Они не стали выбираться через окно — Кельсер хотел остаться незамеченным, хотя в этой части Закоулков было так пустынно, что Вин не понимала, о чем он беспокоится. Они спустились по шаткой лесенке и крадучись вышли на улицу.
Дом, выбранный Маршем для встречи, был в еще худшем состоянии, чем тот, где они сидели в ожидании. Входная дверь отсутствовала, от нее осталось несколько гнилых досок на полу. В прихожей пахло пылью и сажей, и Вин наморщила нос, чтобы не чихнуть.
Человек, стоявший в дальнем конце комнаты, обернулся на звук.
— Кел?
— Да, это я. И Вин.
Когда Вин подошла ближе, она заметила, что Марш щурится, напряженно всматриваясь в темноту. Было странно наблюдать за ним, прекрасно видя все вокруг, но зная, что для Марша они всего лишь тени. Дальняя стена здания частично обвалилась, и в помещение свободно проникал туман, почти такой же густой, как снаружи.
— У тебя татуировки братства! — воскликнула Вин, уставившись на Марша.
— Само собой, — ответил Марш привычным сухим голосом. — Я сделал их еще до того, как пристал к каравану. Без них я не смог бы притвориться неофитом.
Татуировки были скромными и выдавали в нем поручителя самого низшего ранга, однако этот рисунок невозможно было с чем-либо спутать. Темные линии, окружавшие глаза, зигзагами разбегались в стороны. И еще среди них выделялась одна особенная линия — толстая, ярко-красная, идущая вниз. Вин узнала ее: такие татуировки носили поручители, принадлежавшие к кантону инквизиции. Марш не просто проник в братство, он сумел пробраться в самый опасный его кантон.
— Теперь они у тебя на всю жизнь, — вздохнула Вин. — Такие заметные… Куда бы ты ни пошел, каждый узнает в тебе либо поручителя, либо мошенника.
— Что ж, такова плата, Вин, — тихо сказал Кельсер.
— Это не имеет значения, — возразил Марш. — Все равно я недолго протяну. Давайте поспешим. Мне нужно идти. У поручителей хлопотливая жизнь, так что у меня всего несколько свободных минут.
— Хорошо, — кивнул Кельсер. — Судя по всему, внедрение прошло благополучно?
— Все нормально, — сухо ответил Марш. — Даже как-то слишком хорошо… я ведь думал, что буду выделяться из группы. Я исходил из того, что не прошел пятилетнюю подготовку, как другие новички, и потому окажусь в невыгодном положении. И я постарался осторожно расспросить других, чтобы точно представлять себе будущие обязанности. Но, судя по всему, я уже знал о братстве больше некоторых и был лучше подготовлен. Преланы это заметили.
Кельсер рассмеялся.
— Ты всегда умел добиваться своего.
Марш тихонько фыркнул.
— Как бы то ни было, мои знания — не говоря уже об искусстве охотника — помогли мне завоевать определенную репутацию. Я не уверен, конечно, что мне нравится пристальное внимание преланов. Моя легенда, которую мы так старательно сочиняли, выглядит довольно хлипкой, когда на тебя смотрят инквизиторы.
Вин нахмурилась.
— Ты сказал, что ты туманщик?
— Конечно, — ответил Марш. — Братство, в особенности кантон инквизиции, охотно привлекает к работе знатных охотников. Я оказался востребованным, и это удерживает их от того, чтобы копаться в моем прошлом. Они рады были заполучить меня, несмотря на то что я заметно старше большинства новообращенных.
— Кроме того, — сказал Кельсер, — ему необходимо было сообщить, что он туманщик, чтобы попасть в самое сердце братства. Большинство поручителей высокого ранга — туманщики, и они благосклонно относятся к себе подобным.
— И у них есть на то причины, — быстро продолжил Марш. — Кел, братство обладает куда большими знаниями и умениями, чем мы предполагали.
— О чем ты?
— Они умело используют туманщиков. Просто отлично. У братства есть опорные пункты по всей столице — их называют «точками лести». В каждой постоянно дежурит пара льстецов, и их единственная обязанность — распространять вокруг угнетающее воздействие, сглаживать и подавлять чувства всех, кто находится поблизости.
Кельсер зашипел сквозь зубы.
— И сколько их?
— Десятки. Особенно много их в трущобах скаа. В братстве знают, что над скаа постоянно издеваются, но хотят, чтобы все продолжалось и дальше.
— Проклятье! — воскликнул Кельсер. — Я всегда чувствовал, что скаа в Лютадели более забитые, чем в других местах, и меня это удивляло. Теперь понятно, почему нам так трудно было рекрутировать солдат. На людей постоянно давят льстецы!
Марш кивнул.
— Да, и у братства очень хорошие льстецы, Кел… очень сильные. Они даже лучше Бриза. И они давят на людей постоянно, каждый день. Поскольку они не делают ничего особенного, просто удерживают скаа от бурных проявлений чувств, их трудно обнаружить. Каждая такая команда включает также курильщика, прикрывающего их, и охотника — он выслеживает алломантов, оказавшихся в поле его зрения. Могу поспорить, что так инквизиторы и находят своих жертв… ведь большинство наших людей прекрасно понимает, что нужно быть осторожным там, где много поручителей, но расслабляется на территории трущоб.
