– Говорю тебе, именно так нас и находят, – заявила Пурна, когда зловоние милосердно растворилось в душном влажном воздухе. – Достаточно идти туда, куда ведет нос.
– Звучит так мерзко, что я почти поверил тебе, – ответил Гын Джу. – Но это не объясняет, как они предупреждают каждый наш ход и выбирают самое удобное время для нападения.
– Пержупреждают, – поправила Пурна.
– Ты… ты пошлячка, каких я в жизни не встречал. Но если серьезно, она должна подавать еще какие-то сигналы… кроме этого.
– Невозможно! – Пурна указала на Лучшую, уже одолевшую подъем, даром что несла пленницу на плечах. – Она голая, связанная, с кляпом во рту!
– Не то чтобы она так уж много говорила. – Гын Джу приподнял маску и вытер лоб. Эта духота даже непорочного заставила меньше внимания уделять этикету, хоть и не помешала ему укоризненно взглянуть на Пурну, высунувшую длинный черный язык, чтобы немного охладиться. – Не то чтобы вообще кто-то из них много говорил. Наверняка они промолчат, даже если свистнуть в ухо, и это меня особенно пугает.
– Тсс! – Что-то шевельнулось в голове у Пурны… и снова заснуло. – Вот зараза, мне показалось, что я… э-э-э…
Принц залаял на них сверху, и Пурна тявкнула в ответ; такое развлечение, похоже, ужасно бесило Гын Джу.
– Возможно, они не переговариваются с соплеменницей, а просто слушают, как вы гавкаете на всю Звезду, как будто эти джунгли глухи к собачьему лаю.
Вот именно. Молодец Гын Джу, хотя Пурна никогда не сказала бы этого вслух.
– Собачий свисток.
– Собаки не умеют свистеть.
Пурна едва не опровергла утверждение Гын Джу с помощью своего собачьего языка, но в последний момент спохватилась: да это, должно быть, провокация! Впрочем, возможно, она слишком высокого мнения о мальчишке: у него есть свои достоинства, но искусство перебранки к ним не относится.
– Не собаки свистят, а собакам, – объяснила она, потом уперлась ногой в карликовую пальму, подтянулась и уцепилась за ствол коричника. – Диг рассказывал, что покупал собачьи свистки для Принца, но они всегда терялись. Подозреваю, это сам демон делал так, чтобы они исчезали. Штука в том, что мы не слышим этот свист, – дуем-дуем, и никакого результата. Хотя на самом деле результат есть, потому что собака прибегает на зов.
– Какая увлекательная песня! – Гын Джу едва не соскользнул, добравшись до крутого участка у самого гребня. Отдышавшись перед последним рывком, он посмотрел вниз и сказал: – Удивительно, что ты не приберегла ее для вечера у костра. Ой, извини, я совсем забыл, мы больше не разводим огонь, потому что вы с Лучшей решили поохотиться на летающее чудище и у нас появились новые друзья, от которых трудно спрятаться.
– Я намекала на то, смышленый ты мой, что тотанцы переговариваются между собой, но мы этих переговоров не слышим. Не исключено, что она сейчас орет во все горло, но для нас это – собачий свисток.
Гын Джу задумался над ее словами.
– Позволь напомнить: мы вставили ей кляп, на случай если она решит поделиться своими чувствами не в самый подходящий момент.
– Мм… – протянула Пурна. – Вот зараза, совсем вылетело из головы… Но через кляп можно хотя бы простонать, правильно? И если местные обладают сверхчутким слухом, этого должно хватить.
– Немного притянуто за уши.
Непорочный энергично потянулся перед восхождением по крутому склону, а затем уперся носками в глинистую почву.
– Растяжка полезна для всех мускулов, – ответила Пурна. – Есть идея! Просто поддержи меня, что бы я ни сказала. Хочу поговорить с нашей пленницей, когда поднимемся наверх. Попробую ее расколоть.
– Думаешь, эта чудаковатая старушка с Джекс-Тота понимает по-непорочновски?
– Слушай, умник, давай сменим тему и поговорим о том, что тебе интересно, – предложила Пурна. – Например, о заднице твоего дружка.
По крайней мере, эти слова заставили Гын Джу снова полезть в гору, и Пурна поспешила следом: ей не терпелось приступить к разговору со старухой. Но на вершине забыла об этом, уставившись вместе с Гын Джу и Лучшей на картину, открывшуюся по ту сторону гребня, с еще более крутым спуском к гавани, в которой скопились… корабли? Или морские чудовища? Издали эти силуэты, качавшиеся на волнах у пристаней, напоминали и то и другое. Пурну едва не стошнило при виде длинной очереди тотанцев, исчезающих внутри этих диковинных плавсредств. С высоты черные солдаты казались совсем мелкими – не крупнее тощих жуков, из которых состояли их доспехи.
Пурна вздрогнула, спохватившись. Если ее догадка верна, то пленница, которую Лучшая усадила под деревом, может предупредить соплеменников даже с такого расстояния и с кляпом во рту, и тогда… Что ж, тогда троицу ждут крупные неприятности, тем более что она наконец-то наткнулась на настоящий военный объект.
– Эй! – Пурна щелкнула пальцами перед морщинистым лицом, открылись цепкие черные глаза.
«Ты мне совсем не нравишься», – сказали эти глаза. Но Пурна лишь обрадовалась, разгадав взгляд, – ей нужно было читать пожилую даму, как рукописный свиток. Ну или как книгу, хотя «свиток» звучит солидней.
