– Так, – сказал Контейнер. – Планы меняются. Бородач, доставай ключ и расстегивай браслеты. Как только подойдут – будем их мочить. Быстро и жестко. Потом – на коней и вперед, пока не очухаются, положим остальных. Дальше – по ситуации, если ратуша укреплена – рассыпаемся в разные стороны, встречаемся в солдатском борделе, там нас точно искать не будут. Если охрана ратуши не проснется так быстро – заходим, зачищаем первый этаж, Бородача на пулемет для прикрытия – и идем чистить бункер, по-жесткому.
Смерть поварихи разбудила в Контейнере древний могучий инстинкт – убивать.
– Мне план нравится, – заявил Ренькас. Глаза у парня горели.
Но и этому плану – как и всем предыдущим – не суждено было осуществиться, на сей раз уже по совсем невероятной причине.
Внезапно стало темно. Как будто на Керчь – это в половину шестого вечера! – опустилась ночь. «Затмение, что ли?» – недоуменно подумал Контейнер, поднял голову и не поверил своим глазам.
Над городом висела летающая тарелка. Точнее, целый летающий сервиз – немыслимых размеров корабль в сопровождении конструкций поменьше, удерживаемый в воздухе целой вереницей воздушных шаров, цеппелинов и дирижаблей. Вращались могучие турбины и винты, реактивные струи вздымали пыльные смерчи на улицах Керчи. Если приглядеться, можно было рассмотреть, что основное тело летающего корабля представляло собой несколько сваренных вместе морских судов – то ли эсминцев, то ли крейсеров. Главный шар, обеспечивающий подъемную силу всей этой махине, был настолько огромен, что терялся в облаках.
– Лапута! – восхищенно выкрикнула Олька Боевой Зяблик. – Она существует!
Появление летающего города вызвало среди черных автоматчиков нечто сродни панике. Они забыли про отряд Контейнера и охрану виселицы, забегали беспорядочно, засуетились. На ратуше взвыла сирена.
– Я не знаю, что это за хрень такая, – все еще потрясенно проговорил Контейнер, – но, похоже, нам лучше убраться с улицы.
– Внимание! – рявкнул громкоговоритель на ратуше. – Воздушная тревога! Всем пройти в укрытия.
Керчь, и без того безлюдная, при звуках сирены будто совсем вымерла. На летающем городе, который Олька Зяблик окрестила Лапутой, напротив, развернулась бурная деятельность. Взмыли в воздух крошечные самолетики-бипланы, отделились белые шары аэростатов, открылись люки…. «Бомболюки», – понял Контейнер.
– За мной! – закричал он и бросился к ближайшему зданию. – Лошадей бросить! В укрытие!
Бомбардировка Керчи началась через несколько мгновений. Сначала раздавался протяжный свист, потом – глухой удар. За ним следовал разрыв, похожий на раскаты грома, и опять свист – на этот раз разлетающихся осколков. Периодически звучала череда взрывов потише – так рвались кассетные бомбы.
Отряд Контейнера успел укрыться в какой-то лавке, окна которой были заколочены досками, а входная дверь оказалась слишком хлипкой перед могучим ударом ноги листоноши. Брошенные першероны при первых же разрывах бомб дико заржали и разбежались в разные стороны.
Контейнер, Ренькас, Олька и Бородач залегли на пол лавки и замерли, наблюдая за бомбардировкой через щели в заколоченных окнах.
– Что ж это за фигня такая? – потрясенно спросил Бородач, потирая натертые кандалами запястья. – Мне что, снится, что ли? Никогда такого не видел. Летающий корабль, с ума сойти…
– Не корабль, – поправила его Олька Зяблик. – Город. Это летающий город Лапута. Я про него слышала. На Казантипе. Не верила, конечно, мало ли о чем плясуны треплются, а оказалось – правда. Говорят, он появился вскоре после Катастрофы. Когда все аэронавты Крыма собрались вместе и решили построить мобильное убежище – не плавающее, и не подводное, а летающее. И построили. Там тысяча воздушных шаров, плюс реактивные двигатели, плюс винты от боевых вертолетов… С ума сойти, оказалось – правда…
Контейнер встряхнул головой, как собака. Картина мира резко изменилась: сколько же всего есть в Крыму, о чем он – мужик бывалый, тертый калач, листоноша со стажем – даже и не слыхивал!
А сколько всего такого в целом мире? Представить страшно!
– Главное, – сказал он рассудительно, – что кем бы ни были эти лапутяне, Союз Вольных Городов Крыма они не очень-то любят.
И это было мягко сказано: бомбардировка продолжалась по нарастающей: бомбы падали одна за другой, разрывы сливались в сплошную канонаду. Если так пойдет и дальше, от Керчи камня на камне не останется.
Но тут в череду бесконечных разрывов и свиста вплелся новый звук – отрывистое тявканье зенитных пушек и жужжание спаренных многоствольных пулеметов. Бомбы стали падать реже, на корпусах Лапуты появились черные подпалины.
В ответ горожане летающего города выпустили целую стаю бипланов, злобно жужжащих, точно рой ос. С бипланов тоже заговорили пулеметы, высекая искры из мостовой и стен домов.
