ое любимое место. Ник, если бы ты знал, как хреново выглядел, когда я тебя нашла.
Прервавшись на несколько секунд, Амелия продолжает:
– Привезя тебя в общежитие, я попросила мужчину на входе вызвать врачей. К счастью, они сказали, что все в порядке и тебе просто необходимо тепло. Сделав какой-то укол, они уехали, а я… – она переводит дыхание, как будто собирается сказать самое главное, – я разделась и легла рядом. Мне показалось, что это поможет тебе согреться, ведь ты был не в состоянии даже пить из кружки. Ты проспал сутки, я пропустила учебный день, потому что не хотела оставлять тебя. Джаред, Блейн и Дез ужасно волновались, и мне еле удалось убедить их, что ты пойдешь на поправку.
– Почему у меня болит все тело? – хриплым голосом спрашиваю я. В ответ она растерянно качает головой.
Облизнув губы, перебарываю жажду избить самого себя. Я заставил Амелию беспокоиться. Черт, я заставил волноваться всех, кто меня знает. О чем я думал, когда лез в ледяную воду? Решил, если прокатывало пару раз, то прокатит еще? Переохлаждение – штука неприятная, и мне стоило понимать, что в один прекрасный день я доиграюсь.
– Я придурок, – выдыхаю я и слышу ее смешок. Она этого не отрицает.
– Не делай так больше, ладно? Никто не знает, что бы произошло, если бы не мое шестое чувство.
– Обещаю не соваться в океан в холодное время года, – искренне клянусь я. Мне хочется поменять тему разговора, и я спрашиваю: – Не желаешь ли провести со мной время в планетарии?
– Что? – недоуменно отвечает Амелия.
– Хочу увидеть звезды и поэтому приглашаю тебя в планетарий.
– Можно ли считать это нашим первым свиданием? – в шутку интересуется она.
– Можно, – серьезно отвечаю я.
Однако в планетарий мы попадаем только спустя неделю, когда я полностью восстановился. Пришлось заплатить очень много денег, чтобы нам позволили пройти туда в выходной день. Охранники категорически не хотели нас впускать, пока хозяин не дал согласие. Я соврал, что у нас с Амелией сегодня ровно пять лет отношений. Как хорошо, что в этот момент она покупала воду в ближайшем киоске.
Сейчас весь планетарий в нашем распоряжении, не считая охранников, которых не больше шести. Рассматривая все вокруг, я ищу отделение со звездами. Когда нахожу, хватаю Амелию, которая уже хочет пройти мимо, за запястье и затаскиваю внутрь, подмигнув ближайшему охраннику.
Свет приглушен, планеты и звезды горят разным цветом. В детстве я очень любил проводить время в подобных местах. Когда мы жили в Нью-Йорке, папа выделил комнату, в которую поместил маленькие планеты, подвешенные к потолку. Я проводил все свободное время там, и маме приходилось прикладывать много сил, чтобы выманить меня оттуда хотя бы ради еды.
Я делал там уроки, иногда ночевал, а на выходных играл всю ночь в приставку и разговаривал со своей коллекцией роботов. Настоящих друзей у меня не было до десяти лет, а те немногие, с кем я общался, исчезали спустя полгода нашей дружбы.
Мне нравились мои игрушки, но папа был вынужден убрать все в кладовку, потому что я фанател от той комнаты, от той Страны чудес. Я ходил надутый, как шарик, около недели, а первые два дня ревел на всю квартиру.
– Здесь прекрасно, – шепчет Амелия, словно боясь нарушить тишину, которую хранят эти стены. – Я ни разу не была в планетарии.
– Серьезно? – удивляюсь я, следя за каждым ее шагом.
– Да. У родителей не было времени, чтобы сводить меня туда.
Назвав про себя ее предков эгоистами, я догоняю Амелию, спускающуюся по белоснежным ступенькам к планетам, которые выглядят намного больше, чем мои из детства.
– А их можно трогать? – спрашивает она, протягивая руку в сторону Юпитера, но тут же отдергивая обратно.
Улыбнувшись, я подхожу к ней сзади и, взяв ее ладонь в свою, протягиваю наши руки к планете. Обняв Амелию одной рукой за талию, вторую по-прежнему держу поверх ее ладони.
– Она такая теплая, – говорит Амелия, нежно касаясь блестящего Юпитера.
Отпустив ее, подхожу к бочке, в которой лежат небольшие мячики в виде планет. Взяв один, поворачиваюсь к Амелии и кричу:
– Лови!
Однако она не успевает это сделать, и шарик ударяется о Венеру.
– Ты что творишь? Нас выгонят за это! – пугается Амелия.
– Ой, да брось, давай поиграем!
Растерянно оглядываясь по сторонам, Амелия не решается принять мое предложение. Приходится долго уговаривать ее, и в итоге она сдается, поднимая мячик и кидая его мне. Мы болтаем о всяких мелочах, и я абсолютно счастлив. С ней так просто и легко, я готов проводить так каждую секунду своей жизни.
Сигарета тридцатая
Амелия
– Либо у тебя дырявые руки, либо ты испытываешь мое терпение, – злобно рычу я, когда Ник пропускает пятый раз подряд.
По всему залу разбросаны мячи. Бочка почти опустела. Охранник заглядывал к нам, чтобы проверить, все ли в порядке, и велел обязательно все за собой убрать.
