«Вспомни тех, кто тебе знаком", — снова подсказал Леонид. — " Тех, чьи эмоции ты уже чувствовал. Ну, например… Своих бывших дружков из уличной банды: Крыса, Гризли. Они должны быть там, где кипит жизнь».
Я попытался представить Крыса — его вязкую нервозность, скользкую хитрость, отчаянное стремление к выживанию.
В моём сознании вспыхнул образ длинного семнадцатилетнего парня, чьи маслянистые, вечно бегающие глаза выдавали подлость, а поджатые губы хранили тень постоянно замышляемого коварства. Он был злобен и завистлив до мозга костей, готов предать любого, лишь бы самому остаться на плаву. И вот, сквозь общий гул Нева-Сити, я уловил слабый, едва различимый отклик — тонкую струну, вибрирующую на фоне хаотичной симфонии города.
Ощущение было смутным, но в нём прозвучало что-то знакомое, отталкивающее и притягательное одновременно.
Я направил свой мысленный взор в ту сторону, откуда, как мне показалось, пришёл отклик. Моё сознание стремительно скользнуло к Нижнему городу, в один из его грязных, кишащих жизнью переулков, где любое существование было лишь подобием.
Образ обретал чёткость, словно я смотрел сквозь дымчатую завесу, и вот, передо мной предстал Крыс. Он жался к облупленной стене грязного ларька, прячась в тени вывески «Бакалея». Его глаза, полные ненасытной алчности, метались по полкам, выискивая добычу. Я почувствовал резкий всплеск страха, тут же сменившийся едким раздражением. Да, это был он. Крыс. Этот придурок снова что-то замышлял, как всегда.
Мой разум проник в его голову, и я увидел всё его глазами: вот грязная рука скользнула в щель между ящиками, пытаясь ухватить заветную банку консервов. Дрожащие пальцы неуклюже скользнули по металлу. Грохот! Одна банка с треском упала на пыльный пол. Ещё одна! Продавец за прилавком взбешённо заорал, и Крыс, мгновенно схватив помятую упаковку консервы, метнулся наутёк, нелепо перебирая ногами, как нашкодивший паук.
Затем я попытался найти Гризли. С ним оказалось сложнее. Его эмоции были приглушёнными, сдержанными, как затаившийся хищник. Но я помнил его непоколебимую силу, его мрачную, холодную решимость, его стальную уверенность в себе. Гризли, наш главарь, всегда был скалой, о которую можно разбиться вдребезги, или на которую можно опереться в последней битве. Хотя… Насчет «опереться» теперь я очень неуверен. Он же «слил» нас с Лорой ради своей выгоды. Сукин сын…
Я сосредоточился, пытаясь уловить особую ауру Гризли. И вот, далеко на окраине города, в районе покинутых складов, почувствовал мощный, тяжёлый отголосок. В нём не было и тени страха, лишь ледяная, спокойная злоба и жаждущее предвкушение. Я даже ощутил едкий запах крови, смешанный с металлическим привкусом и пылью заброшенных ангаров.
Картина перед глазами прояснилась, словно кто-то стёр пелену. Я увидел Гризли. Он стоял посреди заброшенного, гулкого дока, словно самый настоящий медведь, окружённый тремя бойцами из конкурирующей банды.
Его огромные кулаки были сжаты до белых костяшек, мышцы напряжены, а в глазах полыхал неистовый, дикий огонь злобы.
Один из противников, щуплый паренёк с разбитым носом, лихорадочно пытался достать нож. Но Гризли с рычанием шагнул вперёд, перехватил его руку в стальную хватку и с отвратительным хрустом вывернул. Затем последовал мощный, сокрушительный удар в челюсть, и паренёк рухнул без сознания, как чертов мешок с костями.
Двое других мгновенно бросились на Гризли, но он отмахнулся от одного, ударил головой второго. Воздух взорвался криками, хрустом костей и звуками ударов. Это была настоящая драка: безжалостная и беспощадная, где каждый удар нацелен на уничтожение.
Похоже, очередная стычка за территорию только что разгорелась с новой силой.
Это было потрясающе. Я не только чувствовал их, но и видел всё, что окружает этих парней, словно мой разум превратился в камеру, парящую над городом, способную проникать сквозь стены и преграды. Чертовски круто!!!
— Смотри, не потеряйся. А то превратишься в пускающий слюни овощ, — с насмешкой прокомментировал мои эксперименты Рик. — Я так понимаю, твой личный наставник учит тебя пользоваться силой Безмирья? Это хорошо. Это нам скоро очень даже пригодится. Только имей в виду, некромантия — опасная штука. Не знаю, предупреждал ли тебя этот тип, но чем глубже ты погружаешься в мир мертвых, тем больше в тебе самом появляется похожего на нежить.
Палач сидел напротив меня, чистил один из клинков. Его движения были плавными, почти медитативными. Я видел, как свет масляной лампы играет на полированной стали, и думал о том, что этот человек — настоящий мастер своего дела, и что мне предстоит многому у него учиться.
— Итак, Малёк, — голос Палача звучал низко и спокойно. — Пришло время поговорить о твоей роли. Мы идём в дом Волконских. Это не какая-то там притонная нора или заброшенный коллектор. Забудь все, чему тебя научили Нижние улицы. Это логово одного из самых влиятельных Родов в Нева-сити. Там свои правила, свои законы. Одно неверное движение, одно неверное слово — ты окажешься мёртв. Заметь, я сказал — ты. Со мной всё будет в порядке.
