— Эй! — воскликнул Доксон. — Я что, должен напоминать, что кое-кто здесь отвечает за расходы? Если честно, то ваше обращение с золотом…
Вин улыбнулась. Даже жалобы Доксона звучали весьма благодушно. Клабс все это время сидел в стороне, у стены, с обычным своим суровым видом, но Вин заметила, что и по его губам скользнула улыбка. Кельсер встал, принес еще бутылку вина, наполнил стаканы и стал рассказывать о том, как проходит подготовка армии.
Вин чувствовала себя довольной. Понемножку прихлебывая вино, она время от времени смотрела на открытую дверь, ведущую в неосвещенную мастерскую. И ей вдруг на мгновение почудилось, что она видит притаившуюся в темноте фигурку — призрак напуганной девочки, полной подозрений, никому не верящей. Волосы девочки были короткими и грязными, она носила простую рубаху и широкие коричневые штаны…
Вин прекрасно помнила свою вторую ночь в лавке Клабса, когда стояла там, в мастерской, и наблюдала за людьми на кухне. Неужели это действительно была она? Неужели это она пряталась в холодной темноте, завидуя веселым людям, но не решалась присоединиться к ним?
Очередная шутка Кельсера снова заставила всех расхохотаться.
«Ты прав, Кельсер, — с улыбкой подумала Вин. — Так гораздо лучше».
Сама она еще не стала такой, как они… полностью такой. Шесть прошедших месяцев не до конца заглушили шепот Рина, и Вин до сих пор не умела верить так, как Кельсер. Но она уже начала понимать, хотя бы отчасти, почему Кельсер избрал для себя такой путь.
— Ну хорошо, — сказал Кельсер, переворачивая свой стул и садясь на него верхом. — В общем, похоже, что армия будет готова к назначенному сроку. Необходимо двигаться дальше. Вин, какие новости с бала?
— Дом Текиэль сейчас весьма уязвим, — ответила Вин. — Его союзники разбегаются, вокруг собираются хищники. Поговаривают, что долги и потеря доходов вынудят Текиэлей к концу месяца продать крепость. Они просто не смогут платить налоги на крепость лорду-правителю.
— А это уберет из столицы один из Великих Домов, — сказал Доксон. — Большинству членов Дома Текиэль — включая всех алломантов — придется переехать на дальние плантации, чтобы попытаться возместить потери.
— Отлично, — заметил Хэм.
Действительно, чем больше вельмож убралось бы из столицы, тем легче стало бы ее захватить.
— Но в Лютадели все равно остается девять Великих Домов, — напомнил Бриз.
— Но они уже начали резать друг друга по ночам, — возразил Кельсер. — Так что до открытой войны остается только шаг. Подозреваю, скоро мы увидим, как она разгорится… и любому, кто не захочет убивать ради главенства в Лютадели, придется на пару лет уехать из столицы.
— Самые сильные Дома не выглядят напуганными, — сказала Вин. — Во всяком случае, они по-прежнему дают балы.
— О, они будут танцевать до самого конца, — усмехнулся Кельсер. — Балы позволяют встречаться с союзниками и присматривать за врагами. Войны Домов — это в первую очередь политика, а бал — своего рода поле битвы.
Вин кивнула, вполне согласная с Кельсером.
— Хэм, — снова заговорил Кельсер, — нам необходимо наладить регулярное получение надежных сведений из гарнизона Лютадели. Ты не передумал насчет завтрашней встречи с осведомителем из солдат?
— Я ничего не готов обещать, — ответил Хэм, — но думаю, мне удастся восстановить часть старых связей. Дай мне время, и я определюсь, с кем из военных можно иметь дело.
— Хорошо, — кивнул Кельсер.
— Мне бы хотелось пойти с ним, — вдруг заявила Вин.
Кельсер уставился на нее.
— С Хэмом?
— Да. Я мало знаю о мастерстве убийцы. Хэм, наверное, мог бы показать мне пару приемов.
— Но ты умеешь воспламенять свинец, — сказал Кельсер. — Мы с тобой этим занимались.
— Да, конечно, — согласилась Вин.
Как же объяснить ему?.. Хэм ведь работает только со свинцом и явно умеет обращаться с ним лучше, чем Кельсер.
— Да перестаньте вы надоедать ребенку, — вмешался Бриз. — Она наверняка устала от балов и приемов. Дайте ей снова ненадолго стать уличным мальчишкой!
— Ну хорошо, — вздохнул Кельсер и налил себе еще вина. — Бриз, насколько хорошо справятся с делом твои льстецы, если ты сам на какое-то время уедешь?
Бриз пожал плечами.
— Конечно, я самый сильный в команде, но ведь я сам обучал остальных… Они отлично работают и без меня, особенно теперь, когда их воодушевляют истории о выжившем в Ямах Хатсина.
— Да, кстати, надо поговорить об этом, Кел, — сказал Доксон, хмурясь. — Я не уверен, что мне нравится вся эта мистическая ерунда насчет тебя и одиннадцатого металла.
— Обсудим это позже, — предложил Кельсер.
— А почему ты спросил о моих людях? — поинтересовался Бриз. — Или ты наконец проникся такой завистью к моему искусству, что решил убрать меня с глаз подальше?
— Можно и так сказать, — усмехнулся Кельсер. — Я подумываю о том, чтобы ты заменил Йедена на несколько месяцев.
