

«Что происходит? — думала она, тревожась все сильнее. — Неужто это дело рук леди Шэн? Но могла ли она настроить против меня всех без исключения?..»

Нет, вряд ли это возможно. Потребовалось бы слишком много усилий. Кроме того, не только в отношении к Вин проявлялась странность сегодняшней обстановки. Все светские компании выглядели этим вечером как-то по-другому.

Вин попыталась присоединиться к другой компании, но результат оказался еще хуже. Как только она подошла, на нее начали демонстративно не обращать внимания. Вин растерялась и ушла, решив взять бокал вина. По дороге к столам с закуской она заметила, что первая компания, разбежавшаяся от нее, снова что-то пылко обсуждает в прежнем составе. Лорд Йестал, лорд Идрен, дамы…

Вин остановилась в тени восточной галереи и всмотрелась в толпу. Танцевало всего несколько пар, и это были либо женатые между собой люди, либо помолвленные. А сидевшие за столами и разговаривавшие старательно делали вид, что больше никого не замечают.

«На это стоит взглянуть повнимательнее», — решила Вин и направилась к лестнице.

Быстро поднявшись, она пошла по длинному, похожему на узкий коридор балкону, нависавшему над танцевальной площадкой. Знакомые ей лампы с голубыми плафонами бросали на каменные стены мягкий печальный свет.

Вин остановилась у любимого места Эленда — закутка между колонной и стеной, освещенного одной-единственной лампой. Эленд почти все балы в Доме Венчер проводил здесь, читая очередную книгу. Ему не нравились пышность и шум больших приемов.

Сейчас закуток пустовал. Вин подошла к перилам и перегнулась, чтобы разглядеть дальний конец огромного зала. Хозяйский стол находился на одном уровне с балконом, и Вин с изумлением обнаружила, что Эленд ужинает со своим отцом.

«Но почему?» — недоумевала она.

Вин посещала балы в крепости Венчер по меньшей мере полдюжины раз и никогда прежде не видела, чтобы Эленд сидел за столом со своей семьей.

Внизу она заметила знакомую фигуру в яркой одежде, пробиравшуюся сквозь толпу. Она махнула рукой Сэйзеду, но тот и сам увидел ее. Пока Вин ждала террисанина, она вдруг услышала знакомый голос в другом конце балкона. Оглянувшись и присмотревшись, Вин обнаружила знакомую невысокую фигурку. Леди Клисс болтала с группой провинциальных лордов.

«Уж Клисс-то наверняка все знает, — подумала Вин. — Может, хоть она поговорит со мной».

Она осталась на месте, чтобы дождаться либо окончания беседы леди Клисс, либо прихода Сэйзеда.

Сэйзед подоспел первым. Он тяжело дышал после быстрого подъема по лестнице.

— Госпожа… — тихо позвал он, становясь рядом с Вин у перил балкона.

— Что ты узнал, Сэйзед? Этот бал какой-то зловещий. Все холодные, серьезные. Как будто похороны, а не вечеринка.

— Удачное сравнение, госпожа, — тихо сказал Сэйзед. — Мы с тобой опоздали и пропустили весьма важное объявление. Дом Хастинг сообщил, что отменяет бал, назначенный на эту неделю.

Вин нахмурилась.

— И что? Балы и раньше отменяли.

— И Дом Элариэль сообщил о том же. Обычно следом за ними давал бал Дом Текиэль, но он уже не существует. А Дом Шунах заявил, что вообще больше не будет устраивать балы.

— О чем ты говоришь, Сэйзед?..

— Похоже, госпожа, что сегодня — последний бал на ближайшее время… возможно, очень долгое время.

Вин посмотрела на волшебные окна — и на группки людей, державшихся обособленно, почти враждебно…

— Так вот оно что, — пробормотала она. — Они составили окончательные союзы. Каждый стоит рядом с самыми падежными друзьями и сторонниками. Они знают, что это последний бал, они приехали ради приличия, и все прекрасно понимают, что времени на пустую вежливость уже нет.

— Похоже на то, госпожа.

— Теперь они уйдут в глухую оборону. Так сказать, спрячутся каждый за свою стену. Вот почему никто не хочет разговаривать со мной — ведь лорд Ренокс придерживается нейтральной позиции. У меня нет союзников, а сейчас неподходящий момент, чтобы заигрывать со случайными людьми.

— Нужно поскорее сообщить об этом мастеру Кельсеру, госпожа, — сказал Сэйзед. — Сегодня вечером ему снова изображать осведомителя, и если он не будет знать об этой ситуации, то наверняка лишится доверия своего нанимателя. Нам необходимо уехать.

— Нет, — возразила Вин, поворачиваясь к Сэйзеду. — Я не могу уехать… не могу, пока остальные здесь. Все решили, что очень важно показаться на этом балу, и я не могу уехать, пока не начнут разъезжаться другие.

Сэйзед кивнул.

— Да, верно.

— А ты иди, Сэйзед. Найми экипаж и расскажи обо всем Кельсеру. Я побуду здесь еще немного и уйду тогда, когда это не наведет никого на мысль о слабости Дома Ренокс.

Сэйзед замялся.

— Я не знаю, госпожа…

Вин вздохнула.

— Я ценю твою заботу, Сэйзед, но ты не обязан постоянно держать меня за ручку. Множество людей приезжает на балы без управляющих.

Террисанин вздохнул.

— Ну хорошо, госпожа. Я все же вернусь, когда найду мастера Кельсера.

Вин кивнула, прощаясь с ним, и Сэйзед поспешил к лестнице. Вин снова перегнулась через перила. Она наблюдала за Сэйзедом, пока тот не исчез за огромными створками центральных дверей.

«И что теперь? Даже если я найду, с кем поговорить, все равно уже нет смысла распространять слухи».

И тут ей стало страшно. Кто бы мог подумать, что она настолько вживется в роль знатной леди? Конечно, ее впечатления сильно портило то, что она знала о многих аристократах… и все равно их жизнь походила на мечту, на сон…

Доведется ли ей еще когда-нибудь получить приглашение на бал? Что случится с леди Валетт, знатной дамой? Придется ли ей навсегда расстаться с нарядными платьями и румянами, снова стать простой уличной девчонкой по имени Вин? Ведь в том новом царстве, которое намеревался построить Кельсер, едва ли могло найтись место для великолепных балов, и, наверное, к лучшему — допустимо ли танцевать, когда другие умирают от голода? И все равно ей казалось, что мир лишится чего-то невыразимо прекрасного, если в нем не будет крепостей и балов, роскошных нарядов и танцев.

Вин вздохнула, отходя от перил и оглядывая собственное платье. Его сшили из темно-синей с искрой ткани и отделали белой лентой по всему подолу. Платье было без рукавов, но Вин подобрала к нему синие шелковые перчатки выше локтей.

Когда-то такая одежда казалась ей чрезвычайно неудобной, но теперь Вин оценила ее прелесть. Ей нравилось, как корсаж подчеркивает грудь и тонкую талию. Нравилось, как спадают вниз юбки, как они шелестят на ходу.

Ей будет этого не хватать… всего этого. Но Сэйзед прав. Она не может остановить бег времени, а может лишь наслаждаться моментом.

«Но я не намерена позволить ему просидеть весь вечер там, делая вид, что он не замечает меня».

Вин развернулась и пошла вперед, на ходу кивнув леди Клисс. Как Вин и предполагала, в противоположном углу обнаружился коридор, выводивший к личному балкону владельца крепости.

Вин немного постояла у входа, осматриваясь. Там лорды и леди в поистине королевских нарядах наслаждались привилегией находиться в обществе лорда Страффа Венчера. Вин ждала, стараясь привлечь внимание Эленда. Наконец один из гостей заметил ее и легонько толкнул наследника. Эленд удивленно обернулся, увидел Вин и покраснел.

Она подала ему знак, осторожно взмахнув рукой, и Эленд, извинившись, встал. Вин отступила назад в каменный коридор.

— Эленд! — заговорила она, когда тот вышел к ней. — Вы ужинаете с отцом!

Лорд Эленд кивнул.

— Да, бал превратился в важное событие, Валетт, и отец вполне справедливо потребовал, чтобы сегодня я выполнял все требования протокола.

— Но когда мы сможем поговорить?

Эленд ответил не сразу.

— Я… не уверен, что мы вообще сможем, — сказал он наконец.

Вин нахмурилась. Эленд, казалось, что-то скрывал. Вдобавок вместо обычной слегка поношенной и помятой одежды на нем был безупречный костюм, и даже волосы — аккуратно причесаны.

— Эленд? — вопросительно произнесла Вин, делая шаг вперед. Он предостерегающе вскинул руку.

— Все сильно изменилось, Валетт.

«Нет, — подумала она. — Это не может измениться, не так скоро!»

— Все? — переспросила она. — Что именно, Эленд?

— Я — наследник Дома Венчер, — сказал он. — Времена наступают опасные. Дом Хастинг сегодня днем потерял целый караван судов, и это только начало. Через месяц Дома примутся открыто воевать друг с другом. И я не могу не обращать на это внимания, Валетт. Не могу больше забывать об ответственности перед семьей.

— Это замечательно, — кивнула Вин. — Но это не значит…

— Валетт, — перебил ее Эленд, — на вас тоже лежит ответственность. И очень большая. Я не стану лгать и говорить, что вы меня никогда не интересовали, — интересовали, и теперь интересуете. Но я с самого начала знал — как знали и вы, — что все это может быть только мимолетным флиртом. А правда нынче в том, что моя семья нуждается во мне — и она для меня гораздо важнее вас.

Вин побледнела.

— Но…

Он повернулся, чтобы возвратиться на балкон.

— Эленд, — тихо сказала Вин, — пожалуйста, не отворачивайтесь от меня.

Он остановился и оглянулся.

— Я знаю правду, Валетт. Я знаю, что вы лгали мне о том, кто вы есть. Меня это ничуть не беспокоит, правда, я даже не сержусь и не разочарован. Честно говоря, я ожидал этого. Вы просто… играли роль. Как и все мы. — Он немного помолчал и, покачав головой, отвернулся. — Как и я.

— Эленд? — прошептала Вин, протягивая к нему руку.

— Не заставляйте меня публично ставить вас в неловкое положение, Валетт.

Вин застыла на месте, онемев. И тут же разозлилась на саму себя — разозлилась и… испугалась.

— Не уходи, — прошептала она. — Не оставляй меня.

— Прости, — ответил Эленд. — Меня ждут друзья. Это было… прелестно.

И он ушел.

Вин осталась одна в темном коридоре. Ее била легкая дрожь. Наконец она, едва волоча ноги, вернулась на общий балкон. С него она видела, как Эленд сел на свое место рядом с родными. Вин побрела в сторону лестницы.

«Он не может так со мной поступить. Только не Эленд. Только не теперь».

Однако в ее голове вдруг зазвучал голос, который она почти забыла.

«Ну конечно, он оставил тебя, — сказал Рин. — Разумеется, он бросил тебя. Все будут тебя предавать, Вин. Забыла мои уроки?»

«Нет! — в отчаянии думала Вин. — Это всего лишь политика. Когда опасность минует, я сумею вернуть Эленда».

«Он никогда не вернется, — прошептал Рин. — Никогда».

Голос звучал так отчетливо, как будто брат стоял рядом.

Вин прислонилась к перилам балкона, набираясь сил от тлевшего внутри свинца. Нет, она никому не позволит уничтожить себя. Даже жизнь на улице не смогла ее сломать. Уж конечно, Вин не допустит, чтобы ее сломал самоуверенный вельможа. Нужно просто постоянно напоминать себе об этом.

Но почему же ей так больно? Почему это хуже, чем вечный голод, чем побои Камона?..

— А, Валетт Ренокс! — послышался голос.

— Леди Клисс… — с трудом произнесла Вин. — Я… мне не по себе, не хочется разговаривать.

— Ах, — воскликнула леди Клисс, — значит, Эленд Венчер наконец-то отверг вас? Не беспокойтесь, дитя. Он скоро получит по заслугам.

Вин обернулась, нахмурившись. Голос леди Клисс звучал как-то странно. Клисс вообще была не похожа на себя. Держалась слишком уж уравновешенно.

— Вас не затруднит передать дяде кое-что от меня? — небрежно бросила леди Клисс. — Скажите, что человек вроде него, не имеющий союзников, рискует столкнуться в ближайшие месяцы с немалыми трудностями. И если ему нужен надежный источник сведений, он всегда может послать за мной. Я знаю много интересного.

— Вы — осведомитель? — воскликнула Вин, на мгновение забыв о душевной боли. — Но вы…

— Глупая болтушка? — насмешливо спросила леди. — Да, я такая. Просто удивительно, сколько можно узнать, если тебя считают придворной сплетницей. Люди приходят ко мне, когда хотят запустить откровенно ложный слух — вроде того, что вы сказали мне о Доме Хастинг на прошлой неделе. Зачем вам было нужно, чтобы я разнесла такую странную весть? Может, Дом Ренокс решил подзаработать, продавая оружие во время войны Домов? Или… именно Ренокс стоит за недавним нападением на баржи Хастинга?

Клисс прищурилась.

— Скажите дядюшке, что я готова помалкивать о том, что мне известно, — за небольшую плату.

— Так вы дурачили меня все это время… — ошеломленно произнесла Вин.

— Конечно, дорогая, — подтвердила леди Клисс, похлопывая Вин по руке. — Такова придворная жизнь. Вы понемногу всему научитесь… если сумеете тут удержаться, разумеется. Ну а теперь будьте умницей и отвезите дяде мою записку.

Леди Клисс повернулась, чтобы уйти, и ее безвкусное платье вдруг показалось Вин королевской мантией.

— Подождите! — окликнула она Клисс. — А что вы говорили об Эленде? Что он получит по заслугам?

— А? — Леди Клисс остановилась, снова поворачиваясь к Вин. — Ну да, говорила. Вы ведь интересовались планами леди Шэн?

«Шэн? И что она задумала?»

Вин охватили дурные предчувствия.

— Но это, милая, по-настоящему дорогая тайна. Я могу вам рассказать… но что я получу взамен? Женщина из незначительного Дома, вроде меня, должна как-то добывать средства к существованию…

Вин быстро сняла с шеи сапфировое ожерелье — единственную драгоценность, что была на ней.

— Вот. Возьмите это.

Леди Клисс с задумчивым видом приняла ожерелье.

— Да, чудесная вещица.

— Так что же вам известно? — резко бросила Вин.

— Боюсь, что молодой Эленд будет первым в семье Венчеров, кто погибнет во время войны, — сказала леди Клисс, пряча ожерелье. — Жаль, конечно, он кажется очень милым юношей. Слишком милым, возможно.

— Когда? — требовательно спросила Вин. — Где? Как?

— Очень много вопросов, а ожерелье только одно, — усмехнулась леди Клисс.

— Но сейчас у меня больше ничего нет! — честно призналась Вин.

В ее кошельке лежали только мелкие монетки для алломантических перелетов.

— Но я же говорила, что это очень дорогой секрет, — пожала плечами леди Клисс. — То, что я вам это рассказываю, уже подвергает мою жизнь…

«Черт бы вас всех побрал! — в ярости подумала Вин. — Дурацкие светские игры!»

Вин стремительно подожгла медь и латунь и бросила на эмоции леди Клисс всю мощь алломантической силы. В одно мгновение она подавила все ее чувства, оставив лишь страх, а потом вцепилась в этот страх и усилила его.

— Говорите! — рявкнула она.

Клисс задохнулась, пошатнулась и едва не упала на пол.

— Вы алломант! Тогда понятно, почему Ренокс привез в Лютадель такую дальнюю родственницу!

— Говорите! — повторила Вин, делая шаг вперед.

— Этим вечером его должны убить алломанты Дома Элариэль, — прошептала леди Клисс. — Может, он уже мертв… предполагалось, что это случится вскоре после того, как Эленд уйдет с ужина. Но если вам захочется отомстить, посмотрите как следует в сторону лорда Страффа.

— Отца Эленда? — изумленно спросила Вин.

— Разумеется, глупое дитя! Лорду Венчеру нужно сейчас только одно: найти повод передать Дом племяннику, а не сыну. И все, что ему необходимо сделать, — это убрать сторожевые посты с крыши поблизости от спальни Эленда, чтобы убийцы Дома Элариэль могли без труда проникнуть в здание. А поскольку убийство произойдет во время беседы Эленда с приятелями-философами, лорд Венчер избавится заодно от молодых Хастинга и Лекаля!

У Вин закружилась голова.

«Я должна что-то сделать!»

— Конечно, — насмешливо продолжала леди Клисс, — лорд Венчер был еще кое-чем озадачен. Я слышала, у вашего Эленда имеются некоторые книги. Молодому Венчеру следовало быть осторожнее, рассказывая о таких вещах своим подругам.

Вин поглядела на ухмыляющуюся леди Клисс. Та подмигнула ей.

— Я никому не скажу, что вы алломант, детка. Только позаботьтесь, чтобы я получила деньги к завтрашнему полудню. Дамам тоже нужно кушать, а я, как видите, нуждаюсь в немалом количестве пищи. Что же касается Дома Венчер… на вашем месте я бы держалась от них подальше. Убийцы, посланные леди Шэн, намерены этой ночью устроить большой переполох. И я не удивлюсь, если половина двора сбежится к комнатам мальчишки, чтобы посмотреть, что за шум. А когда все увидят его книги… в общем, несложно догадаться, что поручители заинтересуются Домом Венчер. Жаль, конечно, что к тому времени Эленд будет уже мертв. Мы давно не видели публичной казни аристократа.

«Комнаты Эленда, — в отчаянии подумала Вин. — Он там, с друзьями».

Она повернулась, подхватив юбку, и бросилась к тому коридору, из которого совсем недавно вышла.

— Куда вы? — удивленно бросила ей вслед леди Клисс.

— Я должна остановить это! — на ходу ответила Вин.

Леди Клисс засмеялась.

— Я ведь говорила, вы уже опоздали!

Вин остановилась.

— К тому же крепость Венчер очень старая, и внутренние переходы чрезвычайно запутанны, это настоящий лабиринт! Если вы не знаете дороги, то будете блуждать часами.

Вин оглянулась по сторонам, охваченная чувством беспомощности.

— Кроме того, дитя, — добавила Клисс, собираясь уходить, — разве мальчишка не отверг вас? Чем вы ему обязаны?

«Она права. Разве я ему чем-то обязана?»

Но ответ не замедлил прийти.

«Я просто люблю его».

Эта мысль придала Вин силы. Она бросилась вперед, не обращая внимания на смех леди Клисс. Она должна попытаться. Но, попав во внутренний коридор, Вин сразу поняла, что леди Клисс говорила правду: темные переходы были узкими, запутанными… ей ни за что не успеть вовремя.

«Крыша, — подумала Вин. — В комнатах Эленда есть балкон. Я должна найти окно».

Она помчалась вперед, на ходу сбрасывая туфли и пытаясь оторвать пышную юбку. Ей нужно окно, достаточно большое, чтобы в него можно было протиснуться. Она вылетела в чуть более широкий коридор, освещенный мерцающими факелами. В коридоре никого не было.

А в дальнем его конце Вин увидела круглое окно с синими стеклами.

«Неплохо», — решила она.

Воспламенив сталь, она подпрыгнула, алломантической силой зацепилась за массивную железную дверь за спиной и толкнула металлический переплет круглого окна.

