Вин согласно кивнула.
Кельсер откупорил флакон и вытряхнул одну бусинку. Потом достал второй флакон с обычной смесью металлов и бросил бусинку в него.
— Возьми. Вдруг понадобится?
— Сегодня? — удивленно спросила Вин, беря флакон.
Кельсер молча кивнул.
— Но мы же ждем Марша.
— Надеюсь. Но представь, что поручители раскрыли его и заставили написать письмо. Возможно, они следят за ним или просто схватили его и под пыткой вынудили рассказать о сегодняшней встрече. Марш находится в опасном положении. Вообрази, что ты приезжаешь на бал, где вместо вельмож — только поручители и инквизиторы. Каково?
Вин содрогнулась.
— Пожалуй, ты прав, — сказала она, пряча в карман флакончик с атиумом. — Знаешь, что-то со мной не так, наверное. Никак не могу забыть о том, как дорого стоит эта штука.
Кельсер ответил не сразу.
— Мне стоило больших трудов перестать думать о цене атиума, — проговорил он наконец.
— Я… — Вин замолчала, взглянув на его руки.
Кельсер теперь носил перчатки и рубахи с длинным рукавом. О нем ходило слишком много слухов, и если бы кто-то посторонний заметил шрамы — это грозило бы бедой. Но Вин знала, что шрамы никуда не делись. Тысячи тонких белых полосок, пересекающихся, наползающих друг на друга…
— Честно признаться, — сказал Кельсер, — ты права относительно дневника. Я надеялся отыскать сведения об одиннадцатом металле. Но алломантия вообще не упоминается там, даже в сравнении с ферухимией. Однако две силы во многом схожи, и я предполагал, что автор дневника мог их сопоставлять.
— Возможно, он боялся, что кто-то посторонний прочтет его записи, и не хотел выдавать себя как алломанта?
Кельсер кивнул:
— Возможно. Или он к тому времени еще не пробудился. Но что бы ни случилось в горах Терриса, это превратило его из героя в тирана. Рискну предположить, что заодно пробудило и его силу. Мы не узнаем этого, пока Сэйзед не закончит перевод.
— Ему ведь немного осталось?
— Да. Всего несколько страниц, но я надеюсь, что в них-то и соль. Прочее меня разочаровало. Вседержитель не объяснил даже, что должен был сделать в тех горах! Он просто твердит, что должен сделать нечто, чтобы спасти мир, но вдруг это чистое хвастовство?
«Мне он не показался хвастуном, — подумала Вин. — Скорее наоборот».
— Не важно, — сказал Кельсер. — Когда перевод будет закончен, мы все узнаем.
За окном быстро темнело, и Вин пришлось воспламенить олово, чтобы нормально различать предметы. Вокруг сразу прояснилось, но улица превратилась в сплетение теней и призрачного света, что, впрочем, естественно для «оловянного» зрения. Рассудком Вин понимала, что снаружи темно, однако все видела. Не так, как при дневном свете, а приглушенно, мягко. Но видела.
Кельсер посмотрел на карманные часы.
— Долго еще? — спросила Вин.
— Полчаса. Если он придет вовремя… в чем я сильно сомневаюсь. В конце концов, он же мой брат.
Вин кивнула и устроилась поудобнее, облокотившись на дряхлый подоконник. Ей стало спокойнее после того, как Кельсер дал ей бусинку атиума, пусть и совсем крошечную.
Внезапно Вин встрепенулась. Крупица атиума напомнила ей кое о чем важном. О чем она уже несколько раз думала с тревогой.
— Ты ведь ничего не говорил мне о девятом металле! — сказала она, оборачиваясь к Кельсеру.
Кельсер пожал плечами:
— Я говорил, что он не слишком важен.
— Говорил. Но что он собой представляет? Сплав какого-то металла с атиумом, наверное?
Кельсер покачал головой:
— Нет, последние два металла отличаются от восьми основных. Девятый металл — это золото.
— Золото? — переспросила Вин. — И все? Я могла бы давным-давно освоить его сама!
Кельсер усмехнулся:
— Да, если захочешь. Видишь ли, воспламенение золота вызывает неприятные ощущения.
Вин прищурилась, глядя на Кельсера, и снова отвернулась к окну.
«Ладно, посмотрим», — подумала она.
— Ты, конечно, решила проверить? — с улыбкой спросил Кельсер.
Вин промолчала.
Кельсер вздохнул, достал из сумки золотую меру и маленький напильник.
— Попробуй, — предложил он, проводя напильником по монете. — Только если раздобудешь где-то золото, поджигай сначала самую капельку, чтобы убедиться, что золото чистое.
— А если нет?
— Сама поймешь, — пообещал Кельсер, — и очень быстро. Помнишь, как у тебя болела голова от пьютерной гонки?
— Еще бы!
— Грязный сплав обеспечит ощущения похуже. Намного. Когда будешь сама покупать металлы, в разных городах, сначала выясни, кто из торговцев занимается именно сплавами для алломантов. Они лично заинтересованы в качестве товара… потому что рожденный туманом с сильной головой болью не тот человек, с которым приятно встретиться обывателю.
Кельсер стряхнул несколько крупиц золота на маленький лоскуток ткани. Облизнув кончик пальца, он осторожно подхватил одну крупицу и проглотил ее.
— Ага, это хорошее, — сообщил он, протягивая Вин лоскут. — Давай вперед… только помни, что горение девятого металла вызывает странные ощущения.
