Наконец он обратился к солдату с эмблемой на плече:
— Кому ты позволишь покинуть пещеры, солдат?
— Только тому, у кого будет письмо с печатью генерала Хэммонда, сэр!
— И никаких исключений?
— Никаких, сэр!
— А если я захочу уйти прямо сейчас?
Солдат замялся:
— Э-э…
— Ты остановишь меня, — резко сказал Кельсер. — Никаких исключений, солдат! Ни для меня, ни для твоего приятеля, ни для офицеров — ни для кого! Нет печати — нет выхода.
— Так точно, сэр! — бодро ответил солдат.
— Молодец. Да, — добавил Кельсер, поворачиваясь к Хэму, — если у тебя все солдаты таковы, генерал, то у Вседержителя есть основания бояться.
При этих словах солдаты расправили плечи.
— Продолжайте в том же духе, ребята, — заявил Кельсер, направляясь к туннелю.
Хэм пошел за ним.
— Спасибо, — негромко сказал он. — Они несколько недель только и говорили что о твоем приезде.
Кельсер пожал плечами:
— Я просто хотел убедиться, что они хорошо охраняют лагерь. Теперь у тебя людей прибавилось, и я настаиваю, чтобы посты были во всех туннелях, ведущих к выходам.
Хэм кивнул:
— Да, но это чересчур.
— Не смеши меня, — отмахнулся Кельсер. — Один-единственный недовольный чем-то беглец или просто дурак может выдать нас Вседержителю. Хорошо, конечно, что ты в состоянии защитить пещеры, но, если снаружи встанут войска и ты очутишься в ловушке, от армии не будет проку.
— Верно, — согласился Хэм. — Хочешь взглянуть на третий выход?
— Конечно.
Хэм кивнул и повел его по очередному туннелю.
— Да, вот еще что, — немного погодя заговорил Кельсер. — Собери человек сто — тех, кому доверяешь, — и пусть проложат побольше тропинок в лесу. Если кто-то начнет искать тебя, нам не удастся скрыть, что по лесу ходило много людей. Но можно спутать следы, если появится несколько десятков троп, ведущих в разных направлениях.
— Хорошая мысль.
— У меня их сколько угодно, — усмехнулся Кельсер.
Они добрались до другой пещеры, намного большей, чем две предыдущие. Это оказался тренировочный зал без выхода наверх. Здесь солдаты под присмотром наставников отрабатывали приемы боя на мечах и дубинах. Инструкторы были в мундирах. Идея принадлежала Доксону — чтобы офицеры носили мундиры. Всю армию одеть в форму не представлялось возможным, потребовалось бы слишком много денег, к тому же покупка такого количества обмундирования вызвала бы подозрение. Но то, что командиры всегда ходили в мундирах, порождало уверенность в рядовых солдатах.
Хэм остановился у входа в пещеру.
— Надо кое-что серьезно обсудить, Кел, — сказал он. — Эти люди… да, они начали чувствовать себя воинами, но… Короче, они же скаа. Они всю жизнь работали на фабриках или в полях. Я не знаю, как они поведут себя во время сражения.
— Если мы все сделаем правильно, им не придется много сражаться, — ответил Кельсер. — Ямы Хатсина охраняет всего пара сотен солдат… Вседержитель не может держать там большой отряд, не привлекая внимания к расположению Ям. Тысяча наших воинов без труда захватит Ямы и сразу отступит при приближении гарнизона. А оставшиеся девять тысяч столкнутся, вероятно, со стражниками Великих Домов и малой частью дворцовой гвардии, но мы будем превосходить их численно.
Хэм кивнул, хотя уверенности в его взгляде не прибавилось.
— Ну, в чем еще дело? — спросил Кельсер, прислоняясь к гладкой стене туннеля.
— А что потом, Кел? — выпалил Хэм. — Мы добудем атиум, передадим город — и нашу армию — Йедену. И что потом?
— Это уже дело Йедена, — пожал плечами Кельсер.
— Но их же всех убьют, — тихо сказал Хэм. — Десять тысяч человек не удержат Лютадель, когда подойдет имперская армия.
— Я приготовил для них кое-что получше, Хэм. Если нам удастся стравить лордов и свалить правительство…
— Ну, возможно, — с сомнением пробурчал Хэм.
— Ты же согласился с планом, Хэм, — напомнил Кельсер. — Мы именно это и задумывали с самого начала. Создать армию и передать ее Йедену.
— Да, знаю, — кивнул Хэм, вздыхая и тоже прислоняясь к стене. — Только я думал… Понимаешь, теперь, когда я командую ими, для меня все стало выглядеть иначе. Может, я просто не гожусь для такого дела. Я телохранитель, а не генерал.
«Я знаю, о чем ты думаешь, друг мой, — усмехнулся про себя Кельсер. — А я вор, а не пророк. Но иногда нам приходится играть другие роли, если того требует дело».
Он положил руку на плечо Хэма:
— Ты проделал отличную работу.
Хэм помолчал.
— Проделал? — переспросил он.
— Я привез Йедена сменить тебя. Мы с Доксом решили, что солдатам лучше привыкнуть к тому, что он их главнокомандующий. Пусть армия смотрит на него как на своего генерала. Кроме того, ты нужен в Лютадели. Кто-то должен начать работу с гарнизоном, а ты единственный из нас, у кого есть связи среди военных.
— Значит, я вернусь в столицу вместе с тобой?
