— Какие, к черту, процессы жизнедеятельности! Ты же знаешь, я бракованный некромант! Во мне просто сидит древний мудак, который сейчас не подает никаких признаков своего присутствия! — Отвечал я убийце в такой же манере.
— Он всего лишь твой наставник и учитель. Но сила… Сила уже в тебе, Малёк. Когда произошло слияние, а оно произошло еще в первые дни, между тобой и этим, как ты его называешь, мудаком, установился прочный канал связи. Он влил в тебя все, что было в нем самом.
— Как⁈ Как он мог это сделать, если его, по сути, не существует!
— Откуда мне знать. Наверное, с помощью Безмирья. Думаю, в момент смерти, он спрятал все, что имел, где-то там. А потом, когда вы слились, просто открыл краник.
После таких переговоров на повышенных тонах Рик, как правило, сразу успокаивался и мы начинали заново.
Когда не учились растворяться в тенях, он заставлял меня драться. Палач был безжалостен, как голодный шакал. Его тренировочный нож — тупой, но тяжёлый кусок металла — оставлял синяки и ссадины. Через несколько дней мое тело выглядело так, будто я сам себя в тёмной подворотне со всей силы лупил палкой.
Он ставил стойку, поправлял хват, заставлял повторять движения снова и снова: выпад, блок, укол, откат. Руки горели, спина ныла, ноги подкашивались от усталости. Но я постепенно привыкал. В моей жизни бывало и похуже. В конце концов, физическая усталость, синяки, ссадины — это все ерунда по сравнению с тем, что во мне сидит сила некроманта, но я жо сих пор ни хрена не понимаю, как ей управлять. Просто чертова бомба замедленного действия.
— Кинжал — не меч! Не размахивай им, как дурак! Это продолжение руки! Точечно! Быстро! В горло, под рёбра, в пах! Жить хочешь — бей на поражение с первого раза!
Но самым сложным были мои попытки контролировать Силу Безмирья. Использовать не как лавину, а как тонкий инструмент.
Как ни странно, тут тоже подключился Рик. Он учил меня крошечным, мгновенным всплескам Силы, направленным на конкретную цель. Ослепить на миг за счет того самого воздействия на жизненно важные органы. Оказалось, некроманты действительно так умеют. Маги — нет. Им не доступно влияние на человеческое тело. А я мог. Оглушить. Сбить с ног порывом ледяного ветра, берущегося словно из ниоткуда.
Получалось редко, мать его. Чаще Сила вырывалась неконтролируемым вихрем, сбивая меня самого с ног, заставляя Рика отпрыгивать, а Рыжую — шипеть и съёживаться, будто ей электрический разряд дали.
— Не толкай! Направляй! Представь нить! Иголку! Не кувалду, Малёк! Кувалдой ты только себя и убьёшь!
Кстати, Лич пыталась помогать. Реально. Она была рядом Всегда. Словно моя тень, только более настоящая, осязаемая.
Сначала Рыжая просто наблюдала, её чёрные, бездонные глаза следили за каждым движением Рика, за каждой моей неудачей. А потом… она начала подражать, учиться. Словно зеркало, отражающее лишь суть.
Рик делал сложный маневр — исчезал в тени у стены, появлялся в трёх метрах правее. Рыжая замирала, её голова склонялась набок, будто она слушала незримую инструкцию. А потом… она просто — раз! — и появлялась там же.
Да, не так плавно, как Рик, а резко, с лёгким хлопком сгущающегося воздуха, но тем не менее. Более того, её движения становились не просто зверино-быстрыми, а осмысленными.
Палач даже начал использовать Лича как спарринг-партнера, чтоб я, идиот безголовый, соображал быстрее. Но Рыжая не теряла времени даром. Пользуясь уроками Рика, предназначенными для меня, она училась сама. Например — блокировать, уворачиваться, использовать длину своих рук и остроту когтей с пугающей эффективностью. А еще она начала говорить.
Не скрипучими обрывками пугающих фраз, а почти нормально. Слова были простыми, предложения короткими, голос всё ещё звучал странно — как скрип несмазанных петель, смешанный с шелестом пепла. Но это были слова.
— Сила… дикая. Ты… громкий, — сказала она однажды, когда я, разозлившись, снова выпустил неконтролируемую волну холода, от которой затрещали камни на стенах, покрываясь толстым слоем инея.
— Тень… не друг. Не враг. Ты… часть, — прокомментировала она мою очередную неудачную попытку слиться с темнотой.
Рыжая даже… пыталась помочь. Как умела. Когда Рик атаковал слишком жёстко, и я валился с ног, она могла неожиданно встать между нами, не угрожающе, а просто… преграждая путь. Или издавала короткий, вибрирующий звук, похожий на предостерегающее рычание, когда Палач заходил для удара сзади.
Рик сначала злился, ругался матом и обещал сжечь настырную нежить, но потом смирился, приняв её как ещё один непредсказуемый элемент тренировки. Не удивлюсь, если он скоро предложит ей свой нож поточить.
Хотя, оставался один момент, который волновал и меня, и Палача. Голод Лича. Он никуда не делся. Более того, подозреваю, что он увеличивался с каждым днем. Просто Рыжая не показывала вида, что тоже говирило о прогрессе в ее «очеловечивании». Она научилась скрывать, хитрить и демонстрировать совсем не то, что чувствует на самом деле.