Она дергалась в воздухе, одновременно толкая раму и подтягиваясь к двери. Вин напряглась, вися в пустом коридоре и поддерживая горение свинца, чтобы не свалиться. Круглое окно было огромным, но в основном стеклянным. Насколько оно крепкое?

Оно оказалось очень крепким. Вин стонала от тяжести. Потом она услышала за спиной щелчок, и дверь начала открываться.

«Ты… должно… сдаться!» — в ярости подумала Вин, сильнее разжигая сталь.

От стены вокруг окна посыпались каменная крошка.

Наконец рама с оглушительным треском вылетела наружу и исчезла в темноте, а Вин стрелой вырвалась в ночь следом за ней.

Ее тут же окутал прохладный туман. Она слегка подтянулась обратно к двери, чтобы не улететь слишком далеко, потом мощно оттолкнулась от рамы. Окно еще падало, когда Вин уже перемахнула на крышу.

Оконная рама с грохотом упала на землю как раз в тот момент, когда Вин очутилась на крыше. Ее юбку отчаянно трепал ветер. Вин приземлилась на бронзовую крышу неловко, шумно, на четвереньки. Металл оказался слишком холодным для ее босых ног.

Вин подожгла олово, и ночь превратилась в ясный день. Но ничего необычного Вин не заметила.

Она, как учил Марш, воспламенила бронзу, чтобы почувствовать алломантию. Пустота — убийцы прихватили с собой курильщика, чтобы замести следы.

«Но я не могу обыскивать все здание! Где же они? — в отчаянии думала Вин, сильнее разжигая бронзу. — Где они?»

И тут ей показалось, что она уловила в ночи некий алломантический пульс. Слабый. Скрытый. Но отчетливый.

Вин рванулась вперед, доверившись инстинктам. На ходу она воспламенила свинец, а потом схватилась за ворот мешавшего ей платья и одним движением разорвала его сверху донизу. Из потайного кармана она достала кошелек с монетами и флаконы со смесью металлов, а потом — все так же на бегу — отшвырнула платье, кружевные панталоны и чулки. За ними последовали корсет и перчатки. Под всем этим на Вин была тонкая белая рубаха без рукавов и нижние панталоны до колен. Вин спешила изо всех сил.

«Я не должна опоздать, — думала она, — я не могу опоздать!»

Впереди в тумане вырисовались чьи-то фигуры. Они стояли на крыше, отчетливые на фоне неба. Вин бежала, не останавливаясь ни на долю мгновения. Одна из фигур куда-то указывала зажатым в руке ножом.

Вин вскрикнула, оттолкнулась от бронзовой крыши и прыгнула. Она приземлилась точно в центре группы ошеломленных людей и тут же, разорвав кошелек с монетами, швырнула их во врагов.

Монеты разлетелись, на мгновение блеснув в лучах, сочившихся из светового колодца. Вин с силой толкнула монеты.

Они помчались, как рой бешеных насекомых, и каждая оставляла в тумане слабый светящийся след. Убийцы закричали, когда монеты врубились в их тела, и несколько темных фигур упало.

Но кое-кто остался на ногах, а часть монет отлетела в сторону — их остановили невидимые алломантические руки. Устояли четверо, и двое из них были закутаны в плащи рожденных туманом, причем одна фигура показалась Вин знакомой…

Шэн Элариэль. Вин незачем было заглядывать под капюшон ее плаща, чтобы понять, кто это. Только одна причина могла заставить столь важную даму, как Шэн, лично принять участие в убийстве. Шэн была рожденной туманом…

— Вы?.. — спросила Шэн, задохнувшись от изумления.

Под плащом на ней были черные облегающие брюки и черная же рубашка, волосы затянуты в узел, a плащ сидел почти элегантно.

«Два рожденных туманом против меня одной, — подумала Вин. — Паршиво».

Она отскочила в сторону, пригнувшись, когда один из убийц швырнул в нее дуэльную трость.

Припав к бронзовой крыше. Вин притянула к себе уцелевшие монеты, и они послушно легли в ладонь.

— Убейте ее! — рявкнула Шэн.

Те двое, которых Вин сбила с ног, стонали, лежа на крыше. Они не были ранены смертельно: один уже поднимался на ноги, хоть и с трудом.

«Это убийцы, — определила Вин. — А двое других, скорее всего, стрелки».

Как бы подтверждая правильность ее догадки, один из мужчин попытался вырвать у Вин флакон с металлами. К счастью, в пузырьке было не так много, чтобы враг сумел как следует зацепиться за него, и Вин без труда удержала флакон.

Шэн тем временем шагнула к световому колодцу.

«Нет, не выйдет!..»

Вин бросилась вперед.

Стрелок предостерегающе вскрикнул, когда она приблизилась. Вин бросила монетку и толкнула ее к мужчине. Он, разумеется, швырнул ее обратно, но Вин зацепилась за бронзовую крышу и мощно воспламенила сталь для ответного удара.

Собственное усилие мужчины, отразившееся от монеты и увеличенное Вин, подбросило его в воздух. Он закричал и стремительно умчался в темноту. Он был всего лишь туманщиком и не мог удержаться, зацепившись за крышу.

Второй стрелок попытался напустить на Вин металлический рой, но та без труда отразила нападение. К сожалению, он был не так глуп, как его товарищ, и, толкнув монеты, сразу же отпустил их. Но все равно было ясно, что ему не достать Вин. Так зачем же он…

«Второй рожденный туманом!»

Вин вовремя сообразила это, и тут же в воздухе сверкнули стеклянные ножи.

Вин едва успела уклониться и даже удержала равновесие благодаря свинцу. Она остановилась рядом с раненым убийцей, который с трудом стоял на ногах. Вин толкнула его плечом, отшвырнув в сторону.

Он сильно покачнулся, держась за кровоточащий бок, а потом оступился и упал прямо в световой колодец. Яркие цветные стекла разлетелись вдребезги, Вин услышала, как внизу раздались удивленные крики — и громкий удар тела об пол.

Вин посмотрела на потрясенную Шэн и зловеще усмехнулась. За ее спиной тихо выругался второй рожденный туманом, мужчина.

— Вы… вы… — прошипела знатная леди, и ее глаза загорелись ненавистью.

«Эленд, беги! — мысленно закричала Вин. — Беги, ты ведь уже предупрежден!»

Она не могла сражаться сразу с двумя рожденными туманом, ей ведь даже одного Кельсера в большинстве случаев не удавалось побороть во время их ночных тренировок. Усилив горение стали, Вин отпрыгнула назад. Шэн решительно шагнула вперед и прыгнула за Вин. Второй рожденный туманом последовал за ней.

«Черт бы вас побрал!»

Вин развернулась в воздухе и стремительно подтянулась к краю крыши поблизости от того места, где вышибла круглое окно. Внизу, во дворе крепости, уже суетились люди, в тумане мелькали фонари. Наверное, лорд Венчер решил, будто вся эта шумиха означает, что его сын уже убит. Что ж, его ждет сюрприз…

Вин опять прыгнула, растворившись в тумане. Она слышала, как оба алломанта опустились на крышу и тут же снова оттолкнулись от нее…

«Плохи дела», — с тревогой подумала Вин, летя сквозь туман.

Монет у нее не осталось, кинжалы она не взяла, а за ней гнались двое опытных рожденных туманом…

Вин подожгла железо, отчаянно ища в темноте якорь. Голубая линия потянулась вниз и вправо.

Вин дернула за луч, изменив траекторию полета. Она помчалась вниз, и перед ней мрачной тенью выросла наружная стена крепости Венчер. Ее якорем оказался невезучий стражник в латах. Он упал на стену и отчаянно цеплялся за зубец стены, чтобы не полететь к Вин.

Вин опустилась прямо на него, сильно ударив стражника пятками, но тут же развернулась и спрыгнула на холодные камни. Стражник заорал и опять изо всех сил вцепился в зубец, когда двое других алломантов использовали его латы как якорь.

«Извини, приятель», — подумала Вин и сильным пинком сбросила стражника со стены.

Он тут же взлетел вверх, как будто его рывком подняли на невидимом аркане.

В темноте над головой Вин послышался звук столкнувшихся тел, и во двор крепости Венчер свалилось два человека. Вин улыбнулась и побежала по стене.

«Надеюсь, это была Шэн».

Вин подпрыгнула и опустилась на крышу сторожки у ворот. Из крепости поспешно выбегали люди, садились в кареты и уезжали.

«Вот и началась война, — подумала Вин. — Только не надо меня винить».

Из тумана вынырнула фигура — прямо над головой Вин. Та вскрикнула и метнулась в сторону. Шэн ловко приземлилась на крышу сторожки, ленты ее плаща дрожали в тумане, как лепестки. В обеих руках Шэн держала стеклянные кинжалы, а глаза ее пылали бешенством.

Вин отскочила, перекатилась через сторожку и спрыгнула на наружную стену. Двое стражников испуганно отскочили назад, ошалев от вида полуголой девушки, свалившейся на них из тумана. Шэн приземлилась за их спинами и мгновенно толкнула одного из стражников в сторону Вин.

Стражник заорал, когда Вин в ответ ударила силой по его нагрудным латам, но он был много тяжелее ее, так что Вин сама отшатнулась. Она притянулась к стражнику, чтобы удержать равновесие, и тот рухнул на стену. Вин мгновенно очутилась рядом и подхватила боевую дубину, вылетевшую из его руки.

Шэн атаковала, бросившись на Вин с кинжалами, и ей снова пришлось отскочить.

«А она умеет драться!» — с тревогой подумала Вин.

Сама она едва начала учиться обращению с кинжалами и теперь жалела, что вовремя не попросила Кельсера позаниматься с ней более основательно. Вин замахнулась дубиной, но она никогда прежде не пользовалась таким оружием, так что ее собственная атака не удалась.

Шэн резко распрямила руку, и Вин почувствовала жгучую боль в щеке. Она бросила дубину и коснулась щеки рукой. На пальцах осталась кровь. Вин отступила, глядя на улыбающуюся Шэн.

И тут Вин вспомнила о флаконе. О том, который давным-давно дал ей Кельсер.

В этом флаконе лежал атиум.

Флакон был спрятан в поясе, но Вин не стала тратить время на то, чтобы достать его. Она просто сильнее разожгла сталь и дернула флакон. Тот взлетел в воздух, и Вин железом рванула к себе бусинку атиума. Флакон разбился вдребезги, бусинка полетела к Вин. Она поймала ее губами.

Шэн остановилась. А потом, прежде чем Вин успела что-либо предпринять, тоже выхватила флакон и проглотила его содержимое.

«Разумеется, у нее есть атиум!»

Но сколько атиума у Шэн? Кельсер дал Вин совсем немного — примерно на тридцать секунд интенсивного горения. Шэн с улыбкой шагнула вперед. Заколки вылетели из ее волос, и черные пряди развевались на ветру. Вин стиснула зубы. У нее не оставалось выбора.

Она подожгла атиум, и тут же тело Шэн разлетелось на десятки теней. Началось противостояние рожденных туманом: тот, кто первым сожжет атиум, проиграет. Невозможно уйти от удара противника, знающего, что ты намерен сделать.

Вин осторожно шагнула назад, не сводя глаз с Шэн. Та двинулась следом, и ее фантомы смешались в одну безумную пляску теней. Шэн казалась спокойной. Она ничего не боялась.

«У нее много атиума, — решила Вин, остро чувствуя, как быстро сгорают ее собственные запасы. — Надо бежать».

Внезапно в ее грудь вонзилась призрачная стрела, и Вин едва успела отшатнуться, чтобы избежать реального попадания. Стрела пронеслась в воздухе там, где только что стояла девушка. Вин бросила взгляд на сторожку. Несколько солдат натягивали луки…

Вин выругалась, глянув в туман, и краем глаза заметила злобную улыбку Шэн.

«Она просто ждет, когда у меня кончится атиум. Хочет, чтобы я бросилась бежать… знает, что легко справится со мной тогда».

Значит, Вин оставалось одно: нападать.

Шэн недоуменно нахмурилась, когда Вин стремительно бросилась вперед. Призрачные стрелы ударились о камни за долю секунды до настоящих. Вин проскользнула между двумя стрелами. Предвидение, дарованное атиумом, позволило ей сделать это, и она ощутила лишь движение воздуха там, где промчались стрелы.

Шэн взмахнула кинжалами, и Вин шагнула вбок, уйдя от одного удара и блокировав второй предплечьем. При этом она получила глубокую рану. Капли ее крови блеснули на фоне рожденных атиумом теней, но Вин уже разожгла свинец и изо всех сил ударила Шэн в живот.

Шэн охнула от боли и согнулась, но устояла на ногах.

«Атиум почти кончился, — в отчаянии подумала Вин. — Осталось всего на несколько секунд».

Да, она слишком рано подожгла атиум и таким образом выдала себя.

Шэн зловеще ухмыльнулась, выпрямляясь, и кинжал в ее правой руке уверенно метнулся к Вин. Шэн решила, что атиум у Вин уже кончился, а значит, справиться с ней не составит труда.

И в этот момент Вин подожгла последнюю крупицу. Как раз тогда, когда в тумане над ее головой пронеслась очередная призрачная стрела.

Вин поймала реальную стрелу, последовавшую за тенью. Шершавое древко обожгло пальцы, но Вин, не обратив внимания на боль, мгновенно вонзила стрелу в грудь Шэн. Древко сломалось в руке Вин, и лишь короткий кусок, в пару дюймов длиной, торчал теперь из тела Шэн. Женщина отшатнулась, едва не упала…

«Проклятый свинец», — подумала Вин, выхватывая меч из ножен солдата, лежавшего у ее ног.

И, решительно стиснув зубы, прыгнула вперед. Шэн, еще не опомнившись, вскинула руку, чтобы оттолкнуть меч силой.

Вин тут же отпустила оружие — это был лишь отвлекающий маневр — и вонзила в грудь Шэн вторую половину сломанной стрелы.

На этот раз Шэн упала. Она попыталась встать, но, видимо, получила серьезные внутренние повреждения, потому что лицо ее побледнело. Еще пару мгновение она шевелилась, а потом потеряла сознание.

Вин выпрямилась, глубоко вздохнула и вытерла кровь со щеки… точнее, размазала ее по всему лицу. Внизу кричали солдаты, посылая в воздух все новые стрелы.

Вин оглянулась на крепость, мысленно попрощалась с Элендом и умчалась в темноту.

31

Многих людей тревожит, будут их помнить после смерти? У меня нет таких опасений. Даже если не думать о пророчестве, я принес в мир столько беспорядка и столько надежд, что вряд ли меня когда-либо забудут.

Но меня беспокоит, что именно станут говорить обо мне. Историки распоряжаются прошлым как хотят. И через тысячи лет вспомнят ли обо мне как о человеке, защитившем мир от могущественного зла? Или же я останусь в истории тираном, самонадеянно решившим превратить себя в легенду?

— Не знаю, не знаю, — с усмешкой сказал Кельсер. — По-моему, Бриз стал бы отличным министром ассенизации.

Все засмеялись, а Бриз лишь развел руками.

— Если честно, — сказал он, — я совершенно не понимаю, почему именно я вечно становлюсь объектом твоих вульгарных шуточек. Почему бы тебе не выбрать для насмешек кого-нибудь более достойного?

— Это потому, мой дорогой, — сказал Хэм, подражая интонациям Бриза, — что ты самый смешной из всех нас.

— Ох, я вас умоляю! — возразил Бриз, в то время как Призрак согнулся пополам от смеха. — Вы ведете себя как дети. И только мальчишке ваши шутки и кажутся забавными, Хэммонд.

— Я солдат, — заявил Хэм, поднимая стакан с вином. — Твои словесные атаки на меня не действуют, я слишком толстокож для этого.

Кельсер хмыкнул, прислоняясь к буфету. То, что он работал по ночам, вынуждало его часто пропускать вечерние собрания на кухне. Бриз и Хэм продолжали свою вечную перепалку. Докс сидел у другого края стола, разбираясь в гроссбухах и донесениях, а Призрак пристроился рядом с Хэмом, стараясь по мере сил участвовать в разговоре. Клабс уселся в углу, наблюдал за всеми и время от времени усмехался, хотя в целом сохранял самый серьезный вид.

— Мне пора идти, мастер Кельсер, — сказал Сэйзед, посмотрев на стенные часы. — Госпожа Вин, наверное, уже собралась уезжать.

Кельсер кивнул.

— Мне и самому пора. Я только должен еще…

Дверь черного хода распахнулась. В проеме показалась Вин: четкий силуэт на фоне тумана. На ней не было ничего, кроме нижнего белья. И рубашка, и панталоны оказались залиты кровью.

— Вин! — Хэм стремительно вскочил.

На щеке Вин красовался длинный узкий порез, предплечье было перевязано.

— Я в порядке, — устало произнесла она.

— Что с твоим платьем? — тут же требовательно спросил Док-сон.

— Ты об этом? — виновато сказала Вин, показывая ком грязной синей материи. — Оно… сам видишь. Извини, Докс.

— Великий Лорд, о чем ты, девочка! — воскликнул Бриз. — Забудь о платье… что случилось с тобой?!

Вин покачала головой и, перешагнув через порог, захлопнула дверь. Призрак жарко покраснел при виде ее наряда, а Сэйзед быстро подошел и осмотрел рану на ее щеке.

— Думаю, я натворила дел, — сказала Вин. — Я убила Шэн Элариэль.

— Что? — недоверчиво переспросил Кельсер, пока Сэйзед молча разматывал повязку на руке Вин, оставив пока царапину в покое.

Вин поморщилась и покосилась на Сэйзеда.

— Она оказалась рожденной туманом. Мы сражались. Я победила.

«Она убила рожденную туманом, прошедшую полное обучение? — потрясение подумал Кельсер. — При том, что сама практикуется меньше восьми месяцев?»

— Мастер Хэммонд, — попросил Сэйзед, — ты не принесешь мою лекарскую сумку?

Хэммонд кивнул и вышел из кухни.

— Прихвати для нее что-нибудь из одежды, — крикнул ему вслед Кельсер. — А то у бедного Призрака может случиться сердечный приступ.

— А что с моей одеждой? — удивилась Вин, оглядывая себя. — Она открывает не больше, чем то, что я носила на дне.

— Но это же белье, Вин, — напомнил Доксон.

— И что?

— Это принципиальный момент, — сказал Доксон. — Молодые леди не должны бегать в одном белье, даже если белье похоже на повседневную одежду.

Вин пожала плечами и села на ближайший стул, а Сэйзед продолжил изучать ее рану. Вин выглядела измотанной. И не только от схватки.

«Что еще случилось на балу?»

— А где ты столкнулась с милейшей леди Элариэль? — спросил Кельсер.

— В крепости Венчер, только снаружи, — ответила Вин, глядя в пол. — Я думаю, кое-кто из стражников меня заметил. А может, и из лордов. Не знаю.

— Это грозит неприятностями, — со вздохом сказал Доксон. — Конечно, рана на щеке будет слишком заметной, даже если ты замажешь ее румянами. Если честно, вы, алломанты… Ты ведь даже не подумала, как будешь выглядеть на следующий день после драки?

— Я в общем-то думала только о том, как остаться в живых, Докс, — грустно ответила Вин.

— Это он так говорит, потому что очень испугался за тебя, — сказал Кельсер. — Не обращай внимания.

Хэммонд вернулся с сумкой Сэйзеда.

— Обе раны нужно немедленно зашить, госпожа, — сказал Сэйзед. — Думаю, на руке задета кость.

