Она взяла чашку с кофе и подошла к окну, откуда открывался великолепный вид на реку. К этому времени ее решимость поговорить с Коулом уступила место желанию просто увидеть его, но даже это оказалось неосуществимым.
Внезапно Элайна почувствовала, что за ней кто-то наблюдает; решив не подавать вида, она продолжала невозмутимо потягивать свой кофе. Затем внезапно обернулась, но услышала лишь скрип быстро закрываемой двери кухни.
Так и есть! Элайна быстро поставила чашку на стол, поднялась и, сделав несколько неуверенных шагов, распахнула дверь. Как она и предполагала, в кухне никого не оказалось, лишь из чулана раздавалось приглушенное мурлыканье. Затем дверь чулана открылась. Что-то напевая, вошла Энни, прижимая к пухлой груди пакеты с продуктами. Увидев молодую хозяйку, она мгновенно умолкла.
— Был здесь еще кто-нибудь? — пристально глядя на Энни, спросила Элайна.
— Не знаю, мэм. — Кухарка поставила свою ношу на стол. — Я уходила в чулан, откуда же мне знать, заходил сюда кто-нибудь или нет?
— Пожалуй, вы правы. — Элайна еще раз задумчиво осмотрела кухню и вернулась в столовую. Что же с ней происходит и отчего ей повсюду мерещатся прячущиеся тени? Неужели она и вправду лишилась рассудка?
Внезапно Элайна с досадой поняла, что в последнее время слишком много бездельничает. Надо срочно найти себе занятие, иначе вскоре ей придется последовать примеру Коула и искать утешение на дне бутылки. Комнаты содержались в идеальной чистоте, в этом сомневаться не приходилось, а вот сад, пожалуй, требовал ухода — особенно розарий.
Ее настроение сразу улучшилось. Добравшись до спальни, Элайна надела самое простое из своих платьев, разыскала поношенные туфли, повязала голову косынкой и на всякий случай прихватила пару ветхих перчаток.
Она приближалась к розарию с опаской, пока не убедилась, что шторы в кабинете Коула плотно задернуты, а затем, разыскав в сарае лопату и грабли, принялась за работу и, встав на колени, без устали вырывала разросшиеся сорняки, собирала опавшие листья и поправляла каменный бордюр. Стараясь дать выход гнетущему напряжению, Элайна работала не покладая рук.
Вскоре ей стало жарко, и она выпрямилась, чтобы расстегнуть пуговицу на воротнике и засучить рукава, а затем стала вскапывать землю вокруг кустов, выворачивая влажные пласты лопатой. Этот труд оказался нелегким. Прошло немало времени, прежде чем Элайна позволила себе сделать передышку и осмотреться. К ее юбке прилипла земля, отряхнуть которую ей никак не удавалось. Вынув из-за пояса платок, она вытерла пот, который струился по ложбинке между грудей, обтерла шею, подняла голову… и вздрогнула: сквозь открытое окно спальни за ней наблюдал Коул. На нем была свежая рубашка, волосы тщательно причесаны, в то время как Элайна никогда еще не ощущала себя такой неряхой, как в эту минуту.
Заметив, что она тоже смотрит на него, Коул не спеша вынул изо рта сигару, выпустил длинную струю дыма и закрыл окно.
От досады Элайна чуть не застонала.
— Прошу прощения, мадам!
Неожиданно услышав за спиной знакомый голос, она быстро обернулась и попятилась, увидев возвышавшуюся над ней массивную фигуру Бреггара Дарви, восседавшего на спине чистокровного жеребца.
— Не беспокойтесь, я на вас не смотрю. — Он подъехал к изгороди, спешился и привязал коня.
Элайна снова принялась отряхивать испачканную юбку, от души надеясь, что румянец на ее щеках не слишком заметен.
— Признаться, доктор Дарви, я не ждала сегодня гостей.
— Охотно верю. — Брегтар наклонился и поднял ее упавший платок. — Я проезжал мимо и просто не мог не навестить прелестную соседку.
Элайна, не выдержав, засмеялась.
— Вы на редкость любезны, сэр. Вам удалось поднять мне настроение в этот чудесный день. — Она показала на лазурное небо и позолоченную осенью листву деревьев. — Если зима тоже будет такой чудесной, пожалуй, я смогу примириться с ней.
— Зима? — Бреггар с сомнением покачал головой. — Дорогая моя, пока это всего-навсего осень. Зима еще впереди. — Он указал на кусты роз. — Если оставить их в таком виде, зимой они замерзнут.
— Да? — Элайна растерялась, только теперь сообразив, что все ее труды были напрасны.
Тоном заправского садовода Бреггар не спеша принялся объяснять:
— Кусты надо укрыть землей и толстым слоем листьев, тогда они выживут.
— Только и всего?
— Думаю, да. По крайней мере нашим розам это помогает.
Элайна лукаво улыбнулась:
— Неужели вы проделали такой долгий путь лишь для того, чтобы помочь мне ухаживать за розами? Вы — истинный джентльмен!
Гость восторженно сорвал с головы шляпу.
— Мадам, ради одного вашего взгляда я готов проскакать тысячи миль!
— И вы действительно это сделаете?
— Неужели вы считаете меня неискренним человеком? — обиженно протянул Бреггар.
— Я скептически отношусь как к янки, так и к ирландцам, сэр.
— И поэтому явились сюда, чтобы покорить всех нас? Элайна чопорно кивнула:
— По крайней мере я хочу попытаться, доктор Дарви.