Вин кивнула, внезапно преисполнившись опасений.
«Я ведь ничего не узнаю, пока сама не попробую», — сказала она себе, сунула в рот крошечную золотую пылинку и запила водой из фляжки.
Внутри ее возник новый источник силы — неизвестный, отличный от тех девяти, что она знала. Посмотрев на Кельсера, Вин глубоко вздохнула и воспламенила золото.
И сразу как будто раздвоилась. Она видела себя — и еще одну себя.
Одна ее часть стала вдруг незнакомкой, совсем не похожей на девочку, какой она была. Девочка всегда оставалась осторожной и внимательной и ни за что не подожгла бы неведомый металл, доверившись слову какого-то человека. Но эта новая женщина сделалась очень глупой, она забыла чуть ли не все, благодаря чему до сих пор оставалась в живых. Она пила из чашек, наполненных чужими руками. Она доверяла незнакомцам. Она, конечно, была осторожнее многих людей, но и лишилась очень многого.
Эта другая Вин была тем, что она в себе всегда втайне презирала. Сущим ребенком. Тощая как скелет, одинокая, способная лишь ненавидеть и ничего не знающая о доверии. Она не любила никого — и ее никто не любил. Она постоянно твердила себе, что ей плевать на это. Разве в жизни есть смысл? Он обязан быть! Жизнь не может быть такой жалкой, как кажется. Нет, она именно такая. В ней нет ничего стоящего.
Вин разрывалась. Она находилась сразу в двух местах, ощущала движения двух тел, была и девочкой и женщиной. Она осторожно протянула руки — по одной от каждой Вин — и коснулась своих лиц.
Тут Вин судорожно вздохнула — и все исчезло. Ее охватила буря чувств, она ощущала смущение и бессмысленность произошедшего. В комнате не было стульев, поэтому Вин опустилась на пол, прислонилась спиной к стене и обхватила руками колени.
Кельсер подошел, присел рядом, положил руку на плечо.
— Все в порядке, Вин.
— Что это было? — шепотом спросила она.
— Золото и атиум дополняют друг друга, как и остальные парные металлы, — объяснил Кельсер. — Атиум дает возможность заглянуть в будущее, пусть только в ближайшее. Золото действует сходным образом, только показывает прошлое. Или по крайней мере иной вариант тебя самой, если бы в прошлом обстоятельства сложились по-другому.
По телу Вин пробежала дрожь. Зловещее чувство — видеть сразу два собственных тела, ощущать себя двумя разными людьми… Ей было не по себе, мысли путались.
К счастью, все быстро проходило.
— Если что, напомни мне, что тебя надо слушаться… По крайней мере, когда речь идет об алломантии.
Кельсер усмехнулся:
— Я как мог старался уберечь тебя от девятого металла. Но ты и сама бы все узнала. Ничего, ты справишься.
Вин кивнула:
— Да… уже почти прошло. Но это не видение, Кельсер. Это было на самом деле! Я могла коснуться себя, другой себя!
— Да, золото вызывает сильные ощущения, — согласился Кельсер. — Но второй тебя здесь не было… по крайней мере, я никого не видел. Это просто галлюцинация.
— Но атиум дает не галлюцинацию, — возразила Вин. — Тени на самом деле показывают, что вскоре сделает человек.
— Верно, — кивнул Кельсер. — Я, по правде говоря, не знаю. Золото — странная штука, Вин. Не думаю, что кто-нибудь его понимает. Мой учитель, Джеммел, говорил, что золотые тени — это те, кто не существовал на самом деле, но мог бы существовать. Личность, которой ты стала бы, если бы не сделала определенного выбора. Конечно, Джеммел был немного чокнутым, так что я не знаю, стоит ли верить его словам.
Вин подумала, что вряд ли захочет в ближайшее время разбираться с золотом. Она вообще надеялась, что ей никогда не придется его поджигать. Она осталась на полу, стараясь привести себя в порядок, а Кельсер вернулся к окну. Постояв немного, он высунулся наружу.
— Что, пришел? — спросила Вин, поднимаясь на ноги.
Кельсер кивнул.
— Может, останешься здесь и отдохнешь немножко? — предложил он.
Вин отрицательно покачала головой.
— Ну ладно, — сказал Кельсер, выкладывая на подоконник все металлическое: часы, напильник и прочие мелочи. — Пошли.
Они не стали выбираться через окно — Кельсер хотел остаться незамеченным, хотя в этой части Закоулков было так пустынно, что Вин не понимала, о чем он беспокоится. Они спустились по шаткой лесенке и крадучись вышли на улицу.
Дом, выбранный Маршем для встречи, был в еще худшем состоянии, чем тот, где они сидели в ожидании. Входная дверь отсутствовала, от нее осталось несколько гнилых досок на полу. В прихожей пахло пылью и сажей, и Вин наморщила нос, чтобы не чихнуть.
Человек, стоявший в дальнем конце комнаты, обернулся на звук.
— Кел?
— Да, это я. И Вин.
Когда Вин подошла ближе, она заметила, что Марш щурится, напряженно всматриваясь в темноту. Было странно наблюдать за ним, прекрасно видя все вокруг, но зная, что для Марша они всего лишь тени. Дальняя стена здания частично обвалилась, и в помещение свободно проникал туман, почти такой же густой, как снаружи.