Хотел увидеть страх у него на лице, когда до него дошло, что раб, над которым он издевался двести лет назад, сейчас оборвет его жизнь.
Но, взглянув Симону в глаза, я не увидел страха. Я там вообще ничего не увидел. Пустые, налитые кровью глаза. Казалось, он смотрит не на меня, а сквозь меня на что-то невероятно далекое, словно за горизонтом.
В воздухе что-то угрюмо задребезжало, цепляясь за мою магию и проникая глубоко мне в жилы.
Я медлил. Внутри раздавался требовательный голос, повторявший: «Тут что-то не так».
Глянув поверх мускулистого плеча Симона, я вдруг заметил, как с внутренней стороны окна что-то мелькнуло.
Посреди пустого бального зала стоял Септимус и невозмутимо любовался нашим поединком. Он улыбнулся мне. От сигариллы, зажатой в зубах, лениво поднимался дымок.
Тут что-то не так.
Симон не пытался сопротивляться, хотя я прижал его к стене. Пульсация в воздухе становилась все ощутимее, а исходящий от нее звук – все громче. Непонятная рябь, взывавшая к моей магии, расширялась, как легкие на вдохе, и тащила меня к себе.
В голове начало проясняться. Я только сейчас по-настоящему увидел Симона.
На нем были традиционные ришанские боевые доспехи, сделанные с особой тщательностью. При этом он почему-то не застегнул их на груди, обнажив длинный треугольник кожи.
Кожа была испещрена черными пульсирующими жилами. Все эти жилы вели к куску странного сплава серебра и слоновой кости, вдавленного в тело Симона.
Зрелище было настолько нелепым и до такой степени чуждым, что я не сразу понял смысл. Потом до меня дошло.
Серебро было кулоном Винсента, расплавленным и измененным до неузнаваемости. Его густо покрывала кровь Симона.
А вкрапления слоновой кости были…
Зубами.
Зубами, вплавленными в металл.
В мозгу зазвучал голос Септимуса: «Мне удалось кое-что найти в Доме Крови. Зубы».
«Да что вообще можно сделать с зубами бога смерти?» – спросила тогда Орайя.
Я вдруг понял, для чего Септимусу понадобились зубы бога.
Они сделали Симона чудовищем.
Такая мысль мелькнула у меня, когда на лице Симона, забрызганном кровью, появилась леденящая улыбка.
Он нанес мне магический удар такой силы, что мир вокруг поменял очертания.
Глава пятьдесят девятая
Орайя
Я мчалась со всех ног.
Джесмин не могла догнать меня. Я бежала, не зная, куда направляюсь. Мной владела одна мысль: как можно быстрее выбраться на поверхность.
К счастью, мы находились почти у цели. Я чуть не заревела от радости, увидев впереди лестницу. Я помчалась вверх, добралась до двери, рванула ее и почти сразу поняла, где нахожусь. Это был нижний этаж замка. Здесь царил хаос. Звенела сталь, реками лилась кровь, и смерть подстерегала на каждом шагу. Кроверожденные, ришане, хиажи и демоны рвали друг друга в клочья.
Я едва все это замечала.
Мой путь лежал на самый верх замка, в бальный зал, к балкону, где не так давно я спасла Райну жизнь. Я не видела происходящего там, но чувствовала, что настоящий центр сражения находится на балконе.
Не успела я подумать, правильно ли поступаю, появившиеся крылья уже подняли меня в воздух.
Никогда еще я не летала так быстро. Я и не подозревала, что способна на это.
Я достигла балкона, и меня тут же отбросило…
Но что это за сила?
Чем-то она напоминала Астерис, однако была мощнее, и красная, а не черная. Казалось, она разорвала воздух в клочья и воссоздала заново. Ее атака длилась всего мгновение, я так ощутила. На то мгновение я словно лишилась сознания, а когда оно вернулось, крылья отказались мне повиноваться. Я стала падать.
Глотнув воздуха, я спохватилась и взмахнула крыльями. Это спасло меня от столкновения с колонной.
Я вновь поднялась к балкону.
Райн. Райн сошелся в поединке с… Матерь милосердная, неужели это был Симон? Как же он отличался от аристократа, которого я видела на свадебном торжестве. И не потому, что сейчас на нем был не дорогой камзол, а доспехи, и даже не из-за красных магических вихрей, окружавших его. Он ощущался иначе, словно его вытолкнуло за пределы, пересекать которые не позволено никому из смертных. Словно какая-то его часть вообще перестала существовать.
Каждая частица моего сознания противилась его присутствию.
Я не помнила, как приземлилась, как бросилась к нему и нанесла удар. Только злорадное чувство удовлетворения, когда Отнимающий сердца ударил Симона между крыльями и из раны хлынула кровь.
Удар был смертельным даже для вампира, не говоря уже о человеке.
И вдруг я осознала: Симон теперь не просто вампир.
Он с рычанием отступил, оставив Райна, и повернулся ко мне. Я успела выдернуть меч и попятилась. Когда его налитые кровью глаза – пустые и злобные – остановились на мне, мне показалось, будто я смотрю в лицо самой смерти.
А затем я увидела…
Странный… предмет, вплавленный ему в грудь. Металл и… кусочки кости?
