Это действительно обстояло так, тут спорить не приходилось.
— Скаа и думают иначе, чем знатные люди, — продолжал Хэм. — Даже наши солдаты весьма робки, а ведь мы отбирали храбрейших! Йеден прав насчет большинства скаа: они никогда не станут мятежниками. Вот я и думаю… а что, если между нами действительно есть серьезные различия? Что, если аристократы имеют право властвовать над нами?
Кельсер замер на месте.
— Ты не можешь всерьез так думать.
Хэм тоже остановился.
— Ну… я и не думаю. Просто иногда мне это кажется странным. Лорды владеют алломантией, правильно? Может, так и задумано, чтобы они стояли у власти?
— Кем задумано? Вседержителем?
Хэм пожал плечами.
— Нет, Хэм, — серьезно сказал Кельсер, — это неправда. Неправда! Я знаю, такое трудно понять… все это длится слишком долго, но в жизни скаа есть что-то по-настоящему неправильное. И ты должен в это поверить.
Хэм немного помолчал, потом наконец кивнул.
— Пойдем, — вздохнул Кельсер. — Я хочу увидеть третий выход.
Неделя тянулась долго. Кельсер инспектировал войско, проверял, как обучают солдат, как кормят, какое у них оружие, как ведется разведка и охрана подходов к пещерам и так далее. Но главное — он разговаривал с людьми. Он хвалил и ободрял их и частенько использовал алломантию на глазах у всех.
Многие скаа слышали об алломантии, но мало кто знал, что это такое. Знатные туманщики редко пользовались силой в присутствии посторонних, а полукровки были и того осторожнее. Обычные скаа, даже столичные, понятия не имели, что значит «толкать сталью» или «разжигать пьютер». И когда они видели, как Кельсер парит в воздухе или сражается с небывалой силой, то воспринимали это как некое «алломантическое волшебство». Кельсер ничего не имел против.
Однако всю эту хлопотливую неделю он то и дело вспоминал разговор с Хэмом.
«Да как он вообще мог помыслить о том, что скаа — низшие существа?» — думал Кельсер, сидя во время обеда за отдельным столом и ковыряясь в тарелке.
Центральная пещера была достаточно велика, чтобы вместить армию из семи тысяч человек, хотя многие сидели в боковых нишах и туннелях. Стол Кельсера установили в глубине пещеры, на каменном выступе.
«Наверное, я принимаю это слишком близко к сердцу».
Хэм вообще склонен был размышлять о вещах, к которым ни один разумный человек не относился серьезно; это была всего лишь еще одна философская дилемма. Он, похоже, и сам забыл о своих недавних тревогах. Он смеялся, болтая с Йеденом, и живо расправлялся с едой.
Что же касается Йедена, то тощий главарь мятежников выглядел вполне довольным своим генеральским мундиром и всю неделю серьезно обсуждал с Хэмом будущую стратегию военных действий. Свои новые обязанности он принял естественно и легко.
Вообще, Кельсер, похоже, оказался единственным, кто не радовался пиру. Ужин приготовили из привезенных продуктов, и, хотя он был весьма скромным по меркам аристократов, многие скаа никогда в жизни ничего подобного не пробовали. Солдаты шумно обсуждали еду и наслаждались небольшими порциями эля.
Кельсера не оставляла тревога. Что думают его солдаты о целях, за которые им предстоит сражаться? Им явно нравилось учиться военному делу, но, возможно, гораздо больше им нравилась сытная ежедневная кормежка. Верят ли они, что действительно способны разрушить Последнюю империю? Считают ли они себя хуже аристократов?
Кельсер угадывал их потаенные чувства. Многие уже осознали грозящую им опасность, и лишь строгость командиров удерживала их от бегства. Они с жаром спорили о приемах боя, они ни слова не говорили о главном — о захвате дворца Вседержителя, о сражении с гарнизоном Лютадели.
«Наверное, они не надеются на успех, — думал Кельсер. — Им необходима уверенность. Начало, конечно, положено слухами обо мне, но…»
Он толкнул локтем Хэма и тихо спросил:
— Есть у тебя серьезные нарушения дисциплины?
Хэм нахмурился, услышав неожиданный вопрос.
— Случаются иногда. В такой толпе всегда найдутся недовольные.
— Знаешь кого-то конкретного? Человека, который хотел бы уйти отсюда? Мне нужно услышать мнение того, кому не нравится наша затея.
— Двое сидят в карцере, — сказал Хэм.
— А прямо здесь? Лучше, чтобы он находился тут, за одним из столов поближе.
Хэм, поразмыслив, оглядел солдат.
— Вон тот парень, за вторым столом, в красном плаще. Его две недели назад поймали на попытке бегства.
Человек, о котором шла речь, оказался тощим и нервным типом. Он сидел за столом ссутулившись, с отсутствующим видом. Кельсер покачал головой:
— Мне бы кого попривлекательнее.
Хэм в раздумьях потер подбородок. Потом указал на другой стол:
— Билг. Вон тот здоровый, за четвертым столом справа.
— Вижу, — пробормотал Кельсер.
Он пригляделся: сильный, мускулистый мужчина, с окладистой бородой и в жилете.
