Через жилой квартал надо проскочить побыстрее, для бродяг-одиночек вроде него это гиблое местечко.
На узких тротуарах валялись гниющие овощные очистки, за мутноватыми кухонными стеклами топорщились зеленые перья лука, на вторых и третьих этажах под оконными карнизами болтались исклеванные птицами колбаски – приношения Харнанве, Псу Весенней Бури. Ветер их слегка покачивал, на зависть выбравшимся на крыши кошкам. Не в пример давно и безнадежно спятившему Псу Зимней Бури, Харнанва охотно принимал дары и не кружил с сумасшедшим тоскливым воем над человеческими городами, не сдирал своими страшными когтями черепицу с крыш, чтобы после гонять и швырять ее вместе с вихрями колючего снега. Это безумного Дохрау задабривать бесполезно, хоть целый кабаний окорок за окошко повесь, а с его братцами поладить можно.
Ага, все-таки нарвался. Трое юношей пятнадцати-шестнадцати лет – сверстники Риса, в отличие от него на зависть откормленные.
Так и свербит кому-нибудь навалять, но в глубине души каждый трусит: или, не ровен час, тебя самого отдубасят, или придется после развлекухи откупаться от кургузов и судей – родители, скрепя сердце, деньги выложат, а по возвращении домой выпорют, как еще никогда не пороли, деньги-то кровные, нажитые… Поэтому к кому попало цепляться нельзя, однако сейчас подвернулось то, что надо: худющий парнишка, бедно одетый, однозначно из городской голытьбы. Напинать такому, пока ничего не стащил – святое дело.
Они стояли поперек мостовой и ухмылялись.
– Эй, ты! Чего здесь понадобилось?
Ну и придурки. Кто сказал, что он станет с ними разговаривать?
Рис ринулся вперед и, очутившись перед противниками, первому сделал подсечку, тут же крутанулся на месте, ударил второго локтем под дых и, продолжая движение, кулаком в подбородок. Спасибо, нижнереченские научили. Сразу отскочил, пнул по заднице третьего, нагнувшегося за гнилой картофелиной, тот упал на четвереньки в помойно-снежную кашу.
А теперь – рвать когти. Он не настолько силен, чтобы вырубить одним ударом здорового парня. Сейчас растерявшиеся от молниеносного нападения враги опомнятся и погонятся. Мимо просвистел камень, но до убежища рукой подать: впереди пасмурно сверкает, отражая облачное небо, сонная хоромина в несколько этажей.
Перебравшись через кучи мусора и обломки деревянной беседки, снесенной на исходе зимы прорвавшимся в реальность миражом, Рис взбежал по ступенькам. Две половинки двери из голубовато-сизого, как речная вода, стекла разошлись в стороны, открывая проход.
– Стой, дурак! – завопил позади кто-то из троицы, неожиданно для самого себя пожалев улизнувшую жертву. – Не лезь туда!
Рис шагнул внутрь, в зал с ковровым полом, створки за спиной закрылись. Тепло, вот здорово. Хорошо бы тут еще и вода нашлась.
Пятна засохшей крови, поначалу он принял их за части коричневого узора из кругов и треугольников. Значит, кто-то из домопроходцев здесь уже побывал, но наружу так и не выбрался.
Скоро Рис понял, что ему сказочно повезло. На последнем этаже он увидел ящик с горящими цветными бусинками и картинкой: чашка посреди россыпи блестящих коричневых зерен. Это даже лучше, чем такой же ящик с горячей и холодной водой. Вспомнить бы только, до какой надписи нужно дотронуться, чтобы получить канфу с молоком и сахаром. В своих снах про город Танцующих Огней он запросто читал все эти надписи, а наяву не умел, но, кажется, четвертая сверху… Ага, угадал. В нише появилась белая квадратная чашка с маленькой ручкой, из трубки сверху полился ароматный напиток. Чашку можно унести с собой и продать, они ценятся: с виду как фарфоровые, но не бьются, и хвататься за них не горячо – даже если налить кипятка, сама посудина останется чуть тепленькой.
Ференц однажды спросил, не хочет ли Рис стать домопроходцем. Нет, не хочет. Во-первых, придется иметь дело с магами, а он не собирается с ними связываться. Нечего было продавать его Сарабтенам. И к тому же «накаты»: если маги об этом узнают, его песенка спета – сцапают и начнут исследовать, это будет не лучше, чем попасть в руки к Гонберу.
Во-вторых, кто знает: вдруг, если Рис согласится превратить это в ремесло, волшебство закончится, и он больше не сможет заходить в любую сонную хоромину, словно к себе домой? В сказках сплошь и рядом так бывает, и не зря же говорят, что сказка ложь, да в ней намек.
Когда ему снился город Танцующих Огней, там нередко попадались похожие зеркальные дома. И там было столько всего интересного… В этих снах Рис видел себя то трусливым пацаненком, то подростком, как сейчас, то взрослым – крутющим воином-чародеем. А самое главное, он там был не одинок. Живые мама с папой. И друзья – настоящие, которые не бросят и не подведут. И самая лучшая на свете девушка. Да, если свести все воедино, это была целая жизнь, долгая, хорошая, с множеством событий, и Рису снились ее отдельные кусочки вразброс.
Может быть, эта жизнь должна была ему достаться, если бы его не увезли из города Танцующих Огней?
Два связующих звена между снами и явью.
