– Они все здесь… сумасшедшие… – тяжело дыша, проговорил Хортрэп у нее за спиной.
Когда кремнеземка упала на колдуна, она не только причинила новые повреждения его сморщенной плоти, но и разорвала паутину на лице. Густая и черная как смола кровь стекала по сломанному носу на выпяченный подбородок, пока он выкашливал слова вместе с облачками перламутровой пыли:
– Я ведь предупреждал тебя, София… предупреждал. Но никто меня не слушает…
– Ты говорил, что они могут заглянуть мне в голову, – сказала София. – А значит, способны убедиться, что я не блефую и отправлю их назад в Изначальную Тьму, если они не откажутся от своих замыслов. Или перемирие, или мы все погибнем.
– Самый древний и самый разумный довод против войны. – Хортрэп смеялся, и черные кровавые пузыри лопались в его ноздрях. – Жаль только, что Ассамблея вексов так же безумна, как и стара. Думаешь, демоны боятся Изначальной Тьмы? Думаешь, их можно напугать возвращением домой? Нужно было слушать, что я тебе говорил…
– Теперь я слушаю, – ответила София. Исходящий из Врат свет разгорался все ярче. Она подошла к Хортрэпу и посмотрела на распростертую на полу седоволосую окровавленную кремнеземку. – Ты сказал, что они безумны и что они могут заглянуть в голову, в душу. Но ты ничего не говорил о демонах. Так кто же они такие, эти придурки? Драть твою мать, ты, как всегда, рассказал меньше, чем знаешь!
Он задумчиво взглянул на нее, пошевелил связанными руками и кивнул на свои путы. Раньше его мягкие пальцы казались огромными, а теперь напоминали крохотные коготки.
– Ответь мне, Хортрэп, иначе брошу тебя здесь, чем бы все это ни кончилось, – потребовала София. – Я знаю, как ты любишь тайны, старый пройдоха, но если не откроешься сейчас, то унесешь их, на хрен, в могилу!
Хортрэп сжал губы и покачал головой, словно всерьез обдумывал ее слова, а София всерьез обдумывала, не надавать ли ему по щекам. Вдруг Мордолиз положил лапу на колени Хватальщика, зарычал и наконец-то вытянул из него правду.
– Ну хорошо, хорошо. Это высшие жрецы Джекс-Тота. Теперь довольна?
– До этого еще далеко. – София строго прищурилась, но отогнала Мордолиза от лукавого старого ведьмака. – Почему ты назвал их демонами? Что это за ритуал, которым они настолько увлечены, что даже не опасаются возвращения в Изначальную Тьму? Много ли ты вообще знаешь обо всем этом дерьме?
– Сначала отвечу на последний вопрос. – Хортрэп облизнул губы и нахмурился, словно сомелье, вынужденный оценить дрянное пойло. – Я, как обычно, знаю все. Что касается ритуала: они хотят проделать то же самое, что уже пытались пятьсот лет назад, – пробудить Падшую Матерь. Боюсь, скоро выяснят, что она не совсем такая, как им представляется, но она действительно мать, если ты понимаешь, о чем я…
– Демоны, Хортрэп. Ты назвал их демонами, – настаивала София. Прохудившийся сапог наполнялся теплой сукровицей, что вытекала из тающей плоти, образующей все вокруг. – Но при этом ты назвал их жрецами. Так кто же они все-таки?
– Это очень старый вопрос, не так ли? – сказал Хортрэп, поморщившись от сияния Врат. – Мы можем связать демона плотью какого-нибудь животного, падальщика, но кто самый главный шакал в мире? Можно ли поселить демона в теле смертного? Мы могли только подозревать, а они убедились… Убедились, что тот, у кого хватит сил, чтобы справиться со своим демоном, получит безграничные возможности. Невообразимую силу, истинное бессмертие. Поскольку тот, кто связал демона в твоем теле, не может освободить его… В конце концов, у каждого демона есть свой хозяин.
– Они… призвали демонов в самих себя?
София оглянулась на древних существ, собравшихся вокруг сияющих Врат. Неудивительно, что никого не напугало ее появление, – пусть они и самонадеянные безумцы, но все же на их стороне в десять раз больше демонов.
– Не совсем, – ответил Хортрэп. – Как выяснилось, связать демона в себе самом – не очень удачная идея, так что жрецы их вызывали друг для друга. Первый принес в жертву второго, второй отдал на расправу третьего, и это продолжалось, пока не образовался круг демонов… или цепь, если тебе так больше нравится. Каждый жрец связан со следующим и так далее, возвращаясь к первому из равных.
Поэтому Ассамблея вексов придерживается принципа равенства, как поступили бы идеалисты вроде тебя. Ни один жрец не может освободить демона, которого он связал, или еще как-нибудь выступить против собратьев, иначе те в ответ освободят его демона. Разумеется, они никогда не признаются в этом, но подозреваю, что их неприязнь к твоему покорному слуге вызвана не столько моими действиями, сколько тем, что я всегда работал только на себя. Они завидуют, что я не связан их ублюдочным кругом и могу…
– Подожди!
От внезапного озарения у Софии закружилась голова, словно она стояла на вершине высокой горы или сдерживала дыхание на дне глубокой бухты. Ну конечно, конечно, конечно!
– Значит, ты один из них!
– Близко, близко… – Хортрэп хитро глянул на нее. – Я был первым. Подопытным. Мой хозяин состоял в Ассамблее вексов, а я всего лишь прислуживал высшим жрецам… Он пытался принести меня в жертву, София, чтобы проверить, можно ли связать демона в теле смертного. И представь себе, это ему вполне удалось. Но когда он сам опустился в Изначальную Тьму за собственным демоном, то не справился… со своим подопечным. Он заживо поедал сам себя, вот и позвал меня на помощь.