Вин кивнула. Сэйзед протер ее руку каким-то раствором, от которого кожа сразу потеряла чувствительность, и приступил к работе. Вин спокойно переносила операцию. Впрочем, она явно поддерживала горение свинца.

«Как-то уж слишком плохо она выглядит, слишком измученно», — подумал Кельсер.

Вин была такой худенькой, кожа да кости… Хэммонд набросил ей на плечи плащ, но она как будто не заметила.

«А ведь именно я втянул ее в это».

Конечно, ей бы самой следовало соображать получше и не нарываться на неприятности.

Наконец Сэйзед зашил рану на руке Вин и наложил свежую повязку. Потом занялся щекой.

— Почему ты вообще ввязалась в драку с рожденной туманом? — сердито спросил Кельсер. — Тебе следовало сбежать. Ты ничему не научилась после стычки с инквизитором?

— Я не могла сбежать, не повернувшись к ней спиной, — пояснила Вин. — Кроме того, у нее было больше атиума, чем у меня. И если бы я не напала первой, она бы просто догнала меня и… Пришлось нанести удар в тот момент, когда мы оказались в равных условиях.

— Но как вообще это случилось? — спросил Кельсер. — Она что, сама к тебе привязалась?

Вин уставилась на собственные ноги.

— Нет, это я начала.

— Почему?!

Вин надолго замолчала, пока Сэйзед возился с ее щекой.

— Она хотела убить Эленда, — сказала наконец Вин.

Кельсер от изумления разинул рот.

— Эленда Венчера? И ты рисковала жизнью… нашим планом, нашими жизнями из-за этого дурака?

Вин вскинула голову и посмотрела Кельсеру в глаза.

— Да.

— Да что с тобой, девочка? — ошеломленно спросил он. — Эленд Венчер того не стоит!

Вин гневно вскочила, уронив плащ, и Сэйзед отшатнулся.

— Он хороший человек!

— Он вельможа!

— Ты тоже! — рявкнула Вин и махнула рукой в сторону остальных членов команды. — Ты что думаешь, Кельсер? Что это — жизнь скаа? Да что вы знаете о жизни скаа? Носите одежду лордов, нападаете на своих врагов по ночам, едите досыта и пьете в компании друзей! Скаа так не живут!

Она шагнула вперед, бешено глядя на Кельсера. Он моргнул, озадаченный ее взрывом.

— Что ты вообще о них знаешь, Кельсер? — спросила Вин. — Когда ты в последний раз спал в переулке, дрожа под холодным дождем, прислушивался к тому, как кашляет какой-нибудь попрошайка рядом, и думал, что болезнь скоро убьет его? Когда ты в последний раз лежал ночью без сна, боясь, что кто-нибудь из твоей же шайки тебя изнасилует? Ты когда-нибудь вообще пресмыкался, умирал от голода, мечтая набраться храбрости и пырнуть ножом соседа по берлоге, — только ради того, чтобы отобрать у него корку хлеба? Ты когда-нибудь трясся от страха перед собственным братом, ожидая, что он в очередной раз изобьет тебя, и в то же время радовался, потому что он хотя бы заметил тебя?! — Вин замолчала, задохнувшись, а члены команды смотрели на нее во все глаза. — И не надо говорить мне тут о вельможах, — закончила Вин. — Не надо рассуждать о людях, которых ты не знаешь. Ты не скаа — ты вельможа, хоть и без титула.

Он повернулась и вышла вон из кухни. Кельсер проводил ее взглядом, пораженный… прислушался к ее шагам на лестнице. И его вдруг охватил стыд.

Едва ли не впервые в жизни он не знал, что ответить на такую отповедь.

Вин не вернулась к себе в спальню. Она поднялась на крышу, где в тихой темноте клубился туман. Она уселась на грубую скамью в углу, прислонилась к спинке почти голыми лопатками.

Вин было холодно, но она этого не замечала. Рука побаливала, но онемение от зелья Сэйзеда прошло не до конца. Вин меж тем казалось, что она онемела вся, с головы до ног.

Обхватив себя руками, Вин съежилась, глядя в туман. Она не знала, что ей думать, она ничего не чувствовала. Ей не стоило кричать на Кельсера, но как-то так вышло… после сражения, после предательства Эленда она просто сорвалась. Ей необходимо было выплеснуть гнев.

«Тебе бы лучше наорать на свое отражение в зеркале, — прошептал в ее голове голос Рина. — Ты сама позволила себе сблизиться с ними. А теперь они тебя выгонят».

Вин не могла справиться с душевной болью. Она могла только сидеть и дрожать, и слезы лились из ее глаз, и она сама не понимала, как все могло рухнуть вот так, в одно мгновение.

Люк в крыше приподнялся с легким скрипом, и показалась голова Кельсера.

«Ох, лорд-правитель! Только не он».

Вин попыталась смахнуть слезы, но задела только что зашитую рану на щеке и чуть не вскрикнула от боли.

Кельсер аккуратно опустил крышку люка и выпрямился во весь рост. Он был такой высокий, такой гордый…

«Он не заслужил того, что я ему наговорила. Никто из них не заслужил».

— Когда долго смотришь на туман, это успокаивает, — тихо произнес Кельсер.

Вин кивнула.

— Помнишь, что я говорил тебе однажды? Туман защищает тебя, туман дает тебе силу, он тебя прячет…

Он посмотрел с крыши вниз, потом подошел к Вин и присел перед ней на корточки, протягивая плащ.

— Есть вещи, от которых невозможно спрятаться, Вин. Я знаю… я пытался.

Она взяла плащ и закуталась в него.

— Что случилось сегодня вечером? — спросил Кельсер. — Что случилось на самом деле?

— Эленд сказал, что больше не хочет меня видеть.

— А… — Кельсер сел рядом с Вин. — Это было до или после того, как ты убила его бывшую невесту?

— До, — ответила Вин.

— И ты все равно ринулась защищать его?

Вин кивнула, тихонько фыркнув.

— Я знаю. Я идиотка.

— Не больше, чем все мы, — вздохнул Кельсер.

Он рассеянно смотрел на туман.

— Я ведь тоже любил Мэйр, даже после того, как она предала меня. Ничто не могло изменить моих чувств.

— Вот потому-то и неописуемо больно, — сказала Вин, вспоминая, что говорил Кельсер прежде.

«Да, теперь я наконец его понимаю».

Она снова начала всхлипывать, и Кельсер обнял ее за плечи. Вин прижалась к нему, пытаясь хоть как-то заглушить боль.

— Я любила его, Кельсер, — прошептала она.

— Эленда? Я знаю.

— Нет, не Эленда. Рина, брата. Он постоянно колотил меня, снова и снова. Он ругался, кричал, говорил, что предаст меня. И я каждый день думала, как я его ненавижу. Но я любила его. И так тяжело, что он ушел, хотя он предупреждал меня, что может уйти в любой момент.

— Ох, детка, — пробормотал Кельсер, крепче прижимая ее к себе. — Мне так жаль…

— Все меня бросают, — продолжала жарко шептать Вин. — Я почти не помню свою мать. Она пыталась убить меня, ты знаешь. Она слышала какие-то голоса у себя в голове, и они заставили ее убить мою маленькую сестренку. Потом она хотела убить меня, но Рин ее остановил. В любом случае — она бросила меня. А потом я ухватилась за Рина. Но и он тоже ушел. Я любила Эленда, но я ему больше не нужна. — Она подняла голову и посмотрела на Кельсера. — Когда ты тоже уйдешь? Когда ты меня бросишь?

Кельсер помрачнел.

— Я… Вин, я не знаю. Наша работа, план…

Вин заглянула ему в глаза, пытаясь найти разгадку.

«Что ты скрываешь от меня, Кельсер? Это что-то настолько опасное?»

Она вытерла глаза и отодвинулась от Кельсера, чувствуя себя немного глупо.

Он посмотрел на нее сверху вниз, качая головой.

— Слушай, ты перемазала кровью всю мою изумительно грязную одежду осведомителя!

Вин улыбнулась.

— По крайней мере частично это благородная кровь. Я неплохо врезала Шэн!

Кельсер рассмеялся.

— Наверное, ты действительно права насчет меня. Я не слишком-то похож на скаа.

Вин покраснела.

— Кельсер, мне не следовало всего этого говорить. Вы хорошие люди, и ваш план… ну, я понимаю, что вы хотите сделать для скаа.

— Нет, Вин, — возразил Кельсер. — Ты сказала чистую правду. Мы — не настоящие скаа.

— Но это хорошо! — пылко воскликнула Вин. — Будь вы обычными скаа, вам бы не хватило ни опыта, ни храбрости, чтобы задумать такое.

— Может, у них нет опыта и знаний, — сказал Кельсер, — но насчет храбрости ты ошибаешься. Да, мы потеряли армию, но ведь ей пришлось почти без подготовки столкнуться с превосходящими силами противника. Нет, скаа не назовешь трусами. Им просто давно не выпадало удачного шанса.

— Шанс есть у тебя, Кельсер, ведь ты — наполовину скаа, наполовину аристократ. И ты решил помочь той своей половине, что принадлежит скаа. Значит, ты достоин называться настоящим скаа.

Кельсер улыбнулся.

— Достоин называться скаа… Мне нравится, как это звучит. Ну как бы то ни было, мне, возможно, следует тратить поменьше времени на раздумья, как убить очередного лорда, и побольше — на размышления о том, как помочь кому-то из скаа.

Вин кивнула, поплотнее запахнулась в плащ и уставилась в туман.

«Туман защищает нас… дает нам силу, прячет нас…»

Вин давно уже не испытывала необходимости спрятаться, забиться в угол… Но теперь, после всего, что она наговорила, ей хотелось превратиться в клочок тумана и куда-нибудь улететь…

«Я должна рассказать ему. От этого может зависеть успех всего предприятия».

Вин глубоко вздохнула.

— У Дома Венчер есть слабое место, Кельсер.

Кельсер резко повернулся к ней.

— Вот как?

Вин кивнула.

— Да. Атиум. Именно Венчеры следят за тем, как добывается и доставляется в столицу атиум. Это и есть источник их богатства.

Кельсер немного помолчал.

— Ну конечно! — сказал он наконец. — Вот как они умудряются платить налоги, вот почему обладают такой властью… Лорду-правителю, разумеется, необходимо, чтобы кто-то делал для него эту работу…

— Кельсер? — тихонько окликнула его Вин.

Он снова, посмотрел на нее.

— Кельсер… пожалуйста, не делай ничего без необходимости…

Кельсер нахмурился.

— Я… не знаю, могу ли обещать тебе это, Вин. Я постараюсь найти иные пути, но, учитывая, как обстоят дела, Дом Венчер должен пасть.

— Я понимаю.

— И я рад, что ты рассказала мне об этом.

Вин кивнула.

«Вот теперь и я его предала».

Однако Вин знала, что сделала это не из злобы, и такая мысль немного утешала. Кельсер был прав: Дом Венчер обладал властью, которую просто необходимо разрушить. Но как ни странно, Кельсер, узнав о тайне Венчеров, встревожился куда сильнее, чем сама Вин. Он сидел, уставившись в туман, и на его лице застыло непонятное выражение. Потом Кельсер машинально почесал покрытые шрамами руки.

«Шрамы, — подумала Вин. — Вот оно… Он не о Доме Венчер думает сейчас — он думает о Ямах. И о своей жене».

— Кельсер?

— Да? — Взгляд Кельсера все еще был отсутствующим.

— Я не думаю, что Мэйр предавала тебя.

Кельсер улыбнулся.

— Рад это слышать.

— Нет, я серьезно, — сказала Вин. — Инквизиторы ведь ждали вас в центральной комнате дворца?

Кельсер кивнул.

— Но они и нас тоже там встретили.

Кельсер покачал головой.

— Мы с тобой сражались с охраной, нашумели. А когда мы шли с Мэйр, то сумели проникнуть во дворец тихо. Мы ведь готовились целый год и действовали очень осторожно, в полной тайне. Но кто-то подготовил нам ловушку.

— Мэйр была алломантом? — спросила Вин. — Значит, они могли просто почувствовать ваше приближение.

Кельсер снова покачал головой.

— Нет, с нами шел курильщик. Его звали Реддом. Инквизиторы убили его мгновенно, прямо там. Я предпочел бы думать, что предатель — именно он, но не выходит. Редд вообще до последнего момента не знал, куда мы собираемся. Только Мэйр знала — день, час, цель… только она могла все рассказать. Кроме того, есть еще слова лорда-правителя. Ты ведь не видела его, Вин. Не видела, как он улыбался, когда благодарил Мэйр. Его глаза… он говорил искренне. Ходят легенды, что лорд-правитель вообще не лжет. Да и зачем бы ему?

Вин немного подумала над словами Кельсера.

— Знаешь, — заговорила она наконец, — мне кажется, инквизиторы могут ощущать алломантию даже тогда, когда она прикрыта медной завесой.

— Это невозможно.

— Но я сама почувствовала… Я засекла медное облако, прикрывавшее Шэн, и так нашла ее и других убийц. Только потому я и успела на помощь Эленду.

Кельсер нахмурился.

— Ты скорее всего ошибаешься.

— Но такое и раньше случалось, — возразила Вин. — Я почувствовала, как лорд-правитель коснулся моих чувств, хотя в тот момент поддерживала горение меди. И могу поклясться, что, когда я пряталась от инквизитора, гнавшегося за мной, он нашел меня тогда, когда не должен был найти. Кельсер, похоже, это действительно возможно! Что, если не в меди дело? Ты можешь прятаться за ней, но главное не в меди, а в твоей собственной силе!

Кельсер довольно долго молчал.

— А знаешь… наверное, ты права.

— Тогда Мэйр незачем было предавать тебя! — горячо воскликнула Вин. — Инквизиторы невероятно сильны! И те, что вас поджидали, могли просто ощутить, что кто-то создает медное облако или вообще — воспламеняет металлы! А когда лорд-правитель благодарил ее, он имел в виду, что она невольно тебя выдала! Она была алломантом и в тот момент поддерживала горение олова, и это вывело их на вас!

На лице Кельсера промелькнуло беспокойство. Он повернулся к Вин и немного отодвинулся.

— Попробуй прямо сейчас. Скажи, какой металл я жгу.

Вин закрыла глаза, воспламенила бронзу, прислушалась… настроила свои чувства, как учил Марш. Она вспомнила тренировки, те часы, когда сосредоточивалась на волнах Бриза, Хэма, Призрака. Она старалась уловить пульсирующий ритм алломантии. Старалась…

На мгновение ей показалось, будто она ощутила нечто. Нечто странное — медленный пульс, напоминающий отдаленный бой барабана, непохожий на алломантические ритмы, которые она улавливала прежде. И этот пульс исходил не от Кельсера. Он бился далеко… очень далеко. Вин сосредоточилась сильнее, пытаясь определить направление…

Вдруг ее внимание привлекло нечто иное. Знакомый ритм, и шел он от Кельсера. Пусть слабый, пусть трудноразличимый за ударами ее собственного сердца, но он все равно был, и Вин отчетливо слышала дерзкое, быстрое биение.

Она открыла глаза.

— Свинец. В тебе горит свинец.

Кельсер удивленно уставился на нее.

— Невероятно… — прошептал он. — Давай еще раз.

Вин опять закрыла глаза.

— Олово, — сообщила она через мгновение. — А теперь сталь… ты сменил металл, пока я говорила.

— Разрази меня гром!..

— Видишь, я права! — воскликнула Вин. — Можно уловить алломантический пульс сквозь медную завесу! Он звучит очень слабо, но мне кажется, надо только как следует сосредоточиться…

— Вин, — перебил ее Кельсер, — неужели ты думаешь, что никто из алломантов прежде не пробовал это сделать? Неужели ты думаешь, что за тысячу лет никто бы не заметил, что можно проникнуть сквозь медное облако? Я и сам много раз пытался! Я часами сосредоточивался на своем учителе, надеясь различить хоть что-то сквозь его завесу!

— Но… — растерянно пробормотала Вин. — Но тогда почему…

— Должно быть, это зависит от человека, как ты и говорила. Инквизиторы могут толкать и тянуть сильнее, чем любой из рожденных туманом. Не исключено, что они могут даже влиять на чужие металлы.

— Но, Кельсер, я-то не инквизитор! — тихо сказала Вин.

— Ты очень сильна. Сильнее, чем должна быть, сильнее, чем можешь. Ты сегодня ночью убила рожденного туманом, прошедшего полное обучение!

— Мне просто повезло, — смутилась Вин. — Я ее обманула.

— Алломантия и есть сплошной обман, Вин! Нет, ты особенная. Я это заметил в тот самый день, когда ты с легкостью пресекла мои попытки воздействовать на твои чувства.

Вин покраснела.

— Нет, Кельсер, это… Может, я просто больше работала с бронзой, чем ты… я не знаю, но…

— Вин, — серьезно сказал Кельсер, — ты все еще скромничаешь и скрытничаешь. Это ты здорово умеешь… Может, потому тебе и удается видеть сквозь медь? Не знаю… Научись наконец быть гордой, детка! В этом я мог бы тебе помочь — в обретении самоуверенности.

Вин улыбнулась.

— Идем, — сказал Кельсер, вставая и протягивая ей руку. — Сэйзед будет всю ночь волноваться, если не дашь ему заняться твоими ранами, а Хэм умирает от желания услышать рассказ о сражении. Кстати, это здорово, что тело Шэн осталось в крепости Венчер. Когда Дом Элариэль узнает, где ее нашли…

Вин позволила Кельсеру поднять себя со скамьи, но на люк посмотрела с сомнением.

— Я не уверена, что готова вернуться туда, Кельсер. Как я буду глядеть им в глаза?

Кельсер рассмеялся.

— Не беспокойся! Если бы ты не говорила время от времени глупостей, ты бы просто не стала своей в этой команде. Идем.

Вин еще немного помялась и отправилась вслед за Кельсером на теплую и уютную кухню.

— Эленд, как ты можешь постоянно читать? — спросил Джастес.

Эленд оторвался от книги и поднял голову.

— Меня это успокаивает.

Джастес недоуменно вскинул брови. Молодой лорд Лекаль сидел в карете, постоянно ерзая на месте и постукивая пальцами по подлокотнику. Окна были плотно задернуты занавесками, отчасти чтобы скрыть свет фонаря, при котором читал Эленд, отчасти чтобы не был виден туман. Эленд никогда в этом не признавался, но зрелище клубящегося, живого тумана заставляло его нервничать. Предполагалось, что знатные люди не должны бояться такой ерунды, но от этого плотный и темный туман не становился менее зловещим.

— Твой отец, наверное, взбесится, когда ты вернешься, — заметил Джастес, продолжая стучать пальцами по подлокотникам.

Эленд пожал плечами, хотя от слов Джастеса ему стало еще больше не по себе. Не из-за отца, а из-за того, что случилось ночью. Видимо, какие-то алломанты следили за Элендом во время встречи с друзьями. Что они успели узнать? Известно ли им о книгах, которые он читал?

К счастью, один из шпионов, видимо, оступился и провалился в световой колодец. После этого начался страшный шум и паника: солдаты и гости бежали кто куда. Первой мыслью Эленда было спрятать книги — опасные книги, те, из-за которых у него могли возникнуть серьезные проблемы с поручителями.

Поэтому в общей суматохе Эленд затолкал все томики в сумку и вместе с Джастесом бросился к боковому выходу. Сесть в карету и тайком выехать за ворота крепости им удалось неожиданно легко, хотя изначально идея могла показаться опасной. Но в тот момент, когда от крепости Венчер отъезжали десятки карет, ни единая душа не обратила внимания, что вместе с Джастесом в экипаже сидит еще и Эленд.

