Кельсер фыркнул:
— Даже если всегда приходишь вовремя, это не значит, что от тебя есть польза. Как наши люди, Сэйз?
— Неплохо, мастер Кельсер, насколько позволяет ситуация. Но они не могут вечно прятаться в складах Рену.
— Знаю, — согласился Кельсер. — Докс, Хэм, подумайте над этим. От нашей армии осталось около двух тысяч. Я хочу, чтобы вы привели солдат в Лютадель.
Докс задумчиво кивнул:
— Найдем способ.
— Хочешь продолжить их тренировки? — спросил Хэм.
— Да. Разобьем их на отряды, а отряды по отдельности спрячем. Не можем же мы заниматься с каждым солдатом лично. Скажем… по двести человек в отряде? И разместить в трущобах?
— Только нужно, чтобы отряды не знали друг о друге, — сказал Доксон, — и о том, что мы все-таки собираемся устроить штурм дворца. При таком количестве мятежников в городе всегда есть опасность, что кто-то попадется поручителям.
— Верно, — согласился Кельсер. — Скажете каждому отряду, что он в столице один — на случай какой-то необходимости в будущем.
— Ты говорил, нужно продолжить набор людей, — напомнил Хэм.
Кельсер кивнул:
— Не помешало бы по крайней мере удвоить количество солдат.
— Это будет нелегко, — с сомнением произнес Хэм. — Учитывая, что наша армия потерпела поражение…
— Какое поражение? — удивился Кельсер. — Скажите людям правду: армия выполнила свою задачу, полностью нейтрализовав столичный гарнизон.
— Правда, большинство погибло, — пробормотал Хэм.
— Об этом можно умолчать, — сказал Бриз, — или истолковать в свою пользу. Люди рассержены казнью… они прислушаются к нам.
— В общем, на ближайшие месяцы твоя задача, Хэм, — набор людей, — подытожил Кельсер.
— Времени маловато, — возразил Хэм. — Посмотрим, что я сумею сделать.
— Вот и хорошо. Сэйз, сообщение пришло?
— Пришло, мастер Кельсер, — ответил Сэйзед, извлекая из-под плаща письмо и протягивая Кельсеру.
— Что это? — удивился Бриз.
— Весточка от Марша, — сказал Кельсер, вскрывая письмо и быстро просматривая его. — Он уже в городе, и у него есть новости.
— Какие новости? — быстро спросил Хэм.
— Он не пишет, — пожал плечами Кельсер, беря лепешку с блюда. — Но пишет, где можно встретиться с ним сегодня вечером.
Кельсер направился к двери, на ходу прихватив плащ скаа.
— Осмотрюсь там, пока не стемнело. Пойдешь со мной, Вин?
Вин кивнула и поднялась с места.
— Остальные продолжают работать над планом, — приказал Кельсер. — Я хочу, чтобы через два месяца город бурлил, да так, чтобы после взрыва даже Вседержитель не смог собрать заново все осколки.
— Ты ведь чего-то не сказал? — спросила Вин, отворачиваясь от окна и глядя на Кельсера. — Умолчал о какой-то части плана.
Кельсер смотрел в темноту. Марш выбрал для встречи заброшенное здание в Закоулках, нищей трущобе скаа. Кельсер нашел еще один пустующий дом — напротив, и теперь они с Вин сидели на верхнем этаже, наблюдая за улицей и ожидая Марша.
— Почему ты спрашиваешь? — сказал наконец Кельсер.
— Вседержитель, — ответила Вин, отковыривая щепки от дряхлого подоконника. — Я сегодня почувствовала его силу. Не думаю, что ее ощутили другие, они ведь не рожденные туманом. Но ты-то должен был… — Она подняла голову, встретившись с Кельсером взглядом. — Ты все еще надеешься выманить его из города перед тем, как мы попытаемся захватить дворец?
— Не беспокойся насчет него, — сказал Кельсер. — Одиннадцатый металл нам поможет.
Вин нахмурилась. За окном яростно горело садившееся солнце. Вскоре наползет туман, и с ним, видимо, стоит ожидать Марша.
«Одиннадцатый металл», — подумала Вин, вспоминая скептицизм, с которым все члены команды слушали рассказы о нем.
— Это действительно правда? — спросила она.
— Одиннадцатый металл? Конечно… я ведь показывал его тебе, помнишь?
— Я о другом, — возразила Вин. — Я о легендах. Они правдивы? Или ты лжешь?
Кельсер повернулся к ней, хмурясь. Потом усмехнулся:
— А ты дерзкая девочка, Вин.
— Я знаю.
Улыбка Кельсера стала шире.
— Ответ: нет. Я не лгу. Легенды говорят правду, хотя мне понадобилось немало времени, чтобы разыскать их.
— И та пластинка, что ты показывал, действительно одиннадцатый металл?
— Думаю, да.
— Но ты не знаешь, как его использовать.
Кельсер помолчал и качнул головой:
— Да. Не знаю.
— Звучит не слишком утешительно.
Он пожал плечами и снова отвернулся к окну.
— Даже если мне не удастся вовремя разгадать его тайну, я сомневаюсь, что Вседержитель — такая уж проблема, как тебе кажется. Он могучий алломант, признаю, но он знает далеко не все. Если бы он знал все, мы были бы уже мертвы. И он не всемогущ, потому что иначе ему не пришлось бы устраивать казнь, чтобы запугать людей до полной покорности. Я не знаю, что именно он собой представляет… но думаю, что он скорее человек, чем бог. Его дневник… это же мысли обычного человека. Его истинная сила пришла вместе с богатством и армией. И если мы лишим его и того и другого, он просто не сумеет остановить развал империи.