— О, у вас получится, в этом я не сомневаюсь! — Ее собеседник не мог скрыть своего восторга.
Сняв перчатки и заткнув их за пояс передника, Элайна произнесла уже не столь оптимистическим тоном:
— А я-то думала, что после так неудачно закончившегося званого ужина я вас больше не увижу.
— Видите ли, у нас с Коулом и прежде вспыхивали ссоры. — Бреггар тяжело вздохнул. — Я приехал… — Тут он замолчал, подыскивая слова. — Мне… необходимы извинения.
Элайна с сомнением покачала головой:
— Мне не за что извиняться перед вами, сэр. Возможно, об этом вам следует поговорить с Коулом.
— Нет, нет, я, должно быть, не так выразился! — Он решительно взмахнул рукой. — Я сам хотел извиниться. Во всем виноват только я, я один, хотя правда и то, что в последнее время с Коулом просто невозможно разговаривать. Что бы я ни говорил, мои слова неизменно раздражают его. Не понимаю, в чем дело?
Элайна покачала головой и зашагала к крыльцу. Бреггар, не переставая говорить, направился следом за ней.
— Иногда мне кажется, что во всем виноват он, а не я.
Некоторое время они шли молча. Наконец Элайна остановилась и, прищурившись, взглянула на собеседника.
— В каком-то смысле вы правы, — без обиняков заявила она. — Во всем виновата война. Мне не раз хотелось сбежать подальше от нее, да только случай не представлялся.
С минуту Бреггар всматривался в ее лицо.
— Вы удивительная женщина, Элайна Латимер, и к тому же добрее многих из тех, кого я до сих пор знал. Коул недолюбливает меня за то, что я остался невредим, а он был ранен?
— Пожалуй, это не совсем так, — задумчиво проговорила Элайна. — Такое объяснение слишком просто, и оно не кажется мне убедительным.
Бреггар был явно озадачен. Набросив поводья на шею коня, он наконец надел шляпу.
— Может быть, когда-нибудь я узнаю, что так расстраивает вашего мужа, и тогда мы помиримся. — Дарви приложил ладонь к полям шляпы и вскочил в седло. — Надеюсь, вскоре мы снова увидимся, а пока не забудьте передать Коулу мои искренние извинения. Теперь я должен ехать — меня ждет пациент с подагрой.
Элайна долго стояла на крыльце, глядя вслед удаляющемуся всаднику. Когда дверь за ее спиной открылась, она даже не оглянулась, будучи в полной уверенности, что это может быть только Коул.
— Беспокоиться не о чем — Бреггар уехал. — Она вздохнула. — Он приезжал, чтобы извиниться за все, что было сказано накануне.
Коул по-прежнему молчал. Неловко потупившись, Элайна повернулась к мужу и скользнула взглядом по его гибкой фигуре, стройность которой еще больше подчеркивали безупречный покрой белой шелковой рубашки, полосатого жилета и темных брюк. Коул выглядел усталым и подавленным, он был бледен, и Элайна мысленно упрекнула себя за то, что до сих пор так и не сумела помочь ему преодолеть его мрачные настроения.
— Я бы хотела обсудить с вами кое-что, — начала она как можно мягче.
— Сожалею, мадам, — он отвел взгляд, — но сегодня я не в настроении. — Коул замолчал и устремил взгляд вдаль, на залитые солнцем холмы.
— Мне просто необходимо во всем разобраться, — уже решительнее заговорила Элайна, однако, увидев, как потемнело лицо мужа, закончила еле слышным шепотом: — Вы оказали мне услугу в трудную минуту, и я бы хотела узнать, каковы ваши дальнейшие намерения.
Коул усмехнулся:
— Разумеется, они благородны, мадам, — разве об этом не свидетельствуют клятвы, которыми мы обменялись? По-моему, в них говорилось, что мы должны быть вместе в беде и в радости, пока смерть не разлучит нас.
Элайну поразила та небрежность, с которой муж упомянул о клятве. Он заботился о ее чувствах не больше, чем в те времена, когда считал се мальчишкой. Возможно, Коул до сих пор не воспринимает ее как женщину?
Элайна раздраженно опустила рукава платья и застегнула ворот. Она и сама не понимала, что ее так раздосадовало.
— Мы с вами заключили сделку, сэр, — снова взяв себя в руки, настойчиво продолжала она, надеясь добиться ответа, который успокоил бы ее гордость. — Вы дали обещание, но нарушили его…
— Я приносил немало клятв, Элайна, — перебил ее Коул. — Клятву Гиппократа, присягу моей родине, две супружеские клятвы — и в конце концов пришел к выводу, что при этом сталкиваюсь со множеством противоречий.
Он вспомнил о том, как его начальство приказало ему отступать из Плезент-Хилла, бросив раненых. Проявив неповиновение, он остался. Последствия этого поступка до сих пор причиняли ему боль, хотя и сделали его героем, но если бы время можно было повернуть вспять, он не изменил бы своего решения.
Клятва Гиппократа вступила в противоречие с клятвой, которую он принес, женившись на Роберте. Она то и дело лгала пациентам, выпроваживая их из дома лишь для того, чтобы остаться с ним наедине. В последний раз она отказала родителям смертельно больной девочки. Завидев гостей издалека, Роберта встретила их на крыльце и сообщила, что доктора нет дома. Позднее Коул узнал, что малышка умерла в тот же день, а Роберта в ответ на это известие только равнодушно пожала плечами и заявила: «Ну что ж, одной нищенкой меньше!»