Тело призрака напоминало вытянутую луковицу. Или огромную каплю. Однако оно не было простым сгустком плоти… в его устройстве чувствовалась странная логика. Зрение Вин обострилось благодаря олову, и она сквозь полупрозрачную шкуру отчетливо различала скелет твари и светящиеся мускулы и сухожилия. Но мускулы работали как-то странно… А потом Вин поняла, что у твари с дюжину грудных клеток. Руки и ноги висели вдоль основного туловища под необычными, пугающими углами.
И головы… Вин насчитала шесть, и все они были обтянуты полупрозрачной светящейся кожей. Одна голова принадлежала лошади, рядом торчала голова оленя. Потом одна из голов повернулась в сторону Вин, и та разглядела человеческий череп. Он болтался на длинном позвоночнике неизвестного животного, тело которого, в свою очередь, соединялось с мешаниной неведомого происхождения костей.
Вин едва не вырвало.
— Но что… как это?..
— У туманных призраков изменчивые тела, — пояснил Кельсер. — Они могут натянуть свою шкуру на любой скелет и даже заново воссоздать мышцы и внутренние органы, если у них есть образец для подражания.
— Ты хочешь сказать…
Кельсер кивнул:
— Именно. Когда они находят труп, то наползают на него и медленно переваривают мышцы и внутренности. А потом используют то, что съели, в качестве схемы, создавая копию мертвого существа. Но они могут немного изменить порядок, выбросить кости, которые им не нужны или не нравятся, а что-то, наоборот, добавить. Так и возникает то, что ты видишь.
Вин пристально смотрела на тварь, ползшую через поле по ее собственным следам. Под брюхом туманного призрака свободно, до земли, болталась слизистая шкура.
«Он пробует запахи, — подумала Вин. — Ползет там, где прошли мы с Кельсером».
Она пригасила олово, и туманный призрак снова превратился в неясно различимый холм. Но в виде силуэта он почему-то казался еще более странным.
— А они разумны? — спросила Вин. — Раз уж могут… разбирать тела на части и складывать, как им захочется?
— Разумны? — повторил Кельсер. — Нет, особенно в таком молодом возрасте, как этот. Ими руководят скорее инстинкты, чем разум.
Вин снова вздрогнула.
— А люди знают о них? Я имею в виду — что-либо, кроме легенд?
— О каких именно людях ты говоришь? Алломанты, конечно, знают о туманных призраках, и братство тоже, я уверен. А обычные люди… ну они же не выходят за городские стены по ночам. Большинство скаа боится туманных призраков и проклинает их, по-настоящему так ни одного и не увидев.
— Они счастливчики, — пробормотала Вин. — Но почему никто ничего не делает с этими тварями?
Кельсер пожал плечами:
— Потому что они не опасны.
— Но у него человеческая голова!
— Наверное, он нашел где-то труп, — ответил Кельсер. — Я никогда не слышал о том, чтобы туманные призраки нападали на здорового взрослого человека. Видимо, как раз поэтому ими никто и не интересуется. И конечно, высшая знать извлекает для себя пользу из этих существ.
Вин бросила на Кельсера вопросительный взгляд, но Кельсер, не сказав больше ни слова, поднялся и пошел по склону. Вин еще раз обернулась на странное, противоестественное создание и бросилась вдогонку за Кельсером.
— Ты это хотел мне сегодня показать? — спросила она.
Кельсер усмехнулся:
— Туманные призраки, может, и выглядят зловеще, но вряд ли стоят того, чтобы совершать дальнюю прогулку. Нет, мы идем вон туда.
Вин посмотрела в сторону, куда показал Кельсер, и обнаружила, что впереди ландшафт меняется.
— Имперская дорога? Мы обогнули город и вышли к воротам?
Кельсер кивнул. Еще несколько минут быстрым шагом (за это время Вин трижды оглянулась назад, подозревая, что туманный призрак может их догнать), и они выбрались из зарослей кустарника на ровную и твердую имперскую дорогу. Кельсер остановился, внимательно оглядывая дорогу в обоих направлениях. Вин нахмурилась, гадая, что он затеял.
А потом она увидела карету у обочины. Рядом с каретой топтался человек.
— Привет, Сэйзед, — сказал Кельсер.
Мужчина поклонился.
— Мастер Кельсер, — произнес он, и его негромкий голос прозвучал в ночи очень мелодично, высокий звучный голос с красивым акцентом. — Я уже решил, что вы не придете.
— Ты же меня знаешь, Сэйз, — ответил Кельсер, весело хлопая мужчину по плечу. — Я — сама пунктуальность! — Он обернулся и указал на Вин. — А вот это осторожное маленькое существо зовут Вин.
— Ах да, — сказал Сэйзед, произнося слова медленно и отчетливо.
Что-то было странное в его выговоре… Вин осторожно подошла ближе, рассматривая незнакомца. У Сэйзеда было удлиненное плоское лицо, он оказался гибким, точно ива, высоким — даже выше Кельсера, настолько высоким, что это выглядело немного неестественным, — и весьма длинноруким.
— Ты террисиец, — предположила Вин.
Теперь она видела длинные мочки ушей и то, что в ушах красовалось множество крошечных сережек. Сэйзед был одет в нарядную, яркую ливрею террисийского дворецкого: трехцветный вышитый орнамент из перевернутых V-образных мотивов явно демонстрировал Дом его хозяина.
