Оно было залито золотисто-розовым светом поднявшегося солнца, отчего глаза Райна сверкали, как темные рубины. Правая часть лица уже начала покрываться волдырями. Рыжие волосы стали почти красными, приобретя цвет человеческой, а не вампирской крови.
Над головой Райна просвистела стрела.
Солдаты уже начали выходить на балкон. Я схватила Райна и крепко прижала к себе.
– Ты невероятно красивая, – прошептал он мне на ухо.
Я расправила крылья, и мы вместе перемахнули через балконные перила.
Часть пятаяРастущая луна
Интерлюдия
Когда у тебя есть кто-то, кто тебе дорог, выживать труднее. Такова жестокая правда.
У раба и королевы мало общего. Их разговоры чаще всего касаются короля; долгие разговоры, помогающие обоим лучше приспосабливаться к его поведению и перепадам настроения. Но еще чаще они молчат, тратя драгоценные минуты, чтобы исцелять душевные раны друг друга, заменяя грубость нежностью, а боль наслаждением. Они жаждут этих мгновений, как растения жаждут воды.
Нельзя недооценивать силу такого общения. Его достаточно, чтобы построить отношения, обманчиво похожие на любовь.
А чем это не любовь? По ощущениям и по вкусу – вполне себе любовь. Раба захватывают чувства, неотличимые от любви.
В другом мире раб и королева едва ли нашли бы повод быть вместе.
Но в их мире они стали друг для друга главным смыслом жизни.
Раб быстро узнал: заботиться о ком-то гораздо сложнее, чем жить без забот. Первые десятилетия в заключении он взращивал в себе безразличие, доводя до состояния искусства. И в считаные недели его построения рушатся. Каждый удар воспринимается болезненнее, поскольку вызывает ее отклик. Каждое унижение вызывает больше стыда, поскольку она это видит. Каждое издевательство над ней подвигает его все ближе к черте, ступив за которую он уже не сможет вернуться, как бы королева ни умоляла его проявлять выдержку.
– Кто выиграет? – со слезами на глазах спрашивает она у раба. – Кто выиграет, если он тебя убьет?
Так проходят годы. Раб сдерживается.
Но ненависть, снедающая его, – особого рода. Она не слабеет. Она годами и десятилетиями развивается подспудно. Словно зловещий гриб, эта ненависть покрывает сердце раба, и он уже не помнит, как жил без ненависти.
До короля доходят слухи о бунте, назревающем в дальних провинциях. Но это лишь делает его еще безумнее в своей жажде власти. Приближается время Кеджари – открытой двери для злейших врагов короля. Если мир за пределами королевских владений все зримее выходит из-под его власти, стремление управлять всеми сторонами мира, находящегося внутри, становится еще безжалостнее. Король требует постоянных забав. Постоянных напоминаний о его власти.
Зловещий гриб разрастается.
Возникает замысел, поначалу похожий на пятнышко гнили, спрятанное глубоко внутри. Но гниль, подтачивающая королевскую власть, распространяется столь быстро, что даже раб не может сказать, когда мысль опрокинуть эту власть перестает быть фантазией. Только однажды эта мысль перерастает стадию возможности и становится неизбежностью.
Раб начинает внимательно относиться к слухам, разносимым по городу. Он узнает о многообещающем хиажском воине, который не делает секрета из своих жестоких намерений и не менее жестокой приверженности их осуществлению.
Король позволил рабу присутствовать на первом состязании Кеджари.
Раб сидит позади королевы и видит, как она поправляет прическу, чтобы скрыть ссадины на шее.
Раб смотрит вниз, на залитую кровью арену амфитеатра, где светловолосый вампир свирепо расправляется с противниками. Такую же свирепость он проявит, чтобы затем расправиться с миром и взять желаемое.
Раб смотрит на короля с наигранным страхом, однако настоящего страха в нем нет.
Наконец-то раб видит представившуюся возможность.
Королевство уже густо пропитано горючей смесью.
И раб более чем охотно готов поднести зажженную спичку.
Глава сорок третья
Орайя
Я понятия не имела, куда мы направляемся.
Невозможно было лететь высоко, когда Райн своей тяжестью постоянно тянул меня вниз. Правда, он старался помогать, но безуспешно. Возможно, это и к лучшему. Мы быстро очутились возле самой земли, лавируя между домами Сивринажа. Я лихорадочно делала все, чтобы мы оставались в воздухе. Мне удалось дотянуть до границы человеческих кварталов. Там мы повалились на булыжники какой-то улицы.
Раны не помешали Райну быстро подняться на ноги. Хромая, он побрел вдоль кирпичных стен ветхих домишек. Я сунула голову ему под мышку, понимая, что без моей поддержки он далеко не уйдет.
Вверху светлело безоблачное утреннее небо.
– Нужно куда-то спрятать тебя от солнца, – сказала я. – И поскорее.
Я огляделась по сторонам, ища пустующий дом, но Райн, стиснув зубы, упорно тащил нас дальше.
– Я знаю, куда мы пойдем, – заявил он.
– В твою комнату? Тебе не дойти до нее. Мы поищем…
– Мы пойдем туда, – отрезал он.
Я была готова заспорить с ним, однако он выразительно посмотрел на меня. Его каменный, полный решимости взгляд заставил меня замолчать.