— Рано или поздно ее сорвет… — Тихо высказывался Палач, в очередной раз замечая голодный блеск в глазах Лича, который она тут же прятала за привычной чернотой взгляда.
— Понимаю. Но не представляю, что делать. Не может же мы притащить ей сюда какого-нибудь мага, как банку тушенки.
— Да… Не можем… Но однажды, она утратить контроль и сделает это сама. Так что… Нужно хорошенько подумать, как нам решить эту проблему.
Кроме оголодавшей нежити был еще один момент, который сильно меня напрягал. Молчание Леонида. Это сводило с ума, если честно. Каждую свободную минуту, каждую ночь (вернее, время, отведённое на сон в этом вечном полумраке) я пытался достучаться до некроманта. Кричал внутри своей собственной башки, умолял, угрожал, взывал к разуму, к совести, к нашей общей выгоде.
Леонид! Отзовись, чёрт тебя дери! Ты слышишь⁈ Что за хрень про договор? Безымянный знает, а я — нет! Он говорит, проклятие — это барьер, о котором вы с каким-то там Гончим договорились изначально! Что этот Гончий тебя обманул? Или его кинули…Правда это⁈ Отвечай!
В ответ –тишина. Глухая, абсолютная, звенящая пустота. Как будто того голоса никогда и не было. Как будто все знания, вся сила — лишь моя галлюцинация.
Это молчание было пугающим, если честно. Оно означало либо полную беспомощность Леонида (что вряд ли), либо его сознательный отказ от контакта. Почему? Из-за близости нежити? Из-за Безымянного? Или потому, что правда была неудобной, и он не хотел её открывать? Пусть сдохнет повторно, если это так.
Ну и конечно Лора… Она была живым укором. Сидела, стояла, лежала — всегда в своём мире пустоты. Её «пробуждения» были редкими и жуткими.
Иногда она вдруг поворачивала голову и смотрела сквозь меня. В её глазах мелькал такой животный, немой ужас, что кровь стыла в жилах.
Иногда начинала шептать — не слова, а поток звуков, леденящих душу, словно эхо из глубин. От неё веяло холодом Безмирья, всё сильнее.
Рик молча менял компрессы на её ране, которая заживала с пугающей, неестественной скоростью, кормил девчонку с ложки, как младенца. Я даже снова на полном серьезе начал подозревать, не является ли конкретно этот Палач биологическим отцом Лоры.
Рыжая иногда подходила к девчонке, садилась рядом и просто смотрела своими чёрными глазами Лоре прямо в лицо, словно видя что-то, недоступное нам. Во взгляде Лича было не хищничество, а… понимание? Скорбь? Фиг поймёшь этих нежитей.
Но хуже всего, что в моих воспоминаниях, словно плакат, намертво прибитый к стене, висели слова Безымянного: «Если ты в ближайшие дни не приведёшь свою подружку в норму, я убью её».
Время текло как песок сквозь пальцы. Леонид молчал. Я не знал, что делать. Никакие попытки достучаться до Лоры, прикоснуться к ней с Силой или без — не работали. Она была как заблокированная дверь в кромешную тьму. Заперта и точка. Без подсказок некроманта я просто понятия не имел, как вернуть Лору в обычное состояние.
И самый тяжкий груз — я не рассказал Рику о той правде, которую поведал Безымянный. О договоре. О том, что проклятие — это барьер по договоренности.
Каждый раз, открывая рот, я ловил на себе его оценивающий взгляд и… замыкался. Не знаю, что руководило мной. Страх? Недоверие? Сомнение в словах Безымянного? Или опасение?
Скажу честно, я боялся. Вдруг Рик, узнав, что весь этот кошмар с пеплом и тусующейся под Нева-Сити нежитью — не «вина» некроманта в чистом виде, а следствие вековой аферы Гончих, пойдёт на необдуманный шаг.
Палач слишком категоричен в некоторых поступках и размышлениях. Вдруг он, например, решит вытрясти правду из Безымянного, дабы убедиться, что тот не врёт. Или надумает пойти и грохнуть парочку Гончих. Рик держал себя в руках, он профессионал, но я видел, что его нервы тоже немножко на пределе. Насколько, конечно, применимо данное определение к наемному убийце.
В общем, по итогу, я метался даже не между двумя огнями. Ни хрена подобного. У меня этих огней было слишком много.
Ну и конечно, внутреннее напряжение, от которого я не мог избавиться, тоже начало истощать мой организм. Безопасность здесь, в убежище, предоставленном Безымянным, была как тонкий лёд над тёмной водой.
Гончие не находили нас, это да. Но каждый скрип за дверью, каждый отдалённый голос в туннеле заставлял сердце бешено колотиться. А ещё этот вечный, нарастающий гул снизу. Как дыхание спящего гиганта. Оно стало фоном моей жизни. Даже Рыжая к нему привыкла, лишь изредка настораживаясь и издавая тихое предупреждающее ворчание, когда вибрации становились чуть сильнее.
И вот, спустя неделю, произошло то, чего я боялся.
Я стоял посреди «тренировочной» пещеры, пытаясь после очередного изматывающего спарринга с Риком поймать дыхание. Руки дрожали от напряжения, на губах ощущался солоноватый привкус крови (пришёлся лицом о стену, уворачиваясь от «тени» Палача). Рик, невидимый в кромешной темноте угла, бросил:
— Сегодня хватит. Отдыхай. Завтра начнём с ударов и новых попыток использовать Силу. Нужно чтоб ты довел себя до пяти точных