«Наверное, теперь уже все затихло, — сказал себе Эленд. — Люди поняли, что Дом Венчер вовсе не собирался нападать на них, что им ничего не грозит. Просто какие-то шпионы проявили неосторожность».

Ему следовало вернуться домой. Однако он решил воспользоваться случаем и провести собственное маленькое расследование.

Внезапный стук в дверцу кареты заставил Джастеса подпрыгнуть на месте. Эленд закрыл книгу и распахнул дверцу. Фелт, один из лучших шпионов Дома Венчер, забрался в карету, уважительно склонив голову сначала перед Элендом, потом перед Джастесом. У шпиона был ястребиный нос и усы.

— Ну? — вопросительно произнес Джастес.

Фелт с кошачьей грацией опустился на сиденье.

— В этом доме, судя по всему, располагается столярная мастерская и лавка, мой лорд. Один из моих людей и раньше слышат об этом месте — лавка принадлежит некоему мастеру Кладенту, столяру и плотнику. Он скаа, весьма умелый.

Эленд нахмурился.

— Но зачем туда заходил управляющий леди Валетт?

— Мы думаем, что лавка — это только прикрытие, мой лорд, — ответил Фелт. — По вашему приказу мы наблюдали за ней с того момента, как управляющий привел нас туда. Нам пришлось держаться очень осторожно — там на крыше и на верхних этажах прячется охрана.

— Весьма странная предосторожность для столярной мастерской, мне кажется.

Фелт кивнул.

— Но это только начало, мой лорд. Один из наших лучших людей сумел подобраться к самому зданию… не думаю, что его заметили, — но ему не удалось ничего узнать о происходящем в доме. Окна запечатаны, изнутри не проникает ни звука.

«Еще одна странная предосторожность», — подумал Эленд.

— И что ты обо всем этом думаешь? — спросил он Фелта.

— Это, скорее всего, пристанище людей со дна, мой лорд, — сказал Фелт. — И очень надежное. Если бы мы не наблюдали за лавкой так внимательно и не знали, что искать, то не заметили бы странностей. Я полагаю, люди в том доме — и даже террисанин — состоят в воровской шайке скаа. Хорошо подготовленной и умелой.

— Воровская шайка скаа? — переспросил Джастес. — И леди Валетт тоже в ней?

— Похоже на то, мой лорд, — кивнул Фелт.

Эленд немного помолчал.

— Некая… воровская шайка… — произнес он наконец, запинаясь.

«Но зачем им внедрять человека в высший свет? Неужто ради какого-то мошенничества?..»

— Мой лорд? — осторожно произнес Фелт. — Вы хотите, чтобы мы туда ворвались? У меня достаточно людей, чтобы захватить всех воров.

— Нет, — решил Эленд. — Отзови людей и скажи, чтобы никому не рассказывали о том, что видели.

— Слушаюсь, мой лорд, — ответил Фелт и выбрался из кареты.

— Лорд-правитель! — воскликнул Джастес, когда дверца кареты захлопнулась. — Нечего и удивляться, что она не похожа на обычную леди. Дело вовсе не в том, что ее воспитывали в провинции… она просто воровка!

Эленд кивнул, хотя сам не знал, что и думать.

— Ты должен мне извинение, — заявил Джастес. — Я оказался прав насчет нее.

— Возможно, — кивнул Эленд. — Но в определенном смысле ты ошибался. Она не пыталась шпионить за мной… она просто хотела меня ограбить.

— И что?

— Я… мне нужно хорошенько подумать, — решил Эленд, поднимая руку и стуча кучеру.

Экипаж тронулся с места и покатил к крепости Венчер, а Эленд откинулся на спинку сиденья и задумался.

Валетт оказалась не той, за кого себя выдавала. Однако Эленд уже был готов к этой новости. Не только слова Джастеса пробудили в нем подозрения, но и сама Валетт, когда не стала возражать на балу против обвинений Эленда. Выходило слишком очевидно: она лгала ему. Играла роль.

Ему бы следовало разозлиться. Эленд понимай это рассудком, и какая-то часть его души болела от предательства… Но как ни странно, главным его чувством было облегчение.

— Что такое? — спросил Джастес, всматриваясь в лицо Эленда.

Эленд покачал головой.

— Ты заставил меня поволноваться в последние дни, Джастес. Мне было так плохо, я почти не соображал… и все потому, что считал Валетт предательницей.

— Но она и есть предательница! Эленд, она хотела обмануть тебя!

— Да, — согласился Эленд. — Но она, по крайней мере, не шпионка другого Дома. А на фоне всех этих политических интриг простое желание ограбить меня выглядит даже привлекательным.

— Но…

— Речь идет всего лишь о деньгах, Джастес!

— Для некоторых из нас деньги — это самое важное, Эленд.

— Они не так важны, как Валетт. Бедная девочка… и все это время она, наверное, тревожилась из-за того, что должна была проделать со мной!

Джастес разинул рот и покачал головой.

— Эленд, только ты способен испытывать облегчение, узнав, что кто-то хотел тебя обокрасть. Должен ли я напомнить, что эта девица все время обманывала нас? Может, ты к ней и привязался, но я сомневаюсь, что ее чувства были такими же искренними.

— Есть вероятность, что ты прав, — согласился Эленд. — Но… я не уверен, Джастес. Мне все-таки кажется, что я знаю ее. Ее чувства выглядят такими настоящими, такими искренними, это непохоже на ложь!

— Ох, сомневаюсь, — пробормотал Джастес.

Эленд покачал головой.

— Мы слишком мало знаем, чтобы судить ее. Фелт думает, что она воровка, но могут быть и другие причины, по которым шайка посылала ее на балы. Может, она просто осведомитель. Или она действительно воровка, но ее целью был не я. Она массу времени проводила и с другими знатными людьми — зачем бы ей это делать, если бы она охотилась именно за мной? На самом деле со мной она бывала реже, чем с другими, и никогда ни о чем не просила.

Эленд замолчал, размышляя. Он ведь до сих пор смотрел на встречу с Валетт как на милую случайность, некое событие, в результате которого в их жизнях произошел крутой поворот. Он улыбнулся и развел руками.

— Нет, Джастес. Тут кроется нечто большее. Кое-какие факты просто не имеют смысла.

— Ну… наверное, Эл, — неуверенно кивнул Джастес, хмурясь.

Эленд резко выпрямился, когда в его голове вспыхнула некая мысль, на фоне которой все рассуждения о причинах поведения Валетт показались неважными.

— Джастес! — выпалил Эленд. — Она — скаа!

— И что?

— Она одурачила меня… нас обоих. Она почти безупречно играла роль аристократки.

— Ну да, только очень неопытной.

— Подумать только, рядом со мной находилась настоящая воровка-скаа! Я ведь мог задать ей уйму вопросов!

— Вопросов? Каких еще вопросов?

— О жизни скаа, — пояснил Эленд. — Неважно. Джастес, она нас одурачила. И если рассуждать о разнице между скаа и аристократами, получается, что скаа не слишком отличаются от нас. А если так, то какое мы имеем право обращаться с ними как с животными?

Джастес пожал плечами.

— Эленд, мне кажется, тебя занесло. Ты не забыл, что началась война Домов?

Эленд рассеянно кивнул.

«Я был слишком жесток с ней сегодня. Слишком жесток?..»

Он хотел, чтобы Валетт убедилась, окончательно и бесповоротно, что он больше не желает иметь с ней дело. Отчасти он был искренен, потому что верил, будто она недостойна доверия. И она действительно оказалась недостойна доверия. Но с другой стороны, он просто хотел, чтобы она уехала из столицы. Он думал, что лучше будет оборвать их отношения, пока не разразилась война.

«Но если предположить, что она на самом деле не знатная леди, то у нее нет причин уезжать…»

— Эленд? — окликнул его Джастес. — Ты вообще меня слышишь?

Эленд посмотрел на него.

— Я думаю, что сегодня вечером совершил ошибку. Я хотел заставить Валетт покинуть Лютадель. Но теперь мне кажется, что я причинил ей боль без всякой на то причины.

— Черт бы тебя побрал, Эленд! — воскликнул Джастес. — Наш разговор сегодня вечером подслушивали алломанты. Ты вообще понимаешь, что это значит? А если они хотели убить нас, а не просто проследить?

— Да, верно, ты прав, — рассеянно согласился Эленд. — В любом случае, Валетт лучше уехать. В ближайшие дни любой, кто близок ко мне, будет в опасности.

Джастес немного помолчал, стараясь справиться с растущим раздражением.

— Нет, Эленд, ты просто безнадежен.

— Я давно к этому стремился… Но скажи, пожалуйста, какой смысл паниковать? Шпионы выдали себя, их, скорее всего, поймали, ведь поднялся такой шум. Мы теперь знаем кое-что из тайн Валетт, так что и тут мы продвинулись вперед. В целом ночь прошла с пользой.

— Весьма оптимистичный взгляд на вещи.

— Я работаю над собой.

Но Эленд знал, что чувствовал бы себя спокойнее, вернувшись в крепость Венчер. Возможно, глупо было бежать из дома, не узнав толком, что случилось, но Эленд в тот момент не слишком хорошо соображал. Кроме того, он заранее назначил встречу Фелту, так что поднявшийся переполох дал ему возможность исчезнуть незамеченным.

Карета медленно подкатила к воротам крепости Венчер.

— Тебе надо уехать поскорее, — сказал Эленд, выскальзывая наружу. — Забери книги.

Джастес кивнул, пряча мешок с книгами за спину, потом махнул Эленду рукой и закрыл дверцу. Эленд подождал, пока карета отъедет достаточно далеко, повернулся и пошел к крепости. Удивленные привратники пропустили его без единого слова.

До сих пор повсюду горел свет. Перед входом в крепость Эленда ожидали стражники, и несколько солдат бросились ему навстречу сквозь туман. Они сразу окружили его.

— Лорд, ваш отец…

— Да-да, конечно, — перебил Эленд со вздохом. — Полагаю, я должен явиться к нему немедленно?

— Да, мой лорд.

— Что ж, ведите, капитан.

Они прошли в крепость через боковую дверь. Лорд Страфф Венчер стоял в кабинете, о чем-то разговаривая с несколькими офицерами стражи. По их бледным лицам Эленд без труда догадался, что им только что досталось на орехи, а может, лорд даже пригрозил высечь их. Они были знатными людьми, так что Венчер не мог их казнить, но он обожал воспитательные меры.

Лорд Венчер резким жестом отослал стражников и повернулся к Эленду, одарив его враждебным взглядом. Эленд, нахмурившись, посмотрел вслед солдатам. Обстановка казалась уж слишком напряженной.

— Ну? — коротко спросил лорд Венчер.

— Что — ну?

— Где ты был?

— А… я выходил, — неопределенно ответил Эленд.

Лорд Венчер тяжело вздохнул.

— Чудесно. Можешь подвергать себя опасности, если хочешь, мальчик. Кстати, очень жаль, что рожденная туманом не застала тебя… она могла избавить меня от многих разочарований.

— Рожденная туманом? — недоуменно переспросил Эленд. — Какая рожденная туманом?

— Такая, которая явилась убить тебя! — рявкнул лорд Венчер.

Эленд ошеломленно уставился на отца.

— Так это были не просто шпионы?

— О нет, — со зловещей улыбкой ответил лорд Венчер. — Это была настоящая команда убийц, их прислали к тебе и твоим друзьям.

«Великий лорд-правитель! — в ужасе подумал Эленд, внезапно осознавая, как опасно было выходить из крепости в одиночку. — Я и не думал, что война Домов разгорится так быстро! По крайней мере, для меня».

— Откуда ты знаешь, что там была рожденная туманом? — спросил он, стараясь держать себя в руках.

— Наши стражники умудрились убить ее, — сказал Страфф. — Когда она убегала.

Эленд нахмурился.

— Рожденная туманом? Убита простыми солдатами?

— Лучниками, — пояснил лорд Венчер. — Видимо, они сумели застать ее врасплох.

— А тот человек, что провалился в световой колодец? — спросил Эленд.

— Мертв. Сломал шею.

«Он был еще жив, когда мы удрали. Что ты скрываешь от меня, отец?..»

— Рожденная туманом… Я ее знаю?

— Знаешь — мягко сказано, — ответил лорд Венчер, усаживаясь за письменный стол и не глядя на сына. — Это была Шэн Элариэль.

Эленд похолодел от ужаса. Шэн? Он ничего не понимал. Они были обручены, но девушка ни разу не упомянула, что она — алломант. И это могло означать, что она все это время водила его за нос. Возможно, Дом Элариэль замышлял убить Эленда сразу после того, как родится отпрыск Элариэлей, которому можно было бы передать семейный титул…

«Ты прав, Джастес. Я не могу спрятаться от политики, просто не обращая на нее внимания. Я стал пешкой в игре давным-давно, просто не хотел признаваться себе в этом».

Отец явно был доволен произошедшим. Один из главных членов Дома Элариэль убит на земле Венчеров при попытке покушения на Эленда… После такого триумфа отец какое-то время будет просто невыносим.

Эленд вздохнул.

— А кого-нибудь из убийц взяли живьем?

Лорд Страфф покачал головой.

— Нет. Один свалился во двор, когда убегал — и скрылся. Видимо, тоже рожденный туманом. Еще одного мы нашли на крыше, мертвого, но мы не знаем, сколько их было всего.

Он вдруг замолчал.

— Что? — спросил Эленд, заметив легкое смущение в глазах отца.

— Нет, ничего, — ответил лорд Страфф, небрежно махнув рукой. — Кое-кто из стражей утверждает, что был еще и третий рожденный туманом, который якобы напал на двух других, но я сомневаюсь… там не присутствовал никто из наших.

Эленд на мгновение задумался.

«Третий рожденный туманом, напавший на двух других…»

— Может, кто-то узнал о готовящемся покушении и пытался остановить его?

Лорд Венчер фыркнул.

— С какой стати чужому рожденному туманом защищать тебя?

— А вдруг ему просто захотелось спасти от смерти невинного человека?

Лорд Венчер расхохотался.

— Ты дурак, мой мальчик! Ты ведь и сам это понимаешь?

Эленд покраснел и повернулся к двери. Лорду Венчеру явно ничего не было от него нужно, и Эленд просто ушел. Но он не мог вернуться в свои комнаты, не мог видеть разбитое стекло и стражников, поэтому отправился в одну из гостевых спален и вызвал группу туманных убийц, чтобы те дежурили за дверью и на балконе — на всякий случай.

Он сам расстелил постель, думая о разговоре с отцом. Лорд Венчер, скорее всего, прав относительно третьего рожденного туманом. Такого просто не могло случиться.

«Но… так должно быть. Или может быть в будущем».

Эленду хотелось сделать многое, очень многое. Но отец был крепок, здоров и молод для лорда, обладающего такой властью. Могли пройти десятилетия, прежде чем Эленд унаследует титул, — если, конечно, сам проживет так долго. Эленда тянуло увидеть Валетт, поговорить с ней, объяснить причины своего разочарования. Она бы поняла его. Она почему-то всегда понимала его лучше, чем другие.

«К тому же она скаа!»

Эленд никак не мог отделаться от этой мысли. У него было так много вопросов, он хотел узнать у Валетт тысячу вещей…

«Потом, — решил он, забираясь в постель. — А пока надо подумать, как помочь выстоять нашему Дому».

На этот счет он не солгал Валетт — он должен был сделать все, чтобы его семья уцелела в войне.

А после… Ну возможно, они найдут способ обойтись без лжи и мошенничества.

32

Многие террисане выражают презрение к жителям Хленниума, но я знаю, они завидуют им. Я слышал, как носильщики говорили о прекрасных соборах хленни, с изумительными цветными витражами и просторными залами. Им также нравится местная, одежда. В городах я видел, как многие молодые террисане выменивают меха и шкуры на хорошо сшитые мужские костюмы.

Через две улицы от лавки Клабса находилось здание, очень высокое по сравнению с соседними домами. Вин полагала, что это многоквартирный дом, плотно заселенный скаа, но никогда не бывала внутри.

Вин бросила монетку и помчалась вверх вдоль стены шестиэтажного дома. Мягко приземлившись на крышу, она заставила нервно вздрогнуть сидевшего в темноте человека.

— Это я, — шепнула Вин, бесшумно пробираясь по скату крыши.

Призрак улыбнулся. Он был лучшим наблюдателем в команде и часто стоял на самых важных постах. В последнее время он то и дело дежурил вечерами: в этот сложный момент конфликт между Великими Домами грозил вот-вот вылиться в открытое столкновение.

— Они продолжают приготовления? — тихо спросила Вин, воспламеняя олово и оглядывая город.

Вдали маячило в тумане ярко освещенное здание.

Призрак кивнул, показывая на светлое пятно.

— Крепость Хастинг. Дом Элариэль собирается напасть на нее ночью.

Вин кивнула. Штурма крепости Хастинг они ждали давно — за последнюю неделю она подверглась нескольким налетам со стороны разных Великих Домов. Союзники Дома Хастинг разбежались, и его окончательное падение было вопросом времени.

Странным казалось только, что никто не совершал нападений в дневное время. Война Домов проходила за завесой тайны, как будто аристократы, признавая власть лорда-правителя, не желали огорчать его военными действиями при солнечном свете. Все разворачивалось ночами, под покровом тумана.

— Типа, как хочется того, — пробормотал Призрак.

Вин помолчала.

— Призрак… Ты не мог бы постараться говорить как все?

Призрак указал на темные шпили вдалеке.

— Лорд-правитель. Похоже, он хочет, чтобы они дрались.

Вин кивнула.

«Кельсер был прав. И братство помалкивает насчет войны, и из дворца — ни звука, и гарнизон не спешит возвращаться в Лютадель. Лорд-правитель ожидал войны и теперь намерен предоставить ей идти своим чередом. Так оставляют в покое пожар на полях, выжигающий все старое и обновляющий землю».

Только на этот раз когда погаснет одно пламя, вспыхнет другое — нападение Кельсера на столицу.

«Если, конечно, Маршу удастся узнать, как остановить „стальных“ инквизиторов. И если мы сможем захватить дворец. И конечно, если Кельсер найдет способ справиться с лордом-правителем».

Вин покачала головой. Ей не хотелось плохо думать о Кельсере, но она просто не представляла, как такое возможно. Да, гарнизон еще не вернулся, но поговаривали, что он уже близко, солдаты придут через пару недель. Да, некоторые из знатных Домов рушились, но это и отдаленно не напоминало полный хаос, в котором нуждался Кельсер. Последняя империя потрескивала, но Вин сомневалась, что она вот-вот лопнет и развалится.

А возможно, не в этом дело? Их команда проделала потрясающую работу по разжиганию междоусобной войны. Три Великих Дома уже пало, остальные были серьезно ослаблены. Теперь аристократам понадобятся десятилетия, чтобы прийти в себя после всех этих событий.

«Мы натворили поразительных дел, — решила Вин. — И даже если мы не нападем на дворец или наша атака провалится, все равно нам удалось нечто исключительное».

Они оставят будущим мятежникам огромное количество полезных сведений, добытых Маршем в братстве, у них будет дневник лорда-правителя в переводе Сэйзеда. Конечно, это еще не окончательное крушение Последней империи, на которое рассчитывал Кельсер. Однако это серьезная победа — и скаа долгие годы будут видеть в ней источник вдохновения.