Я кивнул. Я понимал. Понимал всем своим нутром, что впереди нас ждёт не прогулка по парку, а игра со смертью, где на кону наши жизни.
— Хорошо. Теперь слушай внимательно. Ты мой ученик, и в доме Волконских данный факт должен быть виден каждому. Помни это. Ты будешь молчать, если тебя не спросят. Если спросят, отвечай коротко, без лишних эмоций. Смотри мне в глаза, когда говоришь, но не пытайся выглядеть уверенным. На остальных не пялься вовсе. Ты молод, ты учишься. Это должно быть видно. Никаких дерзких выходок, никаких глупых вопросов. Ты — моя тень. Моё продолжение. Если я скажу стоять, ты будешь стоять, даже если тебе на голову посыплется дождь из кишок. Если я скажу сидеть, ты прирастёшь к стулу. Твоя задача — быть незаметным. Но при этом всегда оставаться начеку. Ты должен видеть всё, что происходит вокруг, и слышать каждое слово. Но так, чтобы никто и никогда не понял, что ты что-то заметил. Ты — мои глаза и уши. Ясно?
Я снова кивнул. Чем больше Рик говорил, тем сильнее ощущалась тяжесть ответственности.
— Отлично. Твоя задача — не просто играть роль. Ты должен стать тем, кого играешь. Работа Палача в этом плане круче любой актёрской карьеры. Запомни: любой жест, любой взгляд, любая интонация — всё это имеет значение. Они будут сканировать тебя, пытаясь найти слабое место, трещину в нашей легенде. Не дай им повода.
— А когда ты начнёшь учить? Ну… убивать? — вырвалось у меня, прежде чем я успел прикусить язык.
Рик медленно поднял голову, его глаза мрачно изучали мое лицо. В них не было злости, лишь что-то вроде… усталости.
— Убивать, Малёк, — это не фокус, который показывают за деньги на ярмарке. — тихо произнёс он. — Это искусство. И я научу тебя ему. Сказал же. Думаю, тебе и правда пригодится это искусство. Будешь первым некромантом, играющим с Тенями. Но…В своё время. Когда придёт нужный момент. И поверь мне, ты узнаешь его. Убийство — это не просто движение клинка или нажатие на курок. Это понимание момента, выбор цели, контроль над эмоциями. Это танец со смертью, и ты должен быть готов к нему. Не торопись. Время придёт.
— А что с Лорой? — спросил я, вспомнив про лежащую на топчане девушку.
Кстати, да. Она уже не сидела истуканом. Она легла и отвернулась к стенке, уставившись в неё пустым взглядом.
Рик посмотрел на Лору, на его лице промелькнула тень сожаления.
— Лора остаётся здесь, — сказал он. — С Болтуном. Он будет за ней присматривать. Взять девчонку с собой мы не можем. Она слишком уязвима. Её состояние… оно будет привлекать много внимания. Только идиот не поймет, что с твоей подружкой какая-то херня. Тут не надо быть Гончей. Да и… — Палач замялся. — … она сейчас слаба. Любое потрясение может стать фатальным.
Я почувствовал, как внутри всё сжимается от беспокойства за Лору, но при этом понимал, что Рик прав. Мы не могли рисковать девчонкой. Дружба со мной и так ей слишком дорого обошлась.
— А как же… Гончая? — Я взглянул на Рыжую, которая по-прежнему стояла у входа, словно мраморная статуя. Её взгляд был устремлён куда-то вдаль, за пределы стен убежища. — Она пойдёт с нами?
Рик кивнул.
— Она пойдёт с нами. Но невидимо. Эта девчонка — мощное оружие. И она подчиняется тебе. Используй её. Но так, чтобы никто не узнал о существовании Лича. Иначе нам придется туго. Она должна быть нашим маленьким секретиком. Постарайся чувствовать её, направлять. Думаю, мы будем звать твою новую защитницу… Тень. Да. Отличное имячко. Она — твоя личная защита, если что-то пойдёт не так. А теперь давай займёмся твоим внешним видом.
Рик поднялся, бесшумно, словно тень, скользнул к стене, провел по ней рукой, а затем достал из потайного отделения небольшую кожаную сумку. Он аккуратно высыпал содержимое на ящик: несколько баночек с густым, тёмным гримом, потускневший флакончик с мутным порошком и пару тонких кистей.
— Пришло время, Малёк, — произнёс он глухим, почти ласковым голосом, беря в руки одну из кистей. В этот момент убийца вдруг напомнил мне одного из ремесленников. Будто он вот-вот займётся своим любимым делом. — Нам нужно изменить твою внешность. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя узнали по всем тем плазменным объявлениям, что висят на улицах Нева-Сити, верно?
Я почувствовал странное, лёгкое волнение, смешанное с неизвестностью, но покорно кивнул. Рик начал наносить грим на моё лицо. Его движения были быстрыми и точными, слово художника, работающего над шедевром. Я чувствовал прохладное прикосновение кисти, терпкий, почти землистый запах грима.
Тёмные круги под глазами таяли, исчезали без следа. Скулы становились острее, нос казался чуть тоньше, приобретая хищный изгиб. Цвет моей кожи менялся на глазах, становясь неестественно бледным, почти серым, словно я только что восстал из мёртвых.
Затем Рик достал запечатанный флакончик с порошком и осторожно высыпал его мне на волосы. Порошок был странно холодным, пахнул пылью и древностью. Когда он втер его в волосы, мои светлые пряди, словно по волшебству, превратились в тёмно-каштановые, почти чёрные, словно впитали в себя всю тьму мира. Даже брови и ресницы изменили свой цвет, стали гуще и темнее.