Вин кивнула и направилась следом за Кельсером к выходу. Кельсер распахнул дверь, открыв взгляду темную шевелящуюся стену тумана. И шагнул прямо в нее. Глубоко вздохнув, Вин последовала за ним.
Кельсер закрыл дверь. Мощенная булыжником дорога как будто скрадывала звук шагов, и Вин ощущала вокруг влагу. Ничего не было видно, улица словно исчезала в пустоте, она стала дорогой в вечность… И неба над головой не было, лишь на сером фоне кружили серые облака.
— Ну хорошо, давай понемногу начинать, — сказал Кельсер.
Его голос прозвучал очень громко. В тоне Кельсера слышалась уверенность, как будто он бросал вызов туману. Вин такой уверенности не чувствовала.
— Сейчас будет твой первый урок, — продолжил Кельсер, шагая по улице. — Но не алломантии, а отношения к миру, — Кельсер сделал широкий жест рукой. — Все это, Вин… все это принадлежит нам. Ночь, туман — они наши. Скаа боятся тумана до смерти. Воры и солдаты выходят по ночам, но им тоже страшно. Знать делает вид, что ей плевать на все, но и в лордах туман порождает смущение. — Он обернулся и посмотрел на Вин. — Туман — твой друг, девочка. Он прячет тебя, он защищает тебя… и он дает тебе силу. Братство внушило скаа некую идею… Оно утверждает, что рожденные туманом — потомки того единственного человека, который сохранял верность лорду-правителю, пока он еще не взошел на трон. Правда, есть и другие легенды, их рассказывают только шепотом; и они гласят, что рожденные туманом — нечто такое, над чем даже лорд-правитель не властен, нечто возникшее в тот самый день, когда туман впервые опустился на мир.
Вин осторожно кивнула. Ее поразило, что Кельсер говорит обо всем этом открыто и вслух, ведь по обе стороны улицы высились здания, битком набитые спящими скаа. Впрочем, в темноте Вин казалось, что они с Кельсером совершенно одни. Одни в этом перенаселенном городе, одни во всей Последней империи.
Кельсер шел все дальше, и его бодрая походка казалась неуместной в унылой темноте.
— А мы разве не должны опасаться солдат? — тихо спросила Вин.
Ворам всегда приходилось держаться осторожно, чтобы не нарваться на ночной патруль.
Кельсер покачал головой.
— Если даже мы окажемся настолько беспечны, что нас заметят, ни один имперский патруль не осмелится побеспокоить рожденного туманом. Они увидят наши плащи и тут же сделают вид, что нас здесь нет. Помни, почти все рожденные туманом — члены Великих Домов, а остальные принадлежат к чуть менее знатным семьям Лютадели. В любом случае, все они — очень важные особы.
Вин нахмурилась.
— Значит, стражники просто не обратят внимания на рожденного туманом?
Кельсер пожал плечами.
— Это, видишь ли, дурной тон — признавать, что некто, крадущийся по крышам, на самом деле является знатным и уважаемым господином, если не госпожой. Рожденные туманом настолько редки, что на них нельзя распространять обычные светские правила и предубеждения. Они всегда жили двойной жизнью. С одной стороны, они аристократы, допущенные ко двору, а с другой — шалящие по ночам алломанты. И каждая семья тщательно охраняет тайну своего рожденного туманом, чтобы никто даже не заподозрил, например, отца семейства в том, что он может ночью шпионить за соседями. Это, кстати, служит пищей для сплетен и обсуждений в высшем свете — все пытаются угадать, кто есть кто.
Кельсер свернул на другую улицу, и Вин, все еще нервничая, поспешила за ним. Она не знала, куда он ее ведет, а ночью так легко заблудиться… А может, он не вел ее к какой-то конкретной цели, а просто знакомил с туманом?
— Ладно, — сказал Кельсер, — давай учиться использовать базовые металлы. Ты ощущаешь свой металлический запас?
Вин немного помолчала. Сосредоточившись, она отчетливо различила восемь источников силы внутри себя — и каждый из них был мощнее тех двух, на которые успел указать ей Кельсер. С того дня она не использовала удачу. Она начала осознавать, что всегда обладала оружием, силы которого по-настоящему не понимала, — оружием, которое случайно привлекло к ней внимание «стального» инквизитора.
— Начинай поджигать их, по одному, — сказал Кельсер.
— Поджигать?..
— Так мы называем активацию алломантических способностей, — пояснил Кельсер. — Ты «поджигаешь» металл, связанный с конкретной силой. Ты сейчас поймешь, что я имею в виду. Начни с тех металлов, с которыми ты пока незнакома, а с приглушением и разжиганием эмоций мы поработаем в другой раз.
Вин кивнула, остановившись посреди улицы. Очень осторожно она потянулась мыслью внутрь себя, к новым источникам силы. Один из них показался ей смутно знакомым. Может, она и прежде его использовала, сама того не замечая? А что он делает?..
«Проверить это можно только одним способом…»
Не слишком хорошо представляя, что, собственно, должна делать, Вин ухватилась за источник силы, пытаясь извлечь его на свет.
И в то же мгновение в ее груди вспыхнул жар. Ничего неприятного, Вин просто отчетливо и ясно ощущала его. А вместе с теплом пришло что-то еще… как будто все ее тело налилось здоровьем и мощью. Вин словно бы стала крупнее, сильнее…
— Ну, что случилось? — спросил Кельсер.