Я до сих пор нахожусь в полнейшем восторге от планетария. Я бы с радостью пришла сюда еще. Моя благодарность к Нику размером с океан, который он так сильно любит.
Также я безумно рада тому, что Ник поправился после переохлаждения. Я очень сильно испугалась за него, как хорошо, что все это осталось позади.
– Ты криво кидаешь! – рычит в ответ он. – Не забывай, что они легкие, а здесь работают несколько кондиционеров. Малейший ветерок – и мячик летит в сторону.
Достав очередной мячик, я кидаю его чуть левее от Ника, и в итоге он наконец-то попадает прямо ему в руки. Отбросив мяч, Ник проходит мимо меня и нажимает на выключатель у входа в это чудное место.
Когда свет полностью гаснет, мой рот слегка приоткрывается. Планеты стали еще ярче, а на потолке загорелись неоновые звезды. Я смотрю на все так, словно это что-то волшебное, нереальное.
До моего запястья дотрагивается Ник. Стоя позади меня, он приобнимает мою талию. Откуда-то сбоку раздается трек Селены Гомез «Good for you». Повернув голову, я замечаю телефон Ника, лежащий на краю скамейки.
Раскачиваясь из стороны в сторону, я откидываю голову ему на плечо. Мне так нравится его компания, Ник всегда может преобразить мой вечер. Нельзя не заметить, как мы сблизились за все это время. Он стал хорошим другом. Более того, Ник разжег во мне огонь, который не мог разжечь никто другой.
Повернувшись, я закидываю руки ему на шею. Перебирая пальцами его волосы, в сотый раз поражаюсь их мягкости и жесткости одновременно. Ник касается своим лбом моего, глаза прикрыты, дыхание обжигает мои губы.
Мне очень хочется поцеловать его. Это становится жизненной необходимостью, и в итоге я сдаюсь, резко впиваясь в его рот. Ник вздрагивает от неожиданности, но спустя секунду отвечает на мой поцелуй с не меньшим напором. Его язык, словно шелк, скользит по моему. Приятное тепло превращается во всепоглощающий огонь. Жар пронизывает все мое тело, заставляя вцепиться в Ника, как в спасательный круг.
– Ко мне, – тяжело дыша, произносит он. – Это последняя капля.
В его квартире происходит нечто дикое. Как только мы захлопываем входную дверь, тут же начинаем срывать друг с друга одежду, которую придется собирать по всем комнатам.
Прижав Ника к стене, я начинаю целовать каждый дюйм его горячего, манящего тела. Но моя власть длится недолго, и спустя время прижатой к стене оказываюсь я. Никакой прелюдии, чистая похоть и желание слиться управляют нами.
Руки и поцелуи Ника грубые, нетерпеливые. Я не против, в этот момент нежность мне не нужна. Мы успеем побыть нежными.
Оставшись в одном белье, я сижу на столе в гостиной и таю от его губ, которые ласкают мою шею, ключицы, опускаясь все ниже, туда, где я мечтаю ощутить его прикосновение. Сняв с меня трусики, Ник припадает к моему распаленному лону губами, заставляя этим задохнуться, умереть, а затем возродиться вновь. Его язык и пальцы, двигающиеся внутри меня, стали всем, что мне необходимо. Он единственный парень, который не боится показаться грубым и не относится ко мне как к хрустальной вазе.
Мои пальцы блуждают в волосах Ника, удерживая его голову на одном месте. Голова запрокинута, изо рта вырываются судорожные вздохи, переходящие в нетерпеливые стоны. Я слышу, как кто-то стонет «пожалуйста», и только потом понимаю, что это мой собственный голос.
Когда Ник поднимается с колен, я задыхаюсь от его вида: растрепанные волосы, довольные, но все еще горящие глаза и блестящие губы. В приглушенном свете лампы он словно демон, пришедший из самой преисподней.
Он обрушивается на меня с поцелуем, который передает всю его страсть и дикое желание. Рука Ника оказывается у меня за спиной и одним движением расстегивает бюстгальтер.
Пока я вожусь с ремнем на его джинсах, он успевает довести меня до пика только лишь пальцами. В данную секунду я готова на все, лишь бы он не останавливался.
– Ты особенная, – шепчет он таким хриплым голосом, что по коже пробегают мурашки.
Поглаживая одной рукой его спину, второй хватаю его за голову и отвечаю на поцелуй, на этот раз медленный и проникновенный. Как же он хорош. Ник знает, когда замедлиться, а когда начать целовать настойчиво и грубо.
Закинув мои ноги на свой торс, Ник поднимает меня и, не переставая целовать, не спеша направляется в спальню. Мир за пределами квартиры просто перестает существовать. Все кажется бессмысленным, кроме того, что происходит между нами.
Спустя какое-то время моя спина касается холодных шелковых простыней, которые пахнут горьким шоколадом. В комнате темно, и, когда я перестаю чувствовать руки Ника на себе, поднимаюсь на локтях, пытаясь хоть что-то разглядеть.
– Я скоро вернусь, – раздается где-то у уха, а после наступает тишина. Мне не нужен свет, чтобы понять: в комнате я одна.
Прикрывшись одеялом, пытаюсь угомонить обезумевшее сердце. Оно бьется так быстро, что становится больно. Приложив ладонь к груди, я делаю три глубоких вдоха и закрываю глаза. Распахнуть их меня заставляет музыка. Я тут же узнаю любимые ноты.