— Ты можешь достать карту этих точек? — спросил Кельсер. — Нам нужно знать, где прячутся охотники.
Марш кивнул.
— Попробую. Я как раз сейчас направляюсь на такую точку — персонал всегда сменяется по ночам, чтобы не выдавать себя. Высшие чины заинтересовались мной, и мне позволено посетить несколько точек, чтобы ознакомиться с их работой. Посмотрим, может, я и смогу составить для тебя карту.
Кельсер легко поклонился.
— Только постарайся не разбрасываться такими сведениями, хорошо? — попросил Марш. — Необходимо быть очень осторожными, Кел. Братство давно хранит тайну этих точек. И теперь, когда она стала нам известна, мы получили серьезное преимущество. Не потеряй его.
— Не потеряю, — пообещал Кельсер. — А что насчет «стальных» инквизиторов? Ты что-нибудь узнал?
Марш немного помолчал.
— Они… странные, Кел. Не понимаю, в чем дело. Они, похоже, обладают всеми алломантическими силами, так что можно предположить, что они были рожденными туманом. Больше я ничего о них не знаю… кроме их возраста.
— Правда? — с любопытством спросил Кельсер. — Так они что, бессмертны?
— Нет, — покачал головой Марш. — Поручители говорят, что инквизиторы время от времени сменяются. Твари живут очень долго, но в конце концов умирают от старости. А новых набирают из высшей знати. Это люди, Кел, только их как-то изменили.
Кельсер кивнул.
— Понятно. Если они могут умереть от старости, значит, должен существовать способ убить их.
— Я работаю над этим, — сказал Марш. — Посмотрим, что мне удастся узнать, но не слишком надейся на меня. Инквизиторы почти не общаются с обычными поручителями — между ними существует некое противостояние. Братством руководит лорд-прелан, но инквизиторы считают, что власть должна принадлежать им.
— Интересно, — медленно протянул Кельсер.
Вин почти видела, как работает его ум, усваивая новые сведения.
— Мне пора, — сказал Марш. — Пришлось бежать всю дорогу сюда, но я, наверное, все равно опоздаю на встречу.
Кельсер кивнул, и Марш направился к выходу, осторожно пробираясь между кучами мусора.
— Марш, — окликнул Кельсер, когда тот стоял в дверях.
Марш обернулся.
— Спасибо, — сказал Кельсер. — Я не знал, насколько это опасно.
— Я стараюсь не ради тебя, Кел, — ответил Марш. — Но… благодарю. Постараюсь узнать побольше и пришлю тебе весточку, когда мне будет что сказать.
— Будь осторожен.
Марш растворился в ночном тумане. Кельсер еще несколько минут стоял неподвижно в развалинах дома, глядя вслед брату.
«Вот тут он искренен, — подумала Вин. — Он тревожится за брата».
— Пошли, — сказал наконец Кельсер. — Тебе нужно вернуться в особняк Ренокса… через несколько дней в Доме Лекаль будет бал, и ты должна на нем присутствовать.
28
Иногда мои спутники говорят, что я слишком много тревожусь и слишком часто задаю вопросы. Я, конечно, сомневаюсь в себе как в герое, но есть то, о чем я никогда не спрашивал: конечная цель наших поисков.
Бездна должна быть уничтожена. Я видел ее, я ее чувствовал. Имя, которое мы используем, слишком слабо отображает суть. Да, она глубока и непостижима, но главное, что она ужасна. Многие не осознают, что она разумна, но я ощутил это или нечто похожее — в те мгновения, когда столкнулся с ней напрямую.
Бездна — некая разрушающая сила, плодящая безумие и гниение. Она уничтожит наш мир не потому, что испытывает враждебность к нему, а потому, что такова ее природа.
Бальный зал крепости Лекаль имел форму пирамиды. Танцевальная площадка располагалась в центре на небольшом возвышении, а обеденные столы стояли на четырех помостах вокруг нее. Слуги суетились в коридорах между возвышениями, разнося ужин.
Вверху по всему периметру находилось четыре яруса балконов. Чем выше располагался балкон, тем сильнее он нависал над танцевальной площадкой. И хотя зал ярко освещался, на балконах было полутемно. Это позволяло как следует рассмотреть главную достопримечательность крепости — маленькие окна с витражами, тянувшиеся вдоль всех балконов.
В Доме Лекаль говорили, что хотя в других крепостях есть окна и побольше, но нигде нет таких замысловатых витражей. Вин вынуждена была признать, что окна действительно производят впечатление. За последние несколько месяцев она видела столько композиций из цветного стекла, что стала воспринимать их как нечто само собой разумеющееся. Но окна крепости Лекаль действительно затмевали большинство из них. Каждое представляло собой настоящее произведение искусства. Здесь гарцевали экзотические животные, плыли величественные пейзажи, горделиво красовались портреты прославленных вельмож.
И конечно же, здесь были традиционные сюжеты, посвященные восхождению на престол лорда-правителя. Вин легко узнавала их, с удивлением обнаруживая, что они как бы иллюстрируют то, о чем она читала в дневнике. Холмы, покрытые изумрудной зеленью. Крутые склоны гор. Глубокое темное озеро. И… чернота. Бездна. Хаос.