Вин с удивлением обнаружила, что гордится своим вкладом в общее дело. Может, в будущем она присоединится к настоящему восстанию — там, где скаа не слишком забиты.

«Если такие места вообще существуют…»

Вин уже начала понимать, что не только льстецы братства принуждают скаа к покорности. Их угнетали тысячу лет: поручители, непрерывная работа на полях и фабриках… Именно поэтому бунты скаа всегда были такими робкими. Люди знали — или думали, что знают: невозможно сражаться с Последней империей.

Да и сама Вин так считала, несмотря на то что принадлежала к «свободным» ворам. Ей понадобилось столкнуться с безумным Кельсером, чтобы изменить точку зрения. Неудивительно, если Кельсер потому и поставил перед командой почти недостижимую цель — он понимал, что лишь сумасшедший вызов империи заставит людей осознать, что они могут сопротивляться.

Призрак посмотрел на нее. Он все еще чувствовал себя неловко в присутствии Вин.

— Призрак, — сказала она, — ты ведь знаешь, что Эленд отказался поддерживать наши отношения?

Призрак кивнул и слегка насторожился.

— Но, — с сожалением продолжала Вин, — я все равно люблю его. Мне очень жаль, Призрак. Но это правда.

Призрак опустил голову.

— Ты не виноват, — вздохнула Вин. — Правда, это не твоя вина, ты хороший, но… Просто так случается в жизни. Мы не знаем, кого полюбим. И притом, поверь, есть люди, которых я, например, никогда не смогла бы полюбить. Они этого не заслуживают.

Призрак кивнул.

— Да, понимаю.

— Могу я оставить у себя твой платок?

Призрак пожал плечами.

— Спасибо, — искренне сказала Вин. — Для меня это много значит.

Призрак уставился в туман.

— Я просто дурак. Я знаю, такого, типа, и быть не могло. Я ведь многое вижу, Вин. Очень многое.

Вин осторожно положила руку ему на плечо.

«Я многое вижу…»

Весьма уместное замечание для наблюдателя.

— Ты давно стал алломантом? — спросила она.

— Я в пять лет прорвался. Почти и не помню.

— И с тех пор постоянно тренируешься?

— В общем, да. Оно для меня как бы полезно. Я могу видеть, и слышать, и чувствовать.

— Можешь узнать много полезного? — с надеждой спросила Вин.

Призрак, сидевший на краю крыши, призадумался.

— Олово такая штука… тут, типа, не то главное, что видишь. Тут не видеть надо.

Вин нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, когда жжешь, — пояснил Призрак, — все же на тебя валится. Просто куча. Тут, там, все мешает. Хочешь сильно глядеть, так не бери в голову.

«Ну да… если хочешь быть хорошим наблюдателем, — перевела для себя Вин, — научись отсекать все лишнее. Дело не в том, что ты видишь, а в том, на что ты не обращаешь внимания».

— Интересно, — задумчиво пробормотала она.

— Да, — согласился Призрак. — Когда глядишь, тут тебе и туман, и дома, и дерево чувствуешь, и крыс внизу слышишь. Выбери одно и не гляди на другое.

— Хороший совет, — решила Вин.

Тут за их спинами раздался резкий стук. Оба быстро обернулись, а опустившийся на крышу Кельсер хмыкнул и направился к ним.

— Нужно выработать условный сигнал — предупреждать людей о нашем приближении. Каждый раз, когда я навещаю один из постов, я боюсь, что наблюдатель свалится с крыши.

Вин встала и стряхнула с одежды пепел. Она была в плаще рожденного туманом, рубахе и свободных брюках. Уже много дней она не надевала платья. То есть надевала только тогда, когда находилась в особняке Ренокса. Но Кельсер так боялся наемных убийц, что не позволял ей оставаться там надолго.

«По крайней мере, мы купили молчание леди Клисс», — подумала Вин, которую не на шутку разозлила цена этого молчания.

— Что, пора? — спросила она.

Кельсер кивнул.

— Почти. Просто я хочу кое-куда заглянуть по дороге.

— Понятно.

Их вторую встречу Марш назначил в месте, где намеревался проводить разведку для братства. Это была отличная возможность встретиться, потому что Марш якобы искал в окрестностях признаки алломантической активности. С ним почти постоянно ходил льстец, однако около полуночи Маршу на час предстояло остаться одному. Этого времени не хватило бы, чтобы уйти и вернуться, но его было более чем достаточно, чтобы ему могли нанести короткий визит два опытных рожденных туманом.

Наскоро попрощавшись с Призраком, они умчались в темноту. Однако скоро они спустились на улицу, потому что Кельсер решил поберечь силы.

«Странно, — подумала Вин, вспомнив свою первую ночную тренировку с Кельсером. — Пустые улицы больше не кажутся мне зловещими».

Камни мостовой стали скользкими от капель тумана, улица исчезала в белесых клубах. Было темно, тихо и пустынно. Даже война не слишком изменила столицу. Отряды солдат быстро подступали к вражеским Домам и наносили удар, стараясь пробить оборону, — но не бродили так просто по улицам. Гарнизон и вовсе еще не вернулся.

В ночном городе не было людей, но Вин чувствовала себя отлично, ведь рядом с ней всегда находился туман.

— Вин, — на ходу сказал Кельсер, — я хочу поблагодарить тебя.

Она обернулась, окинув взглядом величественную фигуру рожденного туманом.

— Поблагодарить меня? За что?

— За то, что ты сказала о Мэйр. Я много думал о том дне… о ней. Я не знаю, все ли объясняет твоя способность видеть сквозь медную завесу, но… если у меня есть выбор, я предпочту верить, что Мэйр не предавала меня.

Вин кивнула улыбнувшись. Кельсер грустно покачал головой.

— Глупо звучит. Как будто… все эти годы я только и ждал возможности обмануть себя.

— Не знаю, — осторожно сказала Вин. — Может, раньше я и сочла бы тебя дураком, но… Много слов, Кельсер. Доверие, самообман… Просто заткни голос, что твердит тебе о предательстве, и надейся, что друзья не причинят новой боли.

Кельсер хмыкнул.

— А ты не слишком-то стремишься меня утешить.

Вин пожала плечами.

— Я просто хочу донести до тебя мысль. Доверие и недоверие — одно и то же, только с разных сторон. И я понимаю, почему люди, которым приходится выбирать, предпочитают доверие.

— Но не ты сама? — спросил Кельсер.

— Не знаю.

Кельсер немного помолчал.

— Этот… твой Эленд. Может, он просто хотел тебя отпугнуть, чтобы ты уехала из столицы? Вел себя так ради тебя самой?

— Не исключено, — согласилась Вин. — Но он и сам изменился… совсем по-другому смотрел на меня. Он знал, что я ему лгала, но вряд ли понял, что я скаа. Он, скорее всего, решил, что я шпионю в пользу какого-то из Великих Домов. Но в любом случае он, похоже, искренне хотел отделаться от меня.

— Может, тебе так кажется, потому что ты уже убедила себя, будто не нужна ему?

— Я… — Вин замолчала, глядя на скользкую, заметенную пеплом мостовую. — Я не знаю, — сказала она наконец. — И это, кстати, твоя вина. Раньше я всегда понимала, что происходит вокруг меня. А теперь все запуталось.

— Это мы сами все запутали, — с улыбкой сказал Кельсер.

— Только не похоже, что тебя это беспокоит.

— Нет, — согласился Кельсер. — Ничуть не беспокоит. Мы пришли.

Он остановился перед одним из многоквартирных домов скаа. Внутри было темно. Скаа не могли себе позволить масляные лампы и после ужина обычно собирались у общего очага.

— Здесь? — недоуменно спросила Вин.

Кельсер кивнул и осторожно постучал в дверь. К удивлению Вин, дверь тут же приоткрылась, и в щели показалось худощавое лицо.

— Лорд Кельсер! — чуть слышно произнес человек.

— Я же говорил, что приду, — улыбнулся Кельсер. — Сегодня, мне кажется, подходящее время.

— Входи, входи, — сказал мужчина, распахивая дверь.

Он отступил, стараясь, чтобы его не коснулся туман, пока Кельсер и Вин проходили внутрь.

Вин уже приходилось бывать в таких домах, но никогда прежде они не действовали на нее так угнетающе. Слабый свет, исходивший от маленькой угольной печи, падал на лица сгрудившихся вокруг нее людей. Многие спали прямо на полу. Они постарались вымести из комнаты золу, но это все, что они могли сделать. Черные пятна все равно покрывали стены, одежду, лица… Мебели в помещении почти не было, и одеял не хватало на всех.

«Я жила точно так же, — в ужасе подумала Вин. — Воровские берлоги всегда были так набиты… даже сильнее. И это было моей жизнью».

Те, кто не спал, поднялись при виде гостя и разбудили остальных. Вин заметила, что Кельсер закатал рукава рубахи, и в свете тлеющих углей его шрамы были отчетливо видны.

По комнате пробежал шепоток.

— Выживший в Хатсине…

— Это он!

— Кельсер, властелин тумана…

«Это что-то новенькое», — удивленно подумала Вин.

Она стояла в стороне, пока Кельсер улыбался и приветствовал скаа. Люди взволнованно столпились вокруг него. Одни старались прикоснуться к его рукам, к плащу, другие не сводили с него почтительных взглядов.

— Я пришел дать вам надежду, — тихо сказал Кельсер. — Дом Хастинг падет этой ночью.

По толпе прокатился благоговейный ропот.

— Я знаю, что многие из вас работали на Хастингов, — сказал Кельсер. — Если честно, я не представляю, чем это кончится для вас. Но это наша общая победа. По крайней мере, какое-то время вы не будете погибать у пылающих горнов или под плетьми надсмотрщиков.

Небольшая толпа заволновалась. Наконец один из голосов прозвучал достаточно громко, чтобы Вин смогла разобрать слова:

— Дом Хастинг погиб? Но кто тогда будет нас кормить?

«Как они напуганы, — подумала Вин. — Я никогда не была такой… или была?»

— Я пришлю вам продуктов, — пообещал Кельсер. — На какое-то время их хватит.

— Ты так много делаешь для нас, — сказал еще кто-то.

— Ерунда, — отмахнулся Кельсер. — Если хотите отплатить мне, постарайтесь чуть-чуть расправить плечи. Избавьтесь хотя бы от части страха. Их можно разбить.

— Это могут только такие как ты, лорд Кельсер, — прошептала одна из женщин. — Но не такие, как мы.

— Вы сами себя не знаете, — сказал Кельсер.

Толпа расступилась, пропуская к Кельсеру родителей с детьми. Похоже, все хотели познакомить с ним своих сыновей. Вин наблюдала за происходящим со смешанным чувством. В команде с сомнением относились к растущей славе Кельсера, но, держа слово, помалкивали об этом.

«Выходит, он действительно переживает за них, — думала Вин, глядя, как Кельсер берет на руки одного из малышей. — Это не просто спектакль. Уж таков Кел — любит людей, любит скаа. Только это больше похоже на любовь отца к детям, чем на любовь равного — к равным».

Было ли в этом что-то дурное? Кельсер и в самом деле приходился скаа кем-то вроде отца. Он был лордом, о каком они всегда мечтали. И все равно Вин испытывала странную неловкость, видя в глазах скаа почтение и восторг.

Кельсер наконец попрощался с обитателями дома, сказав, что спешит на важную встречу. Они с Вин вышли на свежий воздух и направились к точке лести, где должны были встретиться с Маршем. Кельсер шагал бодро, но молчал.

Наконец Вин не выдержала.

— Ты часто к ним заходишь?

Кельсер кивнул.

— По меньшей мере в два дома каждую ночь. Это помогает немного прийти в себя после однообразной работы.

«Убивать вельмож и распространять ложные слухи — скучноватое дело, — подумала Вин. — Конечно, визит к скаа должен освежать».

Место встречи находилось всего в нескольких кварталах. Когда они подошли к нужному зданию, Кельсер остановился, всматриваясь в темноту. Наконец он показал на едва заметный свет в окне.

— Марш сказал, что зажжет свет, когда останется один.

— Зайдем через окно или по лестнице? — уточнила Вин.

— По лестнице. Дверь должна быть не заперта. Все здание принадлежит братству. Там пусто.

Кельсер оказался прав. В здании не было сильного запаха пыли и сажи, как в давно заброшенных домах, но нижние этажи явно пустовали. Вин и Кельсер быстро поднялись по лестнице.

— Марш должен знать, как братство оценивает войну Домов, — сказал Кельсер, когда они добрались до верхнего этажа.

Слабый свет пробивался сквозь щель под дверью, и Кельсер толкнул ее, продолжая говорить.

— Надеюсь, гарнизон вернется не слишком быстро. Мы уже подняли сильное волнение, но я бы предпочел, чтобы лорды еще какое-то время…

Он застыл в дверях, загородив Вин обзор.

Она мгновенно подожгла свинец и олово и пригнулась, ожидая нападения. Но вокруг было тихо.

— Нет… — прошептал Кельсер.

И тут Вин увидела темно-красный ручеек, побежавший в коридор мимо ноги Кельсера. Ручеек добрался до лестницы, и первые капли упали с верхней ступени.

«Ох, лорд-правитель».

Кельсер ворвался в комнату. Вин последовала за ним, но она уже знала, что увидит. В центре помещения лежал труп, истерзанный, с разбитой головой, с лицом, утратившим человеческие черты. Стены были забрызганы красным.

«Откуда в одном-единственном теле столько крови?»

Вин уже видела такое в берлоге Камона, только здесь жертва была одна.

— Инквизитор, — прошептала Вин.

Кельсер, не обращая внимания на кровь, опустился на колени рядом с трупом Марша. Он протянул руку, как будто желая коснуться тела, но застыл в неподвижности.

— Кельсер, — настойчиво окликнула Вин, — это случилось совсем недавно… Инквизитор может быть поблизости.

Кельсер не двинулся с места.

— Кельсер! — крикнула Вин.

Кельсер вздрогнул и огляделся по сторонам. Он встретился взглядом с Вин, и сознание вернулось к нему. Он с трудом поднялся на ноги.

— Окно, — сказала Вин, бросаясь через комнату.

На мгновение она задержалась, заметив на письменном столе у стены деревянную ножку стола, прикрытую чистыми листами бумаги. Вин схватила ее, когда Кельсер был уже у окна.

Он оглянулся, бросил последний взгляд на комнату — и выпрыгнул в ночь.

«Прощай, Марш», — с горечью подумала Вин, следуя за Кельсером.

«Думаю, инквизиторы заподозрили меня», — вслух читал Доксон.

Лист, который он держал в руках, — единственный, извлеченный из ножки стола, — был чистым, на него не попало ни капли крови, испачкавшей колени Кельсера и плащ Вин.

Доксон продолжал:

«Я задавал слишком много вопросов, и я знаю, что они отправили письмо подкупленному поручителю, который якобы обучал меня. Я хотел выведать секреты, которые всегда интересовали мятежников: как братство убеждает рожденных туманом стать инквизиторами? Почему инквизиторы намного сильнее обычных алломантов? В чем их слабости, если они вообще есть? К несчастью, я так ничего и не узнал об инквизиторах, хотя люди, работающие в братстве, продолжают изумлять меня. Такое впечатление, что поручителей вообще не интересует мир за стенами кантона, их заботит только собственное положение и как можно более успешное исполнение приказов лорда-правителя.

Но инквизиторы — совсем другое дело. Они преданы лорду-правителю куда сильнее, чем простые поручители. Возможно, отчасти это и служит причиной разногласий между ними.

Тем не менее я чувствую, что близок к разгадке. У них действительно есть какая-то тайна, Кельсер. И есть слабое место. Я уверен. Поручители шепчутся об этом, хотя никто не знает наверняка.

Боюсь, что я слишком торопился. Инквизиторы следят за мной, наблюдают, расспрашивают обо мне. Поэтому я и написал тебе письмо. Возможно, это излишняя предосторожность. Возможно, нет».

Доксон поднял голову.

— Это все.

Кельсер стоял в дальнем углу кухни, спиной к буфету, в привычной позе, в которой, против обыкновения, сквозило страшное напряжение. Он сложил руки на груди и склонил голову. Его отчаяние как будто прошло, сменившись другим чувством — Вин иной раз замечала его в глубине глаз Кельсера, когда тот говорил о знати.

Вин невольно содрогнулась. Она внезапно обратила внимание на одежду Кельсера — темно-серый плащ рожденного туманом, черная рубашка с длинными рукавами, угольного цвета свободные штаны. Ночью такая одежда служила маскировкой, но в ярко освещенной комнате черный цвет придавал Кельсеру зловещий вид.

Он выпрямился, и все сразу замолчали.

— Передайте Реноксу, что он должен немедленно уехать, — негромко заговорил Кельсер, и в его голосе звучал металл. — Он может воспользоваться легендой, что уезжает в родные края из-за войны Домов, и я хочу, чтобы к утру его не было в Феллисе. Пошлите с ним кого-нибудь из убийц для охраны и наблюдателя. Он должен отъехать от столицы на день пути и вернуться к нам.

Доксон посмотрел на Вин, на остальных…

— Хорошо.

— Марш все знал, Докс, — продолжал Кельсер. — Они пытали его, прежде чем убить, и наверняка сломали… Инквизиторы всегда так работают.

Он замолчал. Вин пробрал озноб. В лавке Клабса становилось опасно…

— Значит, перебираемся в запасную берлогу? — спросил Доксон. — О ней знаем только мы с тобой.

Кельсер коротко кивнул.

— Я хочу, чтобы все, считая подмастерьев, убрались из лавки за пятнадцать минут. Я навещу вас в убежище через два дня.

Доксон, нахмурившись, посмотрел на Кельсера.

— Через два дня? Кел, что ты задумал?

Кельсер уже шел к двери. Он рывком распахнул ее, впустив в комнату туман, и оглянулся. Его взгляд был жестким, как у инквизитора.

— Они ранили меня в сердце. Я намерен ответить тем же.

Валин пробирался в темноте, на ощупь отыскивая путь и протискиваясь в узкие щели. Он полз, пальцами находя дорогу, не обращая внимания на многочисленные царапины и порезы.

«Я должен двигаться, я должен двигаться».

Остатки разума твердили ему, что это его последний день. Если он сегодня ничего не найдет, то умрет.

«Я должен двигаться».

Он ничего не видел: так глубоко под поверхность земли не проникали даже отраженные лучи солнца. Но он и без света знал, куда направляться. Возможных вариантов было всего два: вверх или вниз. Двигаться в стороны не имело смысла и было опасно. Зато если ползти вниз, то не заблудишься.

Его руки не замирали ни на мгновение, он шарил вокруг себя, ища спасительную неровность растущего кристалла. Он не может вернуться ни с чем…

«Я должен двигаться».

Он нащупал что-то мягкое и холодное. Гниющий труп, застрявший между двумя камнями. Валин прополз мимо. Мертвые тела нередко попадались в тесных подземных пещерах. Одни были свежими, от других остались только кости. Иной раз Ватин думал, что мертвецам, возможно, повезло больше, чем ему.

«Я должен двигаться».

В пещерах не существовало времени. Обычно Валин выбирался наверх, чтобы поспать. Наверху его ждали надсмотрщики с плетьми и пища… Еды давали мало, ровно столько, чтобы Валин не умер от голода, но это лучше, чем действительно подохнуть под землей.

«Я должен…»

Валин внезапно застыл на месте. Он как раз наполовину втиснулся в узкую щель между камнями и собирался пролезть в нее целиком, но пальцы, постоянно шарившие вокруг, что-то нашли.