— Да, дитя мое, — ответил Сэйзед, кланяясь. — Вы уже встречали моих соотечественников?
— Нет, но я знаю, что высшая знать предпочитает нанимать дворецкими и лакеями именно террисийцев.
— Так оно и есть, дитя, — согласился Сэйзед. — Нам пора, мастер Кельсер. Уже поздно, а до Феллиса ехать не меньше часа.
«Феллис? — мысленно удивилась Вин. — Значит, мы собираемся повидать подставного лорда Рену?»
Сэйзед открыл перед ними дверцы кареты, а когда они забрались внутрь — аккуратно закрыл их. Вин устроилась на бархатных подушках. Сэйзед сел на место кучера, и карета покатила вперед.
Кельсер ехал молча. Занавески на окнах кареты были задернуты, чтобы не впускать туман, в углу висел маленький фонарь, горевший вполсилы. Вин сидела напротив него, поджав под себя ноги и плотно закутавшись в ленты плаща.
«Она всегда так делает, — думал Кельсер, поглядывая на девушку. — Где бы ни оказалась, она пытается стать как можно меньше и незаметнее. До чего же она напряжена!»
Вин не сидела, она съеживалась. И не ходила, а как будто кралась. Даже на открытом пространстве она выглядела так, словно пытается забиться в угол.
«И все равно она храбрая девочка».
Будучи учеником, Кельсер не выказал особого желания прыгнуть с городской стены, и старый Джеммел вынужден был его столкнуть.
Вин наблюдала за ним спокойными темными глазами. Когда же он это заметил, она сразу отвела взгляд и плотнее закуталась в плащ. И вдруг, совершенно неожиданно, заговорила.
— Твой брат, — сказала она почти шепотом. — Вы с ним не очень ладите?
Кельсер чуть приподнял брови:
— Да. Вообще-то, мы никогда не были близки. Это плохо, конечно. Нам следовало бы исправить это, но мы просто… не можем.
— Он старше тебя? — (Кельсер кивнул.) — Он тебя часто бил?
Кельсер нахмурился:
— Бил? Нет, никогда.
— Значит, ты его останавливал? — спросила Вин. — Может, он поэтому тебя не любит? А как ты это делал? Просто убегал? Или ты был сильнее?
— Вин, Марш никогда не пытался ударить меня. Мы ссорились, верно… но никогда не испытывали желания причинить друг другу боль.
Вин не стала возражать, но Кельсер по глазам понял, что она ему не верит.
«Что же это за жизнь?..» — подумал Кельсер.
Сколько на дне детей, похожих на Вин… Конечно, большинство из них умирает, не дожив до ее возраста. Кельсер был из тех, кому повезло: его мать, весьма находчивая возлюбленная знатного человека, сумела скрыть от своего господина тот факт, что она — скаа. Кельсер и Марш росли в отличных условиях: пусть незаконнорожденные, но все же знатные дети… А потом их отец вдруг узнал правду.
— Почему ты меня учишь? — спросила Вин, прервав его размышления. — Я имею в виду алломантию.
Кельсер недоуменно уставился на нее:
— Но я же обещал.
— Да, но теперь я знаю твои секреты, и что помешает мне сбежать?
— Ничто не помешает, — ответил Кельсер.
И снова настороженный взгляд дал Кельсеру понять, что Вин не верит ни единому его слову.
— Есть еще металлы, о которых ты мне не рассказал. На том собрании, в первый день, ты говорил, что их десять.
Кельсер кивнул, чуть наклоняясь вперед:
— Верно, десять. Но я не говорил о последних двух не потому, что хотел что-то скрыть от тебя. Они просто трудны в управлении. Тебе самой будет легче, если ты сначала научишься работать с базовыми металлами. Однако, если хочешь узнать о двух последних, я тебе все объясню, как только мы приедем в Феллис.
Вин выразительно прищурилась. Кельсер закатил глаза:
— Да не пытаюсь я обмануть тебя, Вин! Люди работают в одной команде со мной только потому, что сами этого хотят, а я могу действовать эффективно, потому что свободно полагаюсь на компаньонов. Никакого недоверия, никаких предательств.
— Кроме одного, — прошептала Вин. — Того предательства, из-за которого ты оказался в Ямах.
Кельсер нахмурился:
— Где ты это слышала?
Вин молча пожала плечами.
Кельсер вздохнул, потер ладонью лоб. На самом деле ему хотелось сделать кое-что другое — ему хотелось почесать шрамы, исполосовавшие руки от кончиков пальцев до плеч. Однако Кельсер сдержался.
— Об этом не стоит говорить, — сказал он.
— Но ведь рядом с тобой был предатель, — возразила Вин.
— Я не знаю наверняка. — Это прозвучало неубедительно даже для самого Кельсера. — Как бы то ни было, наша общая работа строится на доверии. А это значит — никакого принуждения. Хочешь, прямо сейчас вернемся в Лютадель? Я покажу тебе два последних металла, а потом отправляйся куда угодно.
— У меня нет денег, чтобы прожить в одиночку, — пробормотала Вин.
Кельсер сунул руку под плащ и, достав мешочек с монетами, бросил его на сиденье рядом с Вин.
— Три тысячи мер. Деньги, что я забрал у Камона.
Вин недоверчиво покосилась на мешочек.