– Ты хорошо себя чувствуешь? – шепотом спросила я.
Он помолчал, беззаботно улыбнулся и ответил:
– Превосходно.
Я высвободила руку. Райн уже снова играл роль короля ночерожденных. Внешне все было плавно и гладко. Никто и не заметил, как он слегка оступился. Замешательства, промелькнувшего у него на лице, тоже не заметили.
А я заметила.
Я пошла следом за Райном, но вдруг откуда-то возник Кайрис. Вид у него был раздраженный, чему я ничуть не удивилась.
– Прошу прощения, ваше величество. Необходимо переговорить.
На плечо Райна легла твердая рука Кайриса, и советник куда-то повел короля. Я хотела возразить. Даже не знаю, почему я вдруг ощутила желание задержать его и почему на душе стало тревожно.
Но даже если бы я что-то и сказала, было поздно. Оба тут же растворились в толпе гостей. Райн ушел не оглянувшись.
Глава тридцать девятая
Райн
Возможно, Орайя была права, и я действительно потерял форму, а танец лишь показал – насколько, разрушив мои иллюзии. Казалось, я не должен был бы так выдохнуться. Пока мы танцевали, все краски и очертания размылись, музыка и голоса превратились в отдаленный гул. Да и могло ли быть иначе, если я смотрел только на Орайю?
Но когда Кайрис повел меня на разговор, прежнее ощущение размытости и отстраненности сохранилось. Мысли текли лениво и хаотично, запаздывая на полшага. Оглянувшись по сторонам, я вдруг понял, что нахожусь во дворе и лицо мне обдувает прохладный ночной ветер. Это меня немного удивило. Я совсем не помнил, как мы выходили из бального зала.
Кайрис что-то говорил, однако его слова пролетали у меня мимо ушей.
– Постой. – Я поднял руку и ущипнул себя за переносицу. – Я не расслышал твоих слов. О чем ты говорил?
Он негромко засмеялся.
– Один танец с ней, и ты утратил способность связно мыслить? Говорил же тебе: будь осторожнее, – почти шепотом добавил он.
У меня вдруг заболела голова. Я не был настроен слушать его выговор.
– Я имею полное право танцевать с женой, – напомнил я Кайрису. – Так о чем ты хотел со мной поговорить? Не тяни время. Мне надо возвращаться к гостям.
Я представил Орайю одну в громадном зале, окруженную вампирскими выродками, у которых явно пробудился к ней новый интерес. Перед глазами появилась картина: Симон, держащий ее за руку. Картина была до противного яркой.
Кайрис поджал губы и неодобрительно посмотрел на зал с высокими окнами и широкими дверями, откуда лился свет. Вход почему-то находился дальше, чем мне помнилось. И когда мы успели отойти на такое расстояние?
– В том-то и беда, Райн, – вздохнул Кайрис. – Ты всех нас считаешь глупцами.
Смысл его слов дошел до меня не сразу. Я нахмурился и удивленно посмотрел на Кайриса. Его лицо расплывалось. Хотелось резко ему ответить, но я не мог составить ни одной фразы.
– Надеюсь, меня ты все же не считаешь дураком, – продолжил Кайрис.
Он стоял, держа руки в карманах и уставившись в землю.
– Ты постоянно твердишь, что она пленница. Но я же не слеп, да и остальные тоже. Все знают. – Он мрачно взглянул на меня. – Очень мило, Райн. Но не ты один приносил жертвы ради будущего.
Голос Кайриса доносился словно из-под воды. Окружающий мир накренился. Звезды за спиной Кайриса выглядели размазанными по небу.
Я открыл рот, готовясь поспорить с ним и должным образом отчитать за неуважение к королю ночерожденных, но голова вдруг закружилась. Я привалился к каменной стене, едва удержавшись на ногах.
Кайрис подхватил меня за плечо.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
Нет.
Вялый поток мыслей не помешал мне ухватить правду.
Причина моего состояния была не в количестве выпитого и не в усталости от танца. Произошло что-то очень пакостное, чему я не мог подобрать определения.
Я с усилием поднял голову и взглянул на Кайриса, ожидая увидеть замешательство или беспокойство.
Вместо этого я увидел жалость.
И вину.
– Прости, – тихо сказал он. – Райн, я не могу вернуться к тому, что было. Не могу оставаться с тобой и ждать, когда это случится. Мне необходимо выбрать победителя. Ты должен меня понять.
Мысли становились все более липкими и тягучими. Сказывалась одурманенность. Но разуму удалось пробиться сквозь эту мутную пелену. Я понял признание Кайриса. Сколько раз за вечер я принимал из его рук бокалы, не задумываясь о содержимом?
Я и представить не мог, что он способен на такое.
Подлый мерзавец.
Я приказал крыльям появиться, рассчитывая улететь и успеть подготовиться к нападению, которое непременно последует. Однако тело поступило со мной так же, как и советник: предало меня.
Я сражался с дурманом до последнего, хотя окружающий мир уже начинал меркнуть, в животе бурлило, а в голове стучали молотки. Я продолжал сопротивляться, а из темноты высыпали ришанские солдаты – мои же солдаты – и окружили меня. Мне было их не сосчитать. Они пытались меня схватить. Я отбивался. Кому-то мой кулак попал по голове, кого-то ударил по шее, кому-то перешиб руку.