Валин задрожал от предвкушения, поняв, что это кристаллы. Да-да, это они. Кристаллы росли на стене пещеры широким кругом. Они были узкими на концах и толстыми в середине. В центре круга Ватин нащупал похожее на карман углубление в стене. В углублении кристаллы были крупнее и острее. Как зубы, окружавшие пасть каменной твари.

Задержав дыхание и вознеся молитву лорду-правителю, Валин просунул руку в узкое круглое отверстие. Кристаллы впивались в предплечье, оставляя длинные глубокие порезы. Валин не обращал внимания на боль, он продолжал тянуться, его рука погрузилась уже по локоть, пальцы нервно блуждали…

Вот он! Валин нащупал маленький нарост в центре углубления — ком, образованный слипшимися кристаллами. Жеод Хатсина.

Валин жадно схватил его и потянул к себе, оставляя на руке новые порезы. Тяжело дыша от радости, он прижал к себе кристалл.

Еще семь дней. Он проживет еще семь дней.

Не дожидаясь, пока голод и усталость окончательно лишат его сил, Ватин пополз наверх. Он протискивался в узкие ходы, пробирался сквозь щели между камнями. Иногда ему приходилось забирать немного вправо или влево, пока над ним не открывался очередной проход. В конце концов, направлений было всего два: вверх или вниз.

Еще он постоянно прислушивался, нет ли кого поблизости. Он уже видел убитых старателей — они сталкивались с молодыми и более сильными пленниками, надеявшимися украсть жеод. К счастью, он никого не встретил. Хорошо. Он был уже стар — достаточно стар, чтобы понимать: не следовало воровать еду у лорда на плантации.

Может, он и заслужил наказание — смерть в Ямах Хатсина.

Валин выбрался наружу из расщелины и вдруг замер.

В темноте он заметил человека, стоявшего прямо над ним. Человек был одет в просторный плащ, только странный, разрезанный на множество полос… Человек, весь в черном, молча смотрел на Валина. Потом он наклонился.

Ватин сжался в комок. Однако мужчина просто схватил его за руку и выволок на поверхность.

— Беги отсюда, — тихо приказал мужчина в черном. — Почти все стражники мертвы. Собери пленников, сколько сможешь, и уходи. Ты нашел жеод?

Валин снова съежился, прижав руку к груди.

— Хорошо, — кивнул незнакомец. — Взломай его. В сердцевине найдешь металлический самородок. Он очень дорого стоит. Продай его на дне любого города, и заработаешь столько, что хватит на много лет. Беги быстрей! Я не знаю, как скоро поднимется тревога.

Валин, пошатнувшись, отступил назад.

— Кто ты такой?

— Я тот, кем и ты скоро станешь, — с усмешкой ответил незнакомец, перешагивая через щель в земле.

Ленты его странного плаща трепетали вокруг худощавого тела, как будто сплетаясь с туманом.

— Я — выживший в этих Ямах.

Кельсер всмотрелся в темную щель между камнями и прислушался к затихавшим вдали шагам пленника.

— Вот я и вернулся, — прошептал он.

Шрамы горели, воспоминания терзали ум. Воспоминания о месяцах, проведенных под землей… о днях, когда острые кристаллы оставляли на его руках глубокие порезы, когда он без передышки искал жеод… всего один, чтобы выжить…

Неужели он действительно сможет снова погрузиться в эту тесную, безмолвную глубину? Кельсер поднял руки, глядя на белые выпуклые шрамы.

Да. Ради ее мечты — сможет.

Он шагнул к щели — и начал протискиваться внутрь. Он воспламенил олово, и сразу услышал внизу потрескивание.

Олово осветило узкий лаз. Чуть ниже он расширялся и одновременно расходился в разные стороны тесными извилистыми норами. То ли пещера, то ли трещина, то ли туннель… Кельсер уже видел первую выемку с кристаллами, — точнее, то, что от нее осталось. Длинные серебристые кристаллы были разбиты и раскрошены.

Алломантическая сила заставляла кристаллы рассыпаться вдребезги. Именно поэтому лорду-правителю для поисков атиума приходилось использовать рабов, а не алломантов.

«А теперь настоящее испытание», — подумал Кельсер, ползя дальше.

Он воспламенил железо и сразу увидел несколько голубых линий, ведущих вниз, к гнездам атиума. Далеко не в каждом гнезде мог созреть жеод, но кристаллы и сами по себе рождали тонкие голубые лучи. В них содержался остаточный атиум.

Кельсер сосредоточился на одной из голубых линий и осторожно потянул. До его обостренного оловом слуха донесся треск — что-то разбилось в щели под ним.

Кельсер улыбнулся.

Около трех лет назад, стоя над окровавленным трупом надсмотрщика, насмерть забившего Мэйр, он впервые обнаружил, что может использовать железо для поиска кристаллических карманов. В то время он еще не осознавал свою алломантическую силу, но в его уме зародился план. План мести.

С тех пор этот план созрел и разросся, но одна из ключевых его частей осталась прежней, и Кельсер годами лелеял ее. Он умеет отыскивать кристаллические карманы и разрушать их с помощью алломантии.

А ведь они были единственным источником атиума в Последней империи.

«Вы пытались уничтожить меня, Ямы Хатсина, — думал Кельсер, пробираясь по узкому лазу. — Пришло время отплатить вам тем же».

33

Мы уже близко. Как ни странно, здесь, высоко в горах, мы наконец освободились от давящего присутствия Бездны. Я уже давно не ощущал ничего подобного.

Озеро, обнаруженное Федиком, осталось внизу, и я вижу его с выступа скалы. Отсюда оно выглядит еще более зловещим — с его гладкой, словно металлической поверхностью. Наверное, надо было позволить ему взять образец этой странной воды.

Может, именно любопытство Федика разозлило ту туманную тварь, что преследует нас. Может, поэтому тварь и решила напасть на него, пронзив невидимым ножом.

Странно, однако это нападение успокоило меня. По крайней мере, теперь я знаю, что и другие видели тварь. Это значит, что я не сумасшедший.

— И что теперь? — спросила Вин. — Я имею в виду наш план.

Хэм пожал плечами.

— Если инквизиторы сломали Марша, теперь они знают все. Или, по крайней мере, достаточно — о нашем намерении напасть на дворец и о том, что мы собираемся использовать войну Домов как прикрытие. Нам теперь ни за что не выманить лорда-правителя из Лютадели, и мы наверняка не заставим его послать в город дворцовую гвардию. В общем, Вин, ничего хорошего.

Вин долго молчала, переваривая слова Хэммонда. Сам он сидел, скрестив ноги, прямо на грязном полу, прислонившись спиной к кирпичной стене. Запасная берлога оказалась сырым подвалом, состоявшим всего из трех помещений. Здесь пахло пеплом и грязью. Одну из комнат заняли подмастерья Клабса, а остальных слуг Доксон отпустил.

Бриз стоял у дальней стены. Он время от времени недовольно поглядывал на грязный пол и пыльные табуреты и явно не хотел садиться. Вин не понимала, что его волнует, — все равно ему не удастся сохранить одежду чистой.

Не только Бриз оказался недоволен этим полудобровольным заключением. Вин слышала, как кое-кто из подмастерьев ворчал, что уж лучше было попасться в лапы братства. Тем не менее они сидели в подвале уже два дня, выходя только в случае крайней необходимости. Все прекрасно осознавали опасность: Марш мог описать инквизиторам внешность всех членов команды и их помощников.

Бриз покачал головой.

— Возможно, друзья, пора сворачивать нашу операцию. Мы старались, но, учитывая тот факт, что наш первоначальный план — создание армии — потерпел фиаско, я бы сказал, что мы уже сделали невероятно много.

Доксон вздохнул.

— Мы действительно не можем вечно жить на те деньги, что у нас остались, особенно если Кельсер по-прежнему будет подкармливать местных скаа.

Доксон сидел за столом, бывшим, по сути, единственным предметом обстановки в комнате (если не считать нескольких табуретов), и перед ним аккуратными стопками лежали все важные книги, заметки и контракты. Доксон тщательно собрал и унес с собой все до последнего листка.

Бриз кивнул.

— Да, и я первый хотел бы перемен. Все это было интересно, забавно, возбуждающе, но должен заметить, что работа с Кельсером изрядно выматывает.

Вин нахмурилась.

— Ты не хочешь оставаться в команде?

— Зависит от того, что он придумает дальше, — ответил Бриз. — Мы ведь отличаемся от прочего дна. Мы работаем потому, что нам это нравится, а не потому, что нам приказали. А это делает нас весьма разборчивыми. Мы получаем большое вознаграждение, но ведь и риск велик.

Хэм усмехнулся и заложил руки за голову, совершенно не обращая внимания на окружавшую его грязь.

— Надо бы подумать, как мы закончим вот эту конкретную работу, — сказал он. — Риск-то велик, а вознаграждения — почти никакого.

— Вообще никакого, — уточнил Бриз. — Мы не добыли ни крошки атиума. То, что говорил Кельсер об альтруизме и помощи скаа, звучало неплохо, но я все-таки надеялся, что мы залезем в сокровищницу.

— Да, я тоже на это рассчитывал, — согласился Доксон, отрываясь от записей. — Но разве в любом случае игра не стоила свеч? Мы уже вошли в историю, я имею в виду.

Бриз и Хэм немного подумали, и оба кивнули.

— Потому я остаюсь, — сказал Доксон. — Кел говорил об этом: мол, он выбрал нас, потому что мы готовы рисковать собой просто ради достойной цели. Вы хорошие люди… даже ты, Бриз. И нечего на меня так смотреть.

Вин улыбалась, прислушиваясь к привычной перепалке. Да, она грустила о Марше, но рядом с ней были люди, которые знали, как идти дальше, несмотря на потери. И в этом смысле они действительно были похожи на скаа.

— Война Домов, — произнес Хэм, рассеянно улыбаясь. — Как вы думаете, сколько вельмож уже убито?

— По меньшей мере, несколько сотен, — ответил Доксон, возвращаясь к бумагам. — Они уничтожают друг друга.

— Должен признать, я сомневался, что это получится, — сказал Бриз. — Но если учесть, какие помехи торговле создает нынешняя бойня, не говоря уж о растерянности правительства… да, Доксон, ты, пожалуй, прав. Ради этого стоило постараться.

— Точно! — согласился Хэм, подражая ворчливому тону Бриза.

«Мне будет их не хватать, — грустно подумала Вин. — Может, Кельсер возьмет меня с собой, когда примется за новое дело?»

На лестнице прозвучали шаги, и Вин инстинктивно передвинулась в тень. Щелястая дверь распахнулась, и в комнату вошла знакомая фигура в черном. Кельсер нес плащ рожденного туманом в руке, и выглядел он чрезвычайно вымотанным.

— Кельсер! — вскрикнула Вин, бросаясь ему навстречу.

— Привет всем, — хрипло поздоровался он.

«Знакомая усталость, — подумала Вин. — Свинцовое истощение. Где он был?»

— Ты припоздал, Кел, — сказал Доксон, не поднимая головы.

— Меня можно обвинить в чем угодно, только не в том, что я всегда прихожу вовремя, — ответил Кельсер, бросая плащ и потягиваясь всем телом.

Он уселся на пол.

— А где Клабс и Призрак?

— Клабс спит в задней комнате, — ответил Доксон. — Призрак ушел с Реноксом. Мы решили, что Реноксу не помешает наш лучший наблюдатель.

— Правильная мысль, — одобрил Кельсер, глубоко вздыхая и прислоняясь к стене.

Глаза у него закрывались сами собой.

— Дорогой мой, — сказал Бриз, — ты выглядишь просто ужасно.

— Все не так плохо, как кажется. Я сумел добраться назад и даже по дороге остановился, чтобы поспать несколько часов.

— Да, но где ты был? — настойчиво поинтересовался Хэм. — Мы жутко беспокоились, что ты наделаешь глупостей.

— Действительно, — подтвердил Бриз. — Мы были просто уверены, что ты занимаешься какой-то ерундой. Мы только гадали, насколько глупыми будут твои поступки и чем они обернутся для нас. Итак, что ты натворил? Убил лорда-прелана? Зарезал дюжину вельмож? Украл плащ лорда-правителя?

— Я уничтожил Ямы Хатсина, — тихо ответил Кельсер.

В комнате воцарилось ошеломленное молчание.

— Знаете, — осторожно произнес Бриз, — за столько времени нам бы следовало понять, что не стоит недооценивать этого парня.

— Уничтожил Ямы? — переспросил Хэм. — Как ты мог уничтожить их? Это же несколько трещин в земле!

— Я, конечно, не сами Ямы разрушил, — пояснил Кельсер. — Я раздробил кристаллы, которые порождают жеоды атиума.

— Все? — недоверчиво спросил Доксон.

— Все, какие сумел найти. Там было несколько сотен карманов. Но с помощью алломантии отыскать их оказалось легче легкого.

— Кристаллы? — смущенно пробормотала Вин.

— Кристаллы атиума, Вин, — сказал Кельсер. — Они рождают жеоды — не думаю, чтобы кто-то понимал, как именно это происходит. Если поблизости от них использовать алломантическую силу, кристаллы крошатся, и понадобятся столетия, чтобы они выросли заново.

— Столетия, в течение которых кристаллы не будут производить атиум, — уточнил Доксон.

— И ты… — ошеломленно выдохнула Вин.

— Я покончил с добычей атиума в Последней империи на ближайшие триста лет.

«Эленд. Дом Венчер. Они отвечали за Ямы. Что сделает лорд-правитель, когда узнает?..»

— Ты сумасшедший, — тихо сказал Бриз, пристально глядя на Кельсера. — Атиум — основа имперской экономики… только с его помощью лорд-правитель управляет аристократией. Мы можем теперь и не захватывать сокровищницу, толку-то с нее… Ты чертов придурок… ты великий гений!

Кельсер криво улыбнулся.

— Принимаю оба определения. Инквизиторы уже навещали лавку Клабса?

— Нет, такой информации не поступало, — ответил Доксон.

— Хорошо, — кивнул Кельсер. — Хочется верить, что им не удалось сломать Марша. Тогда они могут и не знать, что все их наблюдательные пункты раскрыты. Ну а теперь, если вы не против, я намерен поспать. Завтра много дел.

Все уставились на него.

— Дел? — спросил наконец Доксон. — Кел… нам вообще-то казалось, что можно уже и остановиться. Мы спровоцировали междоусобную войну, ты только что практически уничтожил экономику империи. И теперь, когда мы, вероятно, в розыске, наши планы стали слишком рискованными… Неужели ты действительно думаешь, что мы способны на что-то еще?

Кельсер улыбнулся, с трудом поднялся на ноги и пошел к двери комнаты.

— Завтра поговорим.

— Как ты полагаешь, Сэйзед, что он задумал? — спросила Вин, сидя на табурете рядом с очагом, пока террисанин готовил обед.

Кельсер проспал всю ночь и не поднялся даже к полудню.

— Представления не имею, госпожа, — ответил Сэйзед, проверяя ножом тушащееся мясо. — Сейчас в городе беспорядки… наверное, это весьма подходящий момент, чтобы выступить против Последней империи.

Вин задумалась.

— Я считаю, мы могли бы захватить дворец… Кельсер всегда хотел этого. Ведь даже если лорд-правитель предупрежден, остальные не больно-то понимают, что происходит. Но у нас нет солдат, чтобы хорошенько встряхнуть столицу. Хэм и Бриз так и не закончили набор.

Сэйзед молча пожал плечами.

— Может, Кельсер планирует сделать что-то с самим лордом-правителем? — задумчиво пробормотала Вин.

— Не исключено.

— Сэйзед… ты ведь собираешь разные легенды?

— Я хранитель, и я много что собираю, — ответил Сэйзед. — Разные истории, легенды, религиозные учения. Когда я был молод, другой хранитель пересказал мне все свои знания, чтобы я мог сохранить их и приумножить.

— Ты когда-нибудь слыхал об одиннадцатом металле, о котором постоянно говорит Кельсер?

Сэйзед ответил не сразу.

— Нет, госпожа, — сказал он наконец. — Эта легенда мне неизвестна, я сам услышал ее от мастера Кельсера.

— Но он клянется, что это чистая правда, — возразила Вин. — И я почему-то ему верю.

— Вполне возможно, что я просто не слышал эту легенду, — сказал Сэйзед. — Если бы хранители знали все на свете, зачем бы они продолжали поиски?

Вин кивнула, хотя и не слишком уверенно.

Сэйзед спокойно продолжал помешивать мясо. Он выглядел преисполненным достоинства, даже когда занимался домашними делами. Его, похоже, совсем не беспокоило, что он выполняет работу исчезнувших слуг.

На лестнице прозвучали быстрые шаги, и Вин, насторожившись, соскользнула с табурета.

— Госпожа? — окликнул Сэйзед.

— Кто-то идет, — тихо сказала Вин, подходя к двери.

В комнату ворвался один из подмастерьев Клабса. Вин только и знала, что его зовут Тэйс. Он сменил Лестиборнеса, уехавшего с лордом Реноксом, и теперь был главным наблюдателем в команде.

— На площади собираются люди, — выдохнул Тэйс.

— Что случилось? — спросил Доксон, появляясь из соседней комнаты.

— Толпа на площади Четырех Фонтанов, мастер Доксон, — ответил юноша. — Глашатаи кричат на улицах, что братство готовит новую казнь.

«Хотят отплатить за Ямы, — подумала Вин. — Быстро они…»

Доксон помрачнел.

— Пора будить Кельсера.

— Я намерен посмотреть, — заявил Кельсер, запахивая плащ поверх рабочей одежды.

Сердце Вин упало.

«Опять?..»

— Вы можете заниматься чем угодно, — добавил Кельсер.

После долгого отдыха он выглядел гораздо лучше — переутомление прошло, от Кельсера теперь исходила та сила, которую привыкла видеть Вин.

— Эта казнь, скорее всего, ответ на то, что я сделал в Ямах, — продолжал Кельсер. — Я хочу видеть смерть этих людей, потому что косвенным образом виноват в ней.

— Кел, ты не виноват, — сказал Доксон.

— Все мы виноваты, — резко бросил Кельсер. — Это не значит, что мы сделали что-то дурное… и все равно, если бы не мы, людям не пришлось бы умирать. Поэтому мне кажется, что самое малое, что мы можем сделать для них, — это стать свидетелями их ухода.

Он распахнул дверь и стал подниматься по лестнице. Члены команды один за другим последовали за ним. В убежище остались только Клабс, Сэйзед и подмастерья.

Вин, помедлив, тоже поднялась по пыльным ступеням и присоединилась к остальным уже на грязной трущобной улице. С неба сыпался пепел, его хлопья лениво плыли в воздухе. Кельсер ушел довольно далеко, и остальным — Бризу, Хэму, Доксону и Вин — пришлось догонять его.

Их новое убежище располагалось вблизи площади Четырех Фонтанов, однако Кельсер не дошел до нее несколько кварталов. Мимо него брели скаа с пустыми глазами, собираясь в большую толпу. Вдали слышался колокольный звон.

— Кел? — окликнул Доксон.

Кельсер вскинул голову.

— Вин, слышишь?

Вин прикрыла глаза и воспламенила олово.

«Сосредоточься, — приказала она себе. — Как говорил Призрак. Отбрось шум шаркающих ног, голоса людей. Вслушивайся в то, что звучит по ту сторону хлопающих дверей, дыхания толпы. Вслушивайся».

— Лошади, — сказала она, гася олово и открывая глаза. — И экипажи.