Первое, там присутствовал человек, с которым Рис совершенно точно был знаком. Где и при каких обстоятельствах они сталкивались раньше – это он забыл, да и вспоминать не хотел. Тогда случилось что-то ужасное. Такое, что лучше умереть, чем пережить это еще раз, пусть даже мысленно. Во сне Рис не мог рассмотреть лицо того человека, отчетливыми были только глаза. Или даже не сами глаза, а взгляд. Если они когда-нибудь встретятся, этот взгляд он узнает сразу.
Впечатление, упорно цепляющееся за край, где заканчивается память и начинаются туманные дали неопределенности: человек из снов пытался его убить. Этот самый взгляд, усмешка, издевательское прощальное подмигивание – и короткий взблеск брошенного ножа. Убийце что-то помешало, клинок не долетел до цели, поэтому Рис остался жив. Где?.. И когда?.. Беда в том, что он себя помнил, начиная со Школы Магов в Эонхо, а что с ним было раньше – это спросите у кого-нибудь другого.
А второе связующее звено – Ренарна из легендарной дюжины, защитившей Темхейский перевал от полчищ ухмыров из ущелий Западной Явады.
Ренарна была самым горьким его разочарованием. Когда он впервые о ней услышал, сердце екнуло: это же наверняка воительница из города Танцующих Огней, одна из самых близких его друзей в той, снящейся жизни. С чего он взял? Вообще-то, оно само собой взялось, и он с ходу поверил, как маленький, а потом, опять же как маленький, чуть не разревелся, словно ему подсунули пустую обертку вместо конфеты.
Эта история произошла на второй год его пребывания в школе. Вместе с двумя старшими учениками его отрядили на хозяйственные работы к одной из столичных магичек. Тех, за чье обучение никто не платил, сплошь и рядом использовали в качестве домашней прислуги.
Благородная госпожа Венуста Лурлемот не была злой фурией, но ее педантичность, аккуратность и привычка к систематизации смахивала на легкое помешательство, поэтому загоняла она их так, что у всех троих ум заплетался за разум. Госпожа Венуста ждала в гости подругу детства – госпожу Ренарну, да-да, ту самую, поэтому чтобы все тут блестело, и чтобы коврики лежали по линеечке, и чтобы шторы висели складочка к складочке, и обувь в прихожей стояла не кое-как, а красиво, иначе хозяйке дома будет стыдно перед гостьей, и она оставит малолетних магов-прислужников без сладкого на ужин.
Школярам к этому времени было наплевать на сладкое, лишь бы поскорее унести отсюда ноги, один Рис потрясенно распахнул глаза: Ренарна придет сюда, он увидит ее не во сне, а наяву? Она ведь тоже из города Танцующих Огней! По крайней мере, она там бывала, и можно будет спросить, где этот город находится, как туда попасть… Он с удвоенным рвением принялся за работу, не обращая внимания на подтрунивания старших учеников, а потом наступил вечер, он наконец-то ее увидел – и отшатнулся, как от оплеухи, ошеломленный и обманутый.
Она же выглядит не так, как в его снах! В отличие от обладателя взгляда, которого нипочем не рассмотришь, она ему снилась, как настоящая. Неужели он с самого начала ошибался? Да, в городе Танцующих Огней ее зовут вовсе не Ренарна, как-то иначе, но можно ведь называться другими именами, однако что касается внешности… Рис стоял столбом посреди прихожей и глядел на знаменитую воительницу, глотая слезы. Не такая, совсем не такая! У нее должны быть другие черты лица, другие волосы, глаза другого цвета… Сам виноват. Он ведь много раз слышал песни и баллады, посвященные Рен по прозвищу Тигровая Челка, там описано в подробностях, как она выглядит. Слышал, но пропускал мимо ушей. Сам себя заморочил, и обижаться не на кого.
Едва удостоив взглядом вытаращившихся мальчишек, воительница обнялась с Венустой, и они прошли во внутренние покои, из-за тяжелых бархатных пологов доносились затихающие голоса:
– Мне бы первым делом пожрать. Я прямо из порта, сошла на берег – сразу мордобой, как на заказ. Аппетит зверский.
– Сначала примешь ванну. Ты потная и грязная после драки, а на корабле наверняка с матросами обжималась… В таком виде за стол не садятся.
– Не с матросами, а с помощником капитана. И после драки я грязнее не стала, не меня же били, это я их. Вен, не будь занудой, дай хоть чего-нибудь перекусить перед ванной!
– Перед купанием не едят, это не полезно для организма…
Тем же вечером учеников отослали обратно в школу. Не оправдали доверия: и складки на шторах оказались несимметричными, и расстояние между стульями в столовой неодинаковое, с погрешностью почти в дюйм, да еще в коридоре на изразцовом подоконнике валялась дохлая муха! Госпоже Венусте больше не нужны такие помощники.
Уже после, став старше, Рис понял, что дал маху. Подумаешь, не та внешность… Сам он в этих снах тоже выглядит не так, как на самом деле. Мало ли, кто в каком виде снится? Тем вечером в прихожей у Венусты он допустил непростительную ошибку: перепутал видимость и суть. Поделом его все-таки исключили из Школы Магов.
Рыбный пирог и сладкая канфа с молоком – королевский обед. Дожевывая последний кусок, Рис неожиданно вспомнил о жрице Лухинь Двуликой с улицы Босых Гадалок. Старушка сказала, что он проклят. Стоит поговорить с ней еще, чтобы узнать об этом побольше.