Последнее слово он буквально выплюнул, будто чувствуя отвращение к себе. Пальцы Райна скользнули по его груди, по тому месту, куда однажды ударил мой меч. Я ведь помнила, где находится шрам от удара.
– И потому, Орайя, я не стану просить у тебя прощения. Я не буду разглагольствовать о том, как сожалею о своем поведении. Что тебе даст мое раскаяние? Я не хочу просить тебя ни о чем. Но я хочу дать тебе то, что ты должна была получить еще давно. Потому что ты…
В комнате стало нечем дышать. Воздух исчез у меня из легких. Я молча замерла на месте. Райн подошел ближе. Еще ближе. Я задрала голову, чтобы видеть его глаза.
Матерь милосердная, какие глаза! Они горели огнем. В них блестели непролитые слезы.
– Ты – всё, – хрипло произнес он. – Всё. И потому уезжай отсюда, Орайя. Не медли.
Я с трудом проглотила ком в горле. Мои зубы были плотно сжаты.
«Непрошибаемый дурак», – других мыслей у меня не было.
Если бы он вступил в союз с Домом Тени, это еще куда ни шло. Но у Райна не было союзников. Он не мог рассчитывать на кроверожденных и даже на ришан. Как никогда, он сейчас нуждался в моей силе и помощи. Это был его единственный шанс вернуться на трон и удержаться там.
Сейчас он нуждался во мне сильнее, чем когда-либо в прошлом.
– Кроме меня, у тебя никого нет, – сказала я. – И при этом ты меня выпроваживаешь?
– Кроме тебя, у меня никого нет, – повторил он. – И потому я отпускаю тебя.
От его слов у меня закружилась голова. Казалось, весь мир поменял направление, а мое тело не успело приспособиться. Райн стоял так близко, что я чувствовала тепло его тела. Это ощущение успело стать знакомым, как собственная кожа. Его челюсти двигались. Мышцы напряглись. Казалось, он противился инстинктивной силе, умолявшей подойти ко мне вплотную.
Почему я так легко распознала его состояние?
Почему оно воспринималось настолько знакомым?
Несколько минут прошли в молчании. Затем я обошла Райна, схватила с кровати бархатный мешочек и швырнула ему в грудь. Бросок был сильным. Райн даже вскрикнул от неожиданности.
– Я ни капли не верю твоим доводам, – прорычала я.
На лице Райна появилось удивление.
– Только-только все стало по-настоящему интересным. Думаешь, я теперь убегу? – спросила я. – Теперь, когда настало время большой драки? Когда этот негодяй завладел моей короной?
Я подошла ближе, хотя это было опасно. Мы стояли, почти касаясь друг друга. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы он видел мою ехидную усмешку.
– Знаешь что, Райн? Пошел ты со своим великодушным предложением, – прошептала я.
Он просто смотрел на меня не моргая.
Из этого состояния мы вырвались одновременно.
Не знаю, кто двинулся первым. Поцелуй был подобен грозе, разразившейся над летней пустыней, когда ливень смывает все подряд, заставляя забыть о недавней изнурительной жаре, и ты уже не помнишь ничего, кроме дождевых струй.
Казалось, Райн окружал меня со всех сторон.
Глава сорок четвертая
Орайя
Мешочек с монетами упал на пол, глухо звякнув, а руки Райна потянулись ко мне.
Он целовал меня так, словно изголодался. Несколько месяцев назад, в пещере, он с таким же неистовством и отчаянием пил мою кровь. Казалось, я единственная нить, удерживающая его в мире. Матерь свидетельница, я испытывала схожие ощущения, будто наконец-то нашла нечто крепкое и надежное, за что можно ухватиться.
Я словно вернулась домой.
Я уверяла себя, что забыла, каково целоваться с Райном.
Вранье. Тело ничего не забыло. Память впечаталась во все мышцы и просто дремала, а теперь пробудилась. Он целовал меня не только ртом, но и всем телом; точно так же, как сражался. Сейчас весь он целиком был вокруг меня.
Платье казалось непростительно тонким. Шелк позволял почувствовать все. Большие мозолистые руки Райна скользили по моему телу, словно он хотел запомнить и насладиться каждым изгибом. Меня обдавало жаром его тела. Я ощущала биение его сердца и не только… Богиня, твердь уперлась мне в живот. Да, шелк позволял почувствовать все: как давно и сколь сильно Райн этого хотел.
И как сильно этого хотела я.
В животе разлилось желание близости. Соски отвердели и через ткань платья ощущали железную грудь Райна. Бедра напряглись. Тело помнило не только поцелуи. Оно помнило наше с Райном слияние. Казалось, недостающий элемент встал на место.
Звук, сорвавшийся с губ Райна, был еле слышен, но прокатился по мне, как раскаты грома. От желания у меня вдруг закружилась голова. Правда, у этого желания была и темная сторона: острая и опасная. Я ковала ее в гневе, который долго удерживала у самой поверхности, не давая прорваться наружу.
Я резко толкнула Райна на кровать, и остов жалобно заскрипел под тяжестью его тела. Хотела забраться на него, но, видя, как он морщится, замерла. Вспомнила о его ужасных ранах, хотя теперь, вдали от солнца, они начали затягиваться.