— Телеги, — поправил Кельсер, отходя к домам с середины дороги. — Они едут по этой улице.

Он огляделся и вдруг полез вверх по водосточной трубе. Бриз вытаращил глаза, подтолкнул Доксона и показал на входную дверь, но Вин и Хэм — воспламенив свинец — полезли вслед за Кельсером.

Доксон и Бриз выбрались на покатую крышу через чердачное окно. Кельсер уже стоял на краю, глядя в ту сторону, откуда приближались телеги с пленниками.

— Кел, — опасливо окликнул Хэм, — что ты задумал?

— Мы рядом с площадью, — неторопливо ответил тот. — А инквизиторы не поедут с пленными — они явятся из дворца, как в прошлый раз. Там не больше сотни солдат в охране…

— Сотня — это много, Кел, — сказал Хэм.

Кельсер как будто не слышал его. Он сделал шаг вперед, очутившись на самом краю.

— Я могу остановить это… могу спасти их.

Вин подошла к нему.

— Кел, даже если охрана невелика, все равно площадь в нескольких кварталах отсюда. Она битком набита солдатами, не говоря уже об инквизиторах!

Как ни странно, Хэм не поддержал ее. Он обернулся и посмотрел на Доксона и Бриза. Доксон помялся и пожал плечами.

— Вы что, все сразу с ума сошли? — спросила Вин.

— Погодите, — сказал Бриз, щурясь. — Я не наблюдатель, но вам не кажется, что пленники как-то слишком хорошо одеты?

Кельсер замер и крепко выругался. И вдруг спрыгнул с крыши, камнем свалившись на улицу.

— Кел! — вскрикнула Вин. — Что…

Она замолчала, прикрыла глаза ладонью, защищаясь от косого солнечного луча, прорвавшегося сквозь облака, и оглядела медленно приближавшуюся процессию. Благодаря олову она узнала одного из тех, кто сидел на первой телеге.

Это был Призрак.

— Кельсер, что происходит? — резко спросила Вин, падая на мостовую позади него.

Он приостановился.

— Я видел в первой телеге Ренокса и Призрака. Должно быть, братство узнало их маршрут… в других телегах слуги, стражи — все, кого мы наняли для работы в особняке.

«Их маршрут… Значит, в братстве знают, что Ренокс — подменыш. Марш все-таки сломался».

Позади них из дома выскочил Хэм и побежал следом. Бриз и Доксон появились чуть погодя.

— Мы должны действовать очень быстро! — сказал Кельсер, ускоряя шаг.

— Кел! — Вин схватила его за руку. — Кельсер, ты не можешь их спасти! Их слишком хорошо охраняют, сейчас день, мы в центре города! Тебя просто убьют!

Он остановился посреди улицы, пытаясь вырвать руку. Потом посмотрел ей в глаза.

— Ты не понимаешь, что это значит, да, Вин? Ты никогда не понимала. Я однажды позволил тебе остановить меня, там, на склоне холма, рядом с полем сражения. Но сейчас — нет. В этот раз я не бессилен.

— Но…

Он резко высвободил руку.

— Тебе еще предстоит кое-что узнать о дружбе, Вин. Надеюсь, однажды ты все-таки поймешь, что это.

И он помчался дальше, навстречу телегам. Хэм пронесся мимо Вин, забирая в другую сторону и расталкивая скаа, тащившихся к площади.

Вин несколько мгновений стояла на месте под падающими хлопьями пепла, пока на нее не налетел Доксон.

— Это безумие, — пробормотала она. — Мы не можем, Докс. Мы не всесильны.

Доксон фыркнул.

— Ну, мы и не беспомощны.

Бриз пробежал мимо них, указывая на одну из боковых улиц.

— Туда! Нужно найти место, откуда мне будут видны солдаты.

Вин зачем-то побежала за ним. Внезапно вместе со страхом ее охватил стыд.

«Кельсер…»

Кельсер отшвырнул пару пустых флаконов, мгновенно проглотив содержимое. Флаконы сверкнули в воздухе и со звоном разлетелись о камни мостовой. Кельсер нырнул в проулок и выскочил из него на зловещую пустую улицу.

Телеги с пленниками катились прямо на него. Они как раз проезжали небольшую площадь на перекрестке двух улиц. Каждая телега была забрана решетками и битком набита людьми, которые теперь казались Кельсеру смутно знакомыми. Слуги, стражники, горничные… одни из них были мятежниками, другие — нет. И никто не заслуживал смерти.

«Слишком много скаа уже умерло, — думал Кельсер, воспламеняя металлы. — Сотни. Тысячи. Сотни тысяч. Но не сегодня. Хватит».

Он уронил монетку и прыгнул, бросив тело вверх по широкой дуге. Солдаты подняли головы, показывая на него пальцами. Кельсер приземлился в гуще их отряда.

Солдаты изумленно отшатнулись, и Кельсеру хватило этого мгновения. Он напрягся — и толкнул алломантической силой.

С воинственным воплем он стал расшвыривать солдат. Те, кто был закован в латы, отлетели, словно от взрыва. Одни бешено закрутились на месте, другие взмыли в воздух, сбивая с ног соседей, врезаясь в каменные стены…

Поднялся оглушительный крик. Кельсер развернулся, оттолкнулся от чьего-то доспеха и стремительно полетел к пленникам. Он врезался в первую телегу и вцепился в железную решетку.

Пленники испуганно подались назад. Кельсер силой свинца вырвал дверь и швырнул ее в солдат.

— Бегите! — приказал он, спрыгивая на мостовую.

Повернувшись, он лицом к лицу столкнулся с высоким человеком в коричневой рясе. Кельсер замер и отступил назад… а человек в рясе шел к нему, на ходу сбрасывая капюшон. Пара глаз, пронзенных стальными стержнями, уставилась на Кельсера.

Инквизитор улыбнулся, и тут Кельсер услышал шаги в переулке. Топот десятков ног. Сотен…

— Проклятье! — выругался Бриз, когда солдаты наводнили площадь.

Доксон увлек Бриза в переулок. Вин поспешила за ними и притаилась в тени, прислушиваясь к крикам солдат на перекрестке.

— Что там? — резко спросила она.

— Инквизитор! — ответил Бриз, показывая на фигуру в рясе.

— Что? — в ужасе прошептал Доксон.

«Это ловушка», — поняла Вин, онемев от страха.

Солдаты все прибывали и прибывали на площадь, выбегая из боковых улочек.

«Кельсер, беги!»

Кельсер оттолкнулся от упавшего солдата и перепрыгнул через телегу. Он опустился на землю и пригнулся, глядя на подошедшее подкрепление. Многие бойцы держали в руках дубины и не носили лат. Туманные убийцы.

Инквизитор, тоже оттолкнувшись от какого-то металлического предмета, взлетел в воздух и приземлился рядом с Кельсером, подняв облако пепла. Тварь улыбалась.

«Это тот самый. Я с ним уже встречался…»

— Где девчонка? — тихо спросил инквизитор.

Кельсер как будто не слышал вопроса.

— А почему ты один? — поинтересовался он.

Улыбка твари стала шире.

— Я вытянул жребий.

Кельсер воспламенил свинец и метнулся в сторону, когда инквизитор выхватил из-под рясы пару обсидиановых топоров. Площадь была битком набита солдатами. Кельсер слышал, как в клетках кричали люди:

— Лорд Кельсер! Лорд Кельсер! Помоги!

Кельсер тихо выругался, когда инквизитор бросился на него. Он оттолкнулся от клетки и взвился в воздух над головами солдат. Перепрыгнув их, он устремился к ближайшей телеге, намереваясь освободить пленников. Телега содрогнулась, и Кельсер поднял взгляд. Тварь со стальными глазами усмехалась, стоя на клетке.

Кельсер оттолкнулся и отскочил назад, почувствовав, как один из топоров пронесся рядом с его головой. Он мягко приземлился и увидел ринувшихся на него солдат. Снова сделав огромный прыжок, Кельсер зацепился за одну из клеток и потянул к себе лежавшую на земле дверцу. Решетчатая дверь взлетела и с силой ударила солдат.

В этот момент сзади напал инквизитор, но Кельсер ушел в сторону. Дверца еще крутилась на каменной мостовой, и, пролетая мимо нее, Кельсер оттолкнулся — и поднялся выше.

«Вин была права», — разочарованно подумал он.

Внизу он видел инквизитора. Страшные глаза твари неотрывно глядели на Кельсера.

«Мне не следовало это делать».

Солдаты уже окружили тех скаа, которых он выпустил из клетки.

«Я должен бежать… оторваться от инквизитора. Мне уже удавалось это прежде».

Но… он не мог. На этот раз — нет. Он слишком часто отступал. И даже если это будет стоить ему всего, он должен освободить пленников.

Он уже начал падать и увидел группу людей на перекрестке. Они были вооружены, но не одеты в мундиры. А вел их кто-то знакомый…

«Хэм! Вот куда ты побежал!»

— Что это? — встревоженно спросила Вин, глядя на площадь. Кельсер опускался на землю, и его темный плащ развевался в воздухе.

— Это один из наших отрядов, — ответил Доксон. — Должно быть, Хэм его привел.

— И сколько там людей?

— Во всех отрядах по две сотни человек.

— Это слишком мало!

Доксон кивнул. Вин выпрямилась.

— Я иду туда.

— Нет, не идешь, — твердо сказал Доксон, хватая ее за плащ. — Напомнить, что случилось, когда ты в прошлый раз столкнулась с инквизитором?

— Но…

— Кел отлично справится, — сказал Доксон. — Он просто будет отвлекать инквизитора до тех пор, пока Хэм не освободит пленных. Потом сбежит. Смотри.

Вин замерла, наблюдая за происходящим.

Рядом негромко бормотал Бриз:

— Да, вам страшно. Сосредоточьтесь на этом. Забудьте все остальное. Помните только о страхе. Там сражаются инквизитор и рожденный туманом — и вы не желаете вмешиваться в это…

Вин посмотрела на площадь — солдаты бросали оружие и разбегались в разные стороны.

«Это тоже способ борьбы», — сообразила она и придвинулась к Бризу.

— Я могу помочь?

Кельсер увернулся от удара инквизитора, а отряд Хэма тем временем врезался в гущу имперских солдат и начал пробивать себе дорогу к телегам с пленниками. Это отвлекло внимание остальных гвардейцев от Кельсера. Они, похоже, были только рады оставить Кельсера с инквизитором наедине и срочно помочь товарищам.

Краем глаза Кельсер заметил, что улочки, выходившие на перекресток, все гуще заполняются народом: скаа, ожидавшие казни на центральной площади, услышали шум сражения и решили посмотреть, что происходит. Еще Кельсер увидел, как несколько взводов имперских солдат пытаются пробиться к перекрестку сквозь толпу, но живая масса скаа изрядно замедляет их продвижение.

Инквизитор взмахнул топором, и Кельсер поднырнул под удар. Тварь явно начинала злиться. Небольшой отряд Хэма уже добрался до телег. Несколько человек быстро взломали замки и выпустили пленников. Остальные тем временем отбивались от имперских солдат, давая пленникам возможность бежать.

Кельсер улыбнулся, наблюдая за раздраженным инквизитором. Тварь тихо рычала.

— Валетт! — громко закричал кто-то.

Кельсер изумленно обернулся. Какой-то человек в дорогой одежде пытался пробиться к центру свалки. Он держал в руках дуэльную трость, и рядом с ним шли два телохранителя, но молодому человеку явно не грозила опасность — никто не хотел задеть знатного лорда.

— Валетт! — снова закричал Эленд Венчер.

Он вцепился в одного из солдат.

— Кто приказал захватить караван лорда Ренокса? Кто отвечает за это?!

«Отлично, — подумал Кельсер. — Нужно продержаться еще немножко, пока Хэм уведет пленников. Потом я заберу тебя отсюда».

Инквизитор небрежно взмахнул топором — и голова одного из убегавших слуг слетела с плеч.

— Нет! — взревел Кельсер, когда обезглавленный труп упал к ногам инквизитора.

Тварь схватила другую жертву, женщину, и подняла топор.

— Хорошо, — процедил Кельсер, делая шаг вперед и выхватывая из-за пояса два флакона с металлами. — Отлично. Хочешь подраться? Вперед!

Тварь ухмыльнулась, отшвырнула женщину и шагнула навстречу.

Кельсер выдернул пробки, залпом осушил оба флакона и небрежно отбросил их. Металлы вспыхнули в груди, тысячекратно усиливая гнев. Его брат мертв. Его жена мертва. Родные, друзья, герои-мятежники… все мертвы.

«Хочешь, чтобы я загорелся жаждой мести? — подумал он. — Ладно, ты ее получишь».

Кельсер остановился в нескольких футах от инквизитора. Стиснув кулаки, он воспламенил сталь. Люди вокруг мгновенно разлетелись в стороны — невидимая сила ударила по их металлическим предметам. На небольшой площади, забитой имперскими солдатами, пленниками, бунтовщиками и просто горожанами, сразу образовалось пустое пространство — вокруг Кельсера и инквизитора.

— Начнем? — спросил Кельсер.

34

Я никогда не хотел никого пугать.

Если я о чем-то и сожалею, так только о том, что порождал страх. Страх — оружие тиранов. К несчастью, когда на кону стоит судьба целого мира, приходится использовать любое оружие, какое только есть под рукой.

Мертвые и умирающие лежали на мостовой. Скаа толпились на боковых улицах. Пленники выкрикивали его имя. Занавешенное дымкой солнце жгло землю.

С неба сыпался пепел.

Кельсер бросился вперед, воспламеняя свинец и выхватывая кинжалы. И он, и инквизитор поддерживали горение атиума, и у обоих, похоже, хватало металла для долгого боя.

Кельсер пропорол кинжалами раскаленный воздух, метя в инквизитора, и стремительные движения его рук были почти неразличимы. Тварь уклонилась, на миг затерявшись в безумном вихре рожденных атиумом теней, и взмахнула топором.

Кельсер неестественно высоко подпрыгнул — свинец помог ему — и увернулся от топора. Тут же, оттолкнувшись сталью от чужих доспехов, он бросил тело вперед и обеими ногами ударил инквизитора в лицо.

Инквизитор пошатнулся. Но когда противник падал на землю, тварь дернула силой одного из солдат и швырнула в Кельсера.

Кельсер воспламенил железо, снова оттолкнулся и в то же время подтянулся к летевшему в него солдату. В воздухе возникло нечто вроде водоворота. Кельсера отбросило в сторону, а солдат, привязанный к Кельсеру невидимой веревкой, помчался по широкой дуге, как гиря на цепочке.

Невезучий боец врезался в инквизитора, и оба рухнули на опустевшую клетку для пленников.

Солдат без сознания сполз на землю. Инквизитор свалился с клетки, упав на четвереньки. Струйка крови потекла по лицу твари, заливая окруженный татуировками глаз, однако инквизитор продолжал улыбаться. Когда он встал, у него, похоже, даже не кружилась голова.

Кельсер опустился на мостовую, сквозь зубы изрыгая проклятия.

Инквизитор молниеносно схватился за прутья пустой клетки и оторвал ее от телеги.

«Чтоб тебя черти взяли!»

Тварь развернулась и метнула железную клетку в стоявшего неподалеку Кельсера. Времени увернуться не было. А если бы Кельсер попытался оттолкнуться от клетки, то врезался бы в здание за спиной.

Железная махина неслась к нему — и Кельсер подпрыгнул, одновременно бросая себя в открытую дверь клетки. Влетев внутрь, он оттолкнулся сталью сразу во всех направлениях, чтобы удержаться в центре клетки в тот момент, когда она ударилась о стену и отскочила от нее, перевернувшись вверх дном.

Клетка упала и загромыхала по камням. Кельсер опустился на ее крышу, превратившуюся в пол, и клетка наконец остановилась. Сквозь решетку в толпе сражающихся он видел инквизитора. Вокруг инквизитора бесновались тени — создания атиума. Инквизитор наклонил голову, признавая искусство Кельсера.

Кельсер со стоном поджег свинец и что было силы толкнул сталью. Клетка взорвалась, обломки металлических прутьев взлетели в воздух. Кельсер собрал их и направил металлический дождь на инквизитора.

Тварь вскинула руку, умело разделив поток на две части. Однако за обломками следовал сам Кельсер — с помощью стали он превратился в снаряд. Инквизитор ловко ушел в сторону, использовав в качестве якоря очередного невезучего солдата. Солдат закричал, вылетая из гущи схватки, но тут же задохнулся и умолк, когда инквизитор прыгнул, оттолкнувшись от него и придавив несчастного к земле.

Инквизитор взлетел. Кельсер замедлил движение, оттолкнулся от группы солдат и последовал за инквизитором. За его спиной посыпались на мостовую обломки клетки, и Кельсер воспользовался ими, чтобы рвануть вверх.

Вокруг него медленно падали хлопья пепла. Инквизитор развернулся в воздухе, сменил направление и помчался к Кельсеру.

«Лобовое столкновение вряд ли сулит успех тому, у кого нет в голове железных прутьев».

Кельсер стремительно подтянулся к какому-то солдату, нырнул вниз, и инквизитор пронесся над ним.

Кельсер воспламенил свинец и тут же столкнулся с солдатом, к которому притягивался. Оба они перевернулись в воздухе. К счастью, солдат носил имперскую форму.

— Прости, приятель, — сказал Кельсер, отталкиваясь.

Солдат полетел в противоположную сторону и врезался в стену дома, а Кельсер взмыл над полем сражения. Внизу главные силы Хэма добрались наконец до последней телеги с пленниками. Однако их теснили имперские солдаты, пробившиеся сквозь толпу. В их числе были и лучники, вооруженные стрелами с обсидиановыми наконечниками.

Кельсер выругался и бросился вниз. Лучники не побоятся стрелять прямо в толпу. Они готовы перебить и своих, лишь бы не дать сбежать пленным.

Кельсер опустился на мостовую и быстро подтянул к себе несколько обломков решетки. Металлические прутья послушно полетели к нему.

Лучники подняли луки, но Кельсер видел тени их еще не совершенных поступков.

Кельсер отпустил металлические прутья и чуть подтолкнул их — так, чтобы они медленно поплыли вперед. Лучники выпустили стрелы.

Кельсер схватился силой за металлические прутья, толкнул за одни их концы и дернул за другие. Прутья завертелись в воздухе, превратившись в обезумевшие ветряные мельницы. Большая часть стрел застряла в их лопастях.

Прутья со звоном упали на мостовую вместе со сломанными стрелами. Лучники тупо смотрели на них, а Кельсер легонько дернул за прутья — и они взлетели в воздух. Он толкнул их к лучникам и отвернулся, когда раздались крики раненых. Его глаза искали настоящего противника.

«Где спряталась эта тварь?»

Кельсер оглядел площадь. Люди дрались, бежали, умирали… и каждый имел свою тень. Тени удваивали количество людей, беспорядочно двигавшихся в суете сражения, и от этого путаница лишь увеличивалась.

На площадь прибывали все новые солдаты. Многие из людей Хэма пали, но большинство отступило — для этого достаточно было бросить оружие и смешаться с толпой скаа. Кельсер беспокоился о последней телеге — там находились Ренокс и Призрак. Траектория, по которой отряд Хэма врезался в толпу, требовала движения от последней телеги к первой. И если бы они попытались сначала освободить Ренокса, пришлось бы бросить всех остальных.

