Теперь уже София сжала руки Индсорит и с сочувствием посмотрела на нее.
– Во второй раз было еще хуже, – продолжала исповедоваться Индсорит, ощутив странную силу, что исходила от демона Софии, приподнявшего ухо, словно прислушиваясь к ее рассказу. – Разумеется, я поклялась себе больше не влюбляться, но потом в мою Грозную гвардию вступила Симоне из Гейла… Наверняка тебе случалось прогуливаться по мосту Граалей и ты помнишь великолепные статуи, поддерживающие восточную арку? Она была такой же сильной и прекрасной, как эти титаны из Века Чудес, и даже лучше. Но у нее тоже не было шансов…
Мордолиз повернул голову в сторону Индсорит, но она прикрыла глаза, чтобы не проронить слезу. Вкус крови возлюбленной наполнил ее рот.
– Ее убийцу тоже не удалось отыскать? – Голос Софии все еще оставался хриплым от горя.
– Я вижу убийцу в каждом зеркале, – ответила Индсорит, решив, что не расскажет Софии о том, как едва не позволила Симоне убить себя, когда сердце разрывалось от боли и не было сил защищаться. Сегодня – не расскажет. – Наверное, под пытками она бы призналась, кто ее подослал, но ведь я пообещала себе не делать ничего похожего… ни с кем, и в особенности с ней. Она умерла быстро. На моих руках, но быстро. И знаешь, что хуже всего, София? Так, что хуже некуда? Даже сейчас я вынуждена признать, что любила ее больше, чем Крепакса, больше, чем любого из тех, что были потом, пока я не дала зарок не влюбляться ни в кого и никогда, ради своей безопасности и их тоже. Я люблю этот жестокий призрак и верю, что одолела ее лишь потому, что она так захотела. Верю, что она любила меня так же, как и я ее. Это глупо, да?
– Любить – это всегда глупо, – ответила София. – Но есть и худшие виды глупости.
– Например, заставить меня открыть мой маленький надежный за́мок для разъяренной черни, каким-то образом выжившей во время переворота цепистов?
– Да, вроде этого, – согласилась София, и Индсорит даже с закрытыми глазами определила по голосу, что маска вернулась на прежнее место. Нет, даже не маска – шлем в виде головы рычащего демонского пса. – Однако не стоит беспокоиться, их приглашают к себе домой сразу две свергнутые королевы.
– Домой, – повторила Индсорит и даже сейчас, в теплой уютной кухне, вздрогнула при воспоминании о том, что показала ей И’Хома за Вратами Диадемы после жуткого шествия по горящей столице.
Черная Папесса много раз называла Джекс-Тот своим домом, и, хотя Индсорит была тогда одурманена ядом и жуками, она почти не сомневалась, что легендарная страна вернулась и что она населена ужасными демонами, которые с тех пор преследовали Индсорит в ночных кошмарах.
Вот почему она не смогла послать в задницу Софию, с ее идеей пригласить в замок уцелевших оборванцев, шумно спорящих о том, кто будет управлять развалинами Диадемы; это больше не имело никакого значения. Все очень просто, любой ребенок, любящий страшные сказки, может сказать, что пятьсот лет назад Джекс-Тот лежал в море Призраков, как раз на том месте, где теперь объявился. Вот почему заявления цепистов о том, что они отплывают в обетованную землю, было таким абсурдным. Если кто и вернулся домой, то одни лишь демоны, изгнанные в Изначальную Тьму, и теперь лишь вопрос времени, когда они доберутся до Звезды.
Взглянув на дружелюбного остроухого пса, который постоянно находился рядом с тех пор, как София спасла ее, Индсорит напомнила себе, что некоторые из них уже здесь.
Глава 15
Уже приближался закат, а они не нашли больше ни одной бродячей кошки. Дигглби утверждал, что таковых в природе не существует, поскольку это понятие предполагает, что сначала кошки были ручными, и что кошки в любом случае не подойдут, ведь они не падальщики. Хортрэп возражал: позволив диким животным жить у себя в доме, человек многих хищников превратил в падальщиков. Относительно того, кого можно считать одичавшим, чудаковатый колдун заявил, что хозяева, не сумевшие удержать своего питомца дома, не вправе жаловаться, если тот в конце концов очутится в кастрюле или с ним случится что похуже. С точки зрения Мрачного, предстоящий ночной ритуал как раз и был таким «похуже».
– Там, в переулке, была покалеченная шавка, – сказала Пурна, когда они во второй раз дошли до окраины Черной Моли, прочесывая наполовину опустевшую деревню посреди леса Призраков. – Да, я пообещала Дигу, что не будет никаких собак, но этот старый кобель едва волочит ноги, причем даже не четыре, а только три.
– Да уж… – Мрачный не нашел что еще сказать и взглянул на раскисшую дорогу, уходившую в сумеречный лес.
– Избавить животное от страданий – доброе дело, – заявил Гын Джу, но он мог позволить себе подобный оптимизм, поскольку уже поймал крысу вместо какой-нибудь обессилевшей от болезни кошки.
Многие животные в этой деревне казались больными, но из-за этого охота выглядела жалким занятием: разве настоящий охотник позарится на добычу, не способную убежать или постоять за себя? Гын Джу никогда не наблюдал подобного недуга у диких животных, и это заставляло предположить, что причиной стала близость к людям.
