Он протянул мне пару мечей в ножнах.
Я оторопела, но через миг подбежала к нему и выхватила ножны, боясь, что он передумает. Вытащив оба меча, я посмотрела на игру света в узорах гравировки на черной стали лезвий. Сталь ночерожденных. Прочная и надежная.
Райн принес не просто мечи. Он вернул мне мои мечи.
Казалось бы, я должна обрадоваться, как радуются встрече со старыми друзьями. Но мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вздрогнуть от нахлынувших воспоминаний. Память показала, чтó я делала c этими мечами в прошлый раз.
– Почему ты решил отдать их?
– Подумал, могут понадобиться. Правда, яда внутри лезвий больше нет. Считай это мерой предосторожности.
Райн шагал быстро. Восхищаться его неожиданной щедростью было не ко времени. Я торопливо прикрепила ножны к поясу и старалась не отставать.
Доспехи. Оружие. Кварталы, населенные людьми. Все это было ужасно знакомым, однако сильно отличалось от прежнего.
Мы свернули на улочку, застроенную глинобитными домиками, стоявшими впритык и напоминавшими кривые зубы.
– Накинь капюшон поплотнее, – шепнул Райн, хотя вокруг не было ни души.
Он пересек улицу и подошел к обшарпанному дому, все четыре этажа которого плохо стыковались между собой, как штабель небрежно уложенных кирпичей. Над входной дверью раскачивался на легком ветру единственный фонарь, а сквозь зашторенные окна пробивался свет. Райн вошел не постучавшись. Я последовала за ним.
Мы оказались в тесной, плохо освещенной передней с единственным столом и лестницей, ведущей наверх. За столом храпел толстенький человек средних лет. Пустой стакан, из которого пахло остатками крепкой выпивки, отбрасывал янтарные круги на раскиданные по столу бумаги.
Райн не обратил на спящего никакого внимания и повел меня к лестнице. Мы поднялись на верхний этаж. Там он достал из кармана ключ. Замок не спешил открываться. Райн ворчал, делая попытку за попыткой. После третьей в замке что-то скрипнуло, и дверь открылась.
– После тебя, принцесса, – сказал Райн, лукаво улыбнувшись из-под капюшона.
Я осторожно вошла.
Мы оказались в комнате, которая очень отличалась от замковых. Вся целиком она была меньше моей спальни. Мебель ограничивалась узкой кроватью, комодом и маленьким письменным столом. Пожалуй, Райн за ним не поместился бы. Тем не менее стол был завален книгами и бумагами. Из полуоткрытого ящика комода торчала мятая одежда. Кровать была заправлена кое-как, словно тот, кто на ней спал, делал это в спешке. Дверь внутри комнаты вела в умывальную, там горел фонарь.
Я прошлась по кругу и невольно поморщилась:
– Кто здесь живет?
– Я, – ответил Райн, после того как закрыл дверь изнутри и задвинул засов.
Я остановилась как вкопанная, удивленно вскинув брови.
Райн тихо засмеялся:
– Приятно, что мне все еще удается тебя ошеломить. Правда, насчет «я здесь живу» – это преувеличение.
Он снял плащ, бросил на кровать, а затем с наслаждением растянулся на ней.
– Это… место позволяет укрыться от посторонних глаз.
Мне вспомнилось, что за все эти дни я ни разу не слышала шагов возвращающегося Райна.
– Ты здесь спишь?
– Иногда. – Он помолчал. – Иногда не заснуть… иногда хочется просто находиться подальше от замка.
Я смотрела, как он распластался на кровати. Он явно чувствовал себя уютнее. Здесь он сбросил маску, которую был вынужден носить в замке.
Мне не хотелось видеть такого Райна. Сразу вспоминался тот, кого я…
Я откашлялась, сунула руки в карманы и стала бродить по периметру комнаты.
– Об этом месте не знает никто, – сказал Райн.
– Никто, кроме меня, – поправила его я.
– Никто, кроме тебя, – повторил он, и в его голосе я почувствовала улыбку.
– С твоей стороны глупо раскрывать свое убежище.
– Наверное.
– Я же предательница и все такое.
Райн что-то буркнул и сел. Кровать заскрипела. Я повернулась и увидела, что он смотрит на меня с предельной серьезностью. Я даже вздрогнула.
– Нам нужно поговорить, – произнес он, – и в таком месте, где нас наверняка не подслушают.
– Я думала, ты сказал все, что собирался. Если не ты, то Септимус.
В моих словах звучал упрек, и я не пыталась это скрыть.
– Я сказал то, что требовалось сказать в их присутствии.
– Ты помыкал мной, – резко бросила я. – Ты с самого начала играешь со мной.
Райн перестал улыбаться.
– Орайя, ты совершила враждебные действия.
Я даже поперхнулась смехом.
– Я совершила враждебные действия? Я?
Опять я сглупила. Мне не следовало появляться здесь. Получив оружие, я могла…
Райн поморщился, но в знак примирения поднял руки:
– Я… давай оставим эту тему. Я не затем тебя сюда привел.
– Тогда зачем?
Райн встал, подошел к комоду, наполовину выдвинул средний ящик и вытащил оттуда что-то длинное, завернутое в ткань. Предмет он положил на стол и неторопливо его развернул.
Я чуть не вскрикнула.