Вин нахмурилась:
— Может, он не бог, но… он нечто особенное, Кельсер. Сегодня на площади я ощущала, как он гасит мои чувства даже сквозь медную завесу.
— Это невозможно, Вин, — возразил Кельсер. — Если бы это было так, инквизиторы находили бы алломантов, даже когда их прикрывают курильщики. Ты думаешь, они не переловили бы всех туманщиков-скаа, если бы это было возможно?
Вин в ответ развела руками.
— Ты знаешь, что Вседержитель очень силен, — добавил Кельсер, — и тебе казалось, что ты чувствовала его силу сквозь защиту. Вот так.
«Может, он прав, — думала Вин, отковыривая от подоконника еще одну щепку. — В конце концов, он практикует алломантию куда дольше меня. Но ведь что-то я ощущала? А тот инквизитор, который чуть не убил меня… он же нашел меня в темноте, под дождем. Значит, и он должен был что-то ощущать…»
Вин решила оставить эту мысль на потом.
— Одиннадцатый металл, — напомнила она. — Почему мы не можем просто взять и испытать, на что он способен?
— Все не так просто, — возразил Кельсер. — Ты помнишь, я учил тебя никогда не жечь металлы, не принадлежащие к десятке?
Вин кивнула.
— Это может быть смертельно опасно, — продолжал Кельсер. — Ты рискуешь серьезно заболеть, просто воспламенив неправильный сплав. И если я ошибаюсь насчет одиннадцатого металла…
— Он убьет тебя, — тихо договорила Вин.
Кельсер кивнул.
«Значит, ты вовсе не так уверен, как пытаешься показать, — решила Вин. — Иначе ты бы уже давным-давно испытал его».
— Вот что ты надеешься найти в дневнике, — сказала она вслух. — Ключ к тому, как пользоваться одиннадцатым металлом.
— Да, — не стал отрицать Кельсер. — Но боюсь, в этом смысле нам пока не слишком везет. В дневнике вообще не упоминается алломантия.
— Зато там говорится о ферухимии, — напомнила Вин.
Кельсер, стоя у окна, посмотрел на нее сверху вниз:
— Значит, Сэйзед рассказал тебе?
Вин опустила взгляд:
— Ну… я его вынудила.
Кельсер усмехнулся:
— Интересно, какую угрозу я создал для мира, научив тебя алломантии? Впрочем, мой учитель говорил обо мне то же самое.
— Он вправе тревожиться.
— Разумеется, кто спорит?
Вин улыбнулась. Солнце за окном почти зашло, и в воздухе появились первые полупрозрачные струйки тумана. Они висели, словно призраки, медленно увеличиваясь в размерах, уплотняясь, расползаясь во все стороны в ожидании ночи.
— Сэйзед успел мало рассказать мне о ферухимии, — осторожно произнесла Вин. — На что она способна?
Она с легкой тревогой ожидала ответа, подозревая, что Кельсер поймает ее на лжи.
— Ферухимия — чисто внутреннее явление, — почти сразу ответил Кельсер. — Она дает примерно то же, чего мы добиваемся с помощью пьютера и олова, — силу, выносливость, обостренные слух и зрение, но каждое из качеств необходимо накапливать по отдельности. И с ее помощью можно добиться того, на что не способна алломантия. Память, скорость физических реакций, ясность мысли… даже такие странные вещи, как физический вес или физический возраст можно менять с помощью ферухимии.
— Значит, ферухимия сильнее алломантии? — спросила Вин.
Кельсер пожал плечами:
— У ферухимиков нет внешних сил — они не способны возбуждать или притуплять чувства людей, отталкиваться или притягиваться. И главное ограничение ферухимии в том, что ты можешь запасать разные качества только одним способом: черпая их из собственного тела. Если, например, хочешь в какой-то момент стать вдвое сильнее обычного, тебе придется на несколько часов сделаться очень слабой и таким образом накопить силу. Если хочешь обрести способность быстро излечиваться — придется долгое время побыть больной. В алломантии наше топливо — металлы, и мы в силе, пока у нас есть запас, чтобы жечь. Для ферухимика металлы имеют другое значение, это лишь приспособления для хранения, а настоящее топливо — собственное тело.
— Но можно ведь украсть чужое металлическое хранилище?
— Не поможет. Ферухимик использует только тот запас, который сам же создал внутри себя.
— А…
— Вот так. В общем, я бы не сказал, что ферухимия сильнее алломантии. У обеих есть свои преимущества и свои недостатки. Например, максимальная сила алломанта зависит от максимальной яркости горения металла, и это его предел. Ферухимик этим не ограничен. Если он обладает достаточным запасом физической силы, чтобы на час стать, например, вдвое сильнее обычного, он может выбрать и другой вариант: стать втрое сильнее на более короткий период или даже вчетверо, впятеро, — но время, конечно, при этом сократится.
Вин задумалась.
— Это немалое преимущество.
— Верно, — согласился Кельсер, доставая из-под плаща маленький флакон с бусинками атиума. — Но у нас есть это. Не страшно, если ферухимик обретет силу пяти, даже пятнадцати человек. Когда я подожгу атиум, то начну предвидеть его действия и смогу победить.