Но зелье, подмешанное Кайрисом, делало свое черное дело, стремительно опустошая мне сознание.
Я сопротивлялся, пока были силы.
Пока мне не сковали цепями руки.
Я вскинул голову. Бальный зал был совсем далеко. Окна превратились в маленькие золотые пятна на фоне быстро меркнущего мира. Я еще пытался ползти в том направлении.
Но к тому моменту тело полностью отказалось мне повиноваться.
В другом, далеком мире, среди зловещего одиночества ударили башенные часы. Их громогласное БОММ понеслось в такую же зловещую ночь.
Второго удара я не услышал.
Глава сороковая
Орайя
Музыка стала громче и хаотичнее. Она мешала думать. Крепкая выпивка лилась рекой. Кровь тоже. Появились торговцы кровью. Их была дюжина – людей, которых выбирали не только по вкусу крови, но и по внешнему облику. Все разодетые. Такие наряды не мог себе позволить ни один человек, живущий в Обитрах. Но их наверняка одевал Кайрис. Кое-кого я узнала, ибо они уже появлялись на балах Винсента. Остальных видела впервые. Одна торговка уселась на колени к тенерожденному принцу. Ее щеки и грудь пылали, ресницы трепетали, пока он сосал кровь из ее шеи, а его рука странствовала у нее между ног. Рядом стояла телохранительница, приставленная Кетурой, и старалась следить за подопечной, но так, чтобы не пялиться в открытую.
Этим нынешнее торжество отличалось от устраиваемых Винсентом: каждый торговец и торговка кровью имели телохранителей. Я знала этих солдат – цвет гвардии Райна. И почему-то сегодня они охраняли не Райна и не тенерожденных гостей. Они следили, чтобы ни к кому из людей не проявляли жестокости. Во время правления моего отца с торговцами кровью не церемонились. Погибнут одни – найдутся другие.
Таков был приказ Райна. Представляю, как это взбесило вампирскую знать. Они терпеть не могли, чтобы кто-то следил, как они сосут кровь из симпатичных мужчин и хорошеньких женщин.
Едва глотнув вина, я поморщилась и незаметно выплюнула его обратно в бокал. Вампирское вино было крепким, а меня не оставляло ощущение, что ясность сознания мне еще очень понадобится.
Мысли невольно возвращались к Райну, к тому, как он оступился, и к замешательству, мелькнувшему на его лице.
Я оглядела зал, поискав Райна глазами, но нигде не нашла. Не увидела я и Мише, хотя платье делало ее заметной в любом уголке зала. Вейл и Лилит продолжали сидеть за столом и в танцах не участвовали. Лилит по-прежнему все было любопытно, зато Вейл выглядел так, будто в любую минуту готов отправиться спать.
Остальные предавались… безудержному кутежу.
Мне стало тревожно. Рука скользнула вниз и нащупала через ткань платья рукоятку ножа, прикрепленного к бедру. Нож был на месте. Это меня немного успокоило.
– Какое впечатляющее торжество.
Я подняла голову. Тьфу!
– Не припомню, чтобы видела тебя без сигарилл, – сказала я.
Септимус улыбнулся. Ту же улыбку я видела у него в день нашего знакомства. Улыбку, предназначенную открывать уста…
– Увы, сегодня выкурил все, что были при мне, а то непременно угостил бы.
– Ничего страшного. Я стараюсь не превращать курение в привычку. Привычки – для слабых.
Септимус глотнул вина.
– Ох, как она умеет ранить.
Уголок его рта был неестественно красным. Наверняка успел вдоволь угоститься кровью; и вначале, и потом, когда появились торговцы.
Я взглянула в сторону открытых арочных дверей, за которыми начинался коридор. Жена Симона наслаждалась кровью молодого торговца. Симон подошел и что-то прошептал ей на ухо. Она повернулась к мужу, засмеялась, предложив ему отведать крови из запястья парня.
Матерь милосердная, как же я их ненавидела. Сегодня я вдоволь насмотрелась на их напыщенные физиономии. Все они казались чрезмерно счастливыми.
Особенно удивляло, как могут быть счастливы Симон и его жена, которым пришлось кланяться бывшему рабу.
– Хотя я и знал о твоих разнообразных дарованиях, никак не подозревал у тебя дар лицедейства, – сказал Септимус. – Актриса ты превосходная.
Я не ответила, продолжая наблюдать за Симоном. Что-то меня насторожило, а в затылке появилось неприятное ощущение.
Что-то показалось мне…
– Актриса? – переспросила я, зацепившись за это слово.
– Я про танец, – пояснил он. – Если честно, мне непонятны твои устремления. Чего ты собиралась добиться, заставив Райна поверить, что хочешь его?
Услышав такое, я повернулась к Септимусу.
– Ну надо же, – усмехнулся он, – да ты лицедейка не только в танце. Чего только стоит изображенное тобой искреннее недоумение.
– Не понимаю, о чем ты, – сухо ответила я.
– Не играй со мной в дурочку.
Продолжая улыбаться, Септимус сощурился, и его глаза блеснули, как два острых лезвия.
– Знаю, ты очень смышленая особа. Хотя…
Отставив бокал, он наклонился ко мне, обдав щеку жарким дыханием.