В утреннем сумраке, когда солнечные лучи еще не достигли земли, вампирская и человеческая части Сивринажа были одинаково тихи и пустынны. Но очень скоро окрестные улицы начнут пробуждаться, и мы привлечем к себе внимание. Мы одолели полтора квартала, когда я заметила первую пару любопытных глаз, следящих за нами из окна. Поймав мой взгляд, глаза торопливо скрылись.
– Тебя увидят. Надо поискать другое пристанище, поближе, – сказала я.
– Нет.
Он двигался все медленнее, опирался о стены, стараясь не выходить за пределы отбрасываемых ими скудных теней. Через силу продолжал идти.
– Мы почти рядом. Еще немного, – произнес Райн сквозь стиснутые зубы.
Матерь милосердная, я не знала, доберемся ли мы туда.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем впереди замаячил знакомый дом. Райн облегченно вздохнул. Но к этому времени одна щека у него потемнела от ожогов, которые медленно расползались по лицу.
Его шаги сделались невероятно медленными. Я пыхтела, еле выдерживая его вес. Солнце поднималось все выше.
– Мы почти дошли, – подбодрила я его. – Еще чуть-чуть.
Мы действительно почти дошли.
И вдруг, когда до входной двери оставалось несколько шагов, Райн пошатнулся и упал.
Я присела на корточки, стараясь, насколько возможно, втащить его под тень ближайшей стены. Каждый отрезочек давался с трудом. Казалось, я, сама израненная, волоку тяжеленный камень.
– Поднимайся, – сказала я дрогнувшим голосом. – Райн, вставай. Мы почти у самой двери.
Он закряхтел и попытался встать, но покачнулся и упал, ударившись о стену.
Что же делать? Мне его и двух шагов не пронести. Коварное солнце становилось все ярче. Я попыталась отпихнуть Райна в тень.
Где-то открылась и сразу закрылась дверь. Моя рука потянулась к мечу.
Подняв голову, я увидела, что над нами стоит крупный лысеющий человек.
Лицо его показалось мне знакомым, хотя я не сразу вспомнила, где его видела. И вдруг до меня дошло: это же владелец дома. Тот, кого мы всегда заставали спящим прямо за столом.
Я открыла рот, не зная, что сделать: то ли рявкнуть, чтобы не совался, то ли попросить о помощи. Сегодня нам не спрятаться за человеческой личиной. Мы выглядели слишком по-вампирски и вдобавок были беспомощны.
Как поступит этот человек, наткнувшийся на двух обессиленных вампиров? В голове замелькали картинки, одна хуже другой.
– Я же не дурак, – заговорил он, опередив меня. – Я знаю, кто вы такие.
Он приблизился и остановился, видя, как я вздрогнула и загородила собой Райна.
Глаза этого человека были… добрее, чем я ожидала.
– Вам нечего бояться. Обоим.
Он обошел меня, нагнулся и взял Райна за левую руку.
– Берись за правую, – сказал он мне.
Этот сонный увалень нам помогал!
Богиня милосердная, он и в самом деле нам помогал.
Я послушно взяла Райна за правую руку. Совместными усилиями (Райн старался не висеть мешком) мы втащили его внутрь. Хозяин захлопнул дверь и свободной рукой задернул занавеску на окне.
Едва солнце исчезло, Райн облегченно вздохнул.
– Лучше, – прохрипел он. – Гораздо лучше.
– Тише ты.
Я не хотела, чтобы он растратил остатки сил на слова. Нам еще нужно было преодолеть лестницу.
Защищенный от губительного солнца, Райн воспрянул и почти самостоятельно поднялся наверх, хотя и опираясь на нас. Войдя в комнату, он сразу повалился на кровать.
Хозяин стоял в дверях, скрестив руки, и молча смотрел на нас.
– Спасибо, – сказал ему Райн.
Но тот отмахнулся.
– Жизнь в наших местах изменилась. Люди же понимают, что это произошло не само собой. – Он внимательно посмотрел на нас. – Не знаю, почему так случилось, да и не мое это дело. Я вот что скажу: надеюсь, перемен к худшему не будет. И если для этого вам нужно было прийти сюда… – Он пожал плечами. – Я пойду к себе и дверь запру. Если кто спрашивать будет, я ничего не видел.
С этими словами он ушел.
Я посмотрела на Райна. У него дрогнул кадык, но Райн быстро совладал с собой и повернулся ко мне, оглядев с ног до головы. Я держалась за живот. В пылу сражения я не обращала внимания на раны. Теперь они были намного заметнее. Но от таких ран я не умру.
Райн поднялся с кровати.
Я мгновенно вскочила со стула:
– Куда собрался?
– Айксовы титьки! Да успокойся, принцесса. Дальше этой комнаты не выйду. Я нормально себя чувствую. Это солнце меня донимало.
Я ему не поверила, но он хотя бы мог ходить. Уже легче.
Бросив на меня смущенный взгляд, он выдвинул ящик письменного стола и стал там рыться.
– Сядь и перестань зыркать на меня, словно хочешь спалить глазами.
– Зачем?
– Неужели моя просьба так похожа на приказ?
Я неохотно села. Райн вернулся и сел рядом. Дышал он тяжело, с присвистом. Мы и не заметили, как запачкали покрывало кровью.