— Он достаточно умен, чтобы открыто не нарушать дисциплину, — сказал Хэм. — Но он исподтишка настраивает людей. Считает, что у нас нет шансов выстоять против Последней империи. Я бы отправил его в карцер, но не могу наказывать человека только за то, что он боится… тогда мне пришлось бы пересажать половину армии. Кроме того, он слишком хороший воин, чтобы просто взять и избавиться от него.
— Он великолепен, — решил Кельсер.
Воспламенив цинк, он всмотрелся в Билга. Цинк не давал возможности читать мысли, но можно было вычленить человека из толпы и воздействовать только на него, гася или разжигая определенные чувства, как если бы он был всего лишь одним кусочком металла из многих сотен.
Впрочем, выделить Билга в толпе оказалось не так уж легко, и Кельсер сосредоточился на всем столе — соседи Билга тоже могли ему пригодиться. Потом он встал. Разговоры в пещере постепенно затихли.
— Друзья, прежде чем я уеду, мне хотелось бы еще раз сказать, что вы произвели на меня огромное впечатление, — заговорил Кельсер.
Его голос, усиленный хорошей акустикой, разносился под сводами пещеры.
— Вы становитесь отличной армией. Простите, что забираю генерала Хэммонда, но я привез на его место прекрасного человека. Многие из вас и раньше знали генерала Йедена — и вам известно, что он уже давно руководит мятежниками. Я уверен, что он поможет вам стать превосходными солдатами.
Кельсер начал понемногу разжигать чувства Билга и его соседей по столу, рассчитывая на то, что они не согласны с его словами.
— Я прошу вас совершить великое дело, — продолжал Кельсер, не глядя в сторону Билга. — Скаа, живущие в Лютадели, — да и вообще все скаа — даже не догадываются, на что вы готовы ради них. Они не подозревают, как вы учитесь сражаться, они не знают о битвах, которые вам предстоят. Однако они отдадут вам должное. И однажды назовут вас героями. — Он еще сильнее разжег эмоции Билга. — Гарнизон Лютадели силен. Но мы сумеем разбить его, особенно если быстро возьмем городские стены. Не забывайте, зачем вы пришли сюда. Вы пришли не просто научиться махать мечом или застегивать шлем. Речь идет о революции, равной которой не видел мир, — о том, чтобы захватить власть и изгнать Вседержителя. Не забывайте об этой цели.
Кельсер сделал паузу. Краем глаза он видел, как помрачнели лица мужчин за столом Билга. Наконец в полной тишине Кельсер услышал, как кто-то что-то тихо пробормотал. Но благодаря акустике эти слова эхом разлетелись по пещере.
Кельсер нахмурился, поворачиваясь к Билгу.
— Ты что-то сказал? — спросил он.
«Вот момент, когда он должен решиться. Струсит или нет?»
Билг бросил на него ответный взгляд. Кельсер обрушил на противника вспышку латуни — и преуспел. Билг вскочил, побагровев.
— Да, сэр! — рявкнул он. — Я что-то сказал. Я сказал, что кое-кто из нас вовсе не забыл о «цели». Мы думаем о ней каждый день.
— И что именно ты думаешь? — поинтересовался Кельсер.
По пещере пробежал шепот — солдаты передавали разговор тем, кто сидел слишком далеко.
Билг глубоко вздохнул:
— Мы думаем, сэр, что вы посылаете нас на заклание. Армия Последней империи куда больше столичного гарнизона. И не имеет значения, возьмем мы городские стены или нет… нас в любом случае перебьют. Вы не можете победить империю с парой тысяч солдат.
«Блестяще! — подумал Кельсер. — Прости, Билг. Кто-то должен был это сказать… но не я».
— Я вижу, здесь мы не согласны, — громко произнес он. — Я верю в этих людей и в их великую цель.
— А я верю, что ты дурак и фантазер! — проревел Билг. — И я был еще большим дураком, когда потащился в эти проклятые пещеры. Если ты так уверен в победе, то почему никого не выпускаешь отсюда? Мы будем сидеть в клетке до тех пор, пока ты не отправишь нас на смерть!
— Ты оскорбляешь меня! — крикнул Кельсер. — Ты отлично знаешь, почему никому не разрешается выходить. Почему ты так хочешь сбежать, солдат? Может, тебе не терпится продать товарищей Вседержителю? Получить несколько мер за четыре тысячи жизней?
Лицо Билга стало еще краснее.
— Я бы никогда такого не сделал, но я не позволю посылать меня на бойню! Твоя армия — пустая затея!
— Твои слова — слова труса и предателя, — парировал Кельсер. Он оглядел толпу. — Генералу не пристало бросать вызов младшему по званию. Найдется ли солдат, готовый показать этому человеку, что такое честь?
Сразу же встало около двух десятков. Кельсер обратил особое внимание на одного. Он был ниже других ростом, но выглядел чрезвычайно пылким и искренним. Кельсер приметил его еще раньше.
— Капитан Дему!
Молодой капитан стремительно вышел вперед.
Кельсер выхватил свой меч и протянул его воину.
— Умеешь драться на мечах, парень?
— Да, сэр!
— Кто-нибудь, найдите клинок для Билга и пару колетов.
Кельсер повернулся к Билгу:
— У знатных людей есть традиция. Когда они не могут договориться, то улаживают дело при помощи дуэли. Победи этого человека — и иди куда хочешь.
— А если он победит меня? — спросил Билг.