— Я как-то по-другому себя чувствую, — ответила Вин.
Она подняла руку, и ей показалось, что мышцы реагируют быстрее.
— Тело какое-то другое. Я больше не ощущаю усталости, вроде бы стала подвижнее.
— Ах, — бросил Кельсер, — ну да, это свинец. Он увеличивает твои физические возможности, делает тебя намного сильнее, ты лучше сопротивляешься усталости и боли. Реакции тоже ускорились. В общем, теперь твое тело будет выносливее и крепче.
Вин для проверки несколько раз наклонилась в разные стороны. Ее мышцы, казалось, не увеличились, но появилось что-то новое… не только в мускулах, но и в костях, в коже… Вин снова заглянула внутрь себя и почувствовала, как источник физической силы уменьшается.
— Он догорает, — сказала Вин.
Кельсер кивнул.
— Да, свинец горит довольно быстро. В том флаконе, что я дал тебе, был запас свинца примерно на десять минут непрерывного горения… хотя он кончается быстрее, если заставлять его вспыхивать ярко, и медленнее, если использовать осторожно.
— Вспыхивать ярко?..
— Ты сможешь раздувать горение уже подожженных металлов, когда научишься, — пояснил Кельсер. — Они от этого сгорают быстрее, становятся трудноуправляемыми, зато дают дополнительный прилив сил.
Вин нахмурилась, пытаясь проделать то, о чем сказал Кельсер. С некоторым усилием она как бы разворошила пламя в своей груди, и остатки свинца ярко вспыхнули.
Это было похоже на глубокий вдох перед отчаянным прыжком. Внезапный прилив энергии. Ее тело напряглось в ожидании, и на мгновение Вин почувствовала себя могучей и непобедимой. Но еще через мгновение все прошло, и мышцы медленно расслабилось.
«Интересно», — подумала Вин, отметив, как быстро сгорел свинец в этой вспышке.
— Ты должна еще кое-что знать об алломантических металлах, — заговорил Кельсер, когда они отправились дальше. — Чем они чище, тем эффективнее. Смеси, которые мы разливаем по флаконам, содержат чистейшие металлы, продающиеся специально для алломантов. Сплавы вроде бронзы изготовить куда сложнее, потому что процентное соотношение металлов должно быть точно выверенным. И если ты окажешься неосторожной при покупке металлов, можешь потерпеть крах из-за неправильного сплава.
Вин немножко подумала.
— Хочешь сказать, кто-то может надуть меня?
— Не намеренно, — ответил Кельсер. — Дело в том, что под «бронзой» или «латунью» зачастую подразумевается не совсем то. Свинцом называют не чистый свинец, а сплав свинца и олова, в который может быть добавлено немного меди или серебра, в зависимости от его предназначения. Однако алломантический свинец — это сплав, в котором свинца всего девять процентов и девяносто один процент олова. И если ты хочешь выжать максимум из металла, то должна использовать именно это сплав.
— А… что будет, если поджечь неправильный сплав? — спросила Вин.
— Если в сплаве допущена небольшая ошибка, ты получишь определенный эффект, — ответил Кельсер. — Но если ошибка велика, ты можешь причинить себе вред, воспламенив его.
Вин задумчиво кивнула.
— Я… думаю, что и раньше поджигала металлы. Время от времени, понемножку.
— Это были следы металлов, — сказал Кельсер. — Они могут находиться в воде, например, или в пище, если ты ела из оловянной или медной посуды.
Верно, подумала Вин. В берлоге Камона было несколько оловянных кружек.
— Ну хорошо. Погаси свинец. Попробуем поджечь какой-нибудь другой металл, — предложил Кельсер.
Вин так и сделала. Но когда она погасила свинец, то почувствовала себя слабой, уставшей, выдохшейся.
— Теперь, — сказал Кельсер, — ты должна научиться разделять металлы на пары.
— Как те два, что воздействуют на чувства? — спросила Вин.
— Совершенно верно. Найди металл, связанный со свинцом.
— Я его уже вижу, — пробормотала Вин, сосредоточиваясь.
— Для каждой из сил существует по два металла, — продолжил Кельсер. — Один толкает, другой тянет… второй — это обычно сплав, включающий первый. Если говорить об эмоциях, то их ты тянешь цинком, а толкаешь латунью. Ты только что использовала свинец, чтобы подтолкнуть свое тело. Он — источник физической силы.
— Так Хэм делает? — спросила Вин. — Поджигает свинец.
Кельсер кивнул.
— Туманщиков, поджигающих свинец, называют убийцами или душителями. Наверное, это звучит грубо, но они обычно довольно жесткие люди. Наш дорогой Хэммонд — исключение из правил.
— А что делает другой металл, влияющий на тело?
— Подожги — увидишь.
Вин мгновенно последовала его совету — и мир вокруг как будто осветился. Или нет, не так. Вин вдруг стала лучше видеть, хотя туман никуда не делся. Он просто как бы утратил плотность, и редкие огни вокруг стали ярче.
Изменилось и еще кое-что. Вин ощутила свою одежду. Она понимала, что, конечно, всегда ощущала ее, просто никогда не обращала внимания. А теперь Вин чувствовала каждый шов, особенно там, где ткань слишком плотно прилегала к коже.