– Да, все, – подтвердила она. – Он после себя мало что оставил. Бóльшая часть его вещей пропала, когда…
Ее счастливая улыбка померкла. По лицу промелькнула тень.
– …когда все это случилось.
Она резко повернулась ко мне. Ее большие голубые глаза влажно блестели в золотистом свете.
– Это было ошибкой. Уезжая, он слишком многое уничтожил. Потому я бережно храню все это. Часть вещей я нашла только годы спустя, роясь в грязи и обломках. Я сохранила находки. Отмыла и отчистила их. Поместила сюда дожидаться его.
Эвелена подняла сапог, водя пальцем по шнуркам.
Я остановилась возле письменного стола, глядя на странный набор вещей. Среди них был небольшой рисунок Лахора, выполненный пером. Во всяком случае, изображенный город показался мне Лахором. Рисовавший выбрал странную перспективу, словно смотрел на город с востока.
– Есть ли здесь еще кто-то, кто знал его в те времена? – спросила я.
– Здесь? В смысле, живущий здесь? В замке?
Похоже, Эвелену смутил мой вопрос.
– Да. Или… кто-то. Любой из… – Я подобрала удачные слова. – Любой из нашей семьи.
Судя по хроникам, таковых не осталось. Но Лахор находился на самом краю Обитр. Кто знает?
Эвелена недоуменно посмотрела на меня и вдруг истерически расхохоталась. Смех напоминал повизгивание.
– Разумеется, нет. Никакой родни не осталось. Он всех их поубивал.
Такой ответ я и ждала, а услышав, почему-то удивилась. Я замерла, не зная, о чем говорить дальше.
Эвелена перестала ходить по комнате. Повернулась. Взглянула на меня через плечо.
– В тот день все здесь изменилось, – сказала она. – В день, когда он покинул Лахор.
Эвелена была значительно моложе Винсента. Мне почему-то казалось, что она родилась уже после его восхождения на трон. Но с чего я это взяла? Только сейчас, заглянув ей в глаза, я убедилась в непродуманности своих предположений.
– Ты тогда уже появилась на свет.
Я хотела облечь свои слова в вопрос, но они прозвучали утверждением.
Эвелена кивнула, и по ее лицу стала расплываться улыбка.
– Да, уже появилась, – заговорщически прошептала она, словно мы, как дети, рассказывали друг другу страшные истории. – Он это сделал перед отъездом на Кеджари. Продумал каждую мелочь. Уже тогда все знали, что он победит. В особенности он сам. Значит, нужно было заранее обо всем позаботиться. Избавиться от всех, кто стоял на пути.
Эвелена водила по стене так, словно гладила руку близкой подруги.
– В давние времена Лахор был прекрасным городом. Здесь жили короли. Здесь было безопасно. Стены этого замка защищали королей во время правления наших врагов. Возможно, когда-нибудь защитят опять. – Она с каким-то любопытством посмотрела на меня. – Здесь находились все маленькие короли, и один король убил остальных.
Маленькие короли.
Винсент всегда очень неохотно говорил о своем пути к трону и о том, как прокладывал этот путь. Все там было непросто. Пустяками и не пахло.
– Я пряталась здесь, – сказала Эвелена.
– Здесь?
– Да, здесь, – указала она на кровать. – Под покрывалом. Я была совсем маленькой, но помню. – Она постучала по виску. – Первыми он перебил взрослых, затем взялся за детей. Убил своего отца, моего отца, их сестер. Вероятно, он считал, что нужно это сделать заранее, поскольку потом будет труднее. Думаю, мой отец дал ему достойный бой.
Эвелена говорила об этом спокойно, словно пересказывала исторические хроники, а не историю истребления семьи.
– Расправившись со взрослыми, он пришел сюда и убил Джорджию, Марлену и Амита.
– Детей? – тихо спросила я.
– Да. Нас было много. Не осталось никого.
– Почему же он пощадил тебя? – полюбопытствовала я. – Только потому, что твое положение в роду не могло ему угрожать?
Эвелена рассмеялась так, словно я сказала какую-то милую глупость.
– Мое положение в роду ничего не значило. Дядя был очень последователен.
Прежде чем я успела произнести хоть слово, Эвелена развязала тесемки своего платья и сбросила его с плеч, обнажив верхнюю часть туловища. Между грудями темнел шрам, похожий на звезду.
– Он не оставлял меня в живых. Он выволок меня из-под покрывала и вонзил меч мне в грудь. Я лежала рядом с телами брата и сестер. Мы вместе играли, и я думала, что в мире, куда мы попадем, я не останусь без товарищей по играм. – Эвелена безмятежно улыбнулась. – Но в ту ночь со мной была Матерь, и она предпочла сохранить мне жизнь.
Она имела в виду богиню.
– Сколько тебе тогда было?
– Лет пять, наверное.
Мне сдавило горло.
Я знала, на какие жестокости способен Винсент. Услышанное не должно было ни удивлять меня, ни вызывать отвращения. Да, он действовал последовательно: убив взрослых, убил и детей. Но теперь я узнала, что это правда, которую он скрывал за невозмутимостью обтекаемых ответов и редких признаний.
«Маленькая змейка, я ничего от тебя не скрывал, – прошептал мне на ухо Винсент. – Власть – дело очень и очень кровавое».
Да. Только мне понадобилось слишком много времени, чтобы понять смысл его слов.
