Мистер Берр тоже поднялся.
— Завтра мне рано вставать, — извиняющимся тоном произнес он. — Как только что-нибудь прояснится, я сообщу вам, мистер Латимер, и, конечно, постараюсь уладить все затруднения, о которых вы говорили. — Он обменялся с Коулом крепким рукопожатием. — У вас замечательные друзья и прелестная жена. С нетерпением буду ждать случая вновь побывать у вас. — С этими словами он вышел.
Проводив поверенного, Коул направился в свой кабинет, однако когда он заметил, что Бреггар ждет его у дверей, его лицо стало непроницаемым, но он все же жестом пригласил ирландца войти.
В гостиной миссис Дарви болтала без умолку, в то время как Кэролайн, погрузившись в раздумья, пыталась припомнить все подробности пребывания Коула в Новом Орлеане.
Внезапно в кабинете раздался звон стекла, и затем послышался раздраженный голос Коула:
— Черт побери, я сказал, довольно!
— Но послушай же…
— Вон! Убирайся из моего дома, пока я тебя не вышвырнул!
Женщины испуганно вскочили. Элайна поднялась и последовала за гостьями в холл, на ходу велев Майлсу принести их одежду.
В этот момент Бреггар, пулей вылетев из кабинета, стремительно пересек холл — его лицо было красно от гнева, глаза метали молнии.
— Самоуверенный болван!
Натолкнувшись на встревоженный взгляд Элайны, он замолчал, а затем, вполголоса извинившись, быстро вышел из дома. Элеонора последовала за ним. Кэролайн попыталась что-то сказать, но, махнув рукой, повернулась и выбежала вслед за матерью. Закрыв за ними дверь, Майлс потушил свет в гостиной и с достоинством удалился в глубину дома.
Элайна смотрела на мужа, застывшего в дверях, по его лицу пытаясь угадать, что же все-таки произошло, однако Коул только пренебрежительно повел плечами и, войдя в кабинет, захлопнул дверь.
Немного постояв в раздумье, Элайна поднялась к себе в спальню. Если хозяин дома предпочитает дуться в одиночестве, то это его дело.
Жизнь в доме вновь потекла медленно и размеренно. Слуги убрали в гостиной, Питер запер заднюю дверь и ушел домой. Ни одного звука не доносилось и из спальни хозяйки — если не считать тихих скрипов, какие часто слышны в старых домах. Даже каминные часы тикали как-то приглушенно.
Напряжение вечера медленно угасало. Неподвижно сидя у камина, Элайна смотрела в огонь, размышляя о том, что ей теперь предстоит. Она уже истратила почти все деньги, в кошельке у нее осталось всего несколько монет, а между тем ей недоставало самого необходимого. Ветхую ночную рубашку приходилось то и дело штопать, и она ничем не напоминала одеяние, приличествующее молодой жене. Коул требовал, чтобы она носила купленную им одежду — все эти роскошные, элегантные платья, к которым ей так не терпелось прикоснуться. Но зачем? Чтобы устроить очередной маскарад и убедить весь мир в том, что они — счастливая пара?
Она знала, что мучает ее. Ей никак не удавалось забыть о том, что произошло в отеле, ее память запечатлела каждое прикосновение, каждый поцелуй, и от этих воспоминаний она вспыхивала, словно ожидая продолжения.
В коридоре послышались неровные шаги, и Элайна вздрогнула, прислушиваясь к сбивчивому ритму собственного сердца. С чем он идет к ней на этот раз — с гневом или с насмешкой? Может, Коул просто хочет встать у кровати и смотреть на нее, спящую?
Шаги затихли, и дверь распахнулась. Коул шагнул через порог. Его губы были крепко сжаты, брови сошлись на переносице. Расстегнутая до пояса шелковая рубашка открывала широкую грудь. Стоя неподвижно, он пристально вглядывался в глаза жены.
С губ Элайны сорвался сдавленный вздох, и тут Коул, шагнув ближе, заставил ее вспомнить о том, как ненадежна защита ветхой ткани.
— Вы хотели о чем-то поговорить со мной? — Она прошла мимо, якобы для того, чтобы закрыть дверь, а затем, вернувшись к камину, осторожно присела на краешек стула, пытаясь унять дрожь в ногах.
К ее удивлению, Коул заговорил негромко и мягко:
— Сегодня вечером ты была неотразима.
Не дождавшись ответа, он кончиком трости приподнял подол нижней юбки, которую она только что повесила на ручку дверцы, а потом открыл набитый роскошной одеждой шкаф.
— Когда ты спускалась по трапу с парохода, мне подумалось, что Эл уже не прячется где-нибудь в складках твоей юбки, но кажется, я ошибся.
Подбородок Элайны слегка задрожал.
— А по-моему, до этого просто никому не должно быть дела.
— Черт побери! — Коул распахнул вторую дверцу. — В твоем распоряжении целый гардероб роскошных нарядов, а я, придя сюда, вечно застаю тебя в обносках!
— Все верно, сэр. Но какими бы ветхими они ни были, они принадлежат мне. — Элайна с независимым видом выпрямилась на стуле. — Разве я разочаровала вас сегодня вечером или поставила в неловкое положение перед гостями?
— Разумеется, нет! Ты оказала мне честь…
— Благодарю вас. — Элайна с облегчением вздохнула. Успокоившись, Коул принялся внимательно осматривать комнату жены. Здесь царил идеальный порядок.
— Но что тогда вызвало ваше недовольство? — негромко поинтересовалась Элайна.
