есьма благодарна. Как сказал Кельсер, ее главная задача на этот вечер — показать себя свету и продемонстрировать, что она достойная юная леди.
Вин ела аккуратно, как учили, медленно и с соблюдением всех правил. Ей совсем не нравилось, что ее могут пригласить на танец: одна мысль о том, что кто-то заговорит с ней, вызывала приступ страха. Однако ужин, как ни старайся, не может тянуться вечно, особенно учитывая, что порции для леди подавались очень маленькие. Так что Вин доела и положила вилку поперек тарелки в знак окончания ужина.
И уже через две минуты появился первый претендент.
— Леди Валетт Рену? — спросил молодой человек, слегка поклонившись.
Под темным камзолом у него был яркий зеленый жилет.
— Я лорд Райан Строб. Не желаете ли потанцевать?
— Мой лорд, — сказала Вин, скромно опустив глаза, — вы так добры, но для меня это первый бал, и я поражена! Боюсь, от волнения я могу споткнуться во время танца. Возможно, в следующий раз?..
— Разумеется, леди, — вежливо кивнул лорд Строб и ушел.
— Очень неплохо, госпожа, — тихо произнес Сэйзед. — Акцент у вас просто прекрасный. И разумеется, вы потанцуете с этим юношей на следующем балу. Думаю, к тому времени вы уже научитесь.
Вин слегка порозовела.
— Может, его там не будет.
— Может, — согласился Сэйзед. — Но вряд ли. Молодые люди просто обожают ночные развлечения.
— Они что, танцуют каждый вечер?
— Почти. В конце концов, балы и есть главная причина, по которой люди съезжаются в Лютадель. И если какой-то лорд находится в городе, а в это время проходит бал — а балы тут постоянно, — то он может не сомневаться, что его пригласят, особенно если он молод и не женат. Вам, конечно, не следует ожидать, что вас сразу начнут приглашать повсюду, но мы постараемся, чтобы вы получали хотя бы два-три приглашения в неделю.
— Два-три в… — Вин ужаснулась. — Но тогда мне понадобятся другие платья!
Сэйзед улыбнулся:
— О, вы уже рассуждаете как настоящая леди! А теперь, госпожа, приношу свои извинения…
— Извинения? — переспросила Вин, оборачиваясь.
— Я должен пойти на ужин для дворецких, — пояснил Сэйзед. — Слуг моего ранга обычно отпускают, когда хозяин покончил с едой. Мне не хочется оставлять вас одну, но на этом обеде будут слуги высшей знати, важные сами по себе. Наверняка они станут говорить о вещах, о которых мастеру Кельсеру захочется узнать.
— Ты оставляешь меня одну?!
— Вы прекрасно справляетесь, госпожа, — сказал Сэйзед. — Ни одной серьезной ошибки… по крайней мере, такой, какой не ожидали бы от леди, впервые попавшей в высший свет.
— Например? — осторожно спросила Вин.
— Обсудим позже. А пока просто сидите за столом, пейте по капельке вино… постарайтесь не слишком часто наполнять бокал и ждите моего возвращения. Если подойдет еще какой-нибудь юноша, откажите ему так же вежливо, как первому.
Вин растерянно кивнула.
— Я вернусь примерно через час, — сказал Сэйзед и замер, как будто ожидая чего-то.
— А… — спохватилась Вин. — Ты можешь идти.
— Спасибо, госпожа, — сказал Сэйзед, кланяясь и отходя.
И Вин действительно осталась одна.
«Не одна, — напомнила она себе. — Кельсер где-то неподалеку, он наблюдает за мной».
Эта мысль немного утешала, хотя ей хотелось бы не так остро ощущать пустоту за спиной. Еще трое молодых людей пытались пригласить ее на танец, но каждый получил любезный отказ. Больше никто не подходил: видимо, по залу уже разнесся слух, что девушка не склонна танцевать. Вин старательно запомнила имена тех четверых, что заговаривали с ней, — ими мог заинтересоваться Кельсер. Потом ей оставалось только ждать.
Как ни странно, ей быстро стало скучно. Зал отлично проветривался, однако под многочисленными слоями ткани Вин было жарко. Особенно плохо чувствовали себя ноги, ведь панталоны доходили до самых лодыжек! Да и длинные рукава не облегчали ее участи, хотя шелковая ткань мягко и нежно прилегала к коже. Танцы продолжались, и некоторое время Вин наблюдала за ними с интересом. Но вскоре ее внимание привлекли поручители.
Она обнаружила, что они все-таки выполняли на балу определенную роль. Как правило, они стояли поодаль от беседующих между собой аристократов, но время от времени присоединялись к различным группам. То и дело люди сами разыскивали ближайшего поручителя и уважительно приглашали вступить в разговор.
Вин нахмурилась, пытаясь разобраться, что именно ускользает от ее внимания. Вот наконец люди, сидевшие за ближайшим столом, вежливыми жестами приветствовали проходившего мимо поручителя. Стол стоял слишком далеко от Вин, чтобы услышать разговор, но олово…
Вин потянулась мыслью внутрь себя, чтобы воспламенить олово, но вовремя спохватилась. Сначала медь. Запалив медь, она подумала, что следует привыкнуть постоянно поддерживать ее горение.