И тут с крыши ратуши подала голос большая зенитная установка, стреляющая реактивными снарядами. В отличие от обычных зениток, эта рокочущая громадина, озаряющая окрестности диким ревом и снопами пламени от взлетающих ракет, по-видимому, представляла собой реальную угрозу бронированному брюху Лапуты – летающий город заложил крутой вираж, заваливаясь набок и начал удаляться, сбросив напоследок десяток термобарических бомб, в просторечии называемых «вакуумными».
Огненный смерч пронесся по улицам Керчи – термобарическая бомба выжигает весь кислород в окрестностях, люди гибнут от обратной ударной волны, когда воздух стремительно заполняет образовавшийся вакуум.
Но этот последний привет от лапутян не остался безнаказанным – одна из реактивных ракет достала-таки брюхо Лапуты. Летающий город вздрогнул. На металлическом подбрюшье расцвел огненный цветок взрыва. Видимо, ракета попала в топливохранилище. Точно раненый зверь, завалившись набок и подвывая винтами, Лапута поволочилась прочь от разбомбленной Керчи.
Один из бипланчиков, видимо, решил отомстить за родной город. Он круто спикировал на ратушу и выпустил длинную очередь по реактивной зенитной установке – но тщетно, калибр его пулеметов не позволял причинить серьезный ущерб этой махине.
В ответ ударили счетверенные КПВТ огневой поддержки зенитной установки. Бипланчик вздрогнул, одно крыло у него отлетело, самолет зарыскал, задергал носом и свалился в штопор.
Летчик успел выпрыгнуть и раскрыть купол парашюта – как раз, когда биплан врезался в землю и взорвался, выбросив столб огня и дыма.
Контейнер и его друзья встали, отряхнули с себя пыль – при бомбежке дом вздрагивал, с потолка сыпалась всякая дрянь – и подошли к окну. Они молча глядели, как опускается парашют на окраину Керчи. Туда уже устремились проворные черные вертухаи на кроссовых мотоциклах.
– Капец мужику, – вздохнул Бородач. – Лучше бы ему было разбиться. Сейчас его поймают, отвезут в комендатуру и там будут пытать.
– А чего его пытать? – спросила Олька Зяблик. – Расстреляют, да и все.
– Эти твари просто так не расстреливают. Им надо сначала помучить.
– Они будут спрашивать у него про место стоянки Лапуты, – сообразил Контейнер. – Такая махина не может висеть в воздухе постоянно, должна же она где-то приземляться, швартоваться, заправляться.
– Ну да, наверное, – с сомнением согласился Ренькас. – Мужику от этого легче не будет.
– Ты еще не понял, да? – спросил Контейнер. – Лапута должна стать нашим союзником. Это наш шанс, наша новая надежда. Если мы вытащим пилота из комендатуры – мы выйдем на контакт с лапутянами. А совместная атака с земли, моря и воздуха – что может быть лучше!
– Ясно, – сказала Боевой Зяблик. – Рассказывай, Бородач, где эта комендатура, сколько в ней охраны и где держат важных пленников?
– Это что же, – отвесил бороду тот, – мы сами туда пойдем? Комендатуру штурмовать? Сначала хотели ратушу, теперь штаб-квартиру тайной полиции? Ну вы, ребята, психи!
– Что есть – то есть, – согласился Контейнер. – Но в этой войне только у психов есть шанс победить.
Улицы Керчи после бомбежки являли собой кошмарное зрелище. Все вокруг было затянуто дымом и бурой кирпичной пылью, дома еще полыхали – лапутяне использовали и зажигательные бомбы, уцелевшие стены были посечены шрапнелью. Жители, повыползав из убежищ, пребывали, мягко говоря, в унынии, а точнее, в том странном оцепенении, что предшествует посттравматическому синдрому. Нет события для человека страшнее, чем разрушение дома и гибель близких.
Видимо, это был не первый налет Лапуты на Керчь – пострадавших было на удивление мало, в основном люди успели укрыться в бомбоубежищах. Те же, кому не повезло, быстро получали достаточно квалифицированную медицинскую помощь: команды парамедиков с носилками бегали по улицам, накладывали жгуты и давящие повязки, мастерили шейные воротники из скрученных в тугие рулоны полотенец, фиксировали скотчем, клали пострадавших на щит и тащили в сторону горбольницы, где возник стихийный госпиталь. Давка там царила чудовищная, каждый контуженный, поцарапанный или просто испуганный горожанин считал своим долгом обратиться за немедленной медицинской помощью.
По тротуарам бежали ручейки крови, быстро впитываясь в пыль и приобретая бурый оттенок. Где-то голосили женщины, оплакивая погибших.
«Война – это ад, – в который раз убедился Контейнер. – Будь прокляты те, кто ее развязывает».
«И мы? – спросил он себя тут же. – Мы ведь именно этим и занимаемся. Готовимся окунуть Крым в настоящую, полномасштабную кровавую бучу. Нет, – сказал он себе. – Не мы это начали. Не мы устроили джанкойскую резню. Не мы уничтожили клан Листонош и стравили между собой татар и казаков. Не мы заварили эту кашу, цель которой – война на уничтожение ради уничтожения.
И я не верю, что это все организовал один-единственный Человек в Серебряной Маске. Не под силу это одному человеку, даже очень незаурядному. За ним стоит темная и непонятная сила. Люди, которых надо за шкирку вытащить на белый свет, пощекотать штыком и спросить, как следует: кто такие и чего хотите?..»