– Не вздумай останавливаться, принцесса, – прохрипел Райн, все поняв по моему лицу; его гримаса сменилась вымученной улыбкой. – Прошу тебя. Даже если это меня добьет, я не возражаю.
Мозолистые пальцы погладили меня по щеке, забросив за ухо выбившуюся прядь.
– В прошлый раз твое лицо было последним, что я видел. Можно сказать, единственное светлое пятно.
В его голосе появились те же интонации, что и тогда. Тон был шутливым, однако улыбка погасла. В происходящем сейчас не было ничего шуточного, а в его прикосновении не ощущалось небрежности. Наоборот, лишь невыносимая нежность.
У меня снова засвербело в груди, а глаза начало жечь от слез.
Вот это меня рассердило.
Я не была к этому готова. Пока не была. Особенно когда остатки гнева и сейчас острыми осколками впивались мне в жилы и бередили раны, полученные за последние месяцы.
Райн попробовал сесть и потянулся ко мне, однако я толкнула его обратно.
– Нет, – отрезала я.
Он смущенно посмотрел на меня.
– Не шевелись, – сказала я. – Ты не в том состоянии, чтобы этим управлять.
Смущение превратилось в понимание, поначалу такое нежное и искреннее, но затем сменившееся усмешкой.
Я надавила ему на плечо, требуя не двигаться, и занялась его одеждой. Начала расстегивать серебряные пуговицы на камзоле, глядя, как сползает синий шелк, обнажая мускулистое тело, которое тяжело вздымалось и опадало в такт дыханию. Мне открывались его свежие раны и старые шрамы. Чем ниже, тем шире становилась полоска темных мягких волос на груди.
Этот костюм я невзлюбила сразу же, едва увидев на Райне. Камзол. Попытка Райна стать вровень с теми, кто когда-то его унижал.
Попытка провалилась.
Сейчас я видела это с предельной ясностью. Удивительно, как я раньше этого не поняла. Настоящий Райн открывался мне сейчас, вместе с его небезупречным телом, рожденным как человеческое.
Это был он.
Я расстегнула камзол. Райн приподнял плечи, помогая мне. Я стащила с него ненавистный наряд и швырнула на пол. Затем наклонилась к его груди, водя пальцами по рельефным мышцам. Его соски твердели от моих прикосновений. Я прошлась пальцами по его грудной клетке, потрогала каждое ребро и живот в завитках темных волос.
Райн, такой послушный, не шевельнулся, хотя я ловила на себе его голодный взгляд. Он оставался неподвижным, когда я расстегнула пояс его брюк и сняла их.
Впервые увидев его обнаженным, я изумилась, что эту часть тела можно находить красивой. Однако сегодня, как и тогда, другого слова у меня не нашлось. Он действительно был красивым.
Райн напрягся всем телом, деревенея от моих прикосновений. Хотел меня так сильно, что даже дышать перестал. Его пальцы впились в простыни. Богиня свидетельница, низ живота болел у меня все сильнее. Казалось бы, нужно только забраться на Райна. Проще не бывает.
Но нет, легкого наслаждения он от меня не получит.
Пусть изнемогает.
Я наклонилась к нему и быстро слизала солоновато-сладкую жидкость. Райн резко зашипел и напрягся всем телом, будто собрал всю волю, чтобы не протянуть руки и не схватить меня.
Однако Райн не шевельнулся.
Я стала медленно целовать его с необычайной нежностью, зная, что моя нежность лишь усилит пытку.
Он выдохнул, испустив слабый стон:
– Коварная.
Райн приподнял голову, чтобы видеть меня. Взгляд у него был хищным. Казалось, он скорее умрет, чем моргнет.
Я вдруг поняла, что мне это знакомо: моя склоненная поза и его наблюдение за мной, его взгляд с едва сдерживаемым желанием.
«Заставить тебя умолять?» – спросила я его в прошлый раз.
Я вновь медленно провела языком по его телу. Райн судорожно выдохнул.
– Однажды ты сказал, что умолял бы, – напомнила я и еще раз прикоснулась к нему губами. – Так давай.
Я безотрывно смотрела на него. В его глазах светилось наслаждение.
– Позволь дотронуться до тебя, – хрипло произнес Райн.
Богиня милосердная, он и правда меня умолял. В каждом слове звучало отчаяние.
– Позволь тебя почувствовать. Знаю, что я тебя недостоин. Пожалуйста.
Я медленно забралась на него, наши бедра соприкоснулись. Мы оба остро чувствовали, как близки сейчас. Прикосновение было недолгим, но я закусила губу, чтобы не застонать.
Нет, я не покажу, что тоже изнемогаю. Я уперлась локтями. Пространство между нашими телами стало совсем узким.
– Ну и? – спросила я.
Глаза Райна довольно блеснули, как у кота, играющего с мышью. Но под этим животным наслаждением скрывалось нечто более глубокое. Он протянул руку к моей щеке, но не притронулся. Продолжал мне повиноваться.
– Позволь мне сделать тебя королевой, которой ты и являешься. Позволь охранять твое тело, душу и сердце. Позволь провести остаток моей никчемной жизни в зависимости от твоего милосердия. Если мне суждено умереть, позволь мне умереть от твоей руки. Прошу тебя.
У меня болело в груди, и боль была соразмерна желанию.
Я качнула бедрами. Райн снова дернулся, и от этого едва заметного движения у меня сбилось дыхание.