– Итак, тотанка, ты можешь общаться со своими друзьями, не произнося вслух ни слова, я права?
Потный чулок, служивший кляпом, пополз вверх, впалые щеки сморщились в усмешке. Принц подскочил и зарычал… но не на пленницу, а на Пурну. Песик всегда бесился, когда кто-нибудь обращался к старухе, – будучи демоном, он, вероятно, не одобрял милосердия к пленникам. Пурна цыкнула на него и снова повернулась к старухе:
– И меня ты тоже прекрасно понимаешь, да?
Гын Джу оказался прав, и неожиданным было не отсутствие какого бы то ни было языкового барьера, а принадлежность старой карги к армии монстров, отправлявшейся на Звезду.
– Значит, остался только один вопрос: можешь ли ты говорить с нами? Ведь можешь?
Это было и так понятно по самодовольному выражению лица, вдобавок старуха кивнула. Пурна вытащила кляп и вручила бурдюк с водой. Старуха поднесла бурдюк к губам, но вовсе не с таким облегчением, какого следовало ожидать от человека, измученного жаждой. Пока она медленно пила, Пурна успела подумать, как лучше обхитрить эту мегеру.
Подошел Гын Джу, и только Лучшая не могла оторвать очарованный взгляд от шумной пристани.
– Понимаю, это прозвучит глупо, учитывая обстоятельства нашей встречи, но единственная причина, по которой мы тащили тебя, кормили и поили, заключается в том, что мы тебе симпатизируем. Судя по манерам, ты достойный человек. Немного похожа на мою тетушку.
Глаза старухи округлились, а усмешка сделалась еще шире, и Пурна добавила заговорщицким тоном, забирая бурдюк:
– Но Лучшая не настолько сентиментальна. Ты ей совсем не нравишься. Так ведь, Гын Джу?
– Боюсь, что так, – подтвердил непорочный.
Тотанка переводила взгляд с одного на другую и обратно, явно клюнув на приманку.
– Хоть мы с Гын Джу и понимаем, что ты всего лишь спасала свою шкуру, Лучшей совершенно чуждо милосердие. Как только мы ей расскажем, что это ты постоянно направляла солдат по нашему следу, вместо того чтобы как-то отблагодарить людей, спасших тебя после падения с высоты… В общем, я не знаю, что она с тобой сделает.
– А я знаю, – подхватил Гын Джу, наклоняясь к старухе. – Лучшая выпустит тебе кишки, а потом спрячется, и, когда твои друзья придут на помощь, она их тоже убьет. И ты будешь виновна в их смерти.
Пожилая тотанка вовсе не казалась испуганной, но взгляд, брошенный на Лучшую, по крайней мере подтвердил, что она осознает опасность. К счастью, Пурна тоже умела контролировать свою мимику, как опытный игрок в маджонг, иначе план мог рухнуть… А Гын Джу, демоны его подери, мгновенно ушел в тень. У Пурны не оставалось другого выхода, как прямо сейчас, пока непорочный не отправил все в задницу, сделать предложение, к которому она собиралась подводить старуху постепенно.
– Мы не хотим этого, тетушка, и я обещаю…
Принц прыгнул прямо в лицо Пурне, рыча и щелкая зубами, но она перехватила его в полете и прижала к груди, успокаивая. Теперь это ее демон, по принуждению или по собственной глупости, и он не может ее испугать. Сильно испугать, во всяком случае. Пришлось применить силу, чтобы держать рычащую пасть закрытой, но карманный тиран был совсем маленьким, и Пурна с ним справилась после недолгой, но яростной борьбы.
– Как я уже говорила, тетушка, если согласишься помочь, мы тебя отпустим и не позволим Лучшей показать себя с худшей стороны. Нам нужна только информация, и если ты расскажешь все без утайки, клянусь… Ух ты!
Пурна, сидевшая на корточках перед старухой, от шквала эмоций и образов повалилась на задницу.
Исступленная ненависть и горящие города, дрожь удовольствия и армии монстров, расколовшиеся небеса и земля, проваливающаяся в пустоту…
Пурна сидела с бьющимся сердцем, пересохшим ртом и подступающей к горлу тошнотой и пыталась осознать, что произошло с ней секунду назад. И тут снова началась эта хрень. Ее обволокли мокрые кишки, сжали череп будто тисками; мускусное зловоние обожгло ноздри, и на сей раз ее действительно вырвало завтраком из змеиного мяса и корней таро.[11] Когда же она немного пришла в себя, другое, более нежное и почти дружеское чувство омыло ее. Она в ужасе посмотрела на полуобнаженную связанную тотанку и увидела, что сверхъестественная чернота исчезла из глаз, оставив вместо себя почти нормальную карюю радужку. Пурна ничего еще так не пугалась в своей жизни.
– Если ты можешь проникать в наши головы, почему не сделала этого сразу?
– Я не раз-з-зговариваю с с-с-собаками, в отлич-ч-чие от тебя, – прошипела пленница на высоком непорочновском.
Ее скрипучий голос причинял почти такую же боль, как и недавняя ментальная атака. Древний, строго формализованный язык звучал очень странно, когда им выражали скупые эмоции, но Пурна и Гын Джу взволнованно переглянулись. Старая карга говорила так, как говорили пятьсот лет назад, на языке, общем для их предков. Принц вывернулся из объятий Пурны и ускакал прочь, а она осталась сидеть, зачарованная живой загадкой.