– Орайя, ты создана для полетов. Никогда не позволяй кому бы то ни было отбирать у тебя эту способность. Естественно, ты снова будешь летать.
Он убрал руки с моего подбородка и продолжил осмотр.
– Можно подумать, что я позволил бы тебе остаться без крыльев.
Я судорожно выдохнула, испытав облегчение.
– Значит, они исцелятся?
– На это понадобится время, но они исцелятся. Они и сейчас выглядят гораздо лучше, чем в подвале.
«Они исцелятся».
Никогда я не слышала более прекрасных слов. Райн произнес их с такой решимостью, словно был готов, если понадобится, заставить мои крылья исцелиться.
За спиной что-то зашуршало, как будто Райн снимал крышку с банки. Я попыталась заглянуть через плечо, но не сумела.
– Что это?
– Лекарство. Пора его снова применить.
Мне было не повернуться и не увидеть, что это за лекарство; вернее, я смогла бы, но боль, которая обязательно вспыхнет, перевешивала мое любопытство. Потом я увидела, что снадобье отбрасывает слабый отсвет на прикроватный столик. Уж не знаю, чем он меня лечил, но средство явно было хорошим.
Последовала тягостная пауза.
– Ты не возражаешь, если я… – спросил он.
Если он дотронется до меня. Наверное, это мазь, и без прикосновения ко мне ему никак не обойтись.
– Могу позвать Мише, – предложил он. – Она куда-то ушла, но я…
– Не надо, – возразила я. – Все нормально. Ты ведь уже дотрагивался до меня.
– Предупреждаю: будет больно.
– Нор…
Боль обожгла все тело. Перед глазами возникла белая пелена.
Я выругалась.
– Думал, будет лучше, если я обойдусь без предупреждения.
Эти слова мне кое-что напомнили.
Я то улыбалась, то корчила гримасы, пока он обрабатывал другую рану.
– Так это месть, – сказала я. – Теперь понятно.
– В точку. Помнится, ты неплохо заштопала мне спину. Я отплачу сполна. Обещаю.
У меня в горле встал комок. Впервые за все это время я вспомнила ночь после атаки на Лунный дворец, когда Райна схватили и Джесмин несколько часов его пытала. Мои нынешние чувства по этому поводу сильно отличались от прошлых. Новые были сложнее и противоречивее.
– Нелегко тебе тогда пришлось, – сказала я.
– Когда ты меня штопала или когда меня пытали?
– Естественно, я о пытках. Ты не сломался.
Методы, применяемые Джесмин, отличались… тщательностью. Они были доведены до совершенства и служили единой цели: добывать сведения из неразговорчивых узников.
– Я ведь не врал, – продолжил Райн. – Я не был повинен в нападении на Лунный дворец.
Обернувшись, я равнодушно посмотрела на него.
– Да уж, я заслужил такой взгляд. Но я прошел слишком долгий путь, чтобы позволить какой-то женщине с ножом меня остановить. – Он помолчал. – Не какой-то, а той женщине с ножом. Потом мне встретилась другая, и с ней связана новая история.
Очередная порция мази заставила меня закусить губу, но сейчас боль явилась желанным отвлечением.
– Значит, оно того стоило? – спросила я. – Пройти этот путь и стать королем ночерожденных.
Его руки на мгновение застыли, затем снова принялись втирать мазь.
– Позволь напомнить, что временно прикованной к постели оказалась ты, а не я. Я пытаюсь скрасить твое пребывание. А тебе хочется, чтобы нам было одинаково паршиво?
Я пожала плечами и тут же пожалела свои несчастные крылья. Это движение лишь добавило им боли.
– Поскольку тебе нужно отвлечься от тягостных мыслей, постараюсь занять тебя интересным разговором. Спрашиваешь, стоило ли оно того? Я освободил ришан от двухсотлетнего подчинения и вернул то, что принадлежало мне по праву. Я отомстил тому, кто истребил тысячи моих соплеменников. Я даже могу носить корону перед мерзавцами, которые когда-то обращались со мной как с рабом.
Я услышала все, что ожидала. И каждое его слово было правдивым.
– Я ответил бы так каждому, кто спросит, – продолжил Райн. – Однако никто не спрашивает. А ты… ты заслуживаешь знать правду, если захочешь услышать.
Его руки передвинулись к другой ране. Я почти не чувствовала боли.
Если я позволю ему продолжать, то потом пожалею. Что бы он ни сказал, ударит по мне. Все это очень запутанно.
И тем не менее я сказала:
– Хочу услышать честный рассказ.
– Не знаю, стоит ли мой рассказ твоих ушей.
Он заговорил торопливо, глотая слова и шумно выдыхая. Казалось, слова давно давили ему на зубы, требуя выхода.
– В ту ночь, когда Некулай лишился трона, мне хотелось сжечь все дотла. Я никогда не жаждал ни замка, ни власти. Такое ощущение, что все это проклято. Включая корону. Но единственный способ выживания для правителя этого места – уподобиться тем, кто правил до него. Меня ужасает сама мысль. Я скорее покончу с собой, чем позволю такому случиться, а если у меня не хватит духу, надеюсь, ты мне поможешь.
Я не ожидала услышать такое признание.
– Если помнишь, я однажды это уже сделала, – сказала я, стараясь говорить беззаботным тоном.
Райн невесело рассмеялся.
