Из-за построек выскочил круглощекий лысоватый живчик, в желтых панталонах и домашнем стеганом кафтане с золотыми галунами.
– Что же вы творите здесь, а?! По какому позволению?!
– Пресловутый гирбау эйд Сапрахлед, – шепнул спутнице Сигизморий и, повысив голос, потребовал: – Господин Сапрахлед, будьте любезны вернуть моих снаппов!
– Я их не звал, сами прибежали! – огрызнулся владелец сарая. – А вы чего стоите и смотрите? Забирайте свою бесстыжую скотину! Пошли отсюда, пошли!
Сдернув с ноги туфлю с дорогой пряжкой, швырнул в свинью, поедавшую возле порога большой кусок ноздреватого сыра. Хрюшка не обратила внимания на удар, а сопровождавший Сапрахледа суетливый слуга подбежал, поднял башмак и вновь обул своего господина с таким видом, точно ему не привыкать.
– Забирайте своих скотов! – свирепо потребовал хозяин, повернувшись к зрителям. – Это был естественно-научный опыт, направленный на сохранение продовольствия посредством живительной силы света и воздуха, а теперь все изжевано, изгажено… Все загублено!
– Вы сманили моих снаппов! – снова заявил Сигизморий.
Развлекается, никаких сомнений. Венуста этого не одобряла.
– И моих животинок, господин, верните, незаконное это дело, – подхватил козий пастух, плутовато ухмыляясь в седую бороду.
– И курочек моих с гусочками! – плаксиво крикнула какая-то тетка.
Похоже, всерьез, без подковырки. Хоть одна здравомыслящая особа.
– Ужо будет сейчас вашей скотине… – озирая налитыми кровью глазами веселящихся людей и распоясавшихся животных, пригрозил Сапрахлед. – Бакуш, дай что-нибудь!
Бакуш подобрал и подал ему хворостину, торопливо отступил назад. Примерившись, купец-гирбау крякнул и протянул свинью по спине. Та всем телом вздрогнула, но жрать не перестала: сыр того стоил.
Из окна выпрыгнула примечательно крупная кошка с болтающейся в зубах гирляндой сарделек. Желтовато-серая в темную полоску, с кисточками на ушах.
– Да это же рысь! – ахнула Венуста.
– Видимо, один из прошлогодних котов Фразеста, – заинтересованно отозвался Сигизморий. – Его предыдущий прожект – помните, я рассказывал? Прижился, значит, в окрестностях, благополучно перезимовал…
– Дети, смотрите и запоминайте, это настоящий камышовый кот! – оглянувшись на детвору, пояснила Венуста, в ней взыграл инстинкт преподавателя.
Маленькие зрители загалдели, тыча пальцами в легендарного зверя. Энеля радостно затараторила:
– Котик-котик, Проклятый Страж, через себя перевернись, Хальнором оборотись, самого себя вспомни, три моих заветных желанья исполни!
Отметив с легким удивлением, что у ругардийских и вазебрийских детей поверья одни и те же, чародейка наставительным тоном возразила:
– Это не Хальнор, а обыкновенный дикий кот. Хальнор, как известно, находится в Лежеде, в зачарованном заповеднике. А это хищное животное, поэтому тянуть к нему руки не надо!
– Вот я тебя, ворюга, брось сардельки! – визгливым фальцетом выкрикнул Спарахлед, замахиваясь на хищное животное хворостиной. – Кому сказано, положь, не твое!
Рысь грациозно отпрыгнула, не выпуская волочащуюся по земле добычу, а ничейная псина, до этого смирно сидевшая в сторонке, с рычанием вскочила и тяпнула Фразеста за ляжку. После этого болотная кошка одним махом очутилась на спине у пса, и тот ринулся в открытую калитку. В толпе заулюлюкали.
– Во как чесанули, с дармовым-то угощеньем в зубах! – одобрительно заметил кто-то из зевак.
– Они потому что дружат, и собачка кисоньку защищает, – пропищала Амелина. – Сардельки они поровну поделят, будут в дороге питаться…
– Пока не догонят свой цирк, – добавила Энеля.
– Они его не пойдут догонять, их там били, и они оттуда убежали!
– Нет, с ними хорошо обращались, а они пошли погулять и заблудились! Почему ты такая?
– Это ты такая!
– Сама такая!
– Кабысдох поганый! – рявкнул Сапрахлед, потрясая хворостиной. – Налопался задарма, да еще пасть раззявил… Кто пустил сюда эту скотину? Кто оставил калитку нараспашку? Понабежали брюхо набить нашаромыжку…
С его желтых атласных панталон капала кровь, но он не обращал внимания на рану. В толпе началось брожение, кое-кто спешил спрятаться за чужими спинами – наверное, здешние слуги, с которых спросится за недосмотр.
– Идите-ка лучше домой, иначе вам достанется, – строго сказала Венуста, оглянувшись на Амелину с Энелей, и предложила Сигизморию: – Может быть, пойдем отсюда? Насколько я осведомлена, есть особый зов, который снаппы не смогут проигнорировать.
– Проще простого, – подмигнул светловолосый чародей.
Он издал негромкий свист, и тотчас из дверей сарая выскочило с полдюжины изящных созданий с пушистой бурой шерсткой, вертких, словно струящихся над землей.
– За мной, – приказал им Сигизморий. – Позвольте откланяться, господин Сапрахлед.