– Да ну, на хрен, я просто поймаю ту собаку. – Пурна засунула руки в отделанные сутажом карманы камзола и снова повернула к центру деревни. – И вообще я кошатница, так что Диг может пойти или на компромисс, или в задницу, на его выбор.
– Э-э-э… да, – сказал Мрачный рассеянно, потому что как раз в этот момент заметил краем глаза котенка, выглядывающего из разбитого окна пустой лачуги, которую лес уже начал с жадностью пожирать, затягивая паутиной кудзу.
Никто не сказал этого вслух, но все согласились, что будут охотиться только на взрослых животных. Недавно пойманного индюка уже отнесли в заброшенную церковь, которую Хортрэп посчитал идеально подходящей для своих целей, и теперь Мрачный нес мешок с крысой, так что мог держать непорочного за руку.
– Никогда не думал, что буду заниматься такими делами. Не нравится мне это.
– С этим-то я могу справиться, – отозвался Гын Джу. – Меня больше тревожит то, что случится потом. Не уверен, что это лучше, чем просто пройти через Врата. Мне кажется, что еще хуже.
– Да, именно об этом я и говорил, – согласился Мрачный. – Плохо убивать животных, если тебе не нужна ни еда, ни одежда, но то, что нам предстоит сделать, мне нравится еще меньше.
– Связать демонов или отправиться с их помощью в Джекс-Тот? – решила уточнить Пурна.
– И то и другое, – хором ответили Мрачный и Гын Джу, еще крепче схватившись за руки.
– Это как раз самая забавная часть дела, – сказала Пурна, и, насколько Мрачный успел изучить характер тапаи в совместном походе, это было не пустое бахвальство. Она и в самом деле такая чокнутая. – Мне не нравится поганое настроение Дига, и я уверена, что дальше будет только хуже. После той дурацкой ночи он стал совсем ребенком.
– Как думаешь, если отдам ему крысу, он повеселеет? – спросил Гын Джу.
Они двинулись дальше через деревню, к переулку позади лавки, в которой утром закупили провизию. Пустынные улицы освещались одними лишь светляками.
– Он возражает не только против жертвоприношения, но и вообще против связывания демонов, – продолжала Пурна. – Но если бы его самого не сопровождал связанный демон, меня сейчас не было бы в живых, так что я действительно не могу по достоинству оценить моральные устои, которые он вдруг недавно приобрел. Возможно, все дело в том, что раньше у него был свой демон, но это уже в прошлом. Стоило мне выбросить мою старомодность на помойку, как он тут же подобрал ее и отряхнул от пыли… Знаете, что случилось, когда я рассказала ему, что угракарийцы едят мясо лишь на одной особой церемонии? Он сделался вегетарианцем!
– Раньше я смотрел на таких людей свысока, но, когда познакомился с ранипутрийской кухней, решил, что разнообразные… – начал было Гын Джу, но Пурна перебила его:
– Ты уже предельно ясно объяснил, как тебе понравились чатни[5] и ачар![6] И я не смотрю ни на кого свысока… Брр, не в этом дело. – Тряся длинным черным языком, Пурна указала на кобальтовую шапочку, которую Чи Хён подарила Мрачному. – Могу я взять ее на минутку? Дело в том, Гын Джу, что Диг волен поступать, как ему вздумается, но отворачиваться от нас только из-за того, что он больше не хочет связывать демонов, – это слишком жидкий соус, чтобы разбавлять его водой.
– Не думаю, что паша откажется участвовать в ритуале и отправиться с нами в поход, если только не чувствует, что должен так поступить. – Мрачный зажал в зубах мешок с крысой, пытаясь свободной рукой развязать узел на своей шапке.
– Согласен.
Гын Джу выпустил ладонь Мрачного и с улыбкой, как бы говорящей, что он ценит этот жест, но его последняя рука не отвалится, если варвар перестанет держать ее, потянулся к сумке… Однако, едва Мрачный справился с узлом и махнул шапкой в сторону Пурны, непорочный затолкал крысу обратно в мешок и снова схватился за руку друга, еще крепче, чем прежде. Возможно, он лучше Мрачного скрывал свое волнение, но перспектива отправиться в Изначальную Тьму явно пугала храброго поэта еще больше, чем ритуал связывания демонов.
– Что ж, иногда приходится делать трудный выбор, – заключила Пурна, перебрасывая ремешки шапки через плечо, и Мрачный не понял, зачем утепляться, когда она и так вспотела в накидке из шкуры рогатого волка. – Может, он думает, что кому-то из нас это нравится? Может, он думает, что я не предпочла отправиться в развеселое путешествие в Диадему вместе с ним, Неми и монахом? В жопу поиски Марото! В жопу спасение мира!
– Ох!.. – Брови Гын Джу под маской поползли вверх, и он понимающе кивнул Мрачному. – Значит, ты не только расстроена тем, что наши с Дигглби пути расходятся, пускай лишь на время, но и немного огорчена, что в ближайшем будущем не сможешь брать уроки музыки?
– Конечно огорчена, но в хорошем смысле, – ответила Пурна, причмокнув губами и щелкнув сыромятным ремешком накидки. – А по поводу уроков музыки я должна сказать вам, мальчики: думаю, я просто гений. Обычно я не рассказываю о том, как упражняюсь с певчим мечом, но если уж…