Я бежала, бежала, бежала, не позволяя себе хотя бы на миг остановиться и подумать, зачем рискую жизнью, спасая его. Я не знала и вряд ли узнаю потом. Я лишь сознавала, что должна это сделать.
Где ты?
В замке существовали подземные застенки. Но Райн был королем. И не просто королем, а королем, которого оскорбил негодяй, вознамерившийся отобрать у него корону.
Я точно знала мысли Симона о Райне. Обращенный. Раб. Ущербная репутация. Для него Райн так и остался рабом и слугой, призванным выполнять прихоти знати. Смену ролей он не допускал.
Симону нужно было показать свою силу. Он хотел поставить Райна на колени, чтобы это видели все. Хотел сделать то же, что когда-то сделал Винсент, уставив город столбами с телами поверженных ришан.
Вампиры не убивали из практических соображений. Они убивали ради забавы или возмездия, делая из убийства зрелище и нагоняя страх на зрителей.
Такое не сделаешь в подземном застенке. Убийство в каком-нибудь коридоре, где редко ходят, не принесет желаемого результата.
Где ты?
Я бросилась вверх по лестнице. Ноги жгло от быстрого бега.
Мысли постоянно возвращались к Винсенту и ришанским крыльям, прибитым к стенам Сивринажа.
Если находился отчаянный безумец, решивший пойти против него, Винсент обязательно вешал отступника перед замком. Так повторялось из раза в раз.
Где ты?
Я поднималась все выше.
Я знала, где сейчас Райн. Я молила богов, чтобы моя догадка подтвердилась, и цеплялась за нее с отчаянием и надеждой.
Одолев последнюю лестницу, я оказалась на верхнем этаже замка и распахнула тяжелую дверь. В лицо ударила струя жаркого сухого воздуха, откинув мои волосы назад.
На верхнем этаже находился один из бальных залов. Одна стена целиком состояла из окон; средние выходили на балкон. За окнами темнело ночное небо, край которого уже начинал розоветь. Но пока на небе ярко сияла луна и звезды, их свет отражался на черном мраморном полу, отполированном до зеркального блеска.
До чего же красиво! Хрупкое мгновение нетронутой красоты, когда знаешь, что через миг стекла превратятся в осколки.
Все, кто был в зале, находились спиной ко мне.
А за окнами, на балконе, я увидела фигуру, которую сразу узнала, невзирая на расстояние. Даже не фигуру, а силуэт.
Время потекло медленно.
Ночной огонь, окружавший меня, разрастался.
Ришанские солдаты повернулись на звук открывшейся двери и увидели меня.
Я обеими руками сжала эфес Отнимающего сердца. Ладони жгло, но жжение меня только подзадоривало и добавляло сил.
«Теперь ты понимаешь, – произнес Винсент с оттенком гордости и грусти. – Сила, как и власть, жжет. Она требует жертв. Змейка, ты хочешь изменить этот мир? Взбирайся по решеткам, пока не окажешься так высоко, где тебя никто не поймает. Я как-то говорил тебе об этом. Я знаю, потому что сам так поступал, дочь моя. Я знаю».
Мой взгляд остановился на Райне, прикованном цепями.
Когда ришанские солдаты устремились ко мне, я была готова к сражению.
Глава сорок вторая
Орайя
Я всегда была хорошим бойцом. Но сегодня сражалась без малейших усилий, словно эта способность была такой же врожденной, как дыхание. Мне не требовалось думать над каждым ударом. Я не выстраивала стратегию и не искала способов как-то компенсировать свою телесную слабость.
Я была наследницей Дома Ночи и дочерью Винсента – короля ночерожденных, и оба этих обстоятельства обусловливали мою силу.
Отнимающий Сердца оказался просто фантастическим оружием. Он рассекал тела и вскрывал грудные клетки, словно те состояли из песка. Теперь я понимала, почему Винсент охотно пожертвовал бы душой, чтобы обрести такую силу, и почему Септимус разорвал бы в клочья все Обитры, только бы превзойти его.
Я была опьянена этой силой.
Не помню, как убивала солдат. Только замечала, что мертвых тел вокруг становится больше. Крылья уничтожили барьер между землей и небом, помогая двигаться быстрее, проворнее уворачиваться от ответных ударов и перемещаться туда, куда нужно. Чужая кровь заливала мне лицо, попадая в глаза и придавая окружающему миру черно-красный оттенок.
Я стремительно пробилась к открытым дверям, ведущим на балкон. Внизу лежал Сивринаж – целое море крыш и куполов цвета слоновой кости. Река Литуро, прочерчивая его, напоминала стеклянную змею.
Отнимающий Сердца оборвал жизнь очередного ришанского солдата, подскочившего ко мне.
Успел ли он нанести удар? Сомневаюсь. Я ничего не чувствовала. Если и задел меня, плевать.
Еще одного противника я почуяла спиной. Возникло ощущение, чем-то похожее на боль. Я повернулась. С его меча капала ярко-красная кровь.
– Гадина-полукровка, – только и успел прорычать солдат, павший от моего меча.
«Отлично, – похвалил меня Винсент. – Они этого заслуживают».
На меня бросился последний ришанин. До этого он возился с цепями, сковавшими Райна. Я опустила меч и полоснула ему по ноге. Он пошатнулся и с воем рухнул на пол.
