– Какая грубая у нас гостья, – улыбнулась она.
И ударила меня головой об пол.
Глава двадцать пятая
Райн
Орайя не вернулась в замок.
Я почти час наблюдал за ней. Она сидела на вершине башни, разглядывая окружающее пространство. Я понимал ее желание побыть одной и не настаивал. В конце концов, она имела право на уединение. Но это не означало, что я собирался оставлять ее без присмотра. Я держался до тех пор, пока восходящее солнце не начало жечь мне кожу, одновременно вызывая боль в глазах. Увы, я был вынужден вернуться в отведенные нам покои.
Когда я улетал, Орайя продолжала сидеть на башне.
Утро набирало силу, а я, наверное, в пятидесятый раз заглядывал в щель между шторами, морщась от пока слабых укусов солнца.
При свете дня Лахор казался еще более жалким и убогим. Чтобы в этом убедиться, достаточно было моих мимолетных взглядов из-за штор. Какой-то кошмар наяву. Ночь хотя бы покрывала эти развалины налетом древней романтики. Лунный свет помогал фантазии представлять, каким был город во времена расцвета.
Дневной свет нещадно уничтожал сентиментальный флер Лахора. Ничего, кроме трупов и хлама. Голодные люди ползали по развалинам, пытаясь ограбить голодных вампиров. Голодные демоны превращали солнечный свет в орудие охоты. Они вытаскивали сородичей под жгучие лучи, чтобы жертвы зажарились заживо.
А Орайя по-прежнему торчала на этой дурацкой башне.
– Что ты делаешь? – заспанным голосом спросила Мише.
Я плотно задернул шторы и обернулся.
Мише терла сонные глаза, недоуменно поглядывая на меня. Ее отросшие волосы стали еще непослушнее и забавно стояли торчком.
– Ты же знаешь, – непринужденным тоном произнес я, сознательно не отвечая на вопрос.
– Солнце уже давно встало.
Я промычал что-то неопределенное. Мише огляделась, стряхивая остатки сна. И тут до нее дошло.
– Где Орайя?
Я не ответил. Снова чуть раздвинул шторы и выглянул в щель. Снова поморщился от солнечного света и задернул их.
Мише и не требовалось другого ответа. От сонливости не осталось и следа.
– Она куда-то ушла?
– Мы… выходили прогуляться по городу.
– Мы?
– Что тебя удивляет? – спросил я, сердито взглянув на Мише.
– Да то, что она согласилась куда-то пойти с тобой.
– Я…
Я загнал ее в угол.
Я тут же подавил эту мысль.
– Ничего особенного. Мы гуляли вместе, потом ей захотелось побыть одной, и я исполнил ее просьбу.
– И она до сих пор не вернулась? – нерешительно спросила Мише.
Мы оба молчали, словно оба подозревали, почему Орайя могла не вернуться, хотя и не называли причину вслух.
– Но ты же не думаешь, что она… – все-таки сказала Мише.
«Сбежала. Предала тебя».
Если так, Орайе все благоприятствовало. Незнакомый город. Дневной свет, губительный для вампиров. Отсутствие стражи, которая могла бы ее задержать. И обретенные крылья, способные нести ее по воздуху.
Я сглотнул. В груди закололо, и я стал растирать это место.
В предрассветной мгле я сегодня видел ее улыбку: первую после нескольких недель. Клянусь богиней, эта улыбка что-то затронула во мне. Казалось, я наблюдал редкое природное явление.
А когда я видел, с какой радостью она летает, в голове звенела только одна мысль: «Вот уж не думал, что кто-то, улетая прочь, может выглядеть столь красиво».
Я смотрел сквозь закрытые шторы и представлял, как Орайя взмывает в голубое безоблачное небо, чтобы навсегда улететь отсюда. В каком-то далеком краю у нее будет новая, удивительная жизнь.
– Думаешь, она сбежала? – наконец спросила Мише, словно только сейчас решившись высказать это вслух.
Мне вспомнились судорожные рыдания Орайи, когда она сидела в развалинах башни, подтянув колени к груди. Казалось, водный поток пробил земную толщу и вырвался наружу.
Мои пальцы скомкали штору.
Неужели Орайя сбежала?
Может, в глубине души я и хотел этого. Однако под ложечкой сосало от тревоги: что-то тут не так.
– Нет, – сказал я. – Сомневаюсь. – И, задернув шторы, повернулся к Мише. – Идем.
Глава двадцать шестая
Орайя
Я приказала глазам открыться.
Тело было пронизано болью. Я не знала, в каком месте болит. Возможно, во всех сразу.
Меня поразил сумрак. Я попыталась увидеть хоть что-то, но взгляд натыкался лишь на тени. Единственный свет давали два светильника Ночного огня, висящие над погасшим очагом. Пахло плесенью, пылью и давно исчезнувшими цивилизациями. Окон не было. Стены сплошь каменные. Кое-что из мебели: ломаное и полусгнившее. Откуда-то тянуло холодом, но я так и не поняла откуда.
Передо мной стояла Эвелена, держа в руке Отнимающий Сердца.
– А я-то все думала, какова судьба этого меча, – сказала она.
Дело дрянь. Эвелена успела запустить руки в мои вещи. Я мысленно отругала себя за то, что вообще взяла меч с собой. Тогда мне думалось: так безопаснее, чем оставлять его в Сивринаже. Сейчас я понимала всю глупость своего решения.
Я попыталась шевельнуться. Тело отозвалось настолько острой болью, что у меня перехватило дыхание. Я повернула голову и сдавленно застонала. Мои руки оказались связанными на груди, но причина моей неподвижности была другой, более страшной. Мне гвоздями прибили крылья. Прямо к кирпичной стене, развернув их во всю ширину. Ярко-красная кровь струйками стекала по черным перепонкам, чем-то похожая на красные отметины наследницы.
Меня охватил ледяной ужас. Я мысленно приказывала крыльям исчезнуть. Как вампиры это делали? Райн мне не рассказал. Мысленных приказов было явно недостаточно, что лишь усиливало панику, заставляя сердце колотиться.
Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Глаза постепенно приспосабливались к сумраку. Я разглядела нескольких детей Эвелены. Кто-то стоял у стены, кто-то устроился на колченогой мебели. Боковым зрением я уловила какое-то движение. Повернувшись, увидела малыша. Это была девочка. Она ползала возле моих ног и ловила капли крови, падавшие с крыльев.
– А ну пошла вон! – крикнула я и пнула девчонку, словно бродячую кошку.
Малявка с шипением отползла.
– Не смей так разговаривать с моими детьми.
Эвелена быстро подошла ко мне. Плавность и изящество ее движений были такими же, как у Винсента. Она так и не сменила платье, забрызганное кровью во время нашего поединка. На ее руке я увидела следы ожогов. Эфес меча она обернула тряпкой, почерневшей от ее крови. Меч и ей не давался в руки.
Скривив губу, она смотрела на меня.
– Меня очень занимало, к кому попадет меч. Оставил ли захватчик его себе или уничтожил. Оказывается, новоявленный король попросту отдал реликвию Винсента своей жене.
Эвелена наклонилась ниже, и в темноте что-то блеснуло. Кулон теперь висел у нее на шее. Ее платье было расстегнуто, и пятнистый шрам создавал странный ореол вокруг серебряного полумесяца.
Она запрокинула голову. Взгляд был острый, как у хищника.
– А ты, сестренка, можешь держать этот меч в руках?
– Этот меч мог держать в руках только Винсент и больше никто. Ты это знаешь.
Эвелена засмеялась. Смех был пронзительным, как у сумасшедших. Она снова наклонилась ко мне, потянувшись левой рукой к моему горлу. Потом ее рука скользнула вниз, к груди. Пока я была без сознания, она развязала тесемки моих доспехов и, конечно же, увидела печать наследницы.
– Я должна была убедиться, настоящая ли у тебя отметина, – пояснила Эвелена. – Пробовала ее соскрести, пока ты лежала в обмороке.
Как будто это так просто!
– Отойди от меня, – прошипела я, но она еще сильнее придавила мне грудь, отчего гвозди больнее впились в нежную кожу крыльев.
– Я думала, что стану наследницей, – продолжила Эвелена. – Ведь я – ближайшая родственница Винсента, оставшаяся в живых. Я всю жизнь готовилась к тому, чтобы однажды стать королевой. Думаешь, легко самой постигать все премудрости правления?
Она отшвырнула меч, и тот упал у нее за спиной.
Эвелена кивнула на своих малолетних помощников:
– Чтобы править, нужны подданные! А знаешь, каких усилий мне стоило вернуть это проклятое место к жизни? И всё в одиночку! Везде одна!
У нее дрогнул голос. Мне в ноздри ударил запах горелой плоти. Эвелена попала в полосу тусклого холодного света, и я увидела, что кулон, висящий у нее на груди, точно так же жжет ей кожу, как жег мне. Кулон качался на цепочке, и каждое его прикосновение заставляло ее морщиться от боли.
– Но потом появилась ты. Ты, которую он оставил в живых. Ты, от которой так сильно пахнет человеком.
Ноздри Эвелены раздулись. Она еще ниже наклонилась ко мне. Наши тела почти смыкались.
У меня оцепенели все мышцы.
Слишком близко. Невыносимо близко.
– Отойди от меня, – повторила я.
Ночной огонь. В этом каменном мешке был Ночной огонь. Нужно лишь дотянуться до него, воззвать к нему, даже если мой собственный не откликался. Я уже так делала. Я…
– Почему ты этого заслуживаешь? Ты, человеческая девка?
Через мгновение я ощутила губы Эвелены у себя на горле.
Ее зубы больно вонзились мне в кожу.
Ее яд проник мне в кровь, вызвав сильное головокружение.
Я вскрикнула, сопротивляясь, и попыталась пнуть ее коленом, но безуспешно. Хватка Эвелены была невероятно сильной. Она жадно глотала мою кровь, и с каждым глотком мое зрение становилось все туманнее.
В кожу мне впивались зубы Эвелены.
Министера.
Моего прежнего возлюбленного.
Яд притуплял охватившую меня панику. Я попала в западню. Я была совершенно беспомощна, и ни печать наследницы, ни крылья не меняли моего положения жертвы.
Насытившись, Эвелена отпрянула от меня, запрокинула голову и слизала кровь с губ.
– Ты на вкус человек, – прошипела она. – Ты выглядишь как человек и пахнешь, как человек.
Моя голова свесилась набок. Волевым усилием я толкала себя в сознание, пробиваясь сквозь туман, вызванный вампирским ядом.