— Ты имеешь в виду напыщенного болвана и это неожиданное бегство Бреггара Дарви… который весь вечер увивался вокруг тебя? Несомненно, он увлекся тобой с самого начала… — Коул неодобрительно посмотрел на жену. — Запомни, я не намерен делить тебя с ним.
Элайна вспыхнула:
— Доктор Латимер, я не игрушка и не вещь, предназначенная для удобства кого бы то ни было! — Вскочив, она быстро прошлась по комнате и, остановившись перед мужем, ехидно спросила: — Ну скажите, что вы за человек? Кем надо быть, чтобы сначала пригласить гостей к ужину, а затем выгнать их из дома? Ваши манеры оставляют желать много лучшего — вы вели себя, как капризный ребенок!
Коул нетерпеливо перебил ее:
— Я выгнал только Брегтара.
— Интересно, за что? Неужели только за то, что он врач и продолжает практику?
— Врач? Как бы не так! Этот идиот…
— Довольно! — Элайна вовсе не желала подогревать вражду между двумя соседями.
— Он советовал мне ампутировать ногу! — бушевал Коул. — Отрезать и покончить с этим — вот как он выразился!
— Прекратите! — В глазах Элайны появилась боль. — Я не желаю больше слушать вас! Вы злобный, нелюдимый человек!
— Вот он, голос крови! — Коул рассмеялся. — Между тобой и Робертой гораздо больше общего, чем я полагал! «Злобный и нелюдимый»! Именно эти обвинения она часто бросала мне в лицо. Кажется, теперь ты решила продолжить традицию. — Его голос срывался, глаза пылали, выдавая ожесточенную внутреннюю борьбу. Ну как ему было рассказать ей о жаре в чреслах и желании схватить ее в объятия, прижать к себе! — Ты даже превзошла свою кузину. Она пообещала то, что не смогла дать, а ты отказываешь в том, что дала!
Лицо Элайны покраснело, ноздри ее раздувались.
— Я уже не раз просила не сравнивать нас! — тихо и зловеще произнесла она.
— О да, ты сама невинность! В ту ночь ты так вовремя исчезла — не потому ли, что следом тут же появилась Роберта? Сколько заплатила тебе кузина за твою девственную кровь?
Резкий звук пощечины разнесся по комнате, и тут же Коул, схватив Элайну за руку, привлек к себе и закрыл ей рот поцелуем. Раздвинув губы, он проник языком в глубь ее рта. Желание мгновенно овладело им, и он, приподняв Элайну над полом, прижал ее к выпуклости внизу живота.
От этого неожиданного прикосновения Элайну словно охватило пламя. Она не могла дышать, мысли ее путались, грудь отяжелела, а в глубине живота пульсировал обжигающий комок. Казалось, неминуемое вот-вот случится, но внезапно Коул разжал руки, и она, пошатнувшись, едва устояла на ногах.
— Впредь будь осторожнее, я слишком долго терпел твои выходки, но больше делать этого не намерен. Ты принадлежишь мне, и я возьму тебя, когда и где пожелаю…
— Мы же договорились… — неуверенно прошептала Элайна.
— Когда и где пожелаю, — повторил Коул и, подняв с пола трость, прихрамывая, вышел из комнаты.
Как во сне, Элайна медленно прошла по комнате, погасив по дороге все лампы. Теперь ее обступала темнота. Она забралась под одеяло и, свернувшись под ним, обхватила руками колени. Воспоминание о прикосновении Коула по-прежнему жгло ее. Только под утро, окончательно обессилев, она наконец заснула беспокойным сном.
Глава 31
Ранний утренний туман еще стлался над долиной, когда Элайна, встав и тщательно одевшись, стала обдумывать предстоящий разговор с Коулом об условиях их сделки — она вовсе не собиралась становиться жертвой настроений этого неуравновешенного человека.
Спустившись по лестнице, она подошла к кабинету мужа, как вдруг между ней и дверью неожиданно появился Майлс.
— Доброе утро, мадам. Прошу прощения, но доктор строжайшим образом запретил беспокоить вашего мужа, — не поднимая глаз, произнес он. — Этот приказ касается в первую очередь вас, мадам.
В наступившей тишине Элайна услышала глухое постукивание трости Коула по полу кабинета — должно быть, он все еще не мог успокоиться.
— Понимаю, Майлс.
Завтракая в одиночестве, Элайна то и дело поглядывала на пустой стул напротив — отсутствие Коула лишило ее аппетита, и она почти не притронулась к содержимому своей тарелки. Теперь она уже не сомневалась: все обитатели дома знали, что произошло, и поэтому сторонились ее, а Коул скорее всего пытался утопить свою досаду в вине.
Ну что ж! Когда-нибудь это должно было произойти. Теперь ей только оставалось ждать, что в конце концов Коул одумается и переменит свое отношение к ней.
Днем Оли вынес в коридор стул и уселся на него у двери кабинета хозяина; вечером его сменил Питер, а на следующее утро Майлс встал ни свет ни заря и уже ждал хозяйку, когда она спустилась вниз. Однако Элайна даже не сделала попытки подойти к двери, за которой находился ее муж: поприветствовав Майлса кивком головы, она проследовала в столовую.
На третье утро Элайна проснулась чуть позже обычного и, не спеша поднявшись с постели, особенно тщательно занялась своим туалетом. Пожалуй, Коулу хватит искать утешения в бутылке — придя к этому заключению, она решительно направилась к лестнице. Однако дверь кабинета была по-прежнему заперта, и Майлс стоял около нее на страже. Энни принесла Элайне завтрак на серебряном подносе, и ей опять пришлось есть в одиночестве.