Хэм явно не собирался отступать, и там, где дрался он сам, находились главные силы мятежников. Да, не зря тех, кто жжет свинец, называли убийцами: они дрались без изящества, свойственного жуликам и стрелкам. Хэм просто налетал на врага, стремительно и грубо, отшвыривая солдат со своего пути, сминая их и ведя отряд к единственной оставшейся клетке. Когда они добрались до нее, Хэм стал отбиваться от вражеских солдат, а его люди взломали замок.

Кельсер с гордостью улыбнулся, но его глаза продолжали искать инквизитора. Конечно, у него было немного людей, но имперские солдаты явно растерялись, видя решимость мятежников. Люди Кельсера сражались страстно и, несмотря на численное превосходство врага, имели немалое преимущество.

«Вот что происходит, когда наконец убеждаешь людей в необходимости борьбы. Вот мощь, которая кроется в них. Просто ее трудно высвободить».

Ренокс вылез из клетки и отошел в сторону, наблюдая, как его слуги выбираются на свободу. Внезапно из толпы вынырнул хорошо одетый человек и схватил Ренокса за рубашку.

— Где Валетт? — прошипел Эленд Венчер, и отчаяние, прозвучавшее в его голосе, достигло обостренного слуха Кельсера. — В какой клетке?

«Малыш, ты начинаешь не на шутку меня раздражать», — подумал Кельсер, алломантической силой раздвигая солдат и спеша к телеге.

В этот момент появился инквизитор — вынырнул из-за спин солдат. Тварь с грохотом приземлилась на крышу клетки, и в каждой ее руке был зажат обсидиановый топор. Инквизитор встретился взглядом с Кельсером и улыбнулся, а потом спрыгнул и вонзил топор в спину Ренокса.

Кандра коротко вскрикнул, широко раскрыв глаза. А инквизитор уже повернулся к Эленду. Кельсер не был уверен, что тварь узнала юношу. Возможно, инквизитор принял Эленда за члена семьи Ренокса. А может, ему было все равно. Долю мгновения Кельсер медлил. Инквизитор взмахнул топором.

«Вин любит его».

Кельсер воспламенил сталь до жара в груди и с силой оттолкнулся от солдат за спиной, чтобы ринуться на инквизитора. Он обрушился на тварь как раз в тот момент, когда та уже опускала топор.

Вылетевший из руки топор ударился о камни в нескольких футах от инквизитора. Кельсер схватил тварь за горло, и оба упали. Кельсер напрягал налитые свинцом мышцы. Инквизитор держал Кельсера за руки, отчаянно пытаясь оторвать от себя рожденного туманом.

«Марш был прав, — успел подумать Кельсер в пылу схватки. — Тварь боится за свою жизнь. Ее можно убить».

Инквизитор судорожно вздохнул, металлические стержни, торчавшие из глаз, находились в нескольких дюймах от лица Кельсера. Краем глаза Кельсер заметил Эленда Венчера, пятившегося от них.

— Девочка в порядке! — процедил Кельсер сквозь стиснутые зубы. — Ее не было на баржах Ренокса. Беги!

Эленд неуверенно топтался на месте, но наконец появился один из его охранников, и юноша позволил увести себя.

«Поверить не могу… я только что спас вельможу! — подумал Кельсер, продолжая душить инквизитора. — Надеюсь, дитя, ты оценишь это по достоинству».

Инквизитор постепенно, с величайшим усилием, отвел руки Кельсера от своего горла и улыбнулся.

«До чего же мощная бестия!»

Инквизитор оттолкнул Кельсера, притянулся с какому-то солдату и заскользил по мостовой. Налетев на валявшийся труп, он стремительно вскочил на ноги. Его горло было красным, расцарапанным, но он улыбался…

Кельсер тоже поднялся. Рядом с телегой он увидел лежащего Ренокса. Кельсер посмотрел подменышу в глаза и чуть заметно кивнул. Ренокс вытянулся на земле. Из его спины торчал топор.

— Кельсер! — где-то в толпе крикнул Хэм.

— Беги! — заорал Кельсер. — Ренокс мертв!

Хэм выскочил из-за телеги, глянул на тело Ренокса и кивнул. Тут же он повернулся к своим людям, раздавая приказы.

— Выживший… — произнес чей-то хриплый голос.

Кельсер резко обернулся. Инквизитор решительно надвигался на него, окруженный свитой теней.

— Выживший в Хатсине, — сказала тварь. — Ты обещал мне схватку. Должен ли я убить еще скаа?

Кельсер воспламенил все свои металлы.

— Я и не говорил, что мы закончили.

И тоже улыбнулся.

Он не боялся, не чувствовал боли, ему было весело. Всю жизнь в нем жило желание сражаться.

И он всегда хотел выяснить, сможет ли одолеть инквизитора.

Вин в отчаянии всматривалась в толпу.

— Что такое? — спросил Доксон.

— Мне кажется, я видела Эленда!

— Здесь?! Звучит довольно глупо, не находишь?

Вин покраснела.

«Может быть».

— Я намерена выяснить, так это или нет.

— Осторожнее, — предупредил Доксон. — Если инквизитор тебя увидит…

Вин кивнула и полезла вверх по стене. Забравшись достаточно высоко, она снова стала всматриваться в перекресток, ища знакомую фигуру. Доксон не ошибся: Эленда тут явно не было. Одна из телег — та, с которой инквизитор сорвал клетку, — лежала на боку. Лошади топтались рядом, их окружали дерущиеся скаа.

— Что ты видишь? — крикнул снизу Доксон.

— Ренокс упал! — ответила Вин, поджигая олово. — Похоже, у него топор в спине!

— Может, это и не убьет его, — с сомнением в голосе сказал Доксон. — Я не слишком много знаю о кандра.

«Кандра?»

— А другие пленники? — спросил Доксон.

— Сбежали, — сообщила Вин. — Клетки пусты. Докс, там столько скаа!

Похоже, что все, кто пришел на площадь Четырех Фонтанов, уже перебрались сюда. Все было забито людьми, и Вин видела тысячи скаа, толпившихся на соседних улицах.

— Хэма я не вижу, — продолжала Вин. — Ни среди живых, ни среди мертвых. И Призрака тоже.

— А Кел? — спросил Доксон.

Вин ответила не сразу.

— Все еще бьется с инквизитором, — сказала она наконец.

Кельсер воспламенил свинец, продолжая молотить инквизитора кулаками по лицу, но стараясь не задевать металлические стержни в глазах. Инквизитор пошатнулся, и Кельсер врезал ему в живот. Тварь зарычала и с размаху ударила Кельсера по лицу, сбив его с ног.

Кельсер тряхнул головой.

«Да как же прикончить этого урода?» — подумал он, вскакивая на ноги.

Инквизитор шагнул к нему. Кое-кто из имперских солдат продолжал искать в толпе Хэма и его людей, но многие давно остановились. О поединках между могущественными алломантами ходили легенды, но никто не видел их собственными глазами. И солдаты, и простые горожане ошеломленно и благоговейно наблюдали за сражением.

«Он сильнее меня, и намного, — вынужден был признать Кельсер, внимательно наблюдая за инквизитором. — Но сила — это еще не все».

Кельсер прикрыл глаза и потянул к себе разные мелкие металлические предметы, забирая их у владельцев, — оловянные чашки, стальные мечи, кошельки с монетами, кинжалы. Собрав, он метнул их в противника, поддерживая при этом горение атиума, чтобы каждый предмет раздвоился в глазах инквизитора.

Инквизитор негромко выругался, отбиваясь от металлического дождя. Кельсер воспользовался тем, что тварь отталкивает от себя металл, и слегка потянул, заставив все вещи завертеться вокруг нее. Инквизитор сталью разорвал кольцо, и Кельсер тут же отпустил его. Но как только инквизитор прекратил отталкивать металл, Кельсер подтянул все к себе.

Имперские солдаты образовали круг, с опаской глядя на происходящее. Кельсер воспользовался этим. Отталкиваясь от доспехов, он взлетел в воздух и начал метаться. Непрерывно двигаясь, он запутывал инквизитора, получив возможность швыряться в тварь металлическими предметами.

— Обрати внимание на пряжку моего ремня, — попросил Доксон, взобравшись по стене наверх и пристроившись рядом с Вин. — Если я свалюсь, потяни за нее, чтобы я не расшибся.

Вин кивнула, почти не замечая присутствия Доксона. Она не сводила глаз с Кельсера.

— Он великолепен!

Кельсер метался в воздухе, и его ноги не касались земли. Металлический вихрь крутился вокруг него. Кельсер управлял им с непревзойденным мастерством. Инквизитор яростно отбивался, но ясно было, что ему трудно уследить за всеми снарядами.

«Я недооценивала Кельсера, — подумала Вин. — Я полагала, что кое в чем он неискусен, потому что он не уделяет внимания некоторым вещам… Но дело-то не в этом. Вот. Вот его главное искусство — невообразимая точность в толкании и притягивании металлов. И меня он учил обращаться именно со сталью и железом. Может, он всегда знал, зачем это нужно…»

Кельсер волчком вертелся в центре металлического урагана. Каждый раз, когда один из предметов падал на землю, Кельсер подхватывал его и снова вовлекал в круговорот. При этом сам Кельсер ни мгновения не оставался на месте, толкая и притягивая, поддерживая металлические снаряды в воздухе и периодически швыряя их в инквизитора.

Тварь отбивалась, явно смущенная. Инквизитор пытался отталкивать снаряды строго вверх, но Кельсер тут же подвесил несколько предметов покрупнее прямо над головой противника, и твари пришлось сначала избавиться от них, чтобы не возникло рикошета.

Наконец обломок железной клетки ударил инквизитора в лицо.

Тварь пошатнулась, по ее виску потекла кровь, залив татуировки.

Кельсер тут же принялся метать в инквизитора все, что попадалось под руку. Его гнев перешел все мыслимые пределы.

— Это ты убил Марша? — закричал он, совершенно не интересуясь ответом. — Это ты был во дворце, когда меня приговорили к Ямам?

Инквизитор вскинул руку, отталкивая очередную волну, и отшатнулся, прижавшись спиной к перевернутой деревянной телеге.

Кельсер слышал, как тварь зарычала, и внезапный удар бешеной алломантической силы пронесся сквозь толпу, сбив с ног солдат и разметав металлическое облако Кельсера.

Кельсер бросился на инквизитора, подхватив с мостовой камень.

Тварь повернулась к нему лицом — и Кельсер, испустив отчаянный вопль, ударил ее булыжником, и сила его ненависти была, наверное, больше, чем сила свинца.

Камень угодил инквизитору точно между глазами. Голова твари откинулась назад, ударившись о дно лежавшей на боку телеги. Кельсер, продолжая кричать, обрушил камень еще раз, и еще, и еще…

Инквизитор взвыл от боли, протянул к Кельсеру скрюченные пальцы и попытался встать, но вдруг замер. Его голова оказалась прибитой к телеге. Металлические стержни, пронзавшие череп насквозь, от ударов Кельсера глубоко вошли в дерево.

Кельсер улыбнулся, когда тварь завизжала от ярости, пытаясь вырваться. Он огляделся, ища подходящий предмет, поддел ногой труп и подхватил с земли обсидиановый топор. Грубо отполированное лезвие блеснуло в красном солнечном свете.

— Я рад, что ты уговорил меня на поединок, — насмешливо сказал Кельсер.

Схватив топор обеими руками, он замахнулся — и вонзил его в шею инквизитора. Удар был такой силы, что топор застрял в досках телеги.

Тело инквизитора сползло на мостовую, а голова осталась там, где была, — пришпиленная к дну телеги собственными металлическими стержнями. Окруженные татуировками глаза продолжали неестественно и зловеще таращиться на Кельсера.

Кельсер повернулся к толпе, внезапно ощутив невыносимую усталость. Все тело болело от ушибов и порезов. Он понятия не имел, где и когда потерял свой плащ. Но все равно он вызывающе взглянул на солдат. Покрытые шрамами руки были выставлены на всеобщее обозрение.

— Это выживший в Хатсине! — прошептал один из скаа.

— Он убил инквизитора… — с благоговением произнес другой.

И тут поднялся шум. Скаа, заполонившие соседние улицы, начали выкрикивать его имя. Солдаты оглядывались по сторонам, с ужасом осознавая, что плотно окружены толпой. Горожане стали теснить их, и Кельсер ощутил гнев и надежду людей.

«Может, все должно пойти не так, как я предполагал, — подумал Кельсер, глядя на скаа. — Может, мне не стоило…»

И тут их настиг удар. Как будто туча вдруг набежала на солнце, как будто внезапно налетела буря… как будто кто-то притушил двумя пальцами фитилек свечи. Люди съежились, крики затихли. Огонек, который разжег в горожанах Кельсер, не успел как следует разгореться.

«Почти получилось», — подумал он.

Черная карета перевалила через гребень холма и покатила к площади Четырех Фонтанов. Прибыл лорд-правитель.

Вин едва не свалилась со стены, когда ее накрыла волна чудовищной депрессии. Она быстро зажгла медь, но — как обычно — продолжала чувствовать давление даже сквозь завесу.

— Лорд-правитель! — пробормотал Доксон, но Вин не поняла, выругался он или просто сообщил факт.

Скаа, плотно забившие улицы и площадь, умудрились освободить дорогу черной карете. Она прокатилась по живому коридору к усыпанному трупами перекрестку.

Солдаты отступили, а Кельсер пошел навстречу экипажу.

— Что он делает? — спросила Вин. — Почему не бежит? Это же не инквизитор… тут и речи не может быть о схватке!

— Он сам хотел этого, — с благоговением ответил Доксон. — Он этого ждал. Шанса встретиться лицом к лицу с лордом-правителем — и подтвердить легенды…

Вин перевела взгляд на площадь. Карета остановилась.

— Но… — тихо сказала она. — Одиннадцатый металл. Он взял его с собой?

— Наверняка.

«Кельсер всегда говорил, что его главная задача — лорд-правитель, — подумала Вин. — Он готов был оставить нам все: знатных людей, гарнизон, братство. Но это Кельсер хотел сделать сам».

Лорд-правитель вышел из кареты, и Вин воспламенила олово. Лорд-правитель выглядел как… Обычный человек.

Он был одет в черно-белый костюм, такой же, как носили вельможи, только более щегольской. Камзол спадал до пят и волочился по земле. Жилет на нем был не цветным, а черным, с ослепительно-белой отделкой. На его пальцах сверкали кольца, символ силы и власти.

Эти кольца как будто говорили: «Я настолько сильнее всех вас, что для меня не имеет значения, ношу ли я металлы».

Лорд-правитель оказался вдобавок хорош собой. У него были черные как смоль волосы и бледная кожа. Высокий и стройный, он держался очень уверенно. И он казался молодым — моложе, чем могла предположить Вин, даже моложе Кельсера… Он широким шагом пересек площадь, обходя трупы, а солдаты тем временем заталкивали скаа по углам.

Внезапно сквозь строй прорвалась небольшая группа вооруженных чем попало людей. Тот, кто вел мятежников, показался Вин знакомым. Это был один из убийц — помощников Хэма.

— За мою жену! — закричал убийца, бросаясь вперед с копьем наперевес.

— За лорда Кельсера! — закричали остальные четверо.

«О нет», — мысленно ужаснулась Вин.

Лорд-правитель просто не обратил внимания на мятежников.

Их главарь испустил боевой клич и метнул копье в грудь лорду-правителю.

Тот продолжал идти, хотя из его груди торчало копье.

Мятежник замер, выхватил другое копье из рук своего товарища — и метнул в спину лорда-правителя. Тот даже не оглянулся — как будто мятежники со всеми их выходками были чем-то совершенно несущественным.

Мятежник отступил — и тут же обернулся, услышав крики своих друзей. Они уже падали наземь под ударами топора невесть откуда взявшегося инквизитора. Он сам рухнул рядом с ними. Инквизитор встал над трупами, насмешливо улыбаясь.

А лорд-правитель спокойно шел вперед, как будто не замечая, что из его тела торчат два копья. Кельсер стоял на месте, ожидая. Он выглядел настоящим оборванцем в изодранной одежде скаа. Но он был горд, он не склонил головы, не согнулся под силой лорда-правителя.

Лорд-правитель остановился в паре шагов от Кельсера. Копье почти касалось груди рожденного туманом. Черный пепел неторопливо сыпался с неба, хлопья кружились в воздухе. На площадь опустилась зловещая тишина. Даже инквизитор замер. Вин наклонилась вперед, ухватившись за шершавые камни, чтобы не свалиться.

«Сделай же что-нибудь, Кельсер! Используй металлы!»

Лорд-правитель посмотрел на инквизитора, убитого Кельсером.

— С ними нелегко справиться, — заметил он.

Слух Вин, обостренный горением олова, уловил странный акцент в речи лорда-правителя.

Даже с такого расстояния она видела, что Кельсер улыбается.

— Я ведь однажды уже убил тебя, — сказал лорд-правитель, переводя взгляд на Кельсера.

— Ты пытался, — ответил Кельсер громко и твердо, и его голос разнесся над площадью. — Но ты не можешь меня уничтожить, лорд-тиран! Я есть то, чего тебе никогда не убить. Я есть надежда!

Лорд-правитель презрительно фыркнул. И, небрежно взмахнув рукой, тыльной стороной ладони ударил Кельсера по лицу с такой силой, что Вин услышала треск, разнесшийся над притихшей площадью.

Кельсер провернулся на месте и упал, разбрызгивая фонтан крови.

— НЕТ! — закричала Вин.

Лорд-правитель выдернул из себя копье и пронзил грудь Кельсера.

— Начнем казнь, — сказал он, направляясь к карете.

На ходу он вытащил второе копье и отбросил в сторону. На площади воцарился хаос. Подгоняемые инквизитором солдаты очнулись и бросились на толпу. С главной площади прибыли другие инквизиторы, верхом на черных конях. Черные топоры поблескивали в лучах полуденного солнца. Но ничего этого Вин уже не замечала.

— Кельсер! — кричала она.

Его тело лежало там, где упало, из груди торчало копье, алая кровь разлилась вокруг огромной лужей. «Нет. Нет. НЕТ!»

Вин спрыгнула со стены, оттолкнулась от кого-то и бросилась на перекресток. Она приземлилась в центре пустой площади — лорд-правитель уехал, инквизиторы были слишком заняты истреблением скаа. Вин подошла к Кельсеру.

От левой половины его лица почти ничего не осталось. Но правая… правая все еще улыбалась, а единственный уцелевший глаз, хоть и мертвый, смотрел в красно-черное небо. Пепел мягко ложился на лицо Кельсера.

— Кельсер, нет… — повторила Вин, давясь слезами.

Она взяла его за руку, пытаясь нащупать пульс. Конечно, пульса не было.

— Ты же говорил, тебя нельзя убить! — рыдала Вин. — Что теперь будет с твоим планом? С одиннадцатым металлом? Со мной?

Кельсер не шевелился. Вин почти ничего не видела сквозь слезы.

«Это невозможно… Он всегда говорил, конечно, что мы не неуязвимы… но это касалось только меня. Не его. Не Кельсера. Он был неуязвим! Он должен был быть неуязвимым!»

Кто-то схватил ее за руку, и Вин, вскрикнув, дернулась.

— Уходим, дитя, — сказал Хэм.

Он посмотрел на Кельсера, не веря, что командир действительно мертв.

Потом он потащил Вин прочь. Та пыталась сопротивляться, но у нее почти не осталось сил. И где-то в ее голове раздался голос Рина: «Вот видишь? А я говорил, что он тебя бросит. Я предупреждал. Я обещал тебе».

Часть пятая