Скрыв алломантию за завесой меди, Вин подожгла олово. Огни в зале сразу же стали ослепительными, и Вин прикрыла глаза. Оркестр как будто заиграл в десять раз громче, а хор звучавших вокруг голосов превратился из неразборчивого гудения в оглушительный шум. Вин пришлось как следует сосредоточиться на том, что ее заинтересовало. К счастью, соседний стол был не так уж далеко, и вскоре она различила в общем гуле голоса сидевших за ним.
— …клянусь, что сообщу ему о своем назначении раньше, чем кому-либо другому, — говорил какой-то мужчина.
Вин приоткрыла глаза. Это был один из лордов за соседним столом.
— Очень хорошо, — сказал поручитель. — Я это свидетельствую и подтверждаю.
Лорд протянул руку, звякнули монеты. Вин пригасила олово и открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как поручитель отходит от стола, пряча что-то — похоже, деньги — в карман.
«Очень интересно», — подумала Вин.
К несчастью, сидевшие за столом вскоре разошлись в разные стороны, оставив Вин без возможности подслушать что-нибудь еще. Ее снова охватила скука, пока она смотрела вслед поручителю, который шел через зал к какому-то своему коллеге. Она рассеянно постукивала кончиками пальцев по столу, глядя на двух поручителей… и вдруг вздрогнула.
Она узнала одного из них. Не того, который только что получил деньги, а его собеседника, того, что постарше. Невысокий, с суровыми чертами лица, он держался очень властно и выделялся даже среди поручителей.
Сначала Вин подумала, что видела его в кантоне финансов, куда ходила вместе с Камоном, и ощутила легкий приступ паники. Но потом сообразила, что это совсем другой человек. Они встречались прежде, но не в братстве. Это был…
«Это мой отец», — в остолбенении подумала Вин.
Брат показал его Вин, когда они пришли в Лютадель, год назад: этот поручитель проверял рабочих в местной кузнице. Рин тогда взял с собой сестру, и они прокрались в кузницу, потому что Рин считал, что она должна хоть раз взглянуть на собственного отца… хотя Вин не понимала зачем. Однако она запомнила лицо.
Вин подавила желание забраться под стол. Конечно, он не мог ее узнать, он ведь вообще не подозревал о ее существовании. Вин заставила себя отвести глаза и уставилась на окна. Однако видеть она могла только одно из них, остальные были скрыты от нее колоннами.
И тут Вин заметила то, чего не замечала до сих пор: длинный балкон на противоположной стене, высоко над головами гостей. Он располагался над окнами, между цветными витражами и потолком. Вин различила на балконе какое-то движение. Да, там прогуливались люди.
Вин тут же захотелось подняться на балкон, ведь оттуда она могла бы наблюдать за гостями, оставаясь незамеченной. К тому же она как следует рассмотрела бы знамена и те окна, что находились над ее столом, не говоря уже о том, что и потолок сам по себе был достоин внимания.
Сэйзед велел ей оставаться на месте, но чем дольше она сидела, тем чаще ее взгляд устремлялся к балкону. Вин отчаянно хотелось встать и немного подвигаться, размять затекшие ноги. К тому же присутствие в зале ее отца — вне зависимости от того, заметил он ее или нет, — давало Вин лишний повод исчезнуть из виду.
«Похоже, никто больше не собирается приглашать меня на танец, — подумала Вин. — Опять же, вся аристократия уже успела на меня посмотреть».
Она еще немного поразмышляла и махнула рукой, подзывая лакея.
Тот мгновенно очутился рядом.
— Да, леди Рену?
— Как мне подняться туда? — спросила Вин, показывая на балкон.
— Рядом с оркестром есть лестница, леди, — ответил юноша. — По ней вы подниметесь на верхнюю галерею.
Вин кивнула в знак благодарности. Потом, решившись, встала и направилась к сцене с оркестром. Никто не обратил на нее особого внимания, и Вин зашагала более уверенно.
Каменный коридор за сценой изогнулся, одновременно устремляясь вверх, и превратился в лестницу с крутыми ступенями. Небольшие витражные окошки, узкие, не шире ладони Вин, прорезали наружную стену. Здесь они казались темными, им недоставало наружного света. Вин поднималась быстро, выплескивая накопившуюся энергию, но вскоре начала задыхаться под тяжестью платья. К тому же ей приходилось придерживать подол, чтобы не споткнуться. Однако стоило ей поджечь капельку пьютера, как подъем сделался легче. Вин даже не вспотела, и косметика на лице не успела размазаться.
Усилия оказались ненапрасными. На верхней галерее было темно, ее освещали только редкие лампы с голубыми стеклянными плафонами — и отсюда открывался изумительный вид на огромные яркие окна. К тому же здесь было тихо, и Вин очутилась в долгожданном одиночестве. Она подошла к железным перилам и посмотрела вниз. Выяснилось, что каменные плитки пола в зале образуют некий рисунок, который можно разглядеть только сверху. Это были серые изогнутые линии на белом фоне.
«Может, так изобразили туман?» — рассеянно подумала Вин, перегибаясь через перила.
Перила, как и держатели ламп, представляли собой причудливо переплетающиеся лозы. Капители колонн были украшены каменными изображениями зверей, казалось застывших в момент прыжка.