Я стоял над поверженным Гончим, мальчишка-некромант, только что объявивший войну всему миру, и чувствовал себя неимоверно уставшим. Тишина в холле особняка Волконских была гробовой, звенящей, полной невысказанного ужаса и предчувствия бури. Бури, которую я только что выпустил на волю.
Звенящее молчание давило на барабанные перепонки. Его нарушало лишь хриплое дыхание Гончего и тихое, довольное урчание Охотника.
Я чувствовал, как адреналин, подпитывавший смелость, начинает отступать, оставляя за собой дрожь в коленях и пустоту в груди. Мой взгляд снова вернулся к Гончему.
— Ладно, — Я намеренно не смотрел на Рика, Антона или стражей. Только на Синего. — Шоу окончено. Мы уходим. Не советую никому из присутствующих совершать необдуманных поступков.
Я сделал шаг назад, потом еще один, отдаляясь от поверженного мага, но при этом продолжал смотреть на него.
— И знаешь что? Если у тебя хоть капля мозгов осталась в твоей спесивой башке… не лезь за мной. Не сейчас. Подумай. Подумай, что тебе делать с тем, что ты увидел. Потому что если вы все продолжите гоняться за мной, как за последней крысой… — я махнул рукой в сторону того места на мраморе, где секунду назад бушевало видение подземного ада. — … эти твари сожрут ваш город. Решай. Гнаться за призраком… или готовиться к настоящей войне.
Закончив свою речь, я резко отвернулся. Больше нечего было сказать. Тем более, путь к выходу оказался свободен. Стражи Волконских, оглушенные и напуганные, не смели пошевелиться. Антон у колонны слабо постанывал. Гончий лишь смотрел на меня, не двигаясь и не моргая.
— Палач! Тень! Идем! — бросил я, направляясь к парадным дверям.
Охотник шевельнулся, готовый последовать за хозяином. Я представил наше фееричное появление на улицах Верхнего города и если удержался от нервного смеха. Пожалуй, это будет такое представление, которого богатеи и высокородные не видели ни от одного мага.
— Нет! — Я остановился, не оборачиваясь. Мой голос звучал устало, но твердо.– На сегодня служба окончена. Уходи. Обратно. Сейчас же.
Кольцо на пальце обожгло кожу холодом, отдавая приказ. За спиной раздался тихий, похожий на шипение ветра звук — и гнетущее присутствие Охотника исчезло, словно его не было. Я с облегчением выдохнул, судорожно стянул кольцо и засунул его глубоко во внутренний карман куртки. Холод Безмирья отступил, оставив послевкусие пепла и усталости.
Палач моментально материализовался из тени у колонны, подхватив по пути свой клинок, который валялся неподалеку. Его лица как обычно не было видно, но я чувствовал, Рик просто в бешенстве.
Рыжая бесшумно скользнула за ними.
Я толкнул дубовую дверь, мы вывалились во двор усадьбы Волконского. Быстро пересекли его, проскочили мимо голема, охранявшего ворота, и оказались, наконец, на улице. Шикарный квартал Верхнего города выглядел достаточно умиротворенно. Видимо, в доме Князя стоит отличная шумоизоляция, если наша заварушка не привлекла ничего внимания.
Стоило нам отойти от особняка Волконских, как Рик, не выдержав, взорвался.
— Ты совсем охренел, Малёк⁈ — его голос разорвал тишину элитного квартала, эхом отразившись от стен особняков. Он шагнул вплотную ко мне.– Ты! Ты за каким дьяволом выперся со своими заявлениями⁈ Как клоун! С криками «Стой!» И «Не тронь его!» Ты знаешь, что ты сделал? Ты только что подписал себе, мне, всем нам смертный приговор! Орден не простит этого! Никогда! Они кинут на нас ВСЕХ своих Псов! Ты думаешь, этот Гончий полюбит тебя за то, что ты ему кошмарные картинки показал⁈ Он приползет обратно в свой Корпус, перевяжет руку и первым делом напишет на тебя донос размером с Библию! А в конце будет приписочка: «Очень опасен. Уничтожить немедленно»!
Я молчал, опустив голову. Каждое слово Рика било точно в цель, вскрывая всю бездну моего безрассудства. Я знал, что Рик прав. Абсолютно прав. Но… В тот момент, когда Охотник собрался убить Гончего, мной руководил исключительно внутренний порыв.
— Я не мог просто смотреть, как он…
— Не мог⁈ — Перебил меня Палач. — Да не моги сколько угодно. Когда ты один! А ты был не один! С тобой связаны несколько людей. Это Гончий, Малек! Пес личной гвардии императора! Он бы тебя пристрелил на месте без малейших сомнений! А ты ему — рыцаря на белом коне устроил! И этот твой цирк с видениями! Ты думаешь, они поверят⁈ Они спишут это на некромантическую иллюзию! На дурман! Они объявят тебя не просто некромантом, а пророком Апокалипсиса, которого надо сжечь на костре при первой же возможности! Ты понимаешь, в какую жопу ты нас всех втянул⁈ Мы больше не крысы в подполье! Мы мишень номер один для всего магического сообщества! Ты…
Рик захлебнулся от бешенства, пытаясь найти еще более сильные слова. В этот момент Рыжая, шедшая чуть позади, внезапно замерла. Ее изменившаяся после смерти фигура напряглась. Голова неестественно дернулась, словно ловя невидимую нить. Затем раздался звук. Скрипучий, сухой, как трение старых веток, словно голосовые связки, не использовавшиеся столетиями, пытались издать первый звук.
— Мммм… — проскрипела она.