София отступила на шаг от чудовища, а Хортрэп продолжал:
– Первым демоном, которого я съел, был тот, что поселился в моем хозяине, и при этом я случайно обнаружил идеальный выход из положения. Ты уже слышала, что демон, которого не успели освободить, обречен приходить на могилу того, кто его связал? К счастью, я сам и оказался его могильным камнем!
София чувствовала себя хуже некуда, глупо было бы это отрицать. Ей приходилось создавать такие преисподние, что и дюжина колдунов не смогла бы повторить, и видеть такие оргии, что заставили бы покраснеть самую извращенную шлюху, но сейчас услышанное ее потрясло. Конечно, она всегда чувствовала в Хортрэпе нечто глубоко дурное, но чтобы настолько? Это уже слишком. С очень-очень большим лишком. Мордолиз заскулил и ткнулся мокрым фыркающим носом в ее ладонь, пытаясь вернуть в реальность, но, какой бы злополучной эта реальность ни была, не пес, а Хортрэп обычной своей болтовней вырвал Софию из оцепенения.
– В чем дело, подруга? Выглядишь так, будто тебя ущипнул за задницу призрак, – произнесла жалкая тень огромного мужчины, которого София знала почти тридцать лет… Тридцать лет, за которые состарились все ее друзья, но только не он. – После всего, что я проделывал у тебя на глазах, после всего, что ты сама просила меня сделать, неужели этой мелочи хватило, чтобы вывернуть твой желудок наизнанку?
– Ты демон, – сказала она, едва слыша свой голос в участившемся стуке исполинского сердца, расположенного где-то под ногами. – Все это время я считала тебя человеком, притворявшимся демоном, а на самом деле ты был демоном, притворявшимся человеком.
– Я не демон!!! – Даже в нынешнем уменьшенном виде Хортрэп ухитрился раздуться от негодования и подался вперед в своих путах, словно собираясь укусить ее. – Говорю тебе, я оказался сильней моего хозяина. Сильней всех этих заблудших безумцев. Я не такой, как они. Я не такой, как все когда-либо жившие по обе стороны Изначальной Тьмы. Я Хортрэп Хватальщик.
– Твое тело… – София негромко рассмеялась, не реагируя на усилившееся волнение Мордолиза. – Вот почему ты теперь такой маленький. Потому что твои размеры, твоя сила не были настоящими. Плоть и кровь – всего лишь еще одна иллюзия для твоей породы.
– Плоть и кровь всегда были иллюзией, и не хотелось бы тебя расстраивать, дорогая, но моя порода – она и твоя порода, – ответил Хортрэп. – И я еще достаточно силен, ты убедишься в этом, как только освободишь меня. Правда, мне понадобится немало времени, чтобы довести мою колонию до привычного состояния, после того как меня безжалостно ощипали, но ты лучше других должна знать, что важно лишь то, что у тебя внутри.
– Твоя колония?
Мордолиз залаял, что-то изогнулось под ногами в пещере из расплывающейся плоти, и София энергично затрясла головой, пытаясь сосредоточиться:
– Ладно, не важно, не важно. Не хочу подробностей. Очень поучительно было узнать, Хортрэп, что ты еще старше и ужаснее, чем кажешься, но у нас очень мало времени, а ты пока не сказал мне ничего полезного. Эти тотанцы – высшие жрецы Джекс-Тота, отдавшие себя под власть демонов. Замечательно. Отвратительно. Но если они демоны, не боящиеся Изначальной Тьмы, почему застряли там столь надолго и как вернулись назад?
– Их вернула Цепь после событий у Языка Жаворонка, помнишь, София? – Мечтательное выражение промелькнуло на измочаленном лице, словно он вспоминал свой первый половой акт или волнующие кулинарные впечатления. – Что же касается того, как их изгнали в первый раз… Тут помог блистательный план, разработанный твоим покорным слугой с помощью злейшего врага Джекс-Тота – Эмеритуса, еще до того, как тот превратился в Покинутую империю. Разумеется, такое решение не было окончательным, но, уверяю тебя, тотанцев оно совсем не обрадовало.
– Почему? – спросила София. – Почему?
– Потому что я хороший парень, хотя вам, хнычущим, царапающимся, хитрым подонкам, и трудно в это поверить. Я пронюхал, что Ассамблея вексов решила призвать Падшую Матерь, а когда она вернется, принести ей в жертву всю Звезду. Правда, сам я родился и вырос на Джекс-Тоте – один из последних живых тотанцев, если для тебя такие тонкости важны, – но это еще не означает, что я такой же сумасшедший фанатик…
– Нет-нет-нет, – торопливо перебила София. Мордолиз продолжал скулить, а свет, поднимавшийся из Врат, начал пульсировать. – Почему их не обрадовало изгнание в Изначальную Тьму? Если это демоны, значит они просто вернулись домой, правильно? Ты сам так сказал!
– Все не настолько просто. – Ответ Хортрэпа прозвучал и раздраженно, и покровительственно. – Когда демона связывают в теле низшего животного, то плоть жертвы становится его собственностью целиком и полностью. Однако с высшим существом справиться трудней, и если аппетиты расходятся, то начинается борьба за власть. Демоны могли бы без всяких забот провести вечность в Изначальной Тьме, но людям, в которых они поселились, это пришлось не по вкусу. И конечно же, поскольку демоны очень любят страх, ненависть, боль и другие лакомства, которые носят в себе смертные, им тоже может не понравиться унылая жизнь в изгнании. Не говоря уже о бедных жителях Джекс-Тота, лишенных ярких впечатлений, но запертых в чужом мрачном мире вместе с попавшими под власть демонов жрецами. Заметь, что ни один из множества простых тотанцев не вернулся назад, только их вожд