— Заменил Йедена? — удивленно переспросил Бриз. — Ты хочешь сказать, что я буду командовать армией?
— А почему нет? — ответил вопросом на вопрос Кельсер. — Ты большой мастер отдавать приказы.
— Только в тылу, друг мой, — возразил Бриз. — Я терпеть не могу выходить на передний план. Впрочем, я могу стать генералом. Но ты хоть понимаешь, насколько это глупо звучит?
— А ты подумай хорошенько, — предложил Кельсер. — Мы уже почти закончили набор, и от тебя будет гораздо больше пользы, если ты отправишься в пещеры и дашь Йедену возможность вернуться в столицу.
Бриз подумал.
— Пожалуй.
— Кстати, — сказав Кельсер, вставая. — Мне что-то кажется, что вина у нас маловато. Призрак, будь так добр, спустись в погреб, принеси еще бутылочку?
Юноша кивнул. Разговор перешел на более легкие темы. Вин поудобнее устроилась в кресле, наслаждаясь теплом печки и радуясь моменту, когда можно не тревожиться, не бороться и ничего не замышлять.
«Если бы Рину хоть раз выпало в жизни нечто подобное, — думала Вин, рассеянно касаясь сережки. — Может, тогда и для него кое-что изменилось бы. Для нас — изменилось».
На следующий день Хэм и Вин отправились в гарнизон Лютадели.
После того как она несколько месяцев подряд изображала знатную леди, Вин чувствовала себя немного странно в старой уличной одежде. Впрочем, не то чтобы странно… просто по-другому. Теперь ей не нужно было думать, как правильно сидеть или идти, чтобы платье не пачкалось о грязные стены или полы. И все же уличная одежда оставалась для нее привычнее.
Она надела простые коричневые штаны и свободную белую рубашку, заправив ее под ремень, а сверху натянула кожаный жилет. Отросшие волосы Вин спрятала под шапку. Случайные прохожие могли принять ее за мальчишку, хотя Хэм, похоже, не считал, что это имеет какое-то значение.
Это и в самом деле не имело значения. Вин за последнее время привыкла к тому, что люди смотрят на нее оценивающе, но на улицах никто не удостаивал ее даже взглядом. Медленно бредущие рабочие-скаа, мелкие вельможи, даже обеспеченные скаа вроде Клабса — никто не обращал на нее внимания.
«Я почти забыла, что такое — быть невидимкой», — подумала Вин.
К счастью, давние привычки — смотреть на ходу под ноги, уступать дорогу, сутулиться, чтобы не вызывать подозрений, — вернулись легко. Превратиться в уличную девчонку Вин оказалось так же просто, как вспомнить старую мелодию, которую она прежде мурлыкала под нос.
«Это просто другая маска, — думала Вин, шагая рядом с Хэмом. — Моя косметика теперь — это легкий налет золы на коже, не зря же я размазывала ее по щекам. Платье сменилось штанами, а штанам пришлось приобрести поношенный вид…»
Тогда кем же она была на самом деле? Вин-беспризорницей? Или леди Валетт? Или ни одной из них? Знал ли ее по-настоящему хоть кто-то из ее друзей? Знала ли она сама себя?
— Ах, как же я соскучился по этим местам! — сказал Хэм, весело шагавший рядом.
Хэм всегда выглядел счастливым. Вин не могла даже вообразить его чем-то недовольным, хотя сам он заявлял, что был несчастен, командуя армией.
— Вообще-то странно, — продолжил он, оборачиваясь к Вин.
Он совсем не старался выглядеть унылым и незаметным, как она. Его, похоже, не беспокоило, что он выделяется на фоне других скаа.
— Мне, наверное, не следовало бы скучать по столице… я хочу сказать, Лютадель — самый грязный и перенаселенный город во всей Последней империи. Но что-то в нем есть такое…
— Твои родные живут здесь? — спросила Вин.
Хэм покачал головой.
— Нет, они живут в маленьком городке неподалеку. Моя жена шьет. Она всем говорит, что я служу в гарнизоне Лютадели.
— Ты по ней скучаешь?
— Конечно. Это ведь нелегко… я могу лишь изредка встречаться с ней и детьми… но так лучше для них. Если меня убьют, инквизиторам будет нелегко отыскать мою семью. Я даже Келу не говорю, в каком именно городе они живут.
— Думаешь, братство станет этим заниматься? — спросила Вин. — Я имею в виду, если тебя действительно убьют.
— Я туманщик, Вин… а это значит, что в моих детях есть частичка благородной крови. И мои дети могут стать алломантами, а потом и их дети. Нет, уж если инквизиторы убивают туманщика, то стараются уничтожить и всех его детей. Так что единственный способ обезопасить семью — держаться от нее подальше.
— Но ты ведь можешь не пользоваться алломантией, — сказала Вин.
Хэм покачал головой.
— Не знаю, смогу ли я.
— Из-за того, что она дает власть?
— Нет, из-за того, что она дает деньги, — честно ответил Хэм. — Убийца… или «свинцовая рука», как предпочитают называть нас вельможи, — самый востребованный из туманщиков. Опытный убийца может выстоять против полудюжины обычных людей, он способен поднимать тяжести, выносить большие нагрузки, двигаться быстрее других… Все это означает, что он один заменяет несколько человек. Соедини пару стрелков с пятеркой убийц — и у тебя уже есть небольшая армия. Многие готовы дорого платить за такую охрану.
Вин кивнула.