Передо мной лежал Отнимающий Сердца. Меч Винсента.
Удивительное оружие, которым веками владел Винсент. Отец не подтверждал, но и не опровергал многочисленные легенды, окружавшие меч. Говорили, что Отнимающий сердца изготовил какой-то бог. Говорили, что меч проклят… или, наоборот, благословлен. Утверждали, будто бы для его изготовления Винсент пожертвовал кусочком сердца. Помню, в детстве он рассказывал мне эти легенды с серьезным выражением лица, но в глазах плясали озорные огоньки.
Плевать на легенды, реальность этого меча была впечатляющей. Отнимающий сердца отличался невероятным могуществом, усиленным магией Винсента. Меч признавал только его, не даваясь в руки больше никому. Помню, я шутила, называя меч единственной настоящей любовью Винсента. По-моему, он и сам в это верил.
Перед глазами всплыло окровавленное лицо отца, когда он из последних сил пытался взглянуть на меня.
«Я люблю тебя. Люблю с первого мгновения».
Грудь сильно сдавило.
Райн отошел и прислонился к стене, словно хотел дать мне возможность побыть с мечом наедине.
– Возьми его в руку, – необычайно нежным голосом предложил Райн. – Только будь осторожна. Если слишком долго сжимать эфес, возникает жуткая боль.
Я вынула меч из ножен и положила на стол. Лезвие было легким, тонким и элегантным, как у рапиры. Его ярко-красную поверхность в изобилии украшали гравированные узоры, похожие на узоры моих мечей. Эфес был сделан из Ночной стали; тонкие спирали эфеса закручивались вдоль накладки, напоминавшей кости хиажских крыльев.
Я долго смотрела на отцовский меч, не решаясь заговорить. Внутри медленно поднимались два потока: горе и гнев.
Все это время меч находился у Райна. Самая дорогая и значимая отцовская вещь теперь принадлежала тому, кто его убил.
– Зачем ты показываешь мне этот меч?
Уверена, Райн не имел намерений задобрить меня столь сентиментальным образом.
– Ты можешь удержать его в руке?
Я удивленно моргнула и посмотрела на Райна. Мне показалось, я ослышалась.
– Нет. Удержать меч в руке мог только Винсент.
– Считалось, что и зеркалом может пользоваться только он. А у тебя получилось.
– Не путай одно с другим. Это…
Его меч.
Винсент многократно предостерегал меня, запрещая даже притрагиваться к мечу. Ну, в детстве это понятно: чтобы не поранилась. Но он не уставал предупреждать меня и потом, внушая, что опасно даже просто брать меч в руки. Отнимающий Сердца – исключительно его оружие, и то, что у вампиров вызывает лишь боль, для меня может оказаться смертельным.
– Зачем тебе это нужно? – резко спросила я. – Еще один опыт, который я должна проделать для Септимуса?
По лицу Райна промелькнула тень сильного гнева.
– Нет.
– Тогда зачем ты выкладываешь мне меч Винсента и хочешь, чтобы я взяла его.
Вопрос не праздный, учитывая, что я действовала против Райна. К тому же он четко обрисовал роль, которую я должна была играть при его троне.
Отдавать мне отцовское оружие… даже просто показать, что меч по-прежнему существует, было большой глупостью.
– Потому что ты права, – вдруг ответил он.
Я часто твердила себе, что никогда не позволю Райну еще хотя бы один раз меня удивить. И вот пожалуйста.
– Потому что все, о чем ты говорила в кабинете Винсента, – правда. Тому, что я позволил кроверожденным сделать с этим королевством, нет оправданий. Септимус охотится на нас обоих. Я позволил вовлечь себя в союз, которого не хотел, в сделку, из которой мне не выбраться. А теперь мы с тобой оба по уши в проблемах.
Райн шаг за шагом приближался ко мне. Я оставалась на месте. Смотрела в пол. Мне было противно слушать его слова о вынужденном союзе. Перед мысленным взором появилось его лицо в тот момент, когда Анджелика уже собиралась меня убить. Тогда Райн поднял голову к зрительским ярусам и кивнул.
Еще один парадокс, с которым мне было не примириться. Райн убил моего отца, забрал мое королевство и сделал меня пленницей… и все ради того, чтобы спасти мою жизнь.
– Знаю, что я права. И что дальше?
На его лице мелькнула довольная улыбка. Я едва успела ее заметить.
– А дальше я хочу, чтобы ты помогла мне разобраться со всем этим.
– Если ты снова собираешься произнести речь о…
– Нет, Орайя. Это касается крови. – Райн безотрывно смотрел на меня. – Дело состоит в том, чтобы вышвырнуть кроверожденных за пределы нашего королевства.
– Они твои союзники. Твоя опора в сохранении трона.
– Союзники, – почти шепотом повторил он.
И тогда я вдруг поняла. Называйте это внезапным прозрением.
Желая проверить свою теорию, Септимус попытался помыкать мной, зная, что я никогда не буду с ним заодно. Вплоть до этого момента я считала и Райна причастным к этим попыткам. Возможно, с его подачи все и делалось.
И вдруг я убедилась, что ошибалась.
– Ты не знал, – сказала я. – Ты ничего не знал о зеркале, атаке на арсенал и крови Аларуса.
По лицу Райна я поняла: так оно и есть. Мне не требовалось словесного подтверждения.