Кельсер кивнул.
Хэм явно не ожидал такого, но через несколько мгновений расслабился и улыбнулся:
— Значит, я наконец-то смогу снять мундир! Но ты уверен, что Йеден справится?
— Ты же сам сказал, он сильно изменился за последние месяцы. И он действительно блестящий командир… отлично руководил мятежниками после того, как мой брат оставил пост.
— Мне казалось…
Кельсер грустно покачал головой:
— Нас стало меньше, Хэм. Ты и Бриз — вот и все, кому я действительно могу доверять, и ты нужен мне в столице. Йеден, вероятно, не идеальная кандидатура, но эта армия должна со временем стать его войском. Так что пусть привыкает. К тому же ему будет чем заняться, а то он уже начал проявлять недовольство по поводу своей роли в плане. — Кельсер помолчал и весело усмехнулся. — Думаю, он просто завидует тому, какое внимание я уделяю другим.
Хэм засмеялся:
— Да, вот это перемена…
Они пошли дальше, оставив позади тренировочный зал, и углубились в извилистый туннель, чуть заметно уходивший вниз. Единственным источником света им служил фонарь Хэма.
— Знаешь, — через несколько минут заговорил Хэм, — в этих пещерах что-то есть. Может, ты уже заметил… Местами они просто прекрасны.
Кельсер ничего подобного не замечал. Он огляделся по сторонам. Справа от него туннель немного расширялся, и дальняя стена его целиком состояла из тонких сталактитов и сталагмитов, похожих на грязноватые сосульки. Они переплетались между собой, свет фонаря заставлял их вспыхивать крошечными огоньками. Пол туннеля впереди походил на застывшую реку.
«Нет, — подумал Кельсер, — я не вижу в этом красоты, Хэм».
Возможно, другим и могли понравиться цветные камни и поблескивающие кристаллы. Но только Кельсер видел Ямы Хатсина. Бесконечные подземные коридоры, многие из которых обрывались вертикально вниз. Ему приходилось протискиваться сквозь щели, проваливаться в темноту, и ни единая искра не освещала ему дорогу.
Там он частенько подумывал о том, чтобы просто не возвращаться. Но потом всякий раз натыкался на труп другого пленника, который то ли заблудился в темноте, то ли окончательно сдался. Кельсер ощупывал кости и обещал самому себе потерпеть еще немного. Он каждую неделю находил жеод атиума. И каждую неделю избегал казни посредством жестокого избиения.
Кроме того последнего раза… Он не заслужил жизни — его должны были убить. Но Мэйр дала ему жеод, сказав, что за последнюю неделю нашла два. И только после возвращения наверх он обнаружил, что она солгала. На следующий день ее забили до смерти. Прямо у него на глазах.
В ту ночь Кельсер пробудился, стал рожденным туманом. А следующей ночью умерли многие.
Очень многие.
«Выживший в Хатсине. Человек, которому не следовало жить. Даже увидев ее смерть, я не смог понять, предала она меня или нет. Вручила ли она мне тот жеод из любви? Или ее подтолкнуло чувство вины передо мной?»
Нет, Кельсер не видел в пещерах никакой красоты. Многие сходили с ума в Ямах, не вынеся тесных замкнутых пространств. С Кельсером такого не случилось. Однако он знал, что, какие бы красоты ни таили в себе подземные лабиринты, как бы ни были прекрасны скрытые в них кристаллы и камни, ему никогда не станет близким все это. После смерти Мэйр — никогда.
«Не хочу больше думать об этом», — решил Кельсер.
Вокруг как будто стало темнее. Кельсер посмотрел на Хэма.
— Ладно, Хэм. Валяй, скажи, о чем ты думаешь?
— Честно? — с неожиданным жаром спросил Хэм.
— Конечно, — смиренно ответил Кельсер.
— Хорошо. Меня в последнее время мучает один вопрос: отличаются ли на самом деле скаа от знатных людей?
— Само собой, отличаются, — сказал Кельсер. — У аристократов есть деньги и земли. У скаа нет ничего.
— Я не об этом… я имею в виду физические различия. Ты ведь знаешь, что твердят поручители?
Кельсер кивнул.
— А правда ли это? Я хочу сказать, у скаа ведь всегда множество детишек, а у знати, я слышал, с этим проблемы.
Равновесие — так это называлось. Предполагалось, что таким образом Вседержитель добивался, чтобы знатных людей не стало слишком много, а количество скаа, напротив, не уменьшилось. Чтобы они, несмотря на постоянные побои и убийства, могли выращивать достаточно еды и работать на заводах и фабриках.
— Лично я всегда рассматривал это как пустую болтовню братства, — искренне сказал Кельсер.
— Но мне приходилось видеть женщин-скаа, родивших больше десятка детишек, и притом я не могу назвать ни одной знатной семьи, где родилось бы больше трех наследников.
— Это просто традиция.
— А разница в росте? Не зря же говорят, что раньше отличить скаа от знатного человека можно было по внешнему виду. Теперь все не так, слишком много полукровок, но большинство скаа все равно низкорослые.
— Я думаю, дело в питании. Скаа никогда не едят досыта.
— А что ты скажешь об алломантии?
Кельсер нахмурился.
— Вот видишь? Тебе придется признать, что физические различия все-таки есть, — заявил Хэм. — Скаа не может стать туманщиком, этот дар проявляется только у тех, у кого в предках был знатный человек не дальше пятого колена.