Моя магия сразу отозвалась на близость этого предмета. И вдруг я ощутила, что Винсент находится совсем рядом, но его присутствие было каким-то изломанным и разъяренным.
Изломанным подобно его кулону, который сплющили, расплавили. Расплавили, добавив туда…
Зубы?
Я поняла чьи. Зубы убитого бога.
Проклятый Септимус.
Это казалось нелепым и даже смешным. Откуда-то издали на меня нахлынул ужас. Но времени ужасаться не было.
Симон взмахнул мечом, однако раньше, чем он нанес удар, я ринулась на него.
Он мгновенно ответил. Наши мечи скрестились, и каждый удар был яростнее предыдущего. Симон превосходил меня ростом и силой, но я была проворнее. Однако он успевал парировать каждый удар. Они буквально сминали мое тело и требовали изрядной силы для их отражения. Поединок приковал мое предельное внимание, и все равно краешком глаза я успевала следить за Райном, скрючившимся на полу. Когда он медленно встал, я облегченно вздохнула.
Симон снова меня атаковал.
Мышцы ныли от напряжения. Ночной огонь, исходивший от меня, окутывал нас обоих, и все равно его магия сопротивлялась моей. Ожоги ничуть не пугали Симона, даже когда пламя окружало чувствительные участки кожи вокруг рта и глаз. Он лишь смотрел на них и улыбался.
Улыбка была пустой. Мертвой.
Я не помнила, когда его удар впервые достиг цели. Кажется, он задел мне бок. Я пошатнулась, не смогла увернуться от следующего удара. Подняв голову и увидев занесенный меч, я подумала: «Ну вот и все. Это конец».
Он стоял с поднятым мечом, не обращая внимания на струйку черно-красной крови, вытекающей из левого бока.
Меня спас Райн. Он бросился на Симона, и они закружились в смертельном танце.
В шуме и грохоте боя, идущего внизу, тонули все прочие звуки, кроме моего дыхания и ударов сердца, отдающихся в ушах. Я приказала себе успокоиться, и поскольку Симону было не до меня, мельком взглянула на происходившее внизу.
А там в разных частях города творилось одно и то же: кровавое побоище.
Наши противники до поры до времени таились, заманивая нас поближе. И теперь отряды кроверожденных выплеснулись из замка на улицы, словно потоки огня. Воины отрядов Кетуры падали, как скошенная трава. Вопли умирающих демонов тонули в криках умирающих вампиров. Солдаты Джесмин, едва выйдя из туннелей, столкнулись с вражеской стеной, ожидавшей их и значительно превосходившей числом.
А Симон с его жуткой, отвратительной магией (не знаю, как она называлась) продолжал биться, не замечая своих ран.
Мы проигрывали.
Проигрывали по всем статьям.
Нужно отступать. Немедленно.
Думаю, ужас на моем лице сказал Райну все, что ему требовалось знать о положении наших войск.
Когда я вновь двинулась на Симона, Райн прохрипел:
– Возвращайся.
Единственное слово, которое он сумел произнести.
Я поняла вложенный туда смысл: «Возвращайся к остаткам наших сил. Уводи их из города». Об этом я не желала даже думать.
Мы могли спасти положение, и для этого всего-навсего требовалось убить Симона. Я не собиралась убегать. Я не хотела отдавать трон этому самозванцу и его зловещей силе, добытой за счет магии моего отца.
С меня довольно. Я и так с раннего детства была окружена теми, кто считал, что могут отнять у меня все. Сама мысль хотя бы о еще одной секундной уступке вызывала во мне бешенство.
Удары сердца громко отдавались в ушах. Все тело пылало.
«Это мое королевство, – прошептал Винсент, и его слова проникли мне в кровь, достигнув сердца. – Это мой замок. Они мои. Не позволяй никому отнять их у меня».
«Они мои», – вторили удары сердца.
Королевство и замок были моими.
Я никому не позволю отобрать их у меня. И уж точно не позволю этим мерзавцам убить Райна.
Райн повернулся к балконным дверям, откуда выбегали ришанские солдаты, чтобы отвлечь его внимание в столь критический момент.
Его, но не мое. Я едва заметила их появление.
Я намеренно позволила гневу ослеплять меня и управлять мной. В таком состоянии я бросилась на Симона.
Внимание сузилось до лезвия меча. Приятно было видеть, как он вспарывает плоть Симона. Ночной огонь разрастался, окутывая все мое тело. Гнев сделался неуправляемым, и моя магия лишь подпитывала его.
Симон вздрогнул. Его тело накренилось.
Кто-то засмеялся, и я не сразу поняла, что это мой смех. Я широко улыбалась, глядя, как он выпрямляется и смотрит на меня. Вся его нечестивая сила сосредоточилась в одной точке. На моем лице.
Я не боялась.
Мы одновременно сделали выпад. Наши мечи встретились вновь. Каждый удар был беспощадным. Я погрузилась в опьяняющий туман мести, и это ощущение мне очень понравилось. Каждая нанесенная Симону рана будоражила меня, словно глоток крепкой выпивки или дым дурманного зелья.
Однако Симон не сдавался.
Райн, окруженный ришанами, не мог мне помочь.
Симон перешел в наступление.
Впервые я ощутила страх, когда от его мощного удара во мне что-то хрустнуло. Я сумела парировать удар, но от боли, пронзившей тело, перехватило дыхание.