Но я не позволила ему упасть. Подхватила и, не обращая внимания на боль в мышцах, прижала к стене.
На этом солдате враги Райна не заканчивались, но здесь он был последним. Только я не считала сражение законченным. Я была ненасытна и зла.
– Симон, – прорычала я. – Септимус. Где они?
Солдат плюнул в меня и даже попытался замахнуться, при этом ударившись обо что-то. Я даже не взглянула на это.
Ладно. Не хочешь говорить, не надо. Да и вряд простой солдат мог знать столь важные сведения.
Я проткнула ему грудь и сбросила с балкона.
Может, я перебила не всех? Я обернулась, готовая убивать дальше, но не услышала ни воинственных кличей, ни стонов боли, ни лязга стали. Только бешеное биение собственного сердца.
И…
– Ну и явление, принцесса.
Его голос звучал глухо и хрипло.
Я сморгнула красную пелену с глаз. Кровожадный азарт куда-то пропал, а когда я увидела Райна, меня вдруг прошиб озноб.
Райна заковали в серебряные цепи, прикрепленные к стене. К той же стене прибили его расправленные крылья. Кровь покрывала его красивые перья. Кровь покрывала его лицо и мятый, изодранный камзол. Растрепанные волосы липли к лицу.
Он отбивался, как демон. Я это видела по его облику. Сражался, превозмогая отравление дурманом.
Этот облик больно ударил по мне. Взглянув на Райна, я вдруг ощутила себя слабой и беспомощной, словно не я расправилась со всеми его пленителями, словно моя рука не сжимала меч, а на пальцах не плясало пламя Ночного огня. Недавнее чувство могущества улетучилось.
Райн криво улыбнулся. Улыбка была совсем вялой.
– Неужели я выгляжу настолько плохо?
Убрав меч в ножны, я подошла к Райну. Вблизи зрелище оказалось еще плачевнее. В нескольких местах цепи протянули прямо через кожу. Я выругалась сквозь зубы.
Замысел врагов Райна был мне понятен. Они собирались сжечь его. Не на огне. На солнце, рассчитывая, что с восходом оно начнет медленно его убивать на виду у всего Сивринажа. Для вампира это самый унизительный вид смерти. По мнению Симона, Райн даже не заслуживал, чтобы его казнили. Казнили тех, кто представлял угрозу.
– Кайрис, – прохрипел Райн. – Это был Кайрис. Предатель. Ты можешь в такое поверить?
Сказав это, он засмеялся, как над веселой шуткой. Такой смех мог легко смениться истерикой.
– Прекрати! – рявкнула я.
Вдали послышались голоса. Много голосов.
Дело дрянь.
Моя атака не была бесшумной и незаметной. Сюда уже спешили, чтобы расправиться со мной и с Райном.
– Сейчас будет больно, – предупредила я.
Времени на осторожное высвобождение Райна из цепей не было. Я сорвала первую цепь с его запястья, и оттуда сразу потекла кровь.
– Ты можешь уйти, – предложил Райн. – Я справлюсь.
– Расскажи кому-нибудь другому, – угрюмо засмеялась я.
– Орайя, ты ранена, а сюда придет целая толпа.
Довольно шуток и самоуверенных заявлений.
Райн был прав. Меня ранили. Возможно, серьезно. Сейчас, когда накал битвы угас, у меня болело все тело. Я старалась об этом не думать, но голова вдруг начала кружиться.
В горле появился комок.
– Поздно поворачивать назад, – пробормотала я и торопливо потянула другую цепь.
Одно его крыло опустилось. Райн поморщился от боли. Ему стало еще тяжелее, поскольку второе крыло оставалось пригвожденным.
Голоса звучали все громче.
Я сняла вторую цепь с его левой руки.
– Ну вот. Одна рука у тебя свободна. Помогай мне, – велела я, передвигаясь ко второму крылу.
Райн взялся высвобождать себе правую руку. С лица не сходила гримаса боли.
Голоса звучали совсем близко. Похоже, солдаты добрались до верхнего этажа, а может, и вовсе находились возле дверей.
– Орайя…
– Не вздумай уговаривать меня сбежать одной, – огрызнулась я. – У нас нет времени на болтовню.
В цепях оставались только ноги. Оба крыла Райна и обе руки были свободны. Я встала на колени и взялась за одну ножную цепь, он – за другую.
Богиня милосердная, в нашем распоряжении оставались считаные секунды. Даже меньше.
– Орайя.
– Что? – не поднимая головы, буркнула я.
Цепь с громким лязгом упала на пол.
– Почему ты пришла за мной?
Я замерла, хотя каждая секунда была на счету.
Себе этот вопрос я не задавала. И доискиваться ответа не хотела. Мне и так хватало загадок.
– Нам некогда болтать о ерунде.
Я дернула вторую ножную цепь, и она с таким же лязгом упала.
Я встала. Райн попытался шагнуть, но рухнул на меня, едва не раздавив своим весом. Взглянув поверх его плеча, я увидела толпу солдат – ночерожденных и кроверожденных, – ворвавшихся в зал. В моем состоянии их было не одолеть даже таким мечом, как Отнимающий Сердца.
Райн тоже увидел солдат и, кряхтя, доковылял до перил балкона.
Я взглянула на его искалеченные, бесполезные крылья. На его раны. На город внизу. Снова на солдат.
И наконец, на его лицо.