– Я тебе очень сочувствую, – сказала я Эвелене.
Ее задумчивая безмятежность вновь сменилась пьяным ликованием. На губах, перепачканных кровью, появилась улыбка.
– Не стоит сочувствовать. Все произошло сообразно пожеланию Матери. Это было не так уж и чудовищно, если учесть последующие приобретения.
Нет, это было чудовищно. Настолько, что я даже прикусила язык, чтобы слова не вырвались против моей воли.
– Он знал, что я выжила. Мне об этом известно, – продолжила Эвелена. – И мое выживание было не случайным. Кто-то ведь должен присматривать за Лахором. Вот я и осталась. Но дядя был невероятно занят. Я писала ему. Он мне ни разу не ответил.
Ее взгляд снова упал на меня, и в глазах Эвелены я уловила особый интерес. Я потратила всю жизнь, учась распознавать этот интерес у вампиров.
– Никто не знал, что в твоих жилах течет его кровь. Как странно.
Она сделала шаг в мою сторону. Я попятилась.
– Очень странно с его стороны, – пробормотала Эвелена. – Сохранить жизнь дочке – ближайшему связующему звену его рода, когда многих приговаривали к смерти за куда меньшие преступления.
Ее ресницы вздрогнули. Еще шаг. Она находилась так близко, что я чувствовала тепло, исходящее от ее тела с безупречной, как у всех вампиров, кожей.
– Значит, полукровка? – прошептала она. – Я это чую.
Ее пальцы потянулись к моей щеке, подбородку, горлу.
Мои обвили эфес меча.
– Эвелена, отойди от меня.
Ее нос коснулся моего. Ее полные губы разошлись.
– Мы же семья.
Если мне придется ее убить, я ударю мечом прямо в шрам, оставленный моим отцом, когда она была пятилетним ребенком. Восторжествует справедливость.
«Как поэтично», – с брезгливостью подумала я.
Мне не хотелось убивать Эвелену. Во всяком случае, сейчас. Мы даже не подступили к тому, ради чего отправились в Лахор. И неизвестно, какой хаос вызвало бы убийство хозяйки замка.
– Отойди от меня, – твердым голосом потребовала я.
Она не двинулась с места.
– Вот вы где.
Не думала, что снова испытаю чувство благодарности, услышав его голос. И тем не менее я была благодарна ему за вторжение.
Райн стоял, упираясь в дверной косяк. Его взгляд говорил, что я узнаю гораздо больше, когда мы с ним останемся наедине.
Эвелена повернулась к Райну и подошла к нему. Она даже не соизволила натянуть спущенное платье. Впрочем, по тому, как ненасытно она взирала на Райна, чувствовалось, что это сделано намеренно.
Меня это почему-то рассердило сильнее, чем следовало бы.
Райн бесстрастно посмотрел на нее и перевел взгляд на меня.
– Уже светает, – сказал он. – Госпожа Эвелена, прошу меня простить, но я должен похитить свою жену.
Она игнорировала слова Райна, протянув к нему руку. Я смотрела, как ее пальцы упираются ему в грудь, и едва заставила себя отвернуться.
– Скажи мне, захватчик, – тихо произнесла она. – Что ты чувствовал, когда мой дядя находился на последнем издыхании? Мне очень интересно…
Пальцы Эвелены проплыли над его переносицей и впадиной на скуле.
– Его дыхание было холодным? Или теплым?
Райн осторожно и учтиво отвел руки Эвелены, вложив в них бокал с вином.
– Смерть твоего дяди не доставила мне никакой радости, – ответил он.
Он смотрел не на Эвелену, а поверх ее плеча. В словах, произнесенных сдержанно и с достоинством, было гораздо больше правды, чем я ожидала.
Райн протянул мне руку:
– Идем ложиться спать.
Я взяла его руку. Эвелена отошла, продолжая смотреть на Райна. Взгляд у нее был пустым и совершенно непонятным.
И вдруг Эвелена громогласно расхохоталась. Я даже подпрыгнула от неожиданности.
Она смеялась и никак не могла остановиться. Смех продолжался и когда она запрокинула голову, залпом выпив вино, и потом, когда побрела по коридору, так и не удосужившись натянуть платье.
Когда ее смех затих в недрах коридора, Райн выразительно посмотрел на меня.
«Слышишь?» – спрашивал его взгляд.
Он наклонился ко мне и прошептал:
– Я почти пожалел, что вмешался. Интересно было увидеть, чем это кончится. Не знаю, то ли она собиралась соблазнить тебя, то ли съесть.
Если честно, я тоже не знала.
– Я управляла ситуацией, – сказала я.
Райн стиснул мою руку, и только тогда я сообразила, что дрожу всем телом. Он положил вторую руку поверх моей, словно намереваясь унять дрожь.
– Как же мне не терпится убраться отсюда, – признался он.
Глава двадцать вторая
Орайя
Наше пребывание в Лахоре пока нельзя было назвать плодотворным.
Все комнаты, отведенные нам Эвеленой, находились рядом. Когда-то они отличались роскошью убранства, но сейчас их густо покрывала пыль. Правда, крысам, обитавшим здесь, она не мешала. Ночью прошел дождь, и из-за трещин в окнах на полу поблескивали лужицы. Стоило Мише откинуть покрывало на кровати, как оттуда понеслась врассыпную стайка тараканов.