Мы с Риком резко обернулись, забыв на секунду о ссоре, и в полнейшем изумлении уставились на Лича. Рыжая подняла руку с удлинившимися ногтями, а затем медленно, с усилием ткнула костлявым пальцем вниз, в тротуарную плитку, словно указывая в недра земли. Ее чёрные глазища пылали не своим обычным хищным блеском, а каким-то тревожным, почти паническим огнем.
— Чу…вствую… — каждое слово давалось бывшей Гончей с невероятным трудом, — … Связь… Не… только… ты… Создатель…
Она снова ткнула пальцем вниз.
— … Они… Там… Внизу… — Рыжая обвела когтем горизонт, как бы очерчивая весь город над собой. — … Голодные… Очень… голодные… Пепел… падает… держит… Но… голод… растет… Сильнее… страха… Сильнее… проклятия… — Она сделала паузу. Видимо слова реально давались ей с трудом. — Когда… станет… нестерпимо… Они… выйдут… Прорвутся… сквозь… пепел… сквозь… камень… — голос Тени сорвался на жуткий, предостерегающий шип. — … Лавина… Голодная… лавина… мертвых… Сметет… все…
Лич замолчала, опустив руку. Тишина, воцарившаяся после ее слов, была посерьёзнее ругани Рика. Даже Палач онемел, уставившись на Рыжую.
— Она, что, умеет говорить? — Спросил убийца, почему-то шепотом.
Я медленно пожал плечами, чувствуя, как по спине пробежали мурашки.
— Нет, нежить, особенно разумная, умеет изъясняться. Но на это у них уходят годы. Чтоб научиться заново произносить связные фразы. — Пояснил Рик свое удивление.
Я снова промолчал. Просто…Мало того мой новоиспечённый Лич очень неожиданно и быстро заговорила, оказывается, она чувствовала то, что скрывается под городом, на гораздо более инстинктивном, примитивном уровне. Она была частью этого голода. И ее слова звучали не как предсказание, а как констатация неумолимого факта.
При этом быстрая адаптация Рыжей к состоянию Лича выглядела одновременно пугающей и… обнадеживающей? Она становилась чем-то большим, чем просто нежитью. Она становилась проводником, живым — вернее, неживым — барометром той угрозы, которая сидит под землей.
— Идем, — глухо сказал Рик, срываясь с места в сторону трущоб Нижнего города. — Быстрее. Нам нужно в убежище. К Лоре. К Болтуну. Пока твой спасенный убийца некромантов не очухался.
Я не стал спорить и молча двинулся следом.
Глава 12
Убежище Палача встретило нас ледяным мраком и гробовой тишиной. Воздух, обычно пропитанный запахом масла, металла и старого камня, теперь висел тяжело, словно влажный саван.
Рик втолкнул меня внутрь, резко захлопнув скрипучую дверь, и тут же сдернул капюшон. Его лицо, освещенное тусклым светом единственной масляной лампы, было высечено из камня — сжатые челюсти, глубокие морщины гнева у рта, глаза, пылающие холодным огнем.
— Идиот. Безбашенный, самоуверенный, конченый идиот! — Его голос резал острее любого клинка. Он не кричал. Кричать было опасно даже здесь, в глубине Нижнего города. — Ты знаешь, что ты наделал? Знаешь⁈ Ты не просто показал им свою истинную суть, ты плюнул им в лицо! Вывалил все их страхи, как мусор из ведра! Ты подписал нам всем смертный приговор! И не где-нибудь, а в логове самого Волконского!
Палач шагнул ко мне, и я инстинктивно отпрянул, наткнувшись спиной на холодный каменный выступ стены. Рик не ударил. Он просто впился в меня взглядом, в котором бушевала буря из ярости, разочарования и… чего-то еще. Страха? Нет, Палач не боялся. Но он видел катастрофу, неминуемую и стремительную, которую я спровоцировал.
— Они кинут на тебя всех Гончих империи! — продолжал он, почти шипя. — Не одного-двух, Малёк! ВСЕХ! Мастеров, старейшин, артефактных ищеек! Ты для них теперь не просто ошибка системы, не сбежавший щенок! Ты — угроза. Пророк конца света, который еще и посмел оскорбить их в их же доме! Они будут рыть землю когтями, но найдут тебя! И сожгут так, что от тебя пепла не останется! А заодно и всех, кто рядом! Меня! Лору! Этого пушистого болтуна! Твою проклятую нежить!
Его слова били, как молотом. Каждое — правдивое, неумолимое. Я молчал, сжав кулаки, чувствуя, как стыд и страх ледяными иглами впиваются в грудь. Я видел то же самое. Видел лица Гончего, Антона, стражей Волконских. Ужас, сменившийся остервенением. Да, они поверят. Поверят, что я — предвестник Апокалипсиса. И придут.
Тень, вошедшая следом, замерла у входа, сливаясь с темнотой. Ее черные, как сама ночь, глаза, казалось, светились ярче в полумраке, изучая Рика, затем меня. Я почувствовал легкий толчок в сознании — не мысль, а скорее… вопрос? Озадаченность? Она не понимала ярости Палача. Для Лича угроза Гончих была лишь вызовом, добычей, которую можно сломить. Но не концом.
— Рик… — попытался я что-то сказать в ответ, но голос сорвался.
— Молчи! — Палач резко отмахнулся, словно от назойливой мухи. — Не оправдывайся. Твои «не мог» и «он бы умер» меня не интересуют. Он Гончий! Его работа — убивать таких, как ты! Ты спас врага, который первым вонзит нож тебе в спину! Идиотский, сентиментальный…