Тот буркнул что-то нелюбезное и захромал к сараю, с кровожадным выражением на раскрасневшейся курносой физиономии.
– Что за чудная парочка эти пес и кот, – светски произнесла Венуста, когда вышли на дорожку и направились обратно к имению мага. – Чьи это звери?
– Я их раньше не видел. Наверное, и в самом деле цирковые. Рысь, думаю, из разгромленного Сапрахледова зверинца, какие-нибудь бродячие артисты подобрали и выучили для потехи. Даже вон с собакой сдружилась… Жалко, удрали, я бы взял их к себе. Вы на моих красавцев полюбуйтесь!
На солнце наползло кисейное облако, ветер шуршал листвой. Никаких признаков просочившегося Хаоса в окружающей природе не наблюдалось.
Снаппы шныряли вокруг, гонялись друг за дружкой, кося на людей блестящими глазами-бусинами. Сигизморий рассказывал об их повадках, а Венуста, слушая, попутно думала о том, что отправится в Ибдару завтра же, не откладывая, и помоги ей Тавше всех там найти живыми.
Раздолье молочая, брызжущего на сломе едким белым соком. Сверкающие оборки по берегам соленых озер. Высохшая земля, вдоль, поперек и вглубь источенная ходами насекомой мелюзги. Крысы-пустынницы, мелькающие рыжими и серыми комочками – не поймешь, взаправду что-то юркнуло или померещилось. Кучи драконьих костей – а может, и не драконьих, непонятно чьих: сквозистая беседка из пожелтелых ребер, отполированные ветром и солнцем позвонки величиной с табурет. Среди необитаемых просторов дважды попадались невинные с виду глинобитные хижины, но Гаян и Рен туда ни ногой. Не вчера утром родились. В таком домике можно уснуть и потом проснуться через сотню лет, причем это в лучшем случае, а в худшем – весь набор вообразимых и невообразимых неприятностей. Солнце палило, как и ожидалось от южного солнца.
У них был запас воды в бурдюках, изюм, черствые лепешки и вяленое мясо. К бегству подготовились заранее, хотя Гаян и не ожидал, что придется удирать с таким переполохом.
– Я же тебе говорил, Живодера не убить. Другое дело, запихнуть его куда-нибудь, как в могилу, чтобы не вылез…
– Попробовать стоило, хоть бы ради того, чтобы эта дрянь почувствовала на себе то, что делает с другими. И заодно пусть Лорма считает, что мы рванули оттуда из-за Гонбера: это понятно и не вызывает дополнительных размышлений.
– Так ты все спланировала заранее?
– Импровизировала. Нужен был убедительный повод для срочного исчезновения, и мне до жути хотелось вломить принцессиному ублюдку, насколько получится. В общем, приятное с полезным.
Вот о любви он начал напрасно. Не по пятнадцать же им лет, и даже не по двадцать пять, в конце-то концов. Между тридцатью и сорока – возраст, когда большинство людей остепеняется, состоит в супружестве и все такое прочее, а они – двое бродяг, и одна вполне довольна своей жизнью, считает сложившееся положение вещей несказанной милостью Безглазого Вышивальщика, а другой просто не ропщет, давно уже разучился быть довольным или недовольным.
Ему бы и сейчас порадоваться подарку судьбы, не заикаясь о большем. Что еще нужно: ни одной неприятной личности на пару дней пути во все стороны, не болен, не бит, не ранен, запас еды и воды пока еще не закончился, рядом желанная женщина. Совсем как в ту светлую пору, когда они подались вдвоем в экзотический Саргаф. Рен с тех пор почти не изменилась, разве что талия чуть расплылась, черты лица стали тверже и обветренней, и шрамов добавилось, но это мелкие штрихи, которые не портят общего впечатления.
– Мы могли бы начать все сначала.
Зря он это сказал.
– Откуда – сначала? – спросила Рен, валявшаяся бок о бок с ним на расстеленном одеяле. – И что начинать?
– Вернуться к нашим прежним отношениям.
– А мы что делаем?
– Спим, как будто встретились случайно и через день разбежимся в разные стороны. Во всех смыслах спим… Если ты будешь со мной, я смогу начать новую жизнь.
– А без меня? – помолчав, поинтересовалась Рен.
– Что, я не понял…
– Без меня эту самую новую жизнь начать слабо?
– Для этого нужно, чтобы рядом была любимая женщина.
– Ну и напрасно.
Ему показалось, она хотела сказать «ну и дурак», но все-таки передумала.
– Почему, Рен?
– Сначала ты был влюблен в Лорму и не видел из-за этого многих очевидных вещей. Потом у тебя появилась я, которая, правда, вовремя ушла. Потом актриса, из-за которой ты застрял на Ивархо. Ты, конечно, принц, и тебе никак без прекрасной принцессы, но каждая твоя любовь – это сплошная зависимость.
– Меня постарались сделать таким, никуда не денешься. Лорма и постаралась.
– И что дальше? Из меня тоже старались сделать то, что им было нужно, а не то, чем хотела стать я. Все равно вышло по-моему.
– Для меня на первом месте любовь, а для тебя – твоя независимость.
– Можно любить другого и не отказываться от себя. Хотя, ты ведь на самом деле не отказываешься. Влюбленный, ты готов на все и в то же время пытаешься переделать предмет любви в соответствии со своими представлениями, а когда это не получается и отношения рвутся, превращаешься в ходячую тень. До следующего такого же раза.
Хорошо хоть, не обозвала