– Я же тебе говорил, что не надо было возвращать меня к жизни.
– Ты так считаешь? Мне стоило так поступить?
Я сразу поняла, что и этот вопрос нельзя было задавать. Еще одна рана, еще один всплеск боли.
– Позволить мне умереть вместо того, чтобы убивать тебя? – тихо спросил он. – Да, тебе стоило так поступить. Даже если мне пришлось провести черту. И эта черта – ты, Орайя.
Матерь, какая же я отвратительная мазохистка. Задаю вопросы и не знаю, что делать с ответами.
Райн откашлялся, будто желая рассеять тяжесть, возникшую после этих признаний.
– Мне нужно поправить твои крылья. Можешь их приподнять?
Я попробовала и тут же поморщилась. Крылья не желали подниматься, зато меня накренило в сторону. Кровать жалобно заскрипела, придавленная весом Райна.
– Осторожнее, принцесса. Ты мне так глаза выцарапаешь своими крылышками.
– Они меня не слушаются, – досадливо вырвалось у меня.
– Ты привыкаешь к тому, что у тебя за спиной появились две новых больших конечности. Когда крылья появились у меня, я поначалу даже ходить не мог. Держался за стены, поскольку крылья тянули меня назад.
Я представила Райна держащимся за стены и невольно засмеялась.
– Смейся, смейся, – проворчал он. – Посмотрим, как ты будешь ходить. Давай я помогу тебе приподнять крылья. Не возражаешь?
Я неохотно согласилась.
– Поначалу бывает трудно понять, как вычленить нужные мышцы. Но… – Райн с необычайной осторожностью коснулся нижней части моих крыльев, там, где они соединялись со спиной. – Ты вся зажата. Если расслабишь мышцы, крылья не оторвутся. Знаю, сейчас тебе кажется, будто так и случится.
Руки Райна стали подниматься, осторожно надавливая на крылья и убеждая их расправляться.
Я хотела сама двигать крыльями, но он сказал:
– И не вздумай. Не хочу, чтобы мой глаз снова пострадал. Просто… расслабься.
Еще одно прикосновение, осторожное надавливание на тугой узел мышц. Я дернулась, почувствовав, как его палец едва касается моей кожи. Палец тут же замер.
– Тебе было больно?
– Нет, – помедлив, ответила я.
Нет. Я ощущала нечто противоположное боли. Мне стало неловко.
– Хочешь, чтобы я прекратил?
Скажи «да».
Прошло больше месяца с тех пор, как я чувствовала себя в безопасности. А с тех пор, когда прикосновение ощущалось… приятным, прошло и того больше.
Я выбрала ответ «нет».
Райн вновь стал медленно разминать мои мышцы. Тонкая ткань сорочки не мешала мне ощущать тепло его рук, шершавых и мозолистых.
– Перестань зажиматься, – попросил он. – Не мешай мне. Я сумею удержать вес твоих крыльев. Поверь, хуже не будет.
Казалось, он знал о битве, которую я вела со своим подсознанием. Не сразу, очень медленно, с помощью его рук у меня под крыльями мышцы расслабились.
– Вот так, – приговаривал он. – Да не бойся, я держу твои крылья.
Я молчала. Не находила слов, выражающих потрясающее ощущение, когда кто-то разделяет с тобой вес твоих новых крыльев. Я и не подозревала, насколько они тяжелые.
Неожиданно я почувствовала сильную усталость.
Пальцы Райна двигались выше, туда, где мышцы сменялись тонкой и нежной кожей самого крыла.
Я вздрогнула, и Райн сразу убрал руки.
– Больно?
Какое счастье, что он не видел моего лица. Оно пылало.
– Нет. Все хорошо.
Райн выждал еще немного, потом опять взялся за мои крылья. Его движения были легкими и нежными.
– Раскрой их, – попросил он.
Мне даже не понадобилось отдавать приказ телу. Крылья под едва ощутимым прикосновением Райна раскрылись сами, словно лепестки цветка.
– Великолепно, – прошептал Райн, и его пальцы вновь прошлись по нежной, чувствительной нижней части крыльев.
Я уже не могла отрицать, что наслаждаюсь его движениями. Наслаждение больше не пряталось внутри, не отрицалось телом. Оно было сильным. Дрожь в спине, дрожь в бедрах и в самой сердцевине моего существа. Когда-то такие ощущения вызывали губы Райна, касавшиеся моей шеи и мочки уха.
Вспыхнувшее желание отозвалось у меня по всему телу.
Мое дыхание сбилось.
Прикосновения стали жестокими и болезненными, словно это делалось намеренно.
Нет, не так. Это было…
Это было до ужаса хорошо.
Райн внезапно замер. Значит, догадался, что я сейчас чувствую.
– Хорошо? – хрипло спросил он.
Спрашивал у меня разрешения. Как и я, он знал, что это гораздо опаснее боли. Боль – она простая. Наслаждение куда сложнее.
Если я потребую, чтобы он остановился, он безропотно прекратит. Будь я более сильной натурой, я бы так и сделала.
Но я не была более сильной натурой. Я была слабой.
– Да, – сказала я. – Не останавливайся.
Из его горла вырвался тихий звук, почти стон. Его пальцы продолжали свой танец. Ногти чуть задевали мне кожу. Тело остро отзывалось на каждое прикосновение, словно Райн знал, где